Форум » Библиотека законченных фанфиков. Архив №2. Авторы А-Я » Автор: Вика » Ответить
Автор: Вика
Вика: Фики: 1. Фаталисты 2. Спецагенты 3. Неизлечимо 4. Беглецы 5. Забери меня 6. Оглянись... 7. Блондинка из Лондона
Вика: Автор: Вика Автор идеи: nadink6 Бета: Elfa Название: Неизлечимо Рейтинг: PG-13 Жанр: Angst, POV, Songfic Пейринг: КВМ Статус: окончен Идея Комментарии Ты – боль моего сердца, ты – цель моего взгляда. Куда, говоришь, деться? Мне, в общем-то, и не надо. Мечусь без тебя в клетке событий, людей, улиц, - Такой дурачок редкий, попавший в чужой улей. Я твой непутевый странник, ты – мой путевой компас. Я - болен, устал, ранен, я – жив, пока ты помнишь. Сбегаю опять в горы, живу не с тобой – знаешь. Ты – счастье мое, - горе с моими живет снами. С моим кочевым веком дороги твои порознь. Я пробовал, да, - некем мне твой заменить голос, Твои заменить руки и память свою выжечь. Я пробовал быть другом, я пробовал так выжить, Но нечем, пойми, греться, когда тебя нет рядом. Ты – боль моего сердца, ты – цель моего взгляда. Обложка от nadink6 Обложка от Elfa
Вика: I - Интересно, куда это он отправился такой расфуфыренный? – не смогла не проводить его взглядом. - На свидание! Куда же ещё?! – искренне удивилась Новикова. - Ты думаешь? – в один миг стало как-то уж слишком паршиво. - Ну что тут думать?! При параде, с цветами – так на зарядку не ходят!.. Отстав немного от девчонок, я свернула в учительскую, надеясь встретить там Рассказова. - Яна Ивановна, а вы не знаете, куда Степнов пошёл? – не желая находиться в неведенье, решилась на разговор с Малаховой. - Да, знаю. На свидание, – улыбнулась, будто есть чему радоваться! – Наконец-то он кем-то увлёкся. - Это правда?.. - Да… А что?.. – растерянно прошептала Малахова. – Лен, может, ты присядешь? Ты какая-то взволнованная. - Не надо… Мы на концерт уезжаем, – я уже было развернулась, чтобы уйти, однако моя железная сила воли не устояла под напором чувств. - Даже не знаю, как это сказать… - Скажи, - психолог встала, - тебе неприятно, что Степнов пошёл на свидание с какой-то девушкой? - Неприятно… - присев на краешек стола и скрестив руки на груди, низко опустила голову, не желая встречаться глазами с её пронзительным взглядом. – Мне вообще это не нравится!.. Я не могу объяснить, что со мной происходит. - А по-моему, этому можно найти объяснение. Если тебе это не нравится, значит… - Я только сейчас это поняла, – дрожащим голосом перебила я собеседницу, – когда его с цветами увидела. Мне кажется… я… к нему… не… неравнодушна, – виновато пожала плечами. – Кажется, я в него влюбилась. - Ты только сейчас это поняла? – настороженно уточнила Малахова. - Да… - в попытке сдержать слёзы, плотно сжала губы, – и опоздала… Значит, не судьба!.. – направившись к выходу, обернулась и проговорила: – Ладно, извините, мне пора. К завершению концерта во мне созрело непоколебимое желание признаться Виктору Михайловичу в своих чувствах завтра же. Все-таки свидание – это пока ещё не свадьба. Значит, надо действовать, пока не поздно! *** - Привет, Кулёмина! – собирая разбросанные по всему залу волейбольные мячи, кинул на меня быстрый взгляд. – Чего пришла? - Мне с Вами поговорить надо… - оказывается, решиться и придти гораздо легче, чем сказать! - Что-то с дедом? – забросив в коробку последний мяч, подошёл ко мне. Близко. Слишком близко. - Нет, со мной. Точнее, с нами… - сердце мое забилось в таком ритме, что каждый новый вдох стал отзываться болью во всем теле. Ладошки вспотели так, что, казалось, с них сейчас польется вода. Зато в горле пересохло до чувства обжигающей горечи. А ещё эта дурацкая чёлка! Мешает смотреть в его невозможно голубые глаза… Ну же, соберись, тряпка! – Виктор Михайлович, я люблю Вас! – как в воду с головой… - Хм!.. – он рассмеялся! Красиво так. Заливисто и искренне. Мне в лицо рассмеялся!.. – Передай Новиковой, что это очень плохая шутка! На что вы с ней поспорили? - Это… Это не спор… – сама поразилась тому, как жалко звучит мой голос. – Это правда! - Лена, – вмиг став серьезным, он прокашлялся, – оставь эти глупости! - Это не глупости, это чувство! - От таких чувств необходимо избавляться! – потянувшись к моим плечам, остановился на полпути и с досады плотно поджал губы. – Недопустимо это между ученицей и учителем! Неправильно это всё!.. - Неправильно?.. – понурив голову, я уставилась на его ботинки. – А как правильно?! – кинула на него выжидающий взгляд исподлобья. - Что мне делать, чтобы было правильно?! - Ну не знаю… - растерянно пожал плечами. - Переключи своё внимание на что-нибудь другое. Об учёбе больше думай. - Если бы он знал, как это непросто, находясь постоянно рядом, видя его каждый день, слыша его голос… – А сейчас иди домой. Скоро темнеть начнёт. - А Вы?! Вы разве меня не проводите?.. – Ну, пожалуйста!.. - Нет. – В глазах непривычно защипало, а в носу неприятно закололо. Ударив со всей дури ногой по хиленькой коробке с мячами, убежала прочь. Выбежав на улицу, я погрузилась в плен промозглого ветра, пропитанного выхлопными газами вперемешку с запахом затхлой травы. Опускающиеся на город сумерки сгущали разъедающее меня изнутри чувство обиды. Вместо ожидаемой одухотворенности - перечеркивающая будущее опустошенность. Желая избавиться от давящей тяжести, пошла в кафе Женькиных родителей. Гуцул давно меня приглашал!.. Он угощал меня приторными коктейлями, которые уносили из головы все мысли, оставляя взамен их разрастающуюся пустоту. Пустоту, которую не под силу было заполнить бородатыми анекдотами и пошлыми шутками, что без устали отпускал ухмыляющийся парень. Ближе к закрытию, я начала откровенно клевать носом. Подхватив под локоть, Гуцул проводил меня до подъезда. Представ перед дедом в неподобающем виде, я вызвала в нём волну негодования и протеста. Но мне это было настолько безразлично, что, промычав в ответ нечто невнятное и малоубедительное, я прямо в одежде завалилась спать. На следующий день в школу я явилась только к третьему уроку, и Гуцул, зараза, не упустил возможности подколоть меня… Чтоб ему пусто было! Девчонки весь день на ухо ныли, а мне и без них тошно! Что морально, что физически – на человека мало похожу!.. Да ещё и Терминатор решила именно сегодня провести четвертную контрольную. Платон, правда, дал списать одно задание, но вряд ли я получу выше тройки. Хотя… Какая разница?! - Кулёмина! Куда лыжи навострила? – преградила мне путь к выходу Лерка. - Отпрыгни! – Она лишь недовольно скривилась. – Новикова, избавь меня от своего общества! – попытка сдвинуть её с места не увенчалась успехом. - Ленка, если у тебя сегодня Луна в оппозиции Марса, группа от этого страдать не должна! – зло фыркнула подруга, окинув меня пренебрежительным взглядом. – Шагом марш на репетицию! – скомандовала она, а затем, схватив за руку, потащила в направлении спортзала. - Я же сказала, что доставлю Кулёмину в лучшем виде! – присаживаясь за барабаны, самодовольно цокнула Лерка. - Ну что, все в сборе?! – нервно прокричал наш художественный руководитель. – Начинаем! - Раз. Раз, два, три… А сердце не спит, сердце поёт, сердце тебя ждёт, ждёт, ждёт… Стоп! Кулёмина лажает! Я так играть не могу! – недовольно протянула Лера. - Новикова, не гони! Нормально я играю! - Мимо! Мимо ты играешь! – разлились по залу писклявые крики. – Я ритм задаю, а ты меня сбиваешь! Вообще, Кулёмина, не понимаю, что с тобой происходит: уроки ты прогуливаешь, со всей группой переругалась! – На последних словах поймала на себе встревоженный взгляд Степнова. Да, Виктор Михайлович, это всё из-за Вас. Точнее, из-за моей слабости перед Вами. – Я в столовку, а ты, Кулёмина, отрепетируй-ка тем временем хорошенько свою партию! – высказав претензии, её величество Валерия Андреевна грохнула дверьми так, что с потолка посыпалась штукатурка. Присев на усилитель, я начала терзать свой бас. Ну вот зачем?! Зачем она при нём?.. Не могла другого момента найти?! Он теперь меня даже уважать перестанет! Правильно, его девушка гораздо взрослее и умнее меня, да и школу, должно быть, с золотой медалью окончила! Вот и Алёхина сидит, уткнувшись в учебник по истории, Анька с Наташкой новую песню сочиняют. Степнов… Степнов мячи накачивает. Точные, отлаженные движения, ни один лишний мускул не дрогнет. Он настолько сосредоточен, что на лбу даже складка залегла. Как же хочется разгладить её своими пальцами. Как же хочется укутаться в его толстовке. Как же хочется прикоснуться к его обветренным губам своими… Чёрт! Слишком долго смотрела. Заметил. - Так, что здесь происходит?! – Только Борзовой тут не хватало! - Э-э… Мы репетируем, - промямлила Липатова. Молчала бы уж вовсе! - Что-то я не слышу, как вы репетируете! И где, хочу спросить, ваша солистка? - Тут я! – Из-за спины Терминатора показалась Новикова. - Вы знаете, что я не в восторге от вашего творчества, и моему терпению может прийти конец! – начала расхаживать взад-вперед. – Я не допущу, чтобы из-за какой-то самодеятельности страдала ваша успеваемость! – кричала она, заплевываясь. Ей только трибуны не хватало. – Вот, к примеру, ты, Кулёмина! – Сегодня точно Луна в оппозиции Марса! – Лена, когда ты занималась баскетболом с Виктором Михайловичем, по дисциплине ты была одной из первых. А что сейчас?! Прогулы, низкая успеваемость! Да к тому же и учителям грубить начала! Раньше я за тобой такого не замечала! – Даже Степнов виновато опустил голову. - И по сегодняшней контрольной у тебя – «кол»! Я, конечно, позволю тебе исправить эту оценку, как и многие другие, но если в течение двух недель картина не изменится, то я буду вынуждена вызвать в школу Петра Никоноровича! - Не смейте деда дёргать! У него же сердце! - А если ты переживаешь за его здоровье, то возьмёшься за ум! – гаркнула старая мегера. – На вашего Рассказова никакой надежды нет, поэтому я сама прошла по учителям и взяла для тебя задания! – достав из кармана тетрадный листок, затрясла им перед моим лицом. – Кулёмина, собирай вещи и за мной в библиотеку! А ты, Новикова, не ухмыляйся! Тобой я займусь завтра! Под осуждающим взглядом Степнова я накинула куртку и, закинув на плечо сумку, поплелась вслед за завучем. Ещё в коридоре мы услышали неистовые рыдания Светочки. Когда мы вошли, Людмила Фёдоровна кинулась успокаивать эту полоумную: - Светлана Михайловна, да что с Вами?! Что случилось?.. В чем… В чем проблема?.. – В ответ та только нудно выла. – Светочка, успокойтесь! – Борзова протянула ей клетчатый носовой платок. – Объясните, что стряслось?! - Людмила Фёдоровна, да дайте ей уже воды! - Воды?!.. Как воды?.. – выкатила на меня обезумевшие глаза. В то время, пока Борзова пыталась выдавить из Уткиной хоть одно слова, я, набрав в рот воды, решилась на опрометчивый поступок. - Лена!.. Ты… Ты… - запричитала математичка, словно курица. – Как ты посмела обрызгать водой Светлану Михайловну?! - Зато она успокоилась! – В помещении и в самом деле воцарилась тишина. Только вот Уткина выглядела уж слишком жалко. - Светочка, с Вами всё в порядке? – насторожилась Борзова. - Да. Со мной всё хорошо, - глядя в пустоту, прошептала библиотекарша. - А чего тогда ревели-то?! Опять семиклассники кнопку на стул подложили? – не сдержала я едкой ухмылки. - Если бы… - снова завыла. - Светочка, прекратите немедленно! – гаркнула Людмила Фёдоровна. Давно бы так! – Успокойтесь и расскажите, что случилось. - Ви… Ви-и-итенька… - заревела белугой. – Он вчера на свидание ходил! – Оказывается, не мне одной от этого плохо. – Я их сама видела! - Светлана Михайловна, Вы что, следите за Виктором Михайловичем? – негодовала Борзова. - Нет. Что Вы?! – утерев слёзы, громко всхлипнула. – Я так. Случайно. - Не стоит так отчаиваться. Вон Вы у нас какая раскрасавица. Умница к тому же. И в библиотеке у вас всегда образцовый порядок. И пироги вкусные печёте. - Не-е-ет… Мне с ней не тягаться! Вы бы её видели – эффектная брюнетка! И ноги у неё дли-и-инные… – Ну, у меня ноги тоже длинные! – Она журналисткой в газете работает – должно быть, собеседница интересная…. – Хм! Подумаешь, журналистка! Я, может, вообще - будущая рок-звезда! Со мной-то гораздо веселее будет! И ничем я не хуже этой швабры! Разве что моложе – так со временем это преимуществом станет! Не вечно же Степнов будет моим учителем! Главное – его сейчас не упустить!..
Вика: II Бросок. Мимо. Второй. Мимо. Ещё один. Мимо… - Опять ты? – на звуки из подсобки вышел Степнов. Весь какой-то помятый и уставший. - Опять я! - Чего тебе надо? – обреченно вздохнул. – Я тогда тебе всё сказал. Добавить мне нечего. - Да кто бы сомневался! – скептично пожала плечами. – Вы с дедом, кажется, продолжение романа писать начинали? Так вот, он ждёт Вас сегодня вечером. - Хорошо. Передай ему, что я зайду завтра днём, – его взволнованный взгляд заблуждал по залу, мастерски избегая встречи со мной. - Завтра днём?! - Да, у меня окно образовалось. Посидим с ним вдвоём спокойно… - начал распутывать волейбольную сетку, небрежно брошенную у скамейки. - И когда это я начала Вам мешать, Виктор Михайлович?! – подошла к нему настолько близко, что он попятился назад. - Кулёмина, не придирайся к словам! – его голубые глаза затянулись поволокой гнева. - Позвоните деду и сами всё ему объясните! – со всей силы кинула мяч ему в грудь и удалилась. Ну почему всё так? Почему?.. С дедовой рукописью по издательствам таскаться – пожалуйста! Самого деда искать – ради Бога! Меня из передряг вытаскивать – на здоровье! Но стоило ему узнать о моих чувствах, он и думать забыл, что обещал всегда быть рядом… А я, наивная, ни на мгновение не сомневалась в его взаимности. Да что там – даже сейчас не собираюсь опускать руки! Только, надолго ли хватит моего запала? Вон Лерка со Стасом. Сколько он добивался её внимания?! И добился же! Ни один из их многочисленных конфликтов не стал преградой отношениям. Анька с Наташкой наконец-то разобрались со своими парнями. Ходят теперь обе до неприличия счастливые. Смотреть на них противно! Платонов и то нашёл в себе силы наплевать на Зеленовские издёвки, и даже Женькин отец не противился их дружбе. Одна я не имею права открыто любить! Не-спра-вед-ли-во… Несправедливо и жестоко. С этими печальными мыслями я дошла до родного дома. Болью в сердце отозвалась мысль о том, что вряд ли Степнов проводит меня ещё хоть однажды. - Ты чего одна? Где Виктор Михайлович? – разливая по чашкам чай, настороженно поинтересовался дед. - А он к нам больше не придёт! – От моих слов старик за считанные секунды несколько раз переменился в лице. – При мне уж точно… - Поругались что ли? – поставил передо мной тарелку с макаронами. - Дед, у нас же нет друг от друга секретов? - Конечно. Мне ты можешь полностью доверять, – надел очки и пристально вгляделся в моё лицо. - Я влюбилась в него. И рассказала ему об этом, – не ожидая того от самой себя, пустила скупую слезу. - А он?! Он что?! – тяжело дыша, взволнованно прокричал дед. - Отверг меня, – закусив нижнюю губу, низко опустила голову. Вскоре наступила тишина. – Дед! Дед, очнись!.. *** Следующим днём со звонком на перемену вошла в тренерскую. Зло прищурив глаза, Степнов заполнял журнал. - Зачем явилась? - Здравствуйте, Виктор Михайлович. Извините, что не была на вашем уроке. Не ставьте мне, пожалуйста, n-ку, – устало навалилась на стену. - Разве я должен к тебе как-то по-особенному относиться?! – с ног до головы окинул меня взволнованным взглядом. - Ничего Вы не должны… - А очень бы хотелось! – Но я же не прогуляла. Я к деду в больницу ходила. - Что с Петром Никаноровичем?! – подпрыгнул на месте. - Вчера вечером его на «скорой» увезли с очередным приступом, – виновато опустила голову. - Что врачи говорят? - Лекарства выписали. В аптеку зашла, дорогие все. У нас сейчас таких денег нет… - Понятно. Дай сюда рецепты. – Послушно протянула ему исписанные мелким неразборчивым почерком бланки с печатями. - После уроков зайди. - Зачем? – невольно улыбнулась. - Соревнования скоро районные. Весь день прошёл как на иголках. Все мысли, так или иначе, сводились исключительно к Степнову. С трудом дождалась звонка с истории и, не записав домашнее задание, первая вылетела из класса. Переодевшись, начала самостоятельно разминаться. Постепенно подошли и остальные девчонки. - Вышли вон все из зала! – Хлопнула дверь подсобки. – Кулёмина осталась! - Виктор Михайлович, что случилось? – попятилась к выходу. - Это ты меня спрашиваешь?! Ты что, вздумала деда в гроб свести?! – Никогда раньше он не разговаривал со мной настолько жестко. – Зачем ты ему всё рассказала?! - Ну, надо было же мне хоть с кем-то посоветоваться!.. - Нашла с кем советоваться! – ударил кулаком о стену так, что по желтой краске паутинкой пошли белые трещины. – Он уверен, что это я тебя соблазнил! – грозно прорычал Степнов сквозь зубы. – Как мне теперь перед ним оправдываться?! Ты об этом думала, когда решила с ним посоветоваться? - Извините… - Что мне твоё: «Извините»?! Чей дед на больничной койке загибается? Мой? – Да лучше бы он ударил меня, не было бы настолько больно!.. - Я не хотела… - Иди, скажи девчонкам, что тренировки сегодня не будет, – присев на скамейку, обхватил голову руками, запуская пальцы в свои густые, смолистые волосы. - А соревнования?.. - Успею ещё вас погонять, – поднял на меня опустошенный взгляд. – А сейчас, пошла вон, Кулёмина! Мне было необходимо поговорить с дедом, поэтому я незамедлительно направилась в больницу. - Леночка, пришла! – с трудом приподнимаясь, прошептал дед, приветствуя меня. - Привет, дед, – поправляя его одеяло, присела на соседнюю пустующую кровать. – Как ты себя чувствуешь? - Лучше. Только скажи Степнову, чтобы впредь здесь не появлялся! – как можно жестче произнес он. - Дед… - Где это видано, чтобы такие люди, как он, с детьми работали! Вот выйду из больницы, сразу на него заявление напишу! – прокряхтел он. - И думать не смей! Степнов меня и пальцем не тронул! – Да, за него хоть на баррикады! - Лена, не смей его выгораживать! – взбунтовался старик. – Ни за что не поверю, что ты, юная девочка, по собственной воле проявила к нему, взрослому мужчине, интерес! Не иначе как он тебя совратил! - Что ты такое говоришь?! И о ком?.. Ты себя-то слышишь?! Дед, ты сам же потом пожалеешь об этих словах! Вспомни – он постоянно нам помогал, ничего не требуя взамен! Вот и сейчас, ты даже понятия не имеешь, во сколько обошлись Степнову твои лекарства! – фыркнула и отвернулась, закусив нижнюю губу. - Это всё для того, чтобы тебе, глупой, пыль в глаза пустить! – не унимался дед. - Зря ты так! Виктор Михайлович – хороший. Очень хороший. Нет… Даже самый лучший! А ты?.. Фантаст – одним словом! Что с тебя взять?.. – кинув на деда осуждающий взгляд, покинула его палату.
Вика: III Пока дед лежал в больнице, я под натиском Борзовой «эволюционировала», активно избавляясь от «хвостов». Сама никак не поверю, но с написанием сочинения мне помогла Светлана Михайловна. Видимо, с появлением у Степнова невесты, она перестала видеть во мне соперницу. Что же, нет худа без добра… Сам же Виктор Михайлович усиленно продолжал держать дистанцию. Причем он не просто игнорировал меня, а со знанием дела разрушал те мосты, что я строила на пути к нему, и на их месте воздвигал прочные железобетонные стены. Стены непонимания, неприятия… Стены протеста. Стены, о которые в пух и прах разбивались все мои попытки хоть как-то приблизиться к нему, хоть как-то доказать, что наша любовь вовсе не запретная, что она гораздо выше всех предрассудков и общественного мнения. Когда я забила решающий трёхочковый, и наша команда выиграла районные соревнования, в объятиях он закружил не меня, а Смирнову из десятого «Б». Тогда в груди что-то острое неожиданно кольнуло, а затем неприятно заныло, тем самым сдавив дыхание. Я чуть было сознание не потеряла, но почему-то пульс мне измерил, а после и ватку, пропитанную нашатырным спиртом, дал понюхать чужой, незнакомый человек. А он, самый родной, стоял в стороне и делился по телефону с кем-то своей радостью. Этим кем-то была его девушка – журналистка Татьяна. Он пригласил её отпраздновать победу вместе с командой в кафе. Припоминая слова Уткиной, эффектного я в ней увидела мало. За исключением того, что выглядела она ухоженно, дорого и элегантно. На протяжении всего вечера она не смолкала ни на минуту – должно быть, издержки профессии. Никогда бы не подумала, что Виктор Михайлович может терпеть настолько пустую болтовню! Татьяна шутила по поводу и без и не переставала обсыпать Степнова излишней похвалой. От её общества я слишком быстро устала и, желая поговорить с Виктором Михайловичем, пригласила его на медленный танец. - Кулёмина, кому, как не тебе, знать, что танцую я гораздо хуже дрессированного медведя на ярмарке? – отшутился он в ответ. – Ты лучше тортика поешь, а то, смотрю, настроение у тебя ни к чёрту! – и, отвернувшись, продолжил любезничать со своей ненаглядной. Ушла я по-английски, не попрощавшись. А потом после каждой тренировки девчонки начали причитать, как они не нарадуются, что у Витеньки появилась такая замечательная невеста. Отныне они могли не переживать за него – накормлен, обстиран, обглажен. Только вот меня это отнюдь не радовало, потому что он был еще и обласкан… За довольно короткое время Татьяна смело, активно, я бы даже сказала, нагло начала его присваивать. Сам Степнов вёл себя странно, порой я отказывалась узнавать его. Многие его действия были наигранными, словно напоказ. Мол, смотри, Кулёмина, где ты со своим подростковым максимализмом и где она, с её жизненным опытом и женским шармом. Он с каждым разом «ударял» всё больнее и больнее. Но, как бы я не загибалась, я продолжала видеть нежность в его глазах, замечать непроизвольную заботу в каждом действии, слышать беспокойство в нотках его бархатистого голоса. Не смотря ни на что, я продолжала чувствовать его. Я любила его!.. - Виктор Михайлович, добрый вечер! – протянула я в трубку. – Я Вас не разбудила? - Да ты что, Кулёмина, время-то детское! – Когда он не пытался притворяться, он был прежним Степновым – милым и родным. – Я ещё чемпионат по футболу не смотрел! А ты чего хотела-то? - Да вот, ключи потеряла. Домой попасть не могу. – Хорошо, что мы разговаривали по телефону, поскольку мои щёки обрели пунцовый окрас. – У Вас же были запасные? – Вот и уши гореть начали. - Ага, завалялись где-то!.. Слушай, Ленка, может, ты сама зайдёшь – не хотелось бы игру пропустить! - А… я Вам не помешаю?.. – насторожилась я. - Ну, если цыганский табор с собой не приведешь, то нет! – Как же давно я не слышала его искренний смех. - Скоро буду! Ждите… Спустя минут двадцать я уже стояла у его двери, но не смела нажать на звонок. Дверь распахнулась неожиданно. Должно быть, он услышал, как приехал лифт. - Проходи. – Вот так легко и просто я оказалась у него дома. И было абсолютно не важно, что он столько времени избегал меня. – И где ты только ключи потерять умудрилась? – удивился он, роясь в ящиках тумбочки. - Не знаю. Может, у деда оставила… - Хорошо бы, а то замки менять придётся. Да где же они?.. – начал нервничать. - Вот! – выудив из кармана собственную связку ключей, шагнула вперёд. - Ты обманула меня?! Зачем?! – Степнов буквально взбесился. - Сами догадаетесь, или подсказать? – сбросив куртку в сторону, приблизилась к нему ещё на один шаг. – Я люблю Вас! – проведя пальцами по его небритой щеке, потянулась к губам. Но, не успев почувствовать его тепло, оказалась отброшенной к противоположенной стене. - И думать об этом не смей! – прорычал со злостью. – Детский сад, штаны на лямках, а туда же! Вздумала к взрослому мужику приставать!.. – продолжил искать ключи, видимо, желая избавиться от неизбежных контактов с моей семьей. – Выпороть бы тебя хорошенько, да права не имею!.. Держи! – вложил в мою ладонь ключи. – И дорогу сюда забудь! – Скатившись по стене на пол, я разрыдалась в голос. - Ленка, ну ты чего? Не реви, слышишь?.. – поднял меня на ноги и за руку повёл на кухню. – Прости, я не хотел на тебя орать, но ты своим поведением сама меня спровоцировала, – усадив меня на табурет, застучал дверцами шкафа. Вскоре воздух приобрел тошнотворный запах валерьянки. – Выпей! – в моих руках оказалась большая красная кружка с надписью «Победитель». Послушно кивнув, я, стуча зубами о край чашки, в несколько глотков проглотила её содержимое. - Ну вот и умница! – щелкнул меня по носу, как в старые добрые времена. – Лен, пойми меня правильно, недопустимо, чтобы чувства управляли человеком. Он сам должен их контролировать. – Вот интересно, в какой умной книжке он это прочитал? Сам он так вряд ли мог думать… - К тому же эта твоя симпатия пройдет сама по себе. Знаешь, как насморк, если лечить – пройдёт через семь дней, а если не лечить – через неделю! – попытался пошутить, не понимая, что сам себя с насморком сравнил. - Ты даже не вспомнишь потом обо всём этом! – махнул рукой. - Это Вам в компании с вашей Танечкой некогда вспоминать обо мне, а я Вас люблю! И всегда буду любить… Я хочу, чтобы Вы это знали. - Кулёмина!.. – громко выдохнул. – На каком языке с тобой ещё разговаривать?.. Лена, я – твой учитель, ты – моя ученица! Это ты хотя бы понимаешь? - Но это же не навсегда!.. Каких-то полгода и мы сможем быть вместе! – Степнов лишь приподнял брови в знак удивления. – После выпускного нам никто и слова сказать не посмеет! - Кулёмина, ты – юная девочка, я – взрослый мужик! И ты не для меня! – последнюю фразу он проговорил по слогам. – Ты мне не нужна! – отчаянно прорычал. - Любой другой бы радовался на Вашем месте! Бог дал Вам белый лист бумаги – чистую девочку! Пиши свою историю!.. А Вы взяли и поставили жирную кляксу! Ненавижу! – схватив свои вещи, я выбежала из его квартиры. Не видя дороги, я спешила прочь от дома Степнова. Вскоре он догнал меня. Отставая на пару метров, проводил до подъезда, а потом ещё долго сидел на скамейке во дворе, не сводя пристального взгляда с моего окна. Перед тем как уйти, он прислал SMS: «Кулёмина, не майся дурью»…
Вика: IV - Кулёмина, ты чего не ешь? – сквозь пустую болтовню девчонок до меня долетел писклявый голосок Новиковой. - Не знаю. Не хочу… - Можно, я съем твою порцию, а то у нас вечером концерт – боюсь, не дотяну! - Ешь, конечно… Концерт?! Какой концерт?.. – В ответ Лерка, закатив глаза, театрально вздохнула: - Специально для тех, кто в танке, повторяю – сегодня мы играем на разогреве у Наташкиного отца! - Круто… - Ну, наконец-то! - всплеснула руками. - Хоть какая-то реакция от тебя за весь день!.. – подвинув к себе мою тарелку, принялась активно уничтожать её содержимое. – Прокопьева с Липатовой никак репертуар выбрать не могут, мы с Женькой сценические образы обсуждаем, Рассказов с Витенькой, должно быть, уже с ума сошли в поисках транспорта для перевозки наших инструментов, одной Кулёминой всё по боку! – с разной степенью внятности прошамкала она набитым ртом. - Лер, прости. Я рада за группу. Просто, за деда переживаю… - Ленка, сколько можно себя накручивать?! Твой дед обязательно выздоровит, вот увидишь! – заботливо провела теплыми пальчиками по моим, сцепленным в замок, вечно мерзнущим рукам. – А тебе не помешает взбодриться! – игриво подмигнула. – На приведение уже начинаешь походить!.. Да-да! Оставшееся до концерта время мы провели в спортзале, шлифуя новые песни. Девчонки параллельно успевали спорить, нервничать и дурачиться. В воздухе витало предвкушение чего-то праздничного, фееричного. Моё естество противилось этой беззаботной радости. Было одно единственное желание – исчезнуть, раствориться… Будто меня и не было. - Девчонки, собирайте инструменты! – в помещение влетел взвинченный Степнов. - Виктор Михайлович, что случилось? – отозвались хором Алёхина с Прокопьевой. - Татьяна! – улыбнулся сопровождающей его женщине. – Она любезно согласилась нам помочь перевести инструменты! - Она что, на самосвале ездит? – рассмеялась я почти что искренне, чем разозлила физрука. - Девочки, на работе мне выделили микроавтобус, в котором и вы, и ваши инструменты доедите с комфортом! - Здорово! – на эмоциях Новикова кинулась её обнимать. – Спасибо огромное! - Как мы можем Вас отблагодарить? – льстиво протянула Анька. - Я бы не отказалась от приглашения на концерт! - Без проблем! – заверила её Липатова. – Может, ещё и интервью у Боба Кантора возьмёте! - Боб Кантор – это Наташкин отец! – поспешила развеять растерянность журналистки Новикова. - Вот это да… - начался живой, эмоциональный разговор. - Не надо! – преградила путь Степнову, когда тот попытался взять мою гитару. – Я сама! Лучше Лерке с её барабанами помогите!.. Во время исполнения песен я нашла в толпе его усталое лицо. В глубине его печальных глаз плескалась непонятная боль. В какой-то момент мне показалось, что он отчего-то очень сильно страдает, словно скорбит о чём-то безвозвратно утраченном… По завершению нашего выступления девчонки разбрелись по танцполу, а я решила покинуть мероприятие. Одевалась, находясь в плену напряжённого взгляда Степнова, напрасно пытавшегося скрыться за резной колонной. Следуя вслед за мной к выходу, он жадно ловил в многочисленных зеркалах моё отражение. И потом, стоя на крыльце, провожал меня пристальным взглядом. Лишь скрывшись за зданием, я смогла перевести дух. Я не совсем понимала свои чувства и эмоции, а что уж о Викторе Михайловиче – так я вообще отказывалась анализировать его алогичное поведение. Стоило ли столько боли причинять мне словами, тогда как его же взгляды, мимика и жесты кричали об обратном?! Хотя… Может, я это всё сама надумала? Восприняла желаемое за действительное? Как знать… Не замечая ничего вокруг, я была погружена исключительно в собственные чувства и мысли. Тем временем мой лучший друг переживал не лучшие времена – его бросила девушка, выставив при этом абсолютным кретином! Да, Игорь порой и со мной вёл себя излишне высокомерно, отпуская в мой адрес едкие издёвки. Но я знала, что он в действительности не такой. Понимала, что он просто старается соответствовать образу пофигистичного, самоуверенного, высокомерного парня. Он хотел быть самым крутым среди друзей, а самые красивые девушки смотрели бы ему в рот. Иногда он переигрывал, и это жутко меня бесило. Его выкрутасы каждый раз приводили к неизбежным ссорам, но я быстро и легко его прощала, поскольку невозможно остаться равнодушной к его открытой, жизнерадостной улыбке. И в сложившейся ситуации он нуждался в моей поддержке как никогда раньше. К тому же общение с ним стало отличной возможностью забыться и отвлечься от собственных чувств, которые к тому моменту стали невыносимо тягостны. Каждый день после репетиции, либо после тренировки я торопилась к нему. Он дожидался меня на школьном крыльце, и мы отправлялись гулять. Могли бесконечно долго бродить по скверам, слушая музыку на одном плеере и поедая мороженое. Когда мы оставались наедине, он уже не притворялся, и я ясно видела, что от былого Гуцула ничего не осталось… Он стал ворчливым, задумчивым и каким-то вялым. Его общество угрожало и на меня навести хандру, поэтому, проявив инициативу, я решила помочь парню реабилитироваться. Я вытаскивала его на кинопремьеры, неоднократно просила составить мне компанию в поиске ультрамодной обновки, и даже приглашала на столь ненавистные мною дискотеки. Постепенно Игорь пришёл в себя, став при этом добрее и проще. С ним стало легко и интересно. И неожиданно между нами начала возникать некая химия. Я не знаю, что это было: юношеская игра гормонов, привычка или симпатия, но вскоре нам перестало хватать дружеского общения. Мы всё чаще стали брать друг друга за руки, обниматься при встрече, задерживать подолгу взгляд друг на друге. Хоть и происходило это неосознанно, но была в этом какая-то нежность… И я надеялась, что эта нежность растопит боль к Степнову. Да, любви к нему во мне уже не осталось – она вся превратилась в боль. Боль нарастала каждый раз, когда я видела его с невестой, а случалось это довольно часто. Практически каждую рабочую смену Гуцула, я проводила рядом с ним в кафе. Он работал, а я прямо за барной стойкой учила уроки. Физрук назначал там свидания своей пассии, поэтому я невольно становилась свидетелем их стремительно набирающего обороты романа. А однажды вечером, вернувшись после свидания с Игорем, я и вовсе застала их на родной кухне, распивающих в компании деда чай. - Что здесь происходит? – прибывая в замешательстве, негодовала я. - Внученька, мы ужинаем! – радостно отозвался дед. – Присоединяйся к нам! - Я спрашиваю, что за цирк здесь происходит?! – Татьяна растерянно захлопала ресницами, Степнов же обреченно повесил голову. - Елена, что за бесцеремонное отношение к моим гостям?! – дед аж привстал. - Сейчас же извинись! - И не подумаю! – окинув всех презрительным взглядом, скрылась в комнате. Почти сразу из коридора начали доноситься звуки непонятной возни. Должно быть, Виктор Михайлович неожиданно вспомнил о неотложных делах, и они с невестой засобирались домой. После того, как щёлкнул дверной замок, на пороге моей спальни возник дед. - Что им надо было?! – мой мозг начали одолевать не самые радужные предположения. – И вообще, дед, ты же поругался со Степновым! - Лена, - старик присел рядом со мной. – Как ты начала дружить с тем черненьким мальчиком с бородкой, дома бывать практически перестала, и жизнью моей совершенно не интересуешься! - Дед, ну пойми, первая любовь и всё такое… - виновато скривилась, а дед как-то загадочно улыбнулся. - Мы со Степновым уже давно помирились. Виктор объяснил мне всю ситуацию. Я же, разобравшись во всём, понял, что серьезно погорячился. Наша дружба возродилась, словно феникс из пепла! - Искренне за вас рада, - ухмыльнулась. Хотя… пусть общаются. Дед же к нему, как к сыну родному относится. - А причина для радости действительно есть! – глаза деда заблестели, будто глаза ребенка, увидевшего в небе самолёт. – На днях мы окончили работу над второй, заключительной, частью нашего романа, и Татьяна взялась организовать презентацию книги! - Флаг ей в руки!.. – в школе все только и говорили о том, какая она прелестная девушка, а тут ещё и дед! - Она подошла к делу со всей ответственностью – с Алёхиными уже договорилась о проведении мероприятия в их кафе! - Дед, не обижайся, но я не пойду! – сказала, как отрезала. - Пойдешь! Танюша предложила гениальную идею! – Я устало опустила веки. – Она считает, что выступление вашей группы стало бы замечательным оформлением вечера. - Она сильно ошибается! Наш репертуар абсолютно не соответствует тематике книги! – вскочив с дивана, я заходила взад-вперед, нервно размахивая руками. – Дед, у нас нет песен об инопланетных цивилизациях! - Лена, внучка, не обижайся на старого фантаста, но я… - Что опять?! - Ты же знаешь, что образ главной героини мы со Степновым писали с тебя?.. В книге я использовал твои песни, - взгляд нашкодившего кота. - Дед?! Как?.. Как ты посмел?! Без моего ведома?.. Дед, ты… - слова комом застряли в моём горле. - Поэтому просто необходимо, чтобы вы их исполнили! - Ладно… Если Новикова согласится, мы выступим, а если откажется, уговаривать её не стану. Надежды, что я возлагала на Лерку, не увенчались успехом. Она, пребывая в диком восторге от услышанного, сразу же согласилась. Её нисколько не смутило, что солировать буду исключительно я. *** Презентация книги оказалась довольно таки пафосным мероприятием. Журналисты, критики, представители киноиндустрии… Время тянулось невыносимо долго: бесконечные вопросы, в ответ на которые дед разводил утомительную демагогию – тоска полнейшая!.. По мне бы, отыграть и домой! Так нет же – наше выступление закрывало вечер! В ожидании я сидела в конце зала и, не сводя взгляда со Степнова, вспоминала о том, что когда-то вдохновляло меня на написание песен. Прислушавшись к внутреннему голосу, поняла, что невольно складываю слова в рифмы. Выудив из сумки блокнот с авторучкой, начала записывать возникающие из пустоты строчки. Совершенно неожиданно меня по плечу хлопнула Лерка, сообщая о том, что пора на сцену. Там, взяв в руки гитару, я вдруг где-то внутри себя «услышала» мелодию, идеально подходящую к ещё недописанным стихам. Исполняя одну композицию за другой, я смотрела прямо в глаза Виктору Михайловичу с твёрдой уверенностью, что скоро посвящу ему последнюю песню…
Вика: V Я с трудом решилась показать новую песню девочкам. Играла практически онемевшими пальцами, да и голос дрожал. Боялась, что забракуют. В том, что Новикова поставит моё творчество в один ряд с попсой, была более чем уверена. Но… к моему удивлению «Ранетки» ещё несколько минут после последнего аккорда продолжали хранить молчание. С отсутствующими взглядами они, побледневшие, сидели, низко опустив головы. Анька пыталась записывать ноты, но примерно с середины первого куплета, уткнувшись лицом в собственные колени, неслышно разрыдалась. Присев рядом, Женька несмело погладила её по голове. Наташка же, вцепившись в свою гитару, со второго куплета начала одними губами повторять за мной слова. Вернув гитару Прокопьевой, я обвела девчонок выжидающим взглядом, но ни одна не смела издать хоть один звук. Тогда, взяв мяч, я начала чеканить его. Вскоре голова начала гудеть так, что казалось, будто это её ударяют об пол. - Ну хоть что-то скажите! – потеряв остатки терпения, нервно всплеснула руками. - Это было сильно!.. – с облегчением выдохнула Липатова. - Исполнение, конечно, оставляет желать лучшего, но вот написать такое… - округлила глаза Новикова. – Ленка, я преклоняюсь перед тобой! - Лер, не придирайся! Нормальное исполнение! – возмутилась Наташка. – Просто доработать немного надо. Для каждого инструмента свою партию написать, - авторитетно заявила она на правах композитора группы. – Лен, давай вместе попробуем у меня дома! Мне папа такую крутую примочку привёз с последних гастролей! И я даже знаю, где её использовать! - Наташка, - обняла лучшую в мире соло-гитаристку. - Так, что здесь происходит? – влетел в помещение взъерошенный Степнов. – Репетицию провели? - Провели… - протянули девчонки. - Инструменты убирайте, ко мне сейчас волейболисты придут! – и скрылся в подсобке. - Виктор Михайлович, а что это Вы такой дерганый? – наблюдая за тем, как физрук, вернувшись в зал со стремянкой и взобравшись на неё, принялся натягивать сетку, промурлыкала барабанщица. - Новикова, не придирайся к педагогу! Лучше помоги мне! – Та лишь застыла в недоумении. – Вот скажи, что можно подарить девушке на День рождения? - О! Это Вы по адресу! – запрыгнув на козла, заболтала ногами. – Всё зависит от самой девушки: от её интересов, склонностей и потребностей! Ну и, конечно, от того, какие планы Вы строите относительно ваших с ней отношений! - Лера, спешу тебя огорчить, но Америку ты мне не открыла! – недовольно фыркнул Степнов. Помню, он так фыркал на меня, когда я отказывалась, есть гречку. Да, были времена… - Можно конкретнее? - Ну, вот если Кулёминой подарить лыжи или коньки, она будет прыгать до потолка, а если мне подарить абонемент в солярий, то я ни один ваш урок не пропущу и даже кросс весной пробегу! Я же понятия не имею, о ком речь!.. – соизволила наконец-то поднять свою пятую точку и помочь убрать ударную установку. – Так кто виновница торжества? – отряхнула руки. - В следующую пятницу двадцатипятилетие Татьяны, - он растерянно поджал губы, а Лерка в ответ радостно взвизгнула. - Она уже решила, где будет праздновать? – Новикова хитро сощурила глаза. - Да… в «Элефанте»… - казалось, Степнов действительно не понимал, к чему клонила его собеседница, мне же сразу всё стало ясно. - Помнится, живое выступление «Ранеток» пришлось ей по душе!.. - Лера, спасибо тебе, конечно, но я сомневаюсь, что девочки согласятся… - кинул на меня быстрый взгляд. - Согласятся! Или я – это не я! – встала в позу «руки в боки». – Виктор Михайлович, Вы же хотите произвести на Татьяну впечатление?! Или у Вас есть варианты гораздо оригинальнее этого?.. - Нет, нету… Да и Игорь Ильич предложил к вам за помощью обратиться. - Вот видите, у гениев мысли сходятся! – самодовольно ухмыльнулась. – Я обещаю, этот свой День рождения Татьяна запомнит надолго! Когда мы с Липатовой вечером доводили до ума песню, она неоднократно пыталась завести разговор на тему, кому она посвящена. Я же, прикидываясь шлангом, удачно избежала прямого ответа. Конечный результат устроил не только нас, но и самого Боба Кантора. За ужином дядя Боря не переставал нас нахваливать, и даже пообещал прислать к нам на репетицию своего ударника, чтобы тот дал мастер-класс для Новиковой. С партией клавишей Женьке помогла Агнесса Юрьевна. И спустя пару дней песня была готова. Как сказала Лерка: «Хоть завтра в ротацию!» Оставшееся до выступления время мы шлифовали старый материал, а Рассказов с Софочкой, хоть и были приглашены в качестве гостей, взяли на себя роль ведущих праздника и готовили развлекательную программу. Народу собралось много: родственники, друзья, коллеги, просто полезные люди… Когда же все собрались за столом, Степнов объявил о своём подарке. Татьяна незамедлительно кинулась обнимать его. Почувствовала я себя в тот момент уж как-то слишком омерзительно… - Лер, первую песню пою я! – поймала её за руку почти у самой сцены. - Ну да! «Лети»! Мы же договорились! - Нет. Новую… - прошептала я бескомпромиссным тоном. – Или, я разворачиваюсь и ухожу! - Ладно… Когда я взяла в руки ритм-гитару и прошла в центр сцены, девчонки взволнованно переглянулись, но и слова сказать не посмели. Я пристально вгляделась в лицо Степнова и запела… Я не болею тобой От меня не скрылось, что ему было не то, что не по себе, а скорее даже невыносимо… Только вот от чего? То ли от моего прямого, презрительного взгляда, то ли он действительно понял смысл каждого слова… За последним аккордом последовал всплеск оглушительных аплодисментов. Девчонки присели за стол, а я, не понимая, зачем это делаю, незаметно прихватила бутылку коньяка и скрылась в подсобке. - Лен, ты чего ушла? – Липатова зашла в подсобку, когда я инспектировала шкаф на наличие хоть какой-нибудь посуды. – Пойдём к столу! - Натах, всё нормально! – я налила в одноразовый стаканчик крепкий напиток. – Я сейчас расслаблюсь немного и приду! – одним глотком проглотила обжигающую жидкость, от которой в уголках глаз проступили слёзы. - Лен, это ты из-за Степнова?.. – странное сочетание осуждения и жалости в её взгляде. - Да… - поставила бутылку на пол за диван. – Но ты не переживай – у меня всё хорошо будет!.. – порылась в карманах висящей в шкафу куртки Гуцула и, найдя наконец-то жвачку, закинула её в рот. – Пойдём к гостям!.. Стол стоял буквой «Г», и поэтому я сидела к Степнову в пол-оборота, практически спиной. И каждый раз, невольно оборачиваясь, ловила его взгляд: то рассерженный, то растерянный, то возмущенный… Казалось, он о чем-то размышлял, ища ответы на массу терзающих его вопросов. В какой-то момент оформилось чёткое понимание, что он пытается понять меня, в своих же глазах оправдывая моё поведение. Вскоре мы с девчонками вернулись на сцену и продолжили своё выступление. Постепенно гости начали выходить на танцпол, вскоре к их развлечению подключился Рассказов. В перерывах между песнями я скрывалась в подсобке, опустошая там один бокал коньяка за другим. Я и не заметила, как мне стало легко и почти не больно. В голове возник вакуум, в среде которого мысли просто не могли существовать. Затем и всё тело обмякло и начало ныть, но не так приятно, как после лыжной эстафеты. Мне стало жарко, душно и смешно. Смешно от абсурдности всей ситуации, от придирок Игоря и от главной пары вечера. Они казались мне тогда настолько нелепыми и жалкими, что я не пренебрегала острыми фразочками в их адрес, когда они принимали участие в каком-нибудь милом конкурсе. Устав от их общества, я вновь оказалась наедине с бутылкой, которая в ответ на мои причитания отзывалась со дна чуть слышным плеском ничтожно малым количеством жидкости, действующей на мое сознание анестезирующим образом. Мою внутреннюю гармонию нарушила официантка. Она вошла с чёрного хода, в руках её был необъятных размеров букет крупных ярко-красных роз. - Наденька, откуда веник? – хихикнула я, не узнав свой голос. - Курьер доставил, - поставила цветы в ведро с водой. – Степнов хочет сегодня сделать Татьяне предложение. Пойду, скажу ему, что цветы привезли, а то сам весь издёргался и мне всю плешь проел! Когда Виктор Михайлович вошёл, то отстриженные мною бутоны валялись в мусорном ведре. Оставалась одна целая роза. - Лена!.. Что ты… - Что я делаю? – щелкнув ножницами, растоптала упавший на пол бутон. – Я… я… - начала икать. – Я… Чёрт! - Да ты пьяна!.. - Да, пьяна! – Подхватив меня под локоть и усадив на стул, Степнов обжёг мои губы свои горячим дыханием. – У меня вообще-то повод есть! Похороны… Торжественные похороны любви!.. У Вас там, - указала резким движением руки на дверь, - любовь зарождается. А у меня здесь, - потянув молнию кофты вниз, потёрла шею у основания, - моя загибается!.. - Лена… - Уйдите! Оставьте меня в покое!.. Пожалуйста… - Ты что пила? – взял моё лицо за подбородок. - Со мной будете? – вытащила бутылку из-под стола. - Ой, кончилось… Можно ещё взять! - Так. Понятно… - схватил меня за шиворот, как котёнка, и потащил в сторону уборной. - Отпусти меня! - желая вывернуться из его крепких оков, я пинала мимо его ног и пыталась укусить за руку. - Не ори! Я хочу тебе помочь! - У меня Игорь есть, он мне поможет! – запнувшись о ножку стола, потянула за собой в свободный полёт мужчину, но он всё же устоял. – А ты мне не нужен! Пей с кем хочешь! Ешь с кем хочешь! Спи с кем хочешь! Мне до тебя дела нет!.. Слышишь?! Я не болею тобой! Прошёл, как насморк! – сопротивляясь, в кровь расцарапала ему лицо. - Вали к своей невесте!.. - Заткнись!.. - силой влив в меня невозможное количество воды, тем самым спровоцировал приступ рвоты и, больно сжав в кулаке мои растрепанные волосы, наклонил меня над унитазом… После всё поплыло и я, практически без чувств, села на пол. В следующую минуту он уже подхватил меня на руки. Прижав голову к его плечу, я отключилась.
Вика: Ладно, перед смертью не надышишься!.. Эх, была... не была... VI Проснулась я, когда за окном было то ли уже то ли ещё, но темно, на узком диване в смутно знакомой комнате с небывалым желанием пить. С усилием медленно повернув голову, в полумраке я различила силуэт спящего в кресле Степнова. Он сидел с открытым ртом, запрокинув голову назад. И зачем он меня только к себе привёз?.. - Пить… Пить… - наплевав на то, что он спал, простонала я, как могла громче. - Проснулась… - потёр переносицу. – Ты как? - Пить хочу… - Подожди, я сейчас отвар заварю, - натянув мне одеяло до самого подбородка, присел рядом. – А ты пока температуру померяй! – протянул градусник и скрылся в коридоре. Степнова не было чудовищно долго! Сжалился бы надо мной – и дал бы мне простой воды, да хоть из аквариума! Но он же всё усложнять любит – решил какое-то целебное зелье сварить! - Вот пей, - протянул мне стакан с какой-то мутной, истончающей тошнотворный запах жидкостью непонятного происхождения. - Я не буду это пить… - Ленка, я могу заставить тебя силой! – тон, не допускающий возражений. - Помогите мне сесть… - Часто и громко дыша, он приподнял меня и, подложив под спину пару подушек, усадил как можно удобнее. – Спасибо… - Тридцать семь и три… - обратил он внимание на лежащий на приставленном к дивану табурете градусник. – Как выпьешь, постарайся снова уснуть… - Виктор Михайлович, - поймала его за руку, - зачем Вы меня к себе привезли? - А куда тебя такую красивую?! – крикнул он сгоряча. - К Игорю, будущих свёкров пугать?! Или домой, чтоб деда окончательно скрючило?! - Не орите на меня… У меня голова болит… - Ты хоть что-то из вчерашнего дня помнишь? – слабая надежда во взгляде. - Был день рождения Вашей Тани, и, судя по всему, я напилась до зелёных чертей… - Раньше я и подумать не могла, что способна на что-то подобное. - Ну хоть это осознаешь… - Если бы он знал, что я ничего не забыла… А жаль – стало бы намного легче. - Дед там, должно быть, с ума сходит. - Игорь позвонил ему, сказал, что ты у него переночуешь, – присел обратно в кресло. - Да уж… В школу вообще идти стрёмно… - Тебя только Гуцулов видел. Если он не разболтает, никто не узнает. – Степнов опять ничего не понял!.. - А где Таня? – прошептала робко. - Дома, наверное, у себя… - сказал так спокойно, будто это не он сбежал со дня рождения невесты с какой-то пьяной девкой – нормально!.. - Где ей ещё быть?! - А вы… - Ну, куда я опять полезла?! У меня же Гуцул есть… - Разве не вместе живёте?.. - Кулёмина, откуда у тебя только силы вопросы задавать?! Отворачивайся к стене и спи, чтоб я тебя не видел и не слышал! - Вы куда? – Остановился в дверях. - К себе в комнату. Хоть пару часов посплю по-человечески! – в его обиженном голосе отчетливо слышались нотки упрека. – А то всю ночь рядом с тобой просидел... Шея затекла… - Виктор… Михайлович… - Спи, завтра поговорим. Заснула я моментально. Как бы это ни было странно, но я даже сны видела. Жуткие, правда. Но это ничего, потому что если испугалась, значит ещё жива. Проснулась я от того, что меня заколотило в жутком ознобе. С первым осознанным вдохом почувствовала подступ рвотного приступа. Плотно зажав рот дрожащей ладошкой, доползла до ванной комнаты, скользя вдоль стены… Я сидела на холодном полу и буквально выла в голос, как вдруг почувствовала, что, присев рядом, Степнов прижал меня к своей теплой груди и, трепетно гладя по голове, зашептал какие-то слова. Я не могла разобрать их и из-за досады на саму себя начала истерить ещё сильнее. А потом всё прекратилось. Прекратилось в тот момент, когда на своём лбу я почувствовала его сухие, обветренные губы… - Не смейте! Не смейте прикасаться ко мне!.. – хотела ударить его, но ослабшая рука не послушалась. – Не надо меня жалеть. Вам ничего, а мне потом ещё хуже будет. - Прости… - У Вас невеста есть, у меня - отношения с ровесником. Теперь всё правильно. И не надо ничего портить… - стерев следы слёз рукавом кофты, уткнулась лицом в собственные колени. – К тому же, у меня всё прошло. К Вам всё прошло… - Правда?.. - Да! – рыкнула. Отнюдь не убедительно. - Молодец, что справилась!.. М-м-м… Рад за тебя! – он встал и направился к выходу, но в дверях обернулся. – Если хочешь, можешь душ принять. Я на кухне обед готовлю. Навалившись на стену, я стояла под слегка прохладной водой, которая, стекая струйками, обволакивала и понемногу устраняла обременяющее чувство изнуренности, как физической, так и моральной. Было одно желание – раствориться и, затерявшись среди капель, вместе с ними исчезнуть в небытие. Натянув на мокрое тело омерзительно пахнущую одежду, неслышно прокралась в прихожую, где нашла свои остальные вещи. Завязывать шнурки не было ни сил, ни времени, поэтому, запихав их внутрь ботинок, натянула куртку и, закинув далеко ни с первой попытки на плечо сумку, бесшумно прикрыла за собой дверь… Проснувшись в воскресение под ворчание деда, решила, что лучше всё же сделать старику приятное и пообедать с ним, а после, во избежание неминуемого допроса, отправилась к Гуцулу на работу. Да, появляться в этом месте вновь, было сродни восхождению на Голгофу, но я должна была хоть как-то загладить свою неоспоримую вину перед ним. - Гуцул, привет! – села за барную стойку, а парень, не поднимая головы, продолжал старательно натирать до блеска бокалы. – Игорь, я понимаю, что вела себя неправильно… Прости… - взглянула на столик, за которым обычно проходили свидания Степнова и Татьяны, а когда обернулась обратно, передо мной стоял молочный коктейль. – Спасибо… Игорь, ты имеешь право не разговаривать со мной, но хоть посмотри на меня!.. – всхлип отчаянья. Лучше бы он не смотрел… В бездне его взгляда плескалось презрение. И это было не самым пугающим. Под его левым глазом синел неудачно загримированный фингал. - Откуда?! - Не важно… - отмахнулся рукой и принялся выполнять заказ. - А всё-таки? – продолжила наседать на парня, когда тот присел на соседний стул. – Прошу, только не ври!.. - Да пошутил неудачно… - наигранно улыбнулся. – Будет мне уроком! - Гуцул, что за манера говорить загадками?! – взмахнув руками, опрокинула бокал. – Чёрт! Извини… - Сиди! Сейчас всё уберу, – вернувшись за стойку, принялся очищать её бумажными полотенцами. - Я жду! – нервно постучала пальцами о бокал. – Кто? Когда? За что? - Степнов, вчера вечером. - Степнов?! – нервный смешок. - Он что совсем с катушек съехал? - Да я же говорю, сам виноват! – поморщился. – Ляпнул лишнего… - Гуцул, это его не оправдывает!.. Вообще, о чём вы разговаривали? Что он от тебя хотел? – внутри меня начала закипать злость. - О наших с тобой отношениях разговаривали. Кроме всего прочего Степнов пытался мне втереть, чтоб я к тебе с уважением относился, чтобы не торопил тебя – ну ты понимаешь!.. – сощурившись, улыбнулся. – А я взял, да с дури и ляпнул, что у нас с тобой уже ВСЁ было… Ну он не сдержался, да и вмазал! - Как… Как ты посмел?! – у самой возникло желание врезать этому подлецу! – А ему какая разница? - Ну вроде не маленькая – сама догадайся… - Нет! Игорь, это абсурд! У него невеста есть! – начала я кричать. - Я сам не знаю, для чего он завёл себе девушку, когда ему до этого и одному неплохо жилось. Не понимаю, зачем ты со мной замутила, если раньше мы были настоящими корешами… - осуждающий взгляд. – Ленка, ваши со Степновым отношения не такие простые, как вам хотелось бы. И, если вы с этим не справляетесь, не обрекайте на страдания ещё и других людей! - Игорь, прости… - обняла его. – Ты классный друг… Сам всё всегда понимаешь. Но… я ему не нужна… - вымученно улыбнулась уголками губ вниз. – Я ему призналась, а он меня отверг. - Лен, прости, что не в своё дело лезу, но Степнов в первую очередь о тебе заботится… Цени это! - Пусть ценник сначала повесит! - О! А вот и он! – присвистнул парень, когда хлопнула входная дверь. – Жить долго будет! - Гуцул, я тебе сейчас второй фингал поставлю! Для симметрии… - в воздухе завис мой кулак. - Я тут ни при чём! - поднял руки вверх, еле сдерживая смех. - Привет, молодежь! – выдохнул подошедший Степнов. - Здравствуйте… - отозвались мы с Игорем. - Лен, нам поговорить надо… - Интересно, о чем? О соревнованиях можно поговорить на тренировке, о группе – на репетиции! Неужели есть какая-то другая тема? - Да, - прошептал он осипшим голосом. – И будет лучше, если мы поговорим наедине. - Наедине?! Ну уж нет! – в своём решении я была категорична. – Вдруг я скажу что-нибудь не то, и Вы ударите меня, как Гуцула! - Лен, разве я причинял тебе зло?.. – весь его запал куда-то испарился, и вмиг он стал каким-то разбитым. - Вы причинили мне боль. Очень много боли… - отвернулась от него. – Даже детская обида на родителей сильна не настолько, насколько сильна боль, которую причинили мне Вы! - Ты меня никогда не простишь? - Прощу, но не забуду… - всхлипнула. - Не смогу забыть. - Лен, пойми, я хотел как лучше, старался жить по правилам. Но, сама видишь, как всё вышло… - отчаянно махнул рукой на выдохе. – Обещаю, в ваши отношения с Игорем лезть не буду – вижу, что у вас всё серьезно. Рад за вас… - Спасибо! – перебила его, понимая, что если это не сделаю я, то Игорь уж точно выдаст ему всю правду. - Лена, позволь мне вернуть твоё доверие. Мне необходимо видеть тебя, слышать тебя, говорить с тобой… Понимаю, что не должен говорить тебе о своих чувствах – права не имею, – прошептал охрипшим голосом. - Но я боролся с ними. Как мог, боролся! Не справился, а ты оказалась сильнее… - Неужели любить меня настолько постыдно?! - Леночка, ну что ты такое говоришь? – взвыл, словно раненный зверь. – Просто я хочу уберечь тебя от самого себя, от грязи, которую вылили бы на нас, будь мы вместе: сплетни, косые взгляды, неприязнь… - Как же я порой ненавижу вашу привычку решать всё за всех! – прорычала озлобленно и посмотрела прямо ему в глаза. – А Вам не могло прийти в голову, что вместе мы сильнее? Что вместе мы бы со всем справились? - Может, ты и права, но что уж сейчас об этом говорить… - отпил воды из стакана, что поставил перед ним Гуцулов. - Виктор Михайлович, перед Вами сидит Ваша любимая девушка! – вымученно улыбнулась. – Перед Вами сидит Ваш соперник! И Вы благословляете их союз!.. Да грош – цена Вашей любви! Другой бы боролся на вашем месте! - Это я виновен в том, что нашей дружбы не вернуть. Я не позволю себе и дальше портить твою жизнь, - несмело положил поверх моей ладони свою и почти сразу же убрал, а после взглянул на Игоря. – Вы молоды, красивы, влюблены… Будьте счастливы! – встал, чтобы уйти, но, задержав на мне взгляд, остановился. – И, Лен, помни, я всегда рядом… - Кулёмина, ну и чего ты сидишь?! Некогда думать! Беги за ним! – прокричал Гуцулов. - Виктор… Виктор Михайлович!.. – догнала его на ступеньках кафе. - Ты чего выбежала? Простынешь! – в мгновение накинул на меня свою куртку. - Виктор Михайлович, я люблю Вас! - Но… Игорь?.. – его глаза забегали в замешательстве. - Мы друзья, и ничего не было… Ни-че-го… - Как?.. Лена, но ты же говорила, что всё прошло… - его голубые глаза заблестели влагой, от чего стали ещё ярче и притягательнее. - Люблю… Моё чувство к Вам неизлечимо…. - Девочка моя… - зажмурившись, прижал к себе настолько крепко, что кости заскрипели. Носом уткнулся в макушку, а потом я где-то в области шеи почувствовала его улыбку. – Девочка моя… - взял моё лицо в свои большие ладони, убрал со лба чёлку, пристально вгляделся в глаза. – Люблю тебя, больше жизни люблю… И только его губы… Сухие, обветренные, шершавые… Но невозможно нежные, тёплые, вкусные… Он целовал меня, лаская с осторожностью, медленно, словно оберегая. Трепетный, невесомый, волшебный поцелуй… И его слёзы на моих щеках… Пусть впереди много трудностей, но мы будем вместе… И это главное… пара слов напоследок Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец! Огромное спасибо всем, кто читал и ставил плюсики! Отдельное спасибо 1olga, Callisto, clairclair, Еленочка007, Failen!.. Особенно благодарна Надюшке (nadink6) за вдохновившую меня на этот авантюрный эксперимент идею, за одобрения её воплощения и за позитив! Также безгранично благодарна Оле (Elfa) за легкое общение и за приятное сотрудничество! За креативный позитив и за позитивный креатив! И, Оленька (михеэлла), от всей души тебе говорю спасибо! За колоссальную поддержку! За то, насколько сильно ты прониклась этой историей и героями! За то, что решилась показать нам эту историю глазами Вити! Земной поклон! Девочки, дорогие, это истина – одна, а правды-то всегда две, и у каждого она своя! Поэтому кто хочет узнать, о чем же всё это время думал Витя, не расходимся, а собираемся и организованно нажимам на эту ссылку михеэлла - Безрезультатно! С наступающим Новым годом вас, девочки!
Вика: Автор: Вика Бета: Morikvendi Муза: фильм «Леон» и сериал «Ранетки» Название: Беглецы Жанр: Angst, Deathfic, Romance, AU, OOC Рейтинг: R Пейринг: КВМ Статус: окончен Отдельное спасибо: Morikvendi, Kristenka, nadink6 Предупреждения: 1. В этом фике высокий уровень жестокости. 2. Happy End неизбежен. Эта осень – и свет и темень, и смех и грех – Заставляет сердце раскалывать как орех; Это всё до предела, всё до конца, до дна, Это ты, это – вот она я тебе, вот она. По бордюрам, как по канатам, не так, не там Я несу свою нежность, тяжёлую, как плита – Мимо женщин, мужчин, детей, мимо пар, не пар, Тонкой девочкой на пуантах – в осенний парк. Это небо на части делят столбы стволов Венценосные, истекающие смолой; Запах жертвенной крови и листьев сведёт с ума, Нас не смогут спасти, не успеет настать зима, Нас вообще не найдут в бесконечных тенях, тенях, – Только так мы спасёмся, друг друга не потеряв, Только так, перед Ним упав в ледяной пыли, Говорить будем вправе: «Мы делали, что могли». Обложка в подарок от nadink6 Обложка в подарок от nadink6 Комментарии Автор против копирования и выкладывания данного фика на других интернет-ресурсах без его согласия!!! I [Мы не столько нуждаемся в помощи друзей, сколько в уверенности, что мы её получим] Демокрит Её сон всегда отличался особой чуткостью. А после рождения младшего брата, с которым девушка делила комнату последние четыре месяца, она спала, что называется, «с открытыми глазами». В начале первого часа ночи в их квартире раздался телефонный звонок. Трубку снял дед. Пожилой человек попытался призвать собеседника к соблюдению морально-эстетических и нравственных норм, но его пыл был резко остужен, и старику ничего не оставалось, как выполнить просьбу незнакомца - пригласить к телефону сына. Судя по гневной интонации отца, разговор был более чем неприятным. Он нервничал, и догадаться, что человеку на другом конце провода это только на руку, не составляло особого труда. - Лена! – Врываясь в детскую, он чуть не вышиб дверь. – Просыпайся! – Стремительно направился к шкафу. - Что случилось? Кто звонил? – протянула осипшим ото сна голосом. - Не спрашивай сейчас ничего! Одевайся! – Кинул на кровать дочери джинсы и носки, вслед за одеждой на одеяло легла увесистая пачка купюр. – Держи деньги, карточками ни в коем случае не пользуйся, как и телефоном. - Пап, у тебя какие-то проблемы? – Оставаясь в пижаме, начала надевать носки. - Лена! Слишком много вопросов! – прокричал он возмущенно. – Собирайся, вам с братом необходимо исчезнуть на некоторое время. Для вашей же безопасности! - Пап, что значит «исчезнуть»?! – девушка была непреклонна в своем желании дойти до сути. – Что могло случиться?! - Вам с Серёжей угрожает опасность, разве этого не достаточно?.. - Какая может быть опасность дома?! – ухмыльнувшись, пожала плечами. – Мы же не герои криминального детектива, в конце-то концов! - Ты многого не знаешь… - Не выдержав пытки пристального взгляда дочери, тяжело выдохнул и виновато опустил голову. - Так просвети меня! – От шума проснулся и заплакал её младший брат. - Этого нам еще не хватало! – с досадой протянул Никита. – Ну и чего ты добилась своим криком?! - Вот только на меня все шишки валить не надо!.. – Взяв малыша на руки, начала его укачивать. Почувствовав родные руки, он успокоился и уснул. – Ты даже не знаешь, сколько раз за ночь просыпается твой ребёнок… - Сейчас не время отчитывать меня. Одевайся! Живее! – Ответом стал прямой, выжидающий взгляд дочери. С досадой махнув рукой, мужчина скрылся в коридоре. Девушка задумалась на несколько секунд, после чего, переодевшись и одев Серёжу, инстинктивно начала собирать в маленькую сумку жизненно необходимые вещи для брата. Пока зашнуровывала кроссовки, не заметила, как отец сунул в эту самую сумку какую-то папку. - Ну, и что дальше?! – Закинув сумку на плечо и взяв брата на руки, Лена ждала дальнейших указаний отца. - Понятия не имею… - В ответ девушка обреченно вздохнула. – Дома вам оставаться нельзя, но и на улицу выходить опасно. - Может, в стену нас замуруешь? - Дочь, мне не до шуток! Люди, которые звонили… Они способны на всё! Ты права, у меня большие проблемы. Это связано с моей работой. В подробности вдаваться ни к чему, но они начали мне угрожать. Им нужны бумаги, а я не могу допустить, чтобы эти документы попали в их руки. - Пап, ты какой фильм цитируешь? – Весь вид девушки говорил о том, что она пребывает в шоке и не способна здраво анализировать ситуацию. - Лен, те деньги, что я дал тебе, помогут вам. Давай вызовем такси, я провожу вас до машины… - Деньги… - Нервный смешок. - Нам только один человек поможет! После этого девушка направилась в зал. Открыв балконную дверь, впустила в помещение аромат промозглой осенней ночи. Отец последовал за ней. - Ты что творишь? – не смог он произнести ничего более вразумительного, когда дочь, передав ему на руки брата, принялась перелезать на смежный балкон. - Я знаю, что ты не в восторге от моей дружбы со Степновым, но, вынуждена признаться, я и раньше частенько ходила к нему в гости через балкон. – Да пусть хоть замуж за него выходит, лишь бы они с Серёжкой выбрались живыми из этой истории! - Ты настолько доверяешь ему? – Дрожащими руками передал сына. - С ним мы не пропадём… - Лена… Дочка… Береги брата… и себя береги. Прости, что всё так вышло. Ничего не сказав в ответ, девушка скрылась в чужой квартире, плотно закрыв за собой балконную дверь. *** - Леха, привет, - устало сказал темноволосый мужчина. - Утро доброе! – Молодой участковый протянул угрюмому мужчине руку для пожатия. – Что, Виктор, опять дома не ночевал? – Собеседник утвердительно кивнул головой. – Эх, Степнов, совсем ты себя не бережешь – скоро женщины на тебе живого места не оставят! – Ответом стал легкий, небрежный смешок. - А ты чего ни свет ни заря тут делаешь? Наш двор самый тихий в округе! - Тихий-то тихий, только вот этой ночью в седьмую квартиру ворвались неизвестные и уложили всю семью Кулёминых, - с неподдельным сожалением констатировал милиционер. - Всю семью?.. – отрешенно спросил Степнов. - Ну, Никиту и его отца. Детей либо дома не было, либо их преступники похитили. Следствие склоняется ко второму варианту. Решено в розыск их пока не объявлять, дабы преступников не спугнуть. – Виктор впервые был благодарен собеседнику за его излишнюю болтливость. – Кстати, ты же вроде общался с их старшей дочерью? - Ну и что с того?! - возмутился Степнов. - Я и с тобой общаюсь! – Пожал мужчина плечами. - Ну, да… - Такая добропорядочная семья, и вдруг налёт... Леха, сам-то ты что обо всём этом думаешь? – Для меня самого вся эта ситуация неожиданна. Я же каждого жителя своего участка в лицо знаю! А тут такое дело… - махнул с отчаянием рукой. - В квартире беспорядок, видать, что-то искали. Следователи предположили, что нападение связано с профессиональной деятельностью Кулёмина. - А чем он занимался? - Генетиком был. А уж где большие деньги, там и криминал. – Короткий взгляд на часы. - Правильно понимаю, с тебя показаний, как с козла молока? - Что?.. А, да… Меня дома-то не было… - Присев на скамейку, мужчина достал сигареты и закурил. Он не слышал, как, попрощавшись с ним, Алексей ушёл со двора. Степнов курил одну за другой и отказывался верить в услышанные слова. Из мрачных раздумий его вывело мяуканье его же собственной кошки, которая сидела около подъездной двери и будто звала Виктора домой. Мужчина бросил взгляд на собственные окна. Балконная дверь оказалась плотно закрыта, чего ранее он не допускал ни в коем случае, это был не только беспрепятственный путь на улицу и домой для его домашней любимицы, случалось, что и Ленка заглядывала в гости таким образом. Он, конечно, жутко ругался, но она только мило хихикала в ответ. - Сонька, а вот это уже интересно! Пошли домой! – С кошкой на руках он в считанные секунды взлетел на второй этаж. Провернул ключ в замке, мысленно сосчитал до десяти и потянул на себя дверь. Войдя в квартиру и задвинув щеколду, опустил кошку на пол. Скрывшись на кухне, та замурлыкала, словно её кто-то гладил. Мгновенно он преодолел прихожую и коридор. На табуретке в кухне сидела Кулёмина, на руках она держала брата и кормила его из бутылочки. Об её ногу тёрлась Сонька. - Ленка… Живая!.. – Облокотившись о дверной косяк, Виктор на протяжении долгого времени не сводил с гостей пристального взгляда. - Извини, я вновь не через двери. – Горько усмехнулась, но мужчина, казалось, её совсем не слушал. - Не выдумывай! – Махнув рукой, присел рядом. - Ночью были выстрелы… - на последнем слове охрипший девичий голос едва заметно дрогнул. - Знаю… - Горечь в голосе, и что-то, отдаленно похожее на сочувствие, во взгляде. - Чтобы Серёжка от шума не проснулся и не заплакал, мы в твоей комнате ночевали – она дальше остальных от нашей квартиры… - Молодцы. Лен, ты не в курсе, из-за чего всё это произошло? – Мужчина боялся причинить девушке боль своими вопросами, но желание разобраться в ситуации взяло над ним вверх. - Я пыталась хоть что-то выяснить у отца, но кроме того, что его шантажируют из-за каких-то бумаг, ничего вразумительного не услышала. - Что за бумаги? – Зацепился за ключ к разгадке. - Понятия не имею... - Ладно, проехали… – громко вздохнув, взъерошил волосы. – У тебя паспорт с собой? - Нет, - растерянно помотала головой. – Он в моей сумке, с которой я в университет хожу… ходила. Серёжкины вещи собрала, а про документы я не подумала. – Взглянув еще раз на Кулёминых, Степнов скрылся в коридоре. Мужчина проделал тот же путь, что и Лена несколькими часами ранее, только в обратном направлении. То, что творилось в квартире соседей, выходило за рамки определения «беспорядок». К тому же повсюду были видны следы работы следователей. Комната Лены словно осиротела. Раньше он часто думал о том, чтобы хоть однажды здесь оказаться: ему было интересно, что окружает эту девушку и чем она сама заполняет пространство вокруг себя. Степнов хотел сидеть рядом с ней и вместе смотреть её детский фотоальбом. Но не при тех обстоятельствах он здесь оказался… Сумка лежала на письменном столе. В ней, помимо паспорта, он нашёл зачетную книжку, на страницах которой значилась исключительно отметка «Отлично». Вернувшись к себе, приказал сидеть тихо и, прихватив паспорт Кулёминой, покинул квартиру. Пришел домой уже поздним вечером, закинул в спортивную сумку папку с новыми документами. Следом уложил необходимые вещи. Туда же отправил сумку с детскими вещами. – Чего стоишь? Брата одевай! Лена, живее! У нас через четыре часа самолёт! – Быстрый взгляд на часы. – Уже через три с половиной. – Поймал кошку и посадил в переносной пластиковый домик. - Самолёт?! Степнов, ты хоть что-нибудь мне объяснишь?! – обрушила она свой гнев на мужчину. - Кулёмина, отставить истерику! – Встряхнул с такой силой, что, казалось, искры из глаз посыпались. – Ты пришла ко мне за помощью, я должен оправдать твое доверие! - Хорошо, но я имею право знать, что ты собираешься делать! – закричала, вывернувшись из тисков его рук. - Лен, не кричи. Пожалуйста. – Усадив девушку на край кровати, сам присел перед ней на корточки. – Привлекать к себе внимание бдительных соседей нам ни к чему. - Прости… - Посмотрела на него виноватыми глазами. – Вить, объясни, какой самолет? Куда и зачем мы летим?.. - Оставаться в Москве опасно. – Положил тёплые ладони на худые девичьи колени. - Почему опасно? – Мужчина лишь отвел взгляд в сторону. - Почему ты согласился нам помогать? - Почему-почему?! – передразнил собеседницу. – Потому! - А почему ты сам с нами едешь? – В ожидании ответа закусила нижнюю губу. - Еду, значит надо! И перестань задавать глупые вопросы! – Да, он частенько докучал девушке советами, но до этого дня ещё ни разу не повышал на неё голос. Только бы не обиделась. - А как же твоя работа, квартира, невеста… Ты всё это оставишь ради нас?! - Так! Стоп! Какая ещё невеста? – произнес с недоумением. - Ну, твоя… - Облизнула пересохшие губы. – Помнишь, я в кино тебя звала, а ты сказал, не можешь, мол, свидание с девушкой на вечер запланировал. - А-а-а, ты об этом… - Вспомнил он о форс-мажорных обстоятельствах на работе. – Я сегодня с ней расстался. - Из-за нас?.. – прошептала Кулёмина в пустоту. - А… а работа, квартира?.. Вить, прости, я не думала, что всё настолько страшно… Не надо из-за нас менять свою жизнь! - Так, ну это уже я буду решать! - Ты настолько уверен в себе? - Со мной вы не пропадёте… Машуль, ты кудесница! Мерси! II [Кто бежит от своих, тому долго придется бежать] Плавт До аэропорта, судя по всему, довёз их Витин приятель. В голове был вакуум, и анализировать что-то ещё из происходящего у девушки не было ни сил, ни желания. Степнов пресек на корню все попытки Лены хоть что-то выяснить: похоже либо он сам владел ничтожно малым объемом информации, либо создавал такую видимость. Одно было ясно, как Божий день, они бегут, бегут от опасности, бегут вместе… И отныне её проблемы – его проблемы, её заботы – его заботы, её трудности – его трудности. Будучи внешне уверенным и хладнокровным, на самом деле Виктор переживал бурю эмоций, его тревожили рисунки собственного же подсознания. Степнов размышлял о том, что планируемый им ранее побег из страны вряд ли пройдет настолько гладко, как хотелось бы. Его паспорта, визы и банковские карты давно были готовы и лишь ожидали своего часа. Тогда как за поддельные документы для Кулёминых пришлось затратить баснословную сумму. К тому же, пытаясь хоть что-то разузнать по своим каналам о ночном происшествии, Виктор невольно «наследил». В связи с чем, сейчас он мог надеяться исключительно на удачу. Мужчина временил с отъездом. Желая избежать гнева начальства, он, не торопясь, готовил пути отхода и ждал подходящего момента. К тому же, с каждым этапом в осуществлении задуманного Степнов всё отчетливее понимал, что не хочет терять из виду Ленку. Его бы воля – он бы забрал девушку с собой. Но её семья, её учеба в университете… Да и вряд ли бы она согласилась. Однако случай сам расставил всё по местам. Как говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»! Только будет ли это самое счастье?.. Волнение мужчины передавалось кошке, которую он держал на коленях. Забившись в угол клетки, животное нервно и жалобно мяукало. Неожиданно для самого себя, мужчина вспомнил своё знакомство с этой рыжей красавицей. На календаре было начало октября. И погода в тот день была подобна сегодняшней: промозглый ветер; тяжёлое, низкое небо свинцового цвета и омерзительная морось. Он возвращался домой поздним вечером. Еще издалека заприметил силуэт худой сутулой девушки на детской площадке. - Ленок, ты чего домой не идешь? Замёрзнешь, простынешь, заболеешь… - Присел рядом и крепко обнял, желая согреть. - Меня мама домой не пускает… - голос дрожал от мороза. - Кулёмина, не сходи с ума! На родителей не наговаривай! – Больше всего хотелось залепить ей хорошую оплеуху, чтобы думала в следующий раз, что говорить. – Ой, это что за пушистик? – Обратил он внимание на пищащий комочек шерсти в руках девушки. – Рыжий, да смешной какой! - Я всё детство просила у родителей котёнка или щенка, а мама не разрешала, отчитывала, что я «за собой-то порядок не могу навести, что уж о домашних животных говорить!». Но сейчас-то я уже выросла – в десятый класс пошла! Я давно самостоятельный, взрослый человек! – Шмыгнула раскрасневшимся от ветра носом. - Да, ты очень серьезная барышня! – Обворожительно улыбнулся. - У Женьки кошка окотилась, вот я и взяла этого котёнка! Смотри, какой он забавный! – При свете фонаря в глазах собеседницы мужчина разглядел по-детски наивный, чистый, искренний восторг. – А мама сказала, что ни с одним животным меня на порог не пустит. - Ленка, ну пойми её правильно, ты живёшь в обществе и должна считаться со всеми принятыми нормами и принципами. Точно так же и в семье – интересы одного не должны ущемлять интересы другого и… - Так в том-то и дело, что мамины интересы ущемляют мои! – перебила Виктора. - Немного неудачное сравнение подобрал… Э-э… Лен, в любом случае, это настолько ничтожная проблемка, и она не стоит того, чтобы рушить отношения с самым родным человеком. – Зевнул. Видно, что устал страшно, а сам сидит тут и учит её уму-разуму. - Подобные решения необходимо принимать сообща – компромиссы ещё никто не отменял! - Хм, любишь ты меня поучать! Только вот что мне делать? Бросить котёнка умирать на улице от холода и голода?! Я не могу! – Словно в подтверждение сказанных слов, животное издало невообразимо громкий писк. - Лен, давай так поступим, ты признаешь свою вину, попросишь прощения у мамы. Вы помиритесь, попробуете договориться, а зверюга пока у меня поживёт. – Он взял котенка из рук Кулёминой и спрятал его под своей курткой. - Ну, а если совсем никак, останется у меня - будут два холостяка вместе время коротать. - Это девочка. - Наконец-то в моём доме поселится женщина! – Искренне рассмеялись. - Витя… - Кулёмина попыталась обратить на себя внимание мужчины. – Вить, мы приехали. - Что?.. А, да… - Обернулся, пристально посмотрел в глаза девушки. – Приехали. – Степнов попрощался с водителем, и они покинули салон автомобиля. Когда они вошли в здание аэропорта, услышали объявление, что регистрация на их рейс уже началась. Во время пятичасового перелёта до Мадрида Лена крепко спала – должно быть сказалось нервное истощение. Её даже не разбудил плач брата, которого держал на руках Степнов и пытался всячески его успокоить, а ребенку было попросту некомфортно в данной обстановке. Нехотя Виктор разбудил Кулёмину перед посадкой. После сна её взор был туманным, а щёки покрывал легкий румянец. Заметив неуверенную походку девушки, он доверил ей лишь нести кошку, при этом сам же придерживал её чуть выше локтя. Оказавшись на заднем сидении такси, Лена вновь задремала.
Вика: Маш, земной тебе поклон! Ты - Чудо! III [Судьба лепит и мнет, как ей заблагорассудится] Плавт Кулёмина проснулась на краю огромной кровати в гостиничном номере. Рядом с ней спали брат и бывший сосед. Они оба трогательно сопели, и от них исходил аромат душистого мыла. Последовав их примеру, девушка приняла душ и, облачившись в казенный халат, вышла на балкон, откуда был прекрасный вид на спящий город. Фонари и огни витрин освещали одиноко проезжающие автомобили и редких прохожих. Воздух был прохладным, но в целом погода не шла ни в какое сравнение с Московской осенью. - Ленка, простынешь – заставлю горло полоскать. – Девушка вздрогнула, поскольку мужчина подкрался совершенно неслышно. – Лен, прости за вынужденную эмиграцию. - Скажи, ты точно знаешь, что делаешь? – Полный сомнения взгляд. - Да, в Европе вам будет безопаснее. - Значит, мы с Серёжкой будем в Испании жить, его будут звать Серхио… Замечательно! – В гримасе Кулёминой смешались ехидство и отчаяние. - Нет, здесь мы жить не будет. Виза у нас есть, послезавтра закажу билеты, и мы улетим во Францию, - сухая, спокойная интонация. - Во Францию?! – Поймала отсутствующий взгляд мужчины. - А потом куда? В Италию? Или, может быть, в Бразилию?! – Скрестила руки на груди и навалилась на стену. – Степнов, долго мы летать не сможем! Очередной самолёт упадёт раньше, чем у тебя деньги закончатся! - Если тебе понравится, останемся жить в Париже… - Э-э, слушай! Я в школе учила английский, а не французский! – Наигранно негодовала девушка, демонстрируя тем самым всю абсурдность ситуации. - Моя мама поможет тебе с языком. - Кто?.. Твоя мама?! У тебя мама есть, и она живет в Париже?.. Степнов, это не смешно! – Глаза собеседника лишь подтверждали всё сказанное. – Ты серьезно?.. – Мужчина устало опустил веки. – Почти пять лет мы были соседями, последние три из которых мы – друзья… лучшие друзья. Ты знаешь обо мне всё. Абсолютно всё! А сам мне даже о маме ни разу не рассказывал. Что ещё я о тебе не знаю? - Ты многого обо мне не знаешь… И будет лучше, если не узнаешь. - Поддельные документы, большие деньги … Вить, я уже не наивный подросток и всё понимаю. Хотя, если быть честной, я не хочу узнать о тебе что-то такое, что заставило бы меня разочароваться в тебе. – Девушка присела в кресло, поджав под себя ноги. – Скажи… - Глубокий вдох. - Кроме мамы тебя кто-то ждёт в Париже?.. - Нет. – Мужчина закурил. – Я одиночка по жизни. Только вот к тебе привязался… - Твоя мама точно приютит нас? – Кулёмина затронула волнительную тему после того, как Степнов потушил сигарету. – Пойми меня правильно, мне некуда возвращаться, меня никто нигде не ждёт, меня никто не накормит и не обогреет, а у меня есть младший брат, и только от меня зависит его дальнейшая жизнь. Мне необходимо быть уверенной в завтрашнем дне… - Одинокая слеза спустилась по обветренной щеке. - Пойдем. – Взял за руку и повёл в номер. – Кое-что тебе покажу. Уже почти полчаса девушка изучала новые, поддельные документы. Степнов сидел напротив и не сводил с неё выжидающего взгляда. - Почему у нас с тобой фамилии одинаковые? – В связи со стрессом мозг работал в заторможенном режиме. - Открой четырнадцатую страницу. – Громко сглотнул подступивший к горлу ком. - Где кольцо?! – Не сводя взгляда со штампа, сунула под нос собеседника свою правую ладонь. В голосе девушки присутствовали нотки не свойственной ей истеричности. - Лен, так лучше… - Прочитав во взгляде собеседницы упрек, продолжил. - По крайней мере, безопаснее. – Присел рядом на подлокотник дивана, положил на девичьи плечи свои сильные руки. – Лен, пойми, если они ищут вас, то ищут девушку с младенцем, а обычная семья из трех человек их не интересует. - Обычная семья из трёх человек… - обреченно повторила слова мужчины. - Ну, Ленка, ну ты же сильная. Ты справишься, я знаю, - убеждал он скорее самого себя. - Подумай о Серёжке. У него будет благополучная жизнь, счастливое детство… - Нежно погладил девушку по голове. - Он будет называть тебя мамой и даже не вспомнит, что когда-то был сиротой. - Хорошо, я согласна. – Посмотрела на мирно спящего мальчика. – Ради Серёжки… - Почувствовала, как невесомое касание мужской руки к её макушке, сменил легкий, быстрый поцелуй. – Для мамы ты создашь легенду, а себе ты сможешь лгать? Насколько тебя хватит? - Лен, тебе нужны гарантии, так они у тебя есть! - Гарантии?! Да даже самые крепкие союзы рушатся, семьи распадаются… Степнов, ты встретишь какую-нибудь женщину, влюбишься в неё, решишь с ней создать нормальную семью, а мне что прикажешь делать? - Давай будем решать проблемы по мере их поступления. – Прижал к груди. – Ты не думай ни о чём, не накручивай себя, всё образуется… - Да что образуется?! Что?! – Прохрипела срывающимся на стон голосом. После чего её плечи начали вздрагивать в истерике, а из глаз нескончаемым потоком полились слёзы отчаяния. - Папу с дедом… убили! Нас с Серёжкой ищут… Мы в чужой стране!.. Вить, скажи, что образуется?! Что?! – Буквально завыла в голос. - Тш-ш-ш….Тихо-тихо, моя хорошая… - Крепко обняв, начал слегка укачивать. Теплый поцелуй застыл на лбу. Кулёмина уснула, а Виктора продолжали беспокоить размышления по поводу последних событий. Окинув усталым взглядом комнату, он, чтобы хоть как-то отвлечься, решил сложить раскиданные повсюду детские вещи в сумку, где и нашёл папку с некими бумагами. Внимательно изучив документы, мужчина долгое время обдумывал полученную информацию, выкуривая на балконе одну сигарету за другой. Никита с женой разрабатывали лекарство от СПИДа. Вера умерла при вторых родах, после чего он стал буквально ночевать на рабочем месте. Обо всём этом он знал со слов Лены. Совершенно случайно Кулёмин выяснил, что помимо лекарств управление организации, в которой он трудится, собирается пустить на поток производство синтетических наркотиков. Эти документы были ничем иным, как доказательством вины по нескольким статьям Уголовного кодекса одного из руководителей НИИ, где трудился Кулёмин, некоего Романовского. Видимо, каким-то образом эта информация стала известна самому Юрию Аркадьевичу. Он начал угрожать Кулёмину, но Никита стоял под напором до последнего. Пазл сложился в картинку, всё стало ясно. И если Романовский не дурак, то сейчас он активно ищет Ленку. А хочешь, пиши, адрес тот же, туда же...(С) Машуль, спасибо за чуткость и добродушие. Надюш, спасибо за обложку! Девочки, дорогие мои, спасибо, что читаете! IV [Кто страдает, тот помнит] Цицерон Небольшой, уютный, светлый домик в пригороде Парижа. Повсюду цветы и семейные фотографии. Пока Степнов обнимался с матерью, Кулёмина с Серёжкой на руках стояла в стороне и не спускала с них взгляда. Несмотря на годы, мама Виктора выглядела достаточно молодо: красивая, ухоженная, элегантная женщина. Её чёрные, как смоль волосы, оттеняла благородная проседь, а в едва поблекших голубых глазах стояли слёзы счастья, она не переставала обнимать и целовать сына, нашептывая при этом лишь одну фразу: «Витька, сынок... живой…». - Это моя мама – Светлана Владимировна, - обнимая взволнованную женщину, обратился Виктор к Кулёминой. - Мама, а это…– немного замялся. – Моя жена – Лена, и наш сын – Серёжа. - Спасибо, что решили меня навестить! - Мам, мы к тебе навсегда приехали… - Витя… так ты… ты смог уйти? – заикаясь, сквозь слезы прошептала женщина. - Да, мам… Я решился, ради семьи. - В ответ женщина подошла к девушке с малышом на руках и крепко их обняла. После был обед, во время которого растроганная мать Степнова хлопотала вокруг новосёлов. Хоть и кусок в горло не лез, Лене, не привыкшей к подобным семейным трапезам, пришлось перебороть себя, дабы не обидеть человека, с которым предстояло жить под одной крышей. - Думаешь, она поверила? – Приняв после обеда душ, Лена убаюкивала брата. - Конечно, поверила. Надо кроватку Сережке купить… - Прилег рядом с ними на кровать. - Ага, и тебе раскладушку! – Почувствовав тяжелый взгляд и услышав грозное сопение, продолжила. - Всё, спим! Разговоры потом. Спустя пару часов девушка проснулась от детского плача, малыш требовал еды. Взяв его на руки, Лена отправилась на кухню, где нашла мать Степнова. - Светлана Владимировна, а Виктор… он где? – передавая женщине на руки брата, спросила она настороженно. - У него в Париже есть друг. Витя сказал, что к нему направился. По поводу работы… - Тяжело выдохнув, женщина отвела взгляд, словно пыталась что-то скрыть от собеседницы. - Лена, скажи, при каких обстоятельствах вы познакомились с моим сыном? - Ну, мы были соседями… «Он что издевается?! Ничего не сказав, ушёл куда-то, оставил наедине с матерью. Да она же расколет меня, как орех!» - нервничала Кулёмина во время приготовления детской смеси. - Леночка, а твои родители не были против этого союза? Всё-таки Виктор старше тебя на одиннадцать лет, да и его работа… - Осеклась женщина. - Мама… Она умерла почти пять месяцев назад. – Было больно вспоминать слова врача, лицо овдовевшего отца, не желающего первый месяц даже смотреть на новорожденного сына. Тогда казалось, что ничего страшнее быть уже не может. - Соболезную, а что отец? - Папа благословил наш брак. – На правду походило мало, но главное, чтобы мать Степнова поверила. - Ваш брак… А почему кольца не носите? – пронизывающий душу насквозь взгляд. - Э-э… Потеряла… - К чему этот допрос?! - Витя тоже потерял?.. - Что я потерял? – Неожиданное появление Степнова спасло Кулёмину. Девушка даже вздохнула с облегчением. - Да ничего! – Живо отреагировала Светлана Владимировна. – Ты лучше скажи, что с работой? - Рассказов обещал помочь! Для начала необходимо гражданство получить! – отчитался он перед матерью. – Да и вообще, столько бумажной волокиты ещё предстоит!.. – Обреченно махнул рукой. - Лен, - обратился уже к Кулёминой, - я для нашего малыша кроватку купил – в течение дня должны доставить. - Спасибо… - на выдохе многозначно прошептала девушка. - Надеюсь, тебе понравится. Надеюсь Девочки, здравствуйте! Простите за долгое отсутствие! У Маши проблемы с интернетом. Вот вам в благодарность за терпение принесла новую обложку. Машулька, как же мне нравятся твои реплики "по ходу пьесы"! Мерси! V [Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать] Антуан Сент-Экзюпери - Степнов, просыпайся! – Так и не сумев заснуть, терзаясь догадками и сомнениями, Лена разбудила соседа по кровати посреди ночи. – Почему Светлана Владимировна встретила тебя так, будто ты с войны вернулся?! Кем ты работал в Москве, что твоя мать настолько обрадовалась твоему увольнению?! К тому же она задавала странные вопросы. Да и ведет она себя как-то уж очень настороженно… Ну, я жду объяснений! - Не ори! Брата разбудишь… - Виктор встал и подошёл к начавшему капризничать ребенку, слегка покачал колыбель. - Я не хотел тебе рассказывать. - Он присел на кровать и обхватил голову руками. – Но, видимо, всё-таки необходимо… - И кто ты?.. – Прикусила нижнюю губу в ожидании ответа. – Наёмный убийца?! - Чистильщик… - И что теперь? Она перестанет доверять ему? Будет бояться его или просто сбежит?.. - А как не назови – суть не меняется! – Осуждает… - Лен, мои клиенты – страшные люди. – Нет, он не оправдывался. В его голосе было что-то иное. Что-то похожее на сожаление. – Ты даже не представляешь, насколько… - Вить, а чем ты их лучше?! – Вот действительно, слово – не воробей! Вылетит – не поймаешь! Ну что же, отступать некуда… - Ты кем себя возомнил?! Решил, что вправе отпускать грехи?.. - Лена! Послушай! Я и не думал мнить себя ни судьей, ни палачом! Это просто моя работа!.. Да, грязная. Да, противозаконная. Но это моя работа. – Словно умываясь, провёл ладонями по лицу. - Могу сказать только одно, среди моих клиентов нет ни детей, ни женщин – таково правило. - Слушай! – Обошла кровать и встала прямо перед Степновым. – А если бы не твои принципы, ты бы смог меня убрать? - Ни за что и никогда я не причиню тебе зла! – подняв на девушку гневный взгляд, отчеканил он по слогам. – А вот за тебя порву любого. - Спасибо. Кроме тебя мне больше некому верить. И прости… Но мне сейчас сложно всё понять. *** Прошло примерно около месяца, когда в их доме раздался телефонный звонок. Трубку сняла Кулёмина. - Добрый день, Лена! – Ехидство в мужском голосе. - Юрий… Аркадьевич?.. – Девушка узнала начальника родителей по голосу. - Удивлена? Сам слышу, что удивлена, - протянул он, радуясь собственной наблюдательности. - Что Вам надо? – голос задрожал. - Да вот интересно, какая погода стоит в пригороде Парижа в канун Рождества? Может, в гости на праздники соберусь. – Мужчина выжидал небольшую паузу. – Кстати, как там Серёжа, не болеет? - Спасибо, у нас всё хорошо. - Уверена? – И короткие гудки. *** - Лена, кто звонил? – Виктор был напряжен и рассержен. - Романовский… Начальник родителей… - Девушка выглядела растерянно и абсолютно подавленно. - Нашёл, значит!.. Что он хотел?! - Спрашивал о погоде и о здоровье Серёжки… - Выхватила из рук свекрови брата и прижала малыша к себе. – Вить, ты что-нибудь о нем знаешь? - Это ему была выгодна смерть твоего отца. – Мать Степнова, наблюдая за ними, находилась в полнейшей прострации. - Так, мама, Лена, быстро собирайте вещи, только самые необходимые и по минимуму! – скомандовал Виктор. - Сынок, что случилось? – взволновалась Светлана Владимировна. - Вить, мы опять бежим? – обреченно вздохнула Кулёмина. - Сейчас я увезу вас к Рассказову. Про Игоря никто ничего не знает, поэтому под его присмотром вы будете в безопасности… Сам в Москву съезжу. - А… а зачем?.. Зачем всё это? – промямлила Лена. - Так надо. Друг Степнова помог его семье перебраться в скромную съемную квартиру на окраине Парижа. И потянулись дни в ожидании хороших новостей. - Лена, - как-то за обедом Светлана Владимировна начала разговор на повышенных тонах. – Виктор в России решает твои проблемы? - Да. – Прямой, выжидающий взгляд. - Виктору неведомых усилий стоило выбраться из одного болота, и если по твоей милости он погрязнет в новом…Лена, если из-за тебя мой сын не вернётся, я не посмотрю, что ты мать моего внука!.. - Он вернётся! И не смейте в этом сомневаться! Витя вернётся! – Вскочив из-за стола, Кулемина скрылась в спальне. click here Девочки, здравствуйте! Проду не принесла, но принесла обложку - подарок от Надюшки! nadink6 Девочки, здравствуйте! Идея этого фика пришла ко мне сравнительно давно. Руководствуясь многими мыслями, долгое время я сознательно отказывалась от её воплощения, но моя же идея меня победила. Буквально за неделю в конце октября была полностью написана «история», что вырисовывалась у меня в мозгу. Сказать, что она была слабой, сырой, сшитой белыми нитками, смешной и нелепой – просто промолчать. Именно Маша помогла мне вычленить из потока бреда основу. Вскоре скелет, благодаря нашим с Машей беседам стал обрастать сюжетом, который Маша нещадно, тщательно, кропотливо шлифовала. Маша не просто отнеслась к своей работе со всей ответственностью, она вжилась в историю, пропиталась ею. Мне очень понравилось работать с этим человеком: говорит правду в лицо, причем делает это легко и непринужденно, не оставляя какой-либо осадок внутри; она требовательна и честна. Над каждой главой проводилось очень и очень много работы. Каждая глава переписывалась вновь и вновь – порядка 5-6 раз. Осталось две финальные главы. Их мы тоже смотрели – раза 3-4 точно. Но выкладывать готовы все же не были. Маша очень занятой человек. И я терпеливо ждала её ответа, тем самым заставляя ждать вас – моих читателей. Но время тянулось, а ответа не было. Как выяснилось позже, электронная почта сыграла с нами злую шутку – письмо от Маши до меня не дошло, затерялось. Вскоре Маша все же вновь дала о себе знать, пообещав оказать помощь. Но прошел месяц. Тишина. Сегодня месяц, как она не появлялась на форуме. 22 числа отправляла ей письмо на электронную почту. Та же ситуация. Девочки, честно, я не знаю, что и думать и что делать. Я никого и ни в коем случае ни в чем не обвиняю. Наоборот, переживаю за человека, прежде всего. Просто порой очень важно знать, что человек жив, здоров и у него все в порядке. Успокаиваю себя тем, что человек действительно занят работой и собственной жизнью. Надеюсь, у Маши все хорошо (Машуль, надеюсь, ты поймешь меня, и зла держать не будешь). Девочки, и вы (если вы меня еще слышите) поймите меня правильно, постарайтесь. Каждый день в течение трех месяцев, что я сознательно задерживала продолжение. Я думала так, что вот сегодня выложу, а завтра Маша пришлет проработанный вариант с идеями, предложениями и замечаниями. И представила, как ей, должно быть, будет обидно и неприятно. Я и сейчас об этом думаю, но заставлять вас (если кто-то ждет) ждать более не вижу смысла. К тому же, если мне не изменяет память, то Маше данный вариант более-менее приглянулся. Девочки, у всех прошу прощения. Надеюсь, на понимание. Сейчас выкладываю 6 главу, 7 главу постараюсь в скором времени проработать и тоже выложу. P.S.: спасибо тем, кто ждал. P.S.S.: Хотеть не вредно, поэтому я весьма «скромно» хочу видео. :) (имеются скромные наброски) VI [Воспоминания – единственный рай, из которого мы не можем быть изгнаны] Иоганн Рихтер Было начало одиннадцатого класса. Родители находились в длительной заграничной командировке. Лена жила вдвоём с дедом. Изредка заходила в гости к Степнову. Одновременно возникли серьезные проблемы с деньгами и со здоровьем Кулёмина-старшего. Будучи спортсменкой, Лена подписала контракт на несколько боев в одном из Московских спортклубов. Девушка и подумать не могла, что подпольный тотализатор – настоящая мясорубка. Заподозрив что-то не ладное, Виктор установил за юной соседкой слежку. Выяснив всё, он мчался в клуб с одной мыслью: «Залепить Кулёминой такую оплеуху, чтобы ринг ей мёдом показался!». Но когда он выносил её оттуда на руках без сознания и с окровавленным лицом, сам рычал, словно раненный зверь. Он выхаживал её, залечивал её гематомы и ушибы, ночевал на диване в гостиной её квартиры. Носился с передачами в больницу к её деду, оплатил его пребывание в частной клинике и приобрел необходимые медикаменты. Каким-то образом умудрился для школы достать справку. Изрядно устав от бесконечного потока благодарности, Виктор промолчал о том, что оплатил долг, который выставили Кулёминой организаторы боёв. Он считал, что волноваться ей ни к чему, поэтому оградил девушку от, назойливых, как мух, подруг и ухажёров. Готовил, кормил с ложки, вставал ночью, чтобы удостовериться, что если ей и не лучше, то хотя бы не хуже. И сам не спал, когда она мучилась бессонницей, рассказывал ей разные истории из своего детства. Терпел все Ленкины капризы и выполнял любые прихоти, чем девушка пользовалась без зазрения совести. Однажды, сдавшись под напором девичьей мольбы о посещении ванной комнаты, Виктор согласился искупать Кулёмину. Больше часа она сидела в тёплой пене, а потом он бережно, аккуратно, почти не дыша водил губкой по худой девичьей спине, по тонким рукам, по длинным, стройным ногам. Когда мужчина коснулся мочалкой девичьих подошв, засмеявшись, она невольно ударила его ногой в грудь. Потом долго извинялась, оправдываясь тем, что жутко боится щекотки. Когда его пальцы, взбивая пену из шампуня, начали массировать кожу головы девушки, Лена прикрыла глаза, её лица тронула лёгкая улыбка удовольствия. Степнов не мог на это спокойно смотреть. Он старался думать о погоде, о работе и о том, что приготовить на обед. Но в его голову упрямо лезли другие мысли: был ли она близка хоть с одним мужчиной, и если да, то что она чувствовала? И чувствовала ли что-то сейчас? И было ли ей хоть немного приятно его столь близкое присутствие? И понимала ли она, что творила с ним – с взрослым мужчиной? Вряд ли. И он сам, что он сам начинал чувствовать? Нет, в том, что он желал, он не сомневался… Но это чувство, так похожее на любовь… Оно начало зарождаться в нём уже давно… Родители были настолько заняты работой, что даже не приехали на выпускной бал дочери. Кулёмина даже отказывалась праздновать, но последнее слово оказалось за Степновым – он подарил девушке платье невообразимой красоты. В нем Кулёмина выглядела гораздо старше своих лет, манила и околдовывала. Виктор обещал встретить девушку по окончанию торжества, но звонок с работы спутал ему все карты. Степнов не смог бы простить себе, задержись он хоть ещё на минуту. Мужчина спешил и то и дело названивал Лене, но «Телефон абонента был выключен или находился вне зоны действия сети». Приближаясь к месту договоренной встречи, в темноте он различил силуэт бегущей девушки. Не раздумывая, Виктор кинулся навстречу … Позже отпаивая на своей кухне Кулёмину дорогим виски и кутая её в теплый плед, Степнов старался не думать, что от полученных травм незнакомый мужик мог скончаться. Главное, он успел, он спас свою девочку… Только жаль, что она всё это видела. Потом вернулись родители Лены. Мать сразу дала понять, что не в восторге от того, с кем водит дружбу её дочь. Отец, разумеется, поддержал жену. Так их общение стало постепенно сходить на «нет». Кулёмина тем временем поступила в университет и обзавелась новыми приятелями. Он постоянно разгребал её проблемы. Вот и сейчас должен был всё уладить. Лена, по крайней мере, была в этом уверена… по старой памяти
Вика: VII [У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты] Чак Паланик - Ну что, жена, ждала меня? – присев на корточки перед кроватью, Степнов прошептал мучившейся бессонницей Ленке на ухо. - Ждала. – Нежный взгляд скользнул по щетинистым, впалым щекам. - Я жутко голодный. Накорми меня чем-нибудь… Приготовив на скорую руку ужин, Кулёмина мерила шагами кухню, когда неожиданно со спины её обхватили за талию сильные, жилистые руки, а к плечу прижалась гладко выбритая мужская щека. - Ты ездил в Москву, чтобы убрать Романовского? – спросила она осипшим голосом. - Нет. – Слишком резко отстранился. – Всё вышло несколько иначе. – Присел за накрытый стол. Вооружившись ножом, начал разрезать хлеб на ровные, тонкие ломтики. - Как «иначе»?.. - Понимаешь, с профессией киллера не завязывают, а я, можно сказать, сбежал, поджав хвост. Моему шефу это не понравилось. Желая насолить мне, он слил имеющуюся у него информацию Романовскому. Так Юрий Аркадьевич вышел на наш след. Ему были нужны бумаги твоего отца. Те самые, о которых ты мне рассказывала. – К концу монолога на тарелке осталась ровно половина блюда. - Но у нас нет этих бумаг! – нервно вскрикнула девушка. - Были. – С нескрываемым удовольствием сделал глоток терпкого кофе. - Я нашёл их среди Серёжкиных вещей. Ещё в Мадриде. - И молчал?! – Кулёмина начала убирать со стола. - Не хотел тебя нагружать. – Подошёл к окну и закурил в открытую форточку. - Ты отдал их ему? – Начав мыть посуду, попыталась унять нервную дрожь. - Я на дурака разве похож?! – небрежный смешок. – Они моего шефа ничуть не меньше интересовали. - Чёрт! – вскрикнула Лена, порезав палец, и инстинктивно прижала кровоточащую ранку ко рту. - Кулёмина, аккуратнее надо быть! – Затушив сигарету, Виктор кинулся на поиски аптечки. Найдя лишь бактерицидный лейкопластырь и какое-то антисептическое средство, усадил девушку за стол. – Дай сюда! – Взял в руки девичью ладонь. - И что теперь?.. Ай! - Терпи! – Бережно подул на ранку. – Я свободен. - В смысле? - Шеф отпустил меня, – закончив спасать Ленкин палец, Степнов как-то устало улыбнулся, - в благодарность за бумаги твоего отца, разумеется. - Спасибо. – Осторожно пошевелила пальцем. – А если он передумает? - Такие люди своих решений не меняют. - И что теперь? – прожженный горечью невысказанных слов и невыплаканных слез голос. - Кулёмина, я устал отвечать на твои вопросы. – Опустив тяжелые веки, потёр переносицу. - Сколько с тобой знаком, только этим и занимаюсь. - Я хочу знать… - Неужели, она всё ещё не поняла, что он её от себя никуда не отпустит? - Ленка, пойдём спать, а?.. – Не было никакого желания объяснять, почему она больше никогда не увидит родную Москву, как и не было сил расставлять все точки над «И». Устало вздохнув, мужчина направился в спальню, но девушка преградила ему путь. - Степнов, я же ждала тебя… - Покрываясь мелкой дрожью, она подошла настолько близко, что он мог видеть лишь её, пропитанные лихорадочным блеском, глаза. Словно кидая вызов, она потянулась к его грубым, обветренным губам. Не дождавшись ответа, продолжила целовать его с жадностью, доходившей до отчаяния. - И давно это с тобой? - Отстранился настолько резко, что девушка на доли секунды потеряла равновесие. - Давно… - Кинула сухой взгляд исподлобья. - Дура! Ленка, какая же ты дура!.. – Прижал к себе настолько крепко, что голова поплыла. – Я мог без тебя уехать – это ты хоть понимаешь?! – Чувствуя себя последней тварью, мысленно он благодарил судьбу, что всё так сложилось. - Я бы тебя не простила. - Ленка… - протянул он с наслаждением, зарываясь носом в её отросших, растрепанных волосах. – Моя… Конец! Очень вас жду! :) Хочу сказать огромное спасибо Маше и всем тем, кто ждал и дождался!
Вика: Автор: Вика Бета: Elfa Название: Забери меня Пейринг: КВМ Жанр: Angst, Romance, POV, OOC (возможно) Рейтинг: R Статус: окончен Отдельно спасибо: forget-me-not От автора: эх, как в первый раз!.. Муза: Музыка БИ-2 в исполнении симфонического оркестра Музы: Elfa, Failen, buratinka Все, что в прошлое одето, Не умею и не буду… Если вспомнишь рядом где-то, Забери меня, забери меня отсюда. Это ветер все растратил, Невпопад из ниоткуда. Если вспомнится некстати, Забери меня, забери меня отсюда. Все, что сам себе ответил, Я нечаянно забуду. И теперь никто не третий, Забери меня, забери меня отсюда… (БИ-2 - Забери Меня) Подарки!.. Лена Failen подарила фику прекрасный стих Всё слова и слова. Или крик, или шепот... Между нами война, хоть не видно окопов. Я тебе не нужна. Ни женой. ни подругой. Между нами война, злая стылая вьюга. Я не буду просить, не живу, не мечтаю. Ты меня не простишь. Я давно это знаю. Зачерствела любовь, словно корочка хлеба. Дождик капает вновь, плачет грустное небо. Между нами война. Ведь бывает такое. Мне любовь не нужна. Мне б дождаться покоя... Оля Elfa подарила обложку к моему фику Оленька Elfa подарила не просто ещё одну умопомрачительную обложку, она подарила мне чудо-чудное, диво-дивное от Ольки самая волшебная обложка в мире От автора: Комментарии! И да, автор, как всегда, против размещения данного фика где бы-то не было без его ведома!!! Приятного чтения!
Вика: 1. И то, что было, набело Откроется потом… - Жека, уймись! У меня телефон! Надо ответить! – И кто только надоумил Алёхину освоить ударную установку?! У Рыжика же тормоза начисто отсутствуют!.. – Мама… Привет. - Здравствуй, дочка. Ты можешь сейчас говорить? – Сквозь сухие интонации четко слышалось волнение. - Да, - с трудом выдавила я из себя, погружаясь в круговорот жутких мыслей. Почувствовав на себе требовательный взгляд навязчивой подруги, поспешила ретироваться из студии в направлении туалета. – Мам, я тебя внимательно слушаю. – Тишина в ответ лишь подпитывала неведомое ранее дурное предчувствие. - … – Что-то с дедом? – устав выслушивать дежурные вопросы, прокричала я, задыхаясь спертым воздухом. - Нет, не с ним. - С отцом? С тобой?! Господи, неужели с Серёжей?.. – Умывшись ледяной водой, в экстренном порядке начала обыскивать карманы на наличие хоть одной сигаретки. Моя собеседница лишь тяжело дышала, украдкой перешептываясь с кем-то. – Мам, ты же знаешь, насколько плотный у меня график, но если это необходимо, я приеду. Вырвусь на пару дней! – Глубокая затяжка отпустила меня из оков нервного напряжения и рассеяла непривычное чувство страха. - Приезжай. Бросай всё и приезжай. - Мам, да что стряслось?! - Лена, приезжай и всё узнаешь. – Ну как ей объяснить, что на эмоциях я погорячилась?! Не могу я бросить то, над чем так трясусь. Да пусть хоть война с цунами одновременно – ни один апокалипсис не лишит меня того, к чему я на локтях из последних сил ползти не перестану. - … Случился рецидив. Ещё одного его организм не выдержит. Нужна операция. И только от тебя зависит… - Закрыв глаза, я вдруг поняла, что мама вкратце пересказывает историю болезни какого-то мальчика. Моё сознание с трудом вырвало из потока информации пару случайных фраз, где-то хлопнула дверь, и всё встало на свои места. - Мам, у Серёжки лейкоз? – А я для него идеальный донор. Да гори оно всё синим пламенем! - Лена, твой брат здоров, речь идёт о твоём сыне. - О ком? - Миша – ваш со Степновым общий ребёнок, если ты не забыла. - Мам… – Подбородок задрожал, и вскоре я почувствовала привкус соли на губах. - Однажды ты уже приняла верное решение, дав ему жизнь. - Я приеду… Никому ничего не сказав, не замечая лепетаний Алёхиной, сорвалась с репетиции, дома без разбора наполнила спортивную сумку одеждой и прочим необходимым барахлом, надела очки, скрывающие пол-лица и, выключив мобильник, скрылась на такси в одной мне известном направлении. Купила последний билет на ближайший рейс и, пройдя регистрацию, начала опустошать одну чашку кофе за другой. А когда самолет уже взлетел, я вдруг вспомнила, что не видела их больше четырех лет. - Кулёмина, сходи к врачу! Обследуйся! Может с тобой что-то серьезное! – со знанием дела ворчала Алёхина, измеряя мне давление. - Женька, это всё из-за переезда. Пройдёт ещё немного времени, и мой организм прейдет в норму, - прокряхтела я, устав от назойливых взглядов девчонок. От меня не скрылось, как, переглянувшись, они тяжело вздохнули практически хором, после чего, низко опустив головы, о чем-то глубоко задумались. - Лена. - Как бы это ни было странно, но Липатова оказалась смелей остальных. – Мы с девочками посоветовались, - театрально закатив глаза, она вновь вздохнула, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами: - Наблюдая за тобой, мы решили… Возможно, ты беременна. - Бред! – заключила я, успокоившись после приступа истерического смеха. - Девочки, и каким только образом в ваши светлые юные головки могла прийти эта мысль? – Сарказма мне было не занимать. – Последние месяцы я обнимаюсь исключительно с гитарой и, более того, на сквозняке не сижу! – Сама удивлялась, откуда только силы брались ехидничать. - Это нас рассудит, - ухмыльнувшись, Натаха всучила мне небольшую продолговатую коробочку. Будучи уверенной в своём скором триумфе, я послушно направилась в туалет. А потом бесшумным, нескончаемым потоком полились слёзы. Так в один день я отревелась за все свои девятнадцать лет. Ещё тогда, в полубессознательном состоянии, я понимала, что поздно, слишком поздно… Что с моим отрицательным резус-фактором это просто недопустимо! Воспоминания о последней ночи в Москве окончательно добили меня. Я проклинала Степнова, ненавидела, но при этом впервые в жизни жалела саму себя – сквозь слёзы я только и могла видеть, как моя карьера полетела в тартарары, а думать надо было совсем не об этом… Девочки, показав свои истинные лица, поставили перед Дмитрием Геннадьевичем вопрос о моём уходе из группы. Но продюсер, оправдываясь тем, что мы и наша история – это и есть наша «фишка», сказал прямо, что работать с «Ранетками» он будет только в данном составе. На чем тема была закрыта. В личной беседе со мной он объяснил, что в другой ситуации поступил бы иначе. Но тогда ближайшие полтора года кроме занятий с педагогами: обучение языку, вокалу, музыке, кропотливой работы над репертуаром и образом группы нам не светили никакие гастроли и ротации, у него было единственное условие – мой отказ от ребёнка при рождении, и чтобы эта история никоим образом не просочилась в прессу. Если бы я могла подумать, что его доброта – побочный эффект эгоизма. Я не могу сказать, что беременность протекала тяжело. Скорее, это было невыносимо. Из всех девчонок с долей участия и поддержки ко мне относилась только Нюта. Этой, по сути, совсем ещё маленькой, брошенной всеми когда-то давно девочке было безумно жаль обреченного на одиночество мальчика. Я же старалась не привязываться к ребёнку. Внешне, по крайней мере, выглядело это настолько убедительно, что врач на очередном из приемов заявила, будто из меня бы вышла неплохая суррогатная мать. Знала бы она, что творилось в моей душе в тот момент. Да что она, если мне саму себя понять не удалось?.. Имя Майкл новорожденному дали медсестры. Не знаю, чем уж они руководствовались, но в моём подсознании прошла чёткая параллель: Виктор Михайлович – Михаил Викторович. Сына я впервые увидела в день выписки. Меня моментально прошиб холодный пот. Нет, это не пресловутый материнский инстинкт. Это был какой-то первобытный, животный страх. Маленький мальчик посмотрел на меня глазами своего отца. Если и раньше я не хотела оставлять его в Штатах, в чем меня поддерживал продюсер, то в тот момент во мне созрело чёткое решение: Степнов имеет право сам воспитывать своего ребёнка. Спустя месяц мы уже были в квартире Новиковой. Подвергать подобному стрессу деда было чревато не самыми приятными последствиями. - Ты? – Степнов в оцепенении застыл на пороге, когда после длительных, телефонных разговоров с Леркой, убедившей его прийти, дверь ему открыла я. - Проходи, нам надо поговорить. - Избавляясь от верхней одежды, он смотрел на меня столь жадно-ласкающим взглядом, что, не выдержав, я ушла на кухню и, включив вытяжку, закурила. - Лен, - присев за стол, позвал меня чуть слышно. - Не говори ничего. Прошу, выслушай и постарайся понять меня. Нашей последней ночью… Вить, той ночью я забеременела, а узнала об этом слишком поздно. – В одно мгновение его лицо осветило множество чувств и эмоций. Ему даже показалось, что я вернулась – это четко читалось во взгляде мужчины. Но вскоре, едва сдерживая злость, он заскрипел зубами. – Сначала я хотела написать отказ, но ты просил у меня ребёнка уже тогда, когда мы только начали жить вместе, хоть и было слишком рано. Пойми, у меня нет ни желания, ни возможности воспитывать его. Главное для меня – карьера. - Хм, Кулёмина, помнится, последние месяцы нашей совместной жизни ты регулярно наставляла мне рога в обществе Васи! Так мой ли это ребёнок? – ухмыльнувшись, он встал и, отобрав у меня сигарету, затушил её, после чего открыл окно. Тем временем внутри я только и ждала, когда он мне по лицу съездит. - Думай обо мне что хочешь! Но если и тебе ребёнок не нужен – замечательно! Государство накормит, обует, оденет, на ноги поставит! – от моего крика, младенец проснулся и заревел. Кинув на меня осуждающий взгляд, Степнов направился на звук. Когда я вошла в комнату, он держал на руках вмиг угомонившегося сына и, казалось, боялся вздохнуть. - С ним Лерка пока посидит, а нам необходимо документы оформить. - Как назвала? – не сводя взгляда с крохотного лица, прошептал охрипшим голосом. - Миша. - В честь моего отца? – скользнул по мне благодарным взглядом. - Да, ты много о нём рассказывал. Вить, поехали… *** - Ты даже с дедом не повидалась… - Спустя пару дней Степнов провожал меня на самолёт. - У него не такое сильное сердце, как у тебя, - невольно в полу-шутку прикоснулась к его груди. – И вообще, хотела тебя попросить, чтобы об этой истории не стало известно кому-то ещё. - Лен, понимаю всё, но что я людям должен говорить? Всё равно же спрашивать будут. - Ну, не знаю. Скажи, что была случайная связь, и девушка умерла при родах, а ты не мог бросить ребёнка на произвол судьбы. Это похоже на тебя, тебе поверят. - Как у тебя всё просто!.. – Тяжелый вздох предвещал бурю, но, переведя взгляд на табло, Витя успокоился. - Ладно, Ленка, удачи тебе. Обещаю, ты о нас и не вспомнишь, - попытка улыбнуться лишь добавила его бархатистому голосу горечи. - Спасибо. Вот держи, - протянула ему конверт с банковской картой. – Буду вам деньги отправлять. Степнов, не надо так злиться. Я знаю, какая у тебя зарплата и насколько дорога жизнь в Москве, а ребёнок - это особая статья расходов, к тому же пока он маленький, вам нужна будет помощь няни. – Нехотя он всё же засунул конверт во внутренний карман куртки. - Прощай… - махнув рукой, опустила на глаза со лба черные очки и побрела к огромной железной птице, что должна была унести меня прочь от ошибок прошлого.
Вика: 2. «Я сбыл мечты и откровения. В руках судьбы Моё спасение…» Наткнувшись в аэропорту на группу взбудораженных подростков, сразу заподозрил неладное. И не ошибся. Как только мой взгляд выцепил в толпе высокую сутулую фигуру, моментально раздались радостные и не совсем адекватные вопли. - Могла их и за океаном оставить! – натянув на светлую макушку капюшон, схватил Кулёмину за предплечье и, прикрывая собой, потянул сквозь толпу к припаркованному неподалеку автомобилю. Путь нам освещали вспышки камер. Осознавая, что это лучи заката её карьеры, Ленка зло сопела. Да я же ей еще тогда говорил, что мы друг другу не подходим, а она упрямая! Убедилась только тогда, когда опытным путём проверила. Но сейчас не играет роли, кто кого предал, главное – сына спасти. - Он в реанимации? – раздался сухой голос под звук заводящегося мотора. - Нет. - Я кожей почувствовал её требовательный взгляд. – Состояние нормализовалось, но Мишка продолжает находиться в медицинском центре. Необходим ещё один курс химиотерапии, после чего будет решаться вопрос об операции. Донора уже ищут… - Смысл? Смысл его искать, если идеальным донором могут быть либо брат, либо сестра?! Причем родные! – Ленка начала истерить, а я только сильнеё сжал руль автомобиля её отца. - Именно поэтому ты здесь. - То есть?.. – настороженно застыла в ожидании подтверждения собственных догадок. - Вера, конечно, поговорила бы с тобой деликатно, осторожно и грамотно, но ясно, как день, ты бы заерепенилась. Я же не потерплю твоих капризов. - Степнов, ты о чем? – заметив, что я свернул не на ту дорогу, она была готова хоть сейчас выпрыгнуть из машины, словно я маньяк какой-то. – И куда мы едем? - Я снял номер в гостинице. - Степнов… Нет. Нет! Слышишь?! - Ты родишь от меня второго ребёнка. - Нет!.. Так. Стоп. А есть же процедура искусственного оплодотворения: возьмут мою яйцеклетку, твой донорский материал, вырастят в лаборатории эмбрион, а потом подсаживай его любой здоровой тетке! – Всё-то она знает! – И я вообще не нужна!.. - Кулёмина, в среднем от сдачи анализов до беременности проходит полгода. А я не намерен попусту тратить время. – Ленка уткнулась лицом в колени – демонстрировать свою слабость слезами она никогда не любила. – К тому же не по моей зарплате подобные излишества. - Знаю-знаю, какая мысль проскочила в её голове. Она, должно быть, готова отдать все свои миллионы, лишь бы обо мне впредь не слышать, не то что… - Приехали! – Не поднимая головы, Кулёмина не спеша поплелась за мною следом. Пока я беседовал в прихожей с администратором, Ленка прошла в комнату и включила телевизор, выставив далеко не самую низкую громкость. Выпроводив наконец-то навязчивого мужика, я прошёл вглубь номера. - Надеюсь, полностью раздеваться не обязательно. – Она стояла передо мной в короткой светлой футболке и полосатых носках. Покачав головой в знак согласия, я стянул свитер, после чего принялся за пряжку ремня. - Стоп! – Напряженный девичий взгляд забегал по комнате. – Степнов, тебе же нужно, чтобы я забеременела? - Ну… - Я принимаю противозачаточные. - Кулёмина!.. – Глухой удар об стену, и кровь засочилась на костяшках моей правой руки. – Одевайся! Чего стоишь?! Дорога до дома её родителей, казалось, длилась вечность. Кулёмина была нема как рыба, а я всё ждал взрыва: эмоций, истерики, упрёков… Ни-че-го. Ти-ши-на. А от того ещё страшнее, поскольку понятия не имеешь, что за мысли роятся в её голове. По приезду Ленку определили ночевать на жестком диване в комнате брата, поскольку гостевая комната уже не один месяц была моим пристанищем. Отказавшись от ужина и сославшись на явно мнимую усталость, она, и парой слов не обменявшись с матерью, сразу отправилась спать. Значит, излишние доводы, подтверждающие необходимость её приезда, не нужны. Я же попросил Веру показать Ленку специалисту – пусть хотя бы сдаст самые элементарные анализы. Какие бы то ни было осложнения ни к чему. А следующим днём столкнулся с ней нос к носу в больнице. Я в спецформе и со шваброй, и она: при параде и с бланками. - Привет, что врачи говорят? - Что они могут сказать? Обследование назначили… - скривила недовольную гримасу, Мишка тоже так часто делал до болезни, если был чем-то рассержен. – А ты чего это так вырядился? - Санитаром работаю. - Твоих родителей не объел. – Слушай, ты случайно не заблудилась? - Понятия не имею, где тут у вас кровь из пальца берут! Может, проводишь? – Взяв из её рук направления, направился к лифту. Она молча последовала за мной. Кабинет за кабинетом, анализ за анализом, а я почему-то так и не решился бросить её в этой эстафете. Когда все наконец-то закончилось, совершенно вымотанная Кулёмина изъявила желание выпить чашечку кофе. Припоминая, насколько людно бывает в ближайшем кафе, самопроизвольно пригласил её в ординаторскую. Она не отказалась. - Степнов, а ты сам сдавал анализы на совместимость? – медленно размешивая сахар в чашке, она и взгляда на меня не подняла. - Все родственники сдавали. Так что твоя способность донорства маловероятна, – поднявшись с кушетки, я подошел к ней. – Лен, мы бы не стали дергать тебя попусту! И да, я осознаю, что в очередной раз пустил твою жизнь под откос! Но плевать я на это хотел! Гори оно всё синим пламенем: и карьера твоя, и группа, и Америка эта чёртова! У меня сын… понимаешь, сын у меня умирает!.. - Не умрёт! Обещаю, я рожу донора для твоего сына. - Кого ты родишь, Лена?! – В кабинет ворвался смутно знакомый мужик. - Митя… - Не зря говорят, незваный гость хуже татарина. – Зачем ты приехал? - Вообще-то за тобой! – От этой фразы я как-то напрягся и даже привстал, осознавая, что единственная надежда на исцеление Мишки может улетучиться. Костьми лягу, а Кулёмину не отпущу! Пока не родит, ни на шаг от меня не отойдет! - А как ты меня нашёл? - И ты спрашиваешь, как?! – зловеще зашептал мужик, нависая над Леной, от чего готовность вступиться за неё лишь нарастала во мне с каждой секундой. – Думаешь, не сказала ничего, телефон отключила – и можешь спать спокойно?! А то, что весь интернет блещет заметками о твоём прилёте в Бёрн, ты, наверное, и не знаешь! Правильно – тебе не до того! Ты в компании какого-то деревенщины позируешь на камеры: то в аэропорту он тебя встречает, то вы вдвоем входите в гостиничный номер!.. Хелен, что ты себе позволяешь?! – Меня аж как-то скрутило от сценического псевдонима Кулёминой. – Мало того, что ты людей подставила, так ещё и мне публично рога наставляешь! - Всё сказал?! Сядь и успокойся! – В её голосе слышалось абсолютное хладнокровие, от которого у меня закралось сомнение об идиллии их отношений. – Вить, дай ему воды. - Кстати, это он! – В «благодарность» мужик окинул меня презрительным взглядом. - Даже не думай! - сиюминутно отреагировала Лена, когда он направился в мою сторону. – Ты дерешься гораздо хуже! – На меня бы вряд ли подействовала эта же фраза столь усмиряюще, как на него. - Но тогда объясни мне, что происходит! Кулёмина в общих чертах поведала ему историю болезни нашего сына, реакция на что была вполне даже ожидаемой. - Я так и знал, что эта история всплывёт рано или поздно. Послушай, ты отказалась от ребёнка и тебя ничуть не заботила его судьба. Не верю, что в тебе проснулись материнские чувства. – Лена лишь украдкой кинула на меня виноватый взгляд. – А самое главное, при таком диагнозе скорая кончина неизбежна. – И тут уже я стал мало походить на уравновешенного и здравомыслящего человека – в любую секунду был готов вцепиться ему в глотку. – Так стоит ли разыгрывать из себя благородство, жертвуя карьерой? - Мишу можно спасти, нужна пересадка костного мозга, - отозвался я. - Извините, не знаю, как Вас зовут, донора уже нашли? – Не находя ответа, я перевел взгляд на окно. – В таком случае, не пониманию, необходимость присутствия здесь моей жены. - Он начал хаотично перемещаться в тесном кабинете, отчего воздух стал более спёртым, а в голове эхом отбойного молотка завибрировала несусветная боль. – Вы хоть понимаете, в насколько неловкой ситуации оказалась Хелен по Вашей милости?! Пострадала репутация не только её, но и всей группы, да и в наших личных отношениях назрело некое напряжение. - Плевал я на вас всех! Мне сына надо спасти! Именно Кулёмина родит донора для моего ребёнка! – Мужик несколько опешил, но всё же собрался что-то возразить. – Оставь своё мнение при себе! – предупредил его я. - Хелен, дорогая… - он не мог подобрать слова, хотя вероятно, за внешней растерянностью, умело скрывал холодный расчёт. – Поехали домой. Ну, зачем тебе участвовать в этом балагане? – Ленка смотрела на него исподлобья и молчала, ни один мускул её лица не дрогнул. Она уже приняла решение. Единственно верное решение. – Помнишь, я говорил о твоей сольной карьере? Может, пришло время?.. Эта шумиха в прессе – отличный пиар! Это сыграет нам на руку! - Ты меня ничем не подкупишь. Уезжай. Пробурчав что-то с досадой себе под нос, он удалился. - Не пожалеешь? – присев на корточки перед Ленкой, я с трудом поймал её отвлеченный взгляд. - Свои самые большие ошибки я совершила гораздо раньше. – Едва пошатнувшись, встала, обошла меня, поставила чайник, навалилась на стену, скрестив руки на груди. Сам же я занял её прежнее место. - Он так быстро тебя нашёл… - Мы приезжали сюда вместе – я его с родителями знакомила. – Настолько всё серьезно, кто бы мог подумать! Обо мне Вера с Никитой узнали только когда я им больного внука привёз, моля о помощи. - Вы расписаны? Или как это у вас в Америке – обручены? - Только помолвлены. Вить, это всё не важно. - А что важно? - Я хочу увидеть сына. - Нет.
Вика: 3. И луна, как стекло Hе любила, не грела. Никого не ждала, Ничего не хотела… Честно говоря, я ожидала, что так будет. Просить, умолять, требовать – это всё бессмысленно. Он же в своих решениях тверд, как кремень. Нет - значит нет. Просто вернёмся к этому разговору чуть позже. Главное – на рожон не лезть, не закричать вдруг на эмоциях, что я, мол, имею право, что Мишке мама нужна. Может и нужна, но только не такая. Да и ошарашит его подобная новость, а промолчать, не прижать к себе, не зареветь вряд ли смогу. Впрочем, какая к черту разница?! Степнов же сказал: «Нет!»… Сквозь далеко не радужные мысли до моего сознания долетел звонкий детский смех – отец привёз Серёжку из санатория. - Ленка! – Счастливые зелёные глаза, лучистая улыбка, и меня крепко обнимают маленькие мягкие ладошки. – Папа сказал, что ты надолго приехала! Это правда? - Серёж, а наш папа когда-нибудь врал? – не удержалась и поцеловала его в лоб, а потом прижалась щекой к его румяной теплой щечке. - Значит, ты научишь меня играть в футбол? - Без вопросов! – И воздух вновь наполнился беззаботным, радужным смехом – в семье только мы с Серёжкой боимся щекотки. - Ленка, перестань! – запрокинув голову, от чего его длинная светлая челка разлохматилась. Братишка смеялся и отбрыкивался ногами. - Серый, пошли на кухню, проверим, что там у мамы с ужином! – щёлкнула его по носу так, совсем как меня кто-то очень давно… - Прокатишь на спине? - Ну, забирайся. В коридоре столкнулись со Степновым. Тот кинул на меня осуждающий взгляд. Да знаю я, что Серёжка тяжеловатый! Так я же еще не беременна! Зачем так злиться?! - Дядя Витя, привет! А Мишку выписали? – Беззвучное, усталое и горькое «Нет» в ответ. – Зато моя сестра приехала! Помнишь, я тебе о ней рассказывал? Знакомься, Ленка. - Знакомы. - Ленка, поехали уже на кухню – есть хочу! – выдернул брат меня из ступора. За круглым столом сидела между Серёжкой и Степновым. Ухаживая за братом, чисто машинально наложила салат и Вите. Он пробурчал невнятное «спасибо» и положил на мою салфетку два ломтика хлеба – всё ясно, взял под контроль мое питание! Наверное, уже и режим дня расписал. Если и будет обо мне заботиться, то исключительно, как о живом инкубаторе! После ужина Серёжка вытащил меня во двор, следом за нами вышел Виктор. Он сидел на скамейке и наблюдал, как мы гоняли мяч. - Лен, к тебе гость, - крикнул он и указал взглядом на подъехавшее такси. Паснув мяч брату, я направилась к воротам. - И чего ты ещё не уехал? - Решил вот с тобой поговорить. Знаешь, я тут поостыл… и решил, что и ты образумилась. Поехали домой, – ухватив под локоть, Дима потянул меня к машине. - Нет! – вырвалась я, оттолкнув его. - Хелен… - Нет! И перестань меня так называть! - Пойми, тебе некуда будет возвращаться. Не приобретя ничего, ты потеряешь всё: карьеру, деньги, друзей, меня. Поверь, жалкая жизнь мальчишки этого не стоит! – В то время как он попусту сотрясал воздух, я периодически оглядывалась на перепуганного Серёжку. К слову и Степнов стоял рядом с ним, наблюдая за происходящим уж как-то слишком напряженно. Он тоже боялся. Боялся, что я сяду в машину. - Уезжай, - хмурясь от лучей заходящего солнца, я смотрела куда-то мимо Димы и собиралась с усилием воли, впервые собираясь солгать ему: - Во-первых, не тебе назначать подобные цены, а во-вторых… Поздно что-либо менять. Я беременна. – Мгновенным ответом стал удар. Степнов только и успел, что подхватить меня. Дима же немедля скрылся в автомобиле, который увёз его, по всей видимости, в аэропорт. Степнов усадил меня на крыльцо. Серёжка прижался ко мне, гладил по плечу и что-то шептал – ему было обидно за сестру. - Виктор, не понимаю, где ты был в этот момент?! – Из дома с аптечкой выбежала мама. – Дочь, скажи, он и раньше тебя бил? – Я лишь вздрогнула от боли, когда она начала обрабатывать на моей щеке ссадины, оставленные подаренным мною перстнем. – Так бил? - Вера, оставь Лену в покое! – вмешался отец. - Она взрослая. Думаю, сама во всем разберётся. – Зря он. Может мне, как никогда раньше, нужна их забота. Вскоре родители с братом зашли в дом и мы со Степновым остались наедине. - Так бил? – повторил он мамин вопрос. - Ну, дрались пару раз. – На этих словах вновь вышла мама со льдом в руках. - Ты хоть сдачи то давала? – Он взял из её рук полотенце и сам приложил к пострадавшей щеке. Хлопнула дверь, и мы снова остались одни. - Конечно. Зря что ли ты мне удар ставил. – В ответ он лишь хмыкнул как-то устало, глядя вдаль поверх меня. - Что ты ему сказала? - Сказала, что беременна. – У Степнова самопроизвольно опустились руки. Выбросив полотенце, он взъерошил свои вихрастые волосы и, громко выпустив воздух, наклонил голову. - Мужика твоего понимаю, - не поднимая головы, прошептал он, словно что-то вспоминая. - Тебя – нет! Зачем ты солгала?! Не было же ещё ничего! – резко подняв на меня яростный взгляд, зашипел он осипшим голосом. - Чтобы не передумать. - Да, вот так оборвала себе все пути-выходы, чтобы нечего было терять. - Он очень сильно зол на тебя. – Интересно, неужели, сильнее Степнова? Вряд ли… - Зачем ты об этом думаешь? Тебе же главное, сына спасти. - Да потому что знаю, что с тобой, Кулёмина, каши не сваришь! Это ты сегодня играешь! Великую мученицу из себя изображаешь, а завтра тебе это наскучит – и ищи свищи ветра в поле!.. – Он уже откровенно злился, а я чувствовала, что вскоре соседи родителей наконец-то поймут, насколько могуч великий русский язык. В принципе, их морально-нравственное состояние меня заботило мало, куда больше интересовала возможность скорого появления на моем фейсе второго фингала. - Степнов, я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься, но давай ты не будешь изводить меня своими истериками! Хорошо?! - Лена!.. - Степнов, я здесь, и никуда не уеду! И перестань выносить мне мозг!.. Он хотел было что-то возразить, но я, не желая слушать, поднялась и зашла домой. Мама что-то читала на ноутбуке, папа с Сергеем играли в шашки. Семейная идиллия, ничего не скажешь. Попросив маму самой разобраться с результатами моих анализов и пожелав всем доброй ночи, отправилась спать. Спустя неделю, когда все обследования были закончены, а синяк, пройдя все стадии радуги, почти рассосался, пролистав медзаключение, Степнов кинул: - Годна! За исключением гастрита и низкого гемоглобина, его устраивало всё. Правда он наивно полагал, что курить я бросила. В действительности же просто старалась не попадаться ему на глаза за этим занятием. Будь он в курсе, по конспирации поставил бы отлично, хотя, вероятнее всего, вытряс бы из меня душу. Ко всему прочему ещё и мама настояла на моём визите к стоматологу. И три дня подряд отец возил меня в частную клинику, где практиковал его приятель. В детстве некому было, уговаривая или запугивая, водить за руку к этому «злобному» врачу, поэтому приходилось самой вставать ни свет ни заря и идти за номерком, не редко опаздывая на алгебру. Помню первый урок Степнова, я тогда в восьмом классе училась. Опоздала минут на пятнадцать. Он оправданий потребовал, а я и рта раскрыть не могла – настолько десна распухла. Ну, он наорал на меня, за дверь выставил. Я тогда обозлилась жутко. Подумала, салага какой-то, а уже крутым себя чувствует. Решила показать, что со мной так нельзя. Целью задалась добиться его уважения, после того, как подслушала у учительской, что он бывший чемпион России – из-за травмы из спорта ушёл. Добилась на свою голову, только вот сейчас, похоже, всё на исходных – то же холодное пренебрежение, то же высокомерное равнодушие. на пару слов
Вика: 4. «Хороших нет Воспоминаний - Таков сюжет Моих страданий» Не знаю, как она на это отреагирует, ну да ладно: - Когда, ты говорила, наиболее удачный день для зачатия? - Начало двадцатых чисел, а что? – читая новости о своем уходе из группы в интернете, ответила она, не задумываясь. - Сегодня двадцатое. - Уже сегодня?.. – вслушиваясь в тишину, она начала озираться по сторонам. Да, не просто так родители с Серёжкой уехали на базу отдыха именно в эти выходные. – Может, завтра? - Завтра, так завтра. - А если с одного раза не получится? – насторожилась она. - Значит, будет второй. – Ну что тут непонятного? - А если и с пятого не получится? - Надо сделать так, чтобы с первого получилось. - Ясно… - С какой же злостью она сказала это своё «Ясно». Решив не напрягать её своим присутствием, оставил в одиночестве. Пусть с мыслями соберется. Следующим днем она разогрела к обеду рыбу с рисом. И даже накрыла на двоих. Аппетита не было. - Где ты был всё утро? – От столь настырного вопроса во мне мигом проснулся живой интерес к её персоне. - У Мишки. - И… как он? – Выглядела Ленка робкой и испуганной. - Чуть лучше. Сегодня нам даже погулять разрешили. Совсем немного, правда. - Миша спрашивает что-нибудь о маме? – Я не знал, как она воспримет информацию о том, что сына гораздо больше интересует вопрос о том, как скоро он умрёт, поэтому просто резко изменил тему разговора. - Что за конверт? – указал я взглядом на сверток, лежащий под её локтем. - Повестка в суд, - совершенно спокойна. - Какой суд? Тебе нужно куда-то ехать? Никуда я тебя не отпущу, поняла?! – осознавая, что во мне нарастает очередной приступ неконтролируемой ярости, я сжал в кулак скатерть, но Кулёмину уже и этим не напугать. - Дима выставил большую неустойку. Я связалась со своим адвокатом, только он отказался сотрудничать со мной. Хорошо хоть сосватал другого. Правда, тот чаще проигрывает дела. В общем, всё идёт к тому, что мне придётся продавать свое американское движимое и недвижимое имущество. Паршиво так – столько лет вместе, а в итоге… – Лена кинула взгляд побитой дворняжки на злосчастный конверт. - Ты предала его. В его глазах это именно так выглядит. - Он должен был понять меня, поддержать… - А ты дала ему эту возможность? Ты же действовала импульсивно, резко. Да я сам был свидетелем, насколько грубо и бескомпромиссно ты вела себя с ним. - Меня просто взбесила одна его фраза. – Надулась словно мышь на крупу. Ну, в этом вся Кулёмина – придерётся к одному слову и век не забудет, а ты себе хоть кол на голове чеши – в чем провинился. – Ладно, если бы ты меня попрекал – имеешь право. Так нет, Митька пристыдил, что я мать непутевая! Да, я осознаю, что мать из меня никудышная, хотя вряд ли я вообще могу рассчитывать, что когда-либо услышу это слово от Миши, но так спокойно говорить о том, что я могла бы допустить его смерть, когда всё зависит от меня!.. Вить, скажи, бросила я ребёнка и что, я зверь? - Лен, тебе обидно от того, что он думает о тебе гораздо хуже, чем ты есть на самом деле? - Просто я устала, и тоска жуткая накатила: перед вами с Мишкой виноватой себя чувствую; смотреть на то, насколько родители к Серёжке трепетно относятся, не могу; да еще и письмо это… Вить, мы с ним практически самые родные люди, разве так можно? - Кулёмина, а разве можно быть настолько наивной? У таких, как твой продюсер, пардон, бывший продюсер, родных не может быть априори! У них исключительно бизнес-партнёры! – ухмыльнулся я с нескрываемым злорадством. - Да ни черта ты не понимаешь, только и гребешь всех под одну гребёнку! – взбесившаяся Кулёмина путалась в слогах и тяжело дышала. – А он мне в любви клялся. Говорил, что нужна! – Как бы странно это ни было, но где-то глубоко внутри я по-прежнему его понимал. - Лен, иди ко мне. – Через силу потянул к ней руки. Я должен переступить через себя, как бы к ней ни относился, какую бы обиду ни затаил в душе, как бы ни ненавидел, это надо для моего ребёнка. Чтобы Мишка мог расти и радоваться, ему нужен братик, ну или сестрёнка. А мама… маму мы отпустим. Пусть живёт, как знает. Она смотрела широко распахнутыми пустыми глазами в потолок и молчала, а я представлял, как Мишку выпишут, и мы наконец-то вернемся в Москву, где нас ждёт Петр Никанорович. Ещё я представлял, как спустя пару лет поведу сына в первый класс и непременно запишу в спортивную секцию, а может, и сам тренировать его буду, кто знает. И жизнь у Мишки будет не хуже, чем у других: армия, институт, работа; счастливая, дружная и крепкая семья. И любимая женщина его никогда не предаст… - Ненавижу! – Когда все закончилось, и едва я опустил голову на подушку, Ленка начала скандалить. - Кулёмина, что не так? – приподнялся я на локтях. - Ненавижу! Ты мне всю жизнь наизнанку вывернул! Ты во всем этом виноват! Ты! Зачем ты меня за руку на выпускном взял? Зачем?.. - Любил тебя. Хотел всю жизнь с тобой прожить. - Лучше бы тебя вообще не было! – прикусив губу, она не удержала вертевшуюся на языке фразу. Залепив мне звонкую пощечину, совсем не стараясь прикрыться, устало поплелась в ванную. Меня бы не было, Мишки бы не было. Неужели Кулёмина думает, что у неё в таком случае проблем бы не было? Зная Ленку, задумался, а была бы она, если б меня не было? Ну, хотя бы вот та история с боями? А их с Новиковой поход в ресторан, обернувшийся в половину моей месячной зарплаты? А её рвение в самое пекло событий, когда Липатовых вызволяли из плена… Нет, я на благодарность не напрашиваюсь, просто кажется, что не зря всё это было, и Мишкины глаза, когда в них плещется радость, тому доказательство. На следующий день мы не обменялись и парой слов, а к возвращению её родителей оба вели себя настолько отрешенно, что Вера всерьез испугалась, что её план провалился. Она, наверное, не меньше меня переживала за Мишку, за его спасение. Я видел, насколько участливо она относится к каждому своему маленькому пациенту, но к Мише сразу проявила особую, чуть ли не материнскую, нежность. Поначалу я объяснял это тем, что он напоминает ей сына: все-таки, что не говори, а характеры у них с Серёжкой схожие, да и разница небольшая – чуть больше двух лет, но однажды она попросту ошарашила меня своим откровением. - Виктор, я ни в коем случае не хочу оправдывать Лену, ты имеешь полное право осуждать её, ненавидеть, даже презирать, но я, как её мать, хочу попросить у тебя прощения. – У меня тогда внутри всё переворачивалось: хотелось действительно ненавидеть, а получалось только любить. Вопреки всем её выходкам по-прежнему любить до безумия, до скрежета в сердце, до отчаяния. Любить. - Вера, Вы меня, конечно, извините, может я в чем-то не прав, но не стоит брать на себя грехи никудышной дочери. - Дело в том, что Лена повторила мою ошибку. – Ранее мне не приходилось выслушивать столь откровенную чушь от человека с настолько невозмутимым лицом. И это меня окончательно взбесило. - Вера Ивановна, послушайте, Вы никого не предавали и не бросали! Вы верны и честны перед Никитой Петровичем, и ваш сын с Вами – Серёжа знает, что за человек такой - мама! С Леной же всё иначе! – Вдаваться в подробности её измен считал недопустимым. И не только потому, что мораль никогда не позволит трясти на показ «грязным бельем», но и слишком личное это, касающееся исключительно нас с Кулёминой, и то в сумрачном прошлом. - Не всё так гладко, как кажется на первый взгляд. Говорят, сложно сохранить чувства в разлуке, но гораздо труднее эта задача в условиях совместного проживания. Ты взрослый человек, и должен прекрасно понимать, о чём я. Быт съедает не только романтику, но и чувства. Проходит время, и семья начинает держаться исключительно на уважении, привычке. У нас с Никитой тоже был непростой период. На работе и дома, везде и всюду были вместе. Мы устали друг от друга настолько, что решили пожить раздельно – это длилось чуть больше трёх месяцев. Затем нам предложили контракт, по которому мы уехали в Африку. Там нам, как супругам, предоставили одно на двоих жилье. И, знаешь, мы стали узнавать друг друга по-новому, хотя сколько лет прожито. Наши отношения вышли на новый уровень. Мы стали гораздо терпимее, а, самое главное, бережнее относиться друг к другу. Вскоре я Серёжей забеременела, а уж после захвата мы поняли смысл фразы: «Имея, не храним, потерявши - плачем». – Если быть честным, я даже разглядел ту параллель, что она пыталась провести в сравнении наших с Ленкой отношений, но виду не подал. – А вам с Леной не хватило мудрости: ей в силу юного возраста, а тебе… Вить, пойми, ты требовал от неё большего, чем она могла дать. Ты, должно быть, ждал от неё женской заботы, понимания, безоговорочного подчинения, а она, помимо того, что личность свободолюбивая и своевольная, всего этого абсолютно лишена. Каждый человек начинает семейную жизнь, опираясь на опыт, полученный в той семье, откуда он вышел. А Леночка взрослела без родителей, значит, не видела ни размолвок, ни примирений супругов. Её, в чем я не перестаю каяться, не долюбили в детстве, вот и она не совладала с этим чувством. Её нужно было учить не только любви, но и жизни в целом. Я не берусь никого судить, но, по большому счёту, вы оба - большие эгоисты. Такое слово, как компромисс, вам явно не знакомо. Проявляется это во всём. Своими глазами я ситуацию не видела, но, судя по твоему рассказу, вы друг друга совершенно не слышали. По сути, могли все обсудить, ты мог уступить и поехать в Америку вместе с ней. И почему-то я уверена, что столь талантливый тренер нашёл бы работу и там. Ошибки необходимо исправлять до наступления их последствий, а у вас они нарастали, как снежный ком. - Всё в Вашем рассказе складно, только вот «бы» мешает», - придав голосу безразличной иронии, устало улыбнулся я. - Да, никто не может вернуться в прошлое и изменить свой старт. Но каждый может стартовать сейчас и изменить свой финиш. - Нет, ничего не изменить! Она не только меня, но и сына предала – бросила его! – Во мне кипела ярость, в ту минуту я в первый и в последний раз мысленно обвинил Кулёмину в болезни Миши. - Хорошо, в таком случае и я бросила своего ребёнка. - Не сравнивайте! Вы Лену не бросали, Вы её с дедом оставили! - И она оставила ребёнка с родным человеком – с отцом. – Прямой, выжидающий взгляд с огоньком азарта, будто в морской бой играли! - Но Вас вынудила работа! – не сдержав эмоции, я вскочил со стула и начал ходить взад-вперёд. - И её - работа. - Работа?! На сцене задницей, извиняюсь, трясти и по подсобкам со звуковиками тискаться – это работа?! – во мне бурлили ревность и обида, а собеседница улыбалась, понимая это. – Знаете, я тысячу раз уже проклял тот момент, когда своими руками повесил на её шею гитару. - Вить, успокойся. Присядь и подумай, а что было бы, не брось она ребёнка, а попросту сделав аборт? Она могла и слова никому не сказать. Так вот, представь на минуту, что, не дай Бог, Миши нет, и никогда не было. Лена ушла от тебя, не оставив взамен сына. Ты бы смог жить совсем один, совсем без них?.. Вот и я сомневаюсь. А вернись она с повинной, ты бы принял её, но через полгода «съели» б друг друга и разбежались, вынудив мальчика расти, разрываясь между отцом и матерью, и ни у кого жизнь толком бы не сложилась. - И к чему тогда этот разговор, и всё то, что было у нас с Ленкой? - Всё, что ни делается – к лучшему. И смысл у этой фразы многогранный и самый сакраментальный… Через несколько часов ты будешь встречать Лену в аэропорту. Наберись терпения, будь по возможности сдержан в эмоциях и претензиях. Болезнь сына и вынужденное общение с его матерью – всё это надо просто пережить. Мишка выздоровеет, и вы вернётесь в Москву, а сейчас необходимо простить Лену. Ты её простишь и только тогда окончательно отпустишь. Вместе с этим из твоей души уйдёт непосильный груз, ты её забудешь, и вскоре сердце будет готово снова доверять и любить. Тебе не придётся переделывать ту, которую полюбил, ты встретишь и полюбишь именно ту, которая тебе нужна, и она будет достойна тебя. Витя, ты молодой, видный мужчина, не стоит ограничивать свой мир интересами сына. Он вырастет и уйдёт во взрослую, самостоятельную жизнь, а ты останешься один на один со своим одиночеством. К тому же, как бабушка я настаиваю, чтобы мой внук рос в полноценной семье. - Хоть меня кроме здоровья сына ничего не заботит, но как в контексте всей сегодняшней ситуации должна складываться дальнейшая жизнь Лены? - Хотелось бы верить, что она усвоила уроки судьбы, и впредь не допустит новых ошибок… жду в гости
Elfa: По просьбе Вики, новая глава! 5. «Я все отдам За продолжение пути, Оставлю позади Свою беспечную свободу…» - Пап, я не помешаю? – Поздним вечером, когда уже все спали, я вошла в кабинет отца. - Лена, ну что ты такое говоришь? Проходи, присаживайся! – указав на стул, он радушно улыбнулся. - Мне нужно съездить домой ненадолго … - Куда?! – насторожился отец. - В Лос-Анджелес. - Моя горькая ухмылка лишь подтвердила, что я несколько ошиблась в выбранной формулировке. – Возникли кое-какие проблемы. Как только я их устраню, сразу вернусь. - Эти проблемы тебе организовал Дмитрий? - Неважно! – Каждый сам себе роет яму, и я тому самое лучшее наглядное пособие! - Ну, как знаешь!.. – Отец поморщился, сделав глоток остывшего кофе, и, окинув беглым взглядом раскрытый планнинг, развернулся ко мне лицом: – От меня-то ты что хочешь? - Хочу, чтобы ты поговорил со Степновым. Он меня не отпустит. - Я бы и сам тебя не отпустил. - Пап?.. – Я не то, что растерялась, скорее - впала в отчаяние. - Мы с мамой во многом перед тобой виноваты, поэтому не в праве от тебя что-либо требовать. Мы бы сейчас должны додать то, чего лишили тебя в детстве. Но… - его монотонный голос был настолько сух, что я было приготовилась к чтению морали, но он будто выдохся и через силу продолжил: - Лена, дочка, иди и сама с ним разговаривай. - Да не получается у нас! Мы даже по прошествии стольких лет исключительно собачимся!.. Он в курсе всей ситуации, но он не поймет, он не поверит! Он не отпустит меня! - Сколько времени может занять эта поездка? - Надеюсь, не больше месяца. Чем быстрее уеду, тем скорее вернусь. - Я посмотрела на отца, как когда-то в детстве, и по его лицу расплылась лучистая улыбка. - Хорошо, я постараюсь его убедить. Только уже завтра утром, хорошо? – Я кивнула в ответ. – А сейчас иди спать. - У меня ещё один вопрос. С мамой явно на эту тему поговорить не удастся – она, похоже, как и Степнов, считает меня виноватой. Какую сумму я вам должна за лечение Миши? – По отцовскому взгляду я поняла, что он пребывает в полном замешательстве. – Ну, вы же с мамой оплачиваете пребывание моего сына в клинике? - Нет, не мы. - Откуда, в таком случае, деньги? - Виктор продал свою московскую хрущевку, его мать, Валентина Владимировна, тоже продала трёхкомнатную квартиру в Екатеринбурге, а сама переехала к сестре в область. Ты хоть с ней знакома? - Знакома. На юбилей к ней ездили, и она сама к нам два раза приезжала: на день рождения сына и на новогодние праздники. - До сих пор мурашки по спине от страха – как тогда Витя орал! Мало того, что они прождали меня весь новогодний вечер, и праздник был испорчен, так я заявилась домой лишь на исходе второго числа. Оправдания, что мы с девчонками первого работали, а второго решили отпраздновать, были не в счет. А уж после всего, что было потом, в её глазах для мня оправдания нет. И быть не может. – Пап, слушай, а неужели этих денег хватает? - Пока, да. К тому же старинные друзья Виктора – бывшие и нынешние спортсмены - организовали какой-то благотворительный фонд, из которого ежемесячно перечисляются серьезные суммы. - А мне он сразу не мог позвонить?.. – вырвалось как-то само собой. - Виктор надеялся вылечить сына, не обременяя тебя. Но оказалось, что без операции не обойтись, - отец старался быть сдержанным, ни в его голосе, ни в его взгляде не было и доли упрека. - Время ещё есть? - Есть. Просто всё осложняется тем, что болезнь оказывает серьезное влияние на развитие как умственных, так и физических показателей Мишки – в росте он уже отстает от сверстников. - И это при таких высоких родителях?.. – Интересно, он все так же похож на своего отца, как и при рождении? Голос… Я вдруг поняла, что непреодолимо сильно хочу услышать его голос. Хочу услышать то, как он скажет: «Мама». Пусть даже не мне. - Ну, ничего – вот выздоровит и ещё выше твоего Степнова вымахает! – по-доброму рассмеялся папа. – Ой, да, прости. Кстати, дочь, слушай: я не перестаю задаваться вопросом, почему тебя привлекают исключительно взрослые мужчины? Не ищешь ли ты в отношениях с ними отцовской заботы? Уж слишком мало времени я тебе уделял… - Как же это тяжело, когда родные глаза наполняются горечью сожаления, а в голосе так и сквозит чувство вины и невыполненного долга. - Может, ты и прав, пап. Они же оба на тебя похожи: гордые, справедливые, надежные, за своих горой… Да, и Дима тоже такой. Степнов был моим учителем, Митька – продюсером. И в каждом из них я видела и мужчину, и друга, и отца. Знаешь, пап, хоть у меня ни с кем из них ничего не сложилась, жизни они меня научили, за что я им очень благодарна. И сейчас я понимаю, что они искренне обо мне заботились. Степнов, правда, очень уж своеобразно, ну да ладно – как мог выразить свою любовь, так и выражал, - ухмыльнулась я, скрывая неуверенность. Мне нужно было выговориться, и я осознавала, что на понимание могу рассчитывать только в беседе с отцом, мать же винила бы везде и всюду исключительно меня одну. - Ленок, хоть ты у нас всегда была взрослой и самостоятельной, но жизни тебя научил именно Виктор, и знаешь, познакомь ты нас в своё время, мы с мамой вряд ли противились бы вашим отношениям. И независимо от того, как дальше всё у вас сложится, я намерен поддерживать с ним общение. Не хочу терять внука, и что скрывать, Степнову я действительно премного благодарен. Благодарен за то, что тот был вам с дедом поддержкой и опорой – да, отец мне всё рассказал: и про твои подвиги, и про свои, и самое главное про то, кто потом всё это разгребал. - Ну, де-е-ед… Да лучше бы в церковь сходил исповедоваться, честное слово! – Что и следовало ожидать в сложившейся ситуации! Он же, наверное, спал и видел, как убедить родителей в том, насколько Степнов замечательный!.. Тоже мне, мировой судья! - Да ладно тебе деда ругать – он как лучше хотел. Ты мне вот что скажи, неужели всё это было напрасно? Просто ты совершенно спокойно реагируешь на происходящее, что я думаю, а стоила ли всего этого твоя карьера? - Я к своей работе отношусь так же, как и вы с мамой к своей. Я этим дышала, жила, бредила, и в один день меня этого лишили. И никто не представляет, что у меня в душе творится: ты знаешь, КАК может быть, и знаешь, что ТАК уже никогда не будет. Тебе показали твою мечту, а потом и думать о ней запретили. Когда мечту отбирают, будто кусок души вырывают, и это хуже предательства, это больнее, чем с небес на землю. Пап, понимаешь, для меня это не профессия, это образ мысли, образ жизни, суть существования! И обратного пути в то бытие для меня нет! Мало того, что всё утеряно, так меня к тому же никто и не пустит, не примет обратно: ни коллеги, ни поклонники, ни сильные мира сего… Знаешь, что обо мне пишут в газетах? Жуткие вещи! А самое противное, что это правда: и сына я бросила, и, руководствуясь, по сути, исключительно меркантильными целями, предала любимого человека. И поначалу действительно отвечала на симпатию продюсера из-за страха, что если я скажу резкое «нет», то оно отзовётся мне эхом. Пап, так хочется счастья, но не простого человеческого, а моего, личного!.. Когда песни шквалом пишутся, когда рядом и друзья, и не просто мужик - вторая половина, а абсолютно твой человек. Адреналин, драйв, эйфория… Когда пальцы в кровь после концерта, а майку выжимать можно. Кругом море цветов и розовых слонов, а ты плещешься в нескончаемом потоке любви, восхищения, обожания… И даже некогда вспомнить о другой жизни, где тебя и матерью назвать сложно, где ты хладнокровно предала любимого. - Доченька, ты сильная. Это надо просто пережить. Можно было уладить ситуацию по-тихому, без той шумихи, что организовал Дмитрий. Но порой, расставляя приоритеты, приходится чем-то жертвовать. - Пап, я была уверена, что так будет всегда. А сейчас не знаю, что будет потом. Потом, после того, как я рожу донора для Мишки. Что будет со мной и с этим ребёнком? Что?! – Я была на пределе, но упрямо продолжала сдерживать слёзы. Вот уткнусь лицом в подушку, тогда и наревусь. - Лен, не создавай проблем там, где их нет, слышишь? Никому не дано знать всё и сразу, так что не накручивай себя и постарайся успокоиться. А с Витей я поговорю, и ты съездишь в Америку, если это настолько важно, обещаю. - Я пустила бы всё на самотёк, просто деньги на реабилитацию Мишки лишними не будут, да и за авторские права на несколько песен я готова побороться. - Вот с таким же энтузиазмом и дальше по жизни! Кулёмина ты или где? – ободряющая улыбка отца подействовала на мой удрученный настрой сиюминутно. Я поняла, что всё же не одна в целом мире. Ко мне пришло ощущение жизни и себя в жизни. - Кулёмина! – Всё-таки папа удивительный человек: всю душу перед ним вывернешь, и становится необычайно легко, так и в детстве было. Хорошо, что хоть это не изменилось… Автор ждет
Вика: и спасибо моим читателям за вдохновение! слепила вот 6. «От того, что ты есть, Продолжается путь. От того, что ты здесь, Ничего не вернуть. Не откроется дверь, Там за дверью – стена. И тогда, и теперь - Это та же война» - Кулёмина! Кулёмина! - Да здесь я! Ты чего орешь, будто с катушек съехал? – Это кто из нас ещё съехал?! - Это что за новости? Ты куда лыжи навострила?! - Не кричи на меня! – процедила она сквозь зубы. От её напыщенного вида возникло единственное желание – влепить ей такую затрещину, чтоб не смела из-под лавки нос казать. – Про письмо из Америки помнишь?! - Мне отец твой все объяснил. Только если ты его за идиота держишь, со мной этот фокус не пройдёт: ты никуда не поедешь! Я тебя не отпущу! – А будет надо, и под замок посажу! - Степнов, у тебя мания! Я не понимаю, ты чего боишься? – Конечно, не понимает! Ей же нечего боятся! Не её же сын смертельно болен!.. – Того, что я не вернусь? Так это зря. - А я проверять не намерен! И твои обещания мне не нужны! И на жалость давить не смей! Кулёмина, твоя слащавая ложь на меня уже не действует – иммунитет выработался, знаешь ли! – Я наперёд знал все её доводы и упрёки. - Степнов, какой же ты самодур!.. – Леночка, не старайся, на меня уже ни одна из твоих колких фраз не подействует! – Ты всегда был эгоистом, и по-прежнему думаешь только о своих проблемах! Ты и раньше никогда мне по-настоящему не доверял! Что бы я ни делала – всё ставил под сомнение! Ты меня вообще любил? Или связался со мной, дабы самомнение потешить?! Я тебя любила, а ты мной пользовался – мол, посмотрите, какую молодую охмурил! А сейчас?! Кому ты нужен сейчас? Не мужик, а тряпка! К тому же с ребенком! На такого разве что только Уткина и поведется! Ты с ней? Её мой сын мамой называет, да? Не молчи, скажи! - Лена… - Что «Лена»? Сказать нечего?! – Её взлохмаченная челка, кривая ухмылка, лёгкая испарина, унылый взгляд – свидетельства отчаяния. Ещё немного моего гнева, и она развернётся и хлопнет дверью. - Ты не права. Всё не так. - А как?! Она хорошая мама и жена: борщи готовит, носки стирает, книжки читает? Тогда почему она сейчас не с вами?.. – Мы с Мишкой и Уткина – научная фантастика, не иначе. С чего только у Кулёминой подобные мысли?.. - Какой бы я ни была ужасной матерью, я не допущу смерть сына! Почему ты считаешь, что я способна на подобную подлость? В чём я настолько провинилась?! - Ты ещё спрашиваешь? Забыла? Напомнить?! Напомнить о том, как будучи совсем соплячкой, с Гуцуловым мне нервы мотала? Как потом, будучи моей, можно сказать, женой из-за своего поведения не соответствовала статусу? Неужели забыла, каким индюком выставляла меня перед общими друзьями и знакомыми? Веревки из меня вила, а я и рад был! Лена, а может, ты не помнишь, как лгала мне: своими глазами видел, как целовалась и обжималась с Васей, после чего, не краснея, вновь и вновь признавалась мне в любви!? Да разве ТАК можно?.. Ты никогда не поймёшь, насколько мне тогда было больно! Нет, Лена, не отворачивайся, слушай! Я ждал тебя, до последнего отказывался верить, что ты ушла, уехала, а когда увидел в прихожей Новиковой, подумал, что свихнулся, и ты мне мерещишься. Ты мне сына родила – единственное хорошее, что получил взамен на свою преданную любовь. Но аборт-то ты не сделала только потому, что был серьёзный риск для твоего здоровья, а не из-за того, что хотела стать матерью. И во мне поселилась обида не только за себя, но и за Мишку. Если ты тогда с нами так поступила, то и сейчас, даже зная, что всё зависит преимущественно от тебя, хладнокровно отнимешь жизнь. Ты из тех, кто по головам идёт, а мы с сыном опять тебе помешали. - Как же ты меня ненавидишь… - Глухой вздох упрека отчаянием отозвался в моей душе. Как невыносимо видеть её, слышать, чувствовать, невольно сравнивая при этом с прежней: любимой, родной, нужной… - Пойми одно – тогда мне было за что бороться, а сейчас практически не за что. Я хочу лишь отстоять квартиру и права на несколько песен: те, что были написаны ещё в школе, и последние, что даже на студии записать не успела. Это единственное, что у меня осталось. – Глупая! Какая же ты, Ленка, глупая!.. Это не единственное, что у тебя осталось. Это единственное, чем ты дорожишь. Поэтому к сыну я тебя не подпущу. - Лен, а я уже ученый и ни одному твоему слову не верю. Твой Дима только свистнет, а ты, не задумываясь, побежишь. Только он в состоянии дать тебе всё, в чем ты нуждаешься: слава, красивая жизнь… Ради этого ты под любую музыку плясать будешь! - Ты почему меня с дворовой собакой сравниваешь? – Тихий, усталый голос. И уголок левого глаза начал едва заметно дергаться. - Да потому что ты выбираешь место, где теплее и сытнее, только вот он держал тебя рядом, пока ему это было выгодно! А сейчас, когда весь благочестивый свет отвернулся от тебя, он пройдёт мимо и не взглянет! Да и я бы не взглянул – нужда заставила! - То есть и ты держал меня рядом, пока тебе выгодно было?.. – Как же Кулёмина искусно все переворачивает! - Лена, ты сама, то подпускала - то отталкивала, то приходила - то уходила! А я… Любил я тебя до одурения! Все твои выходки терпел и прощал, на все глаза закрывал! Только всему есть предел, и ты уже давно перешла все границы дозволенного! Ни о каком доверии и понимании теперь и речи идти не может! Ты никуда не едешь! Точка! - Будучи более не в состоянии выяснять, кто прав, а кто виноват, решил спасаться бегством на работу, только вот уже в коридоре был пойман за руку мертвой хваткой. - Стой! Степнов, да что ты за человек такой, а? Я не сбегаю, а по-хорошему прошу отпустить! Пожалуйста… - И когда она только это слово выучить успела?.. - Кулёмина, родишь и будешь свободна! И на день не задержу! А пока сиди и не думай рыпаться! - Потом поздно будет! Дата суда уже назначена, моя неявка - и все иски Димы удовлетворят! Слушай, я по первому маминому звонку прилетела, неужели этого не достаточно, чтобы поверить мне? – Просто я знаю, насколько больно, когда ты предаешь, а сейчас всё, что у меня есть, в твоих руках, всё! – Мне это действительно необходимо. Обещаю, я вернусь. Может, уже беременная… - Вряд ли та попытка увенчалась успехом. Ну, а если так, то буду только рад. – Хочешь, я буду звонить тебе ежедневно и отчитываться в каждом своём шаге? - Я поеду с тобой. жду :)
Вика: 7. «Еще не кончилась война. С ума сойти - Он - тот, кто снится тебе в дождь, Он чем-то на тебя похож. И все, что ты так долго ждешь, уже в пути» Нет, как он это себе вообще представляет?! Нормальная ситуация, да? Думала, съезжу – проблемы улажу, да и от него хоть немного отдохну, мысли в порядок приведу… Ага, два раза! Документы мои сразу себе забрал, билеты сам забронировал, сумку собрал – одной, сказал, на двоих хватит, на всём пути за руку держал, даже у туалета караулил. Теперь вот стоим в очереди на регистрацию. Душно, а тут он еще в затылок дышит. Я понимаю, что тесно, но зачем стоять настолько близко? Никуда я не денусь, из-под носа не убегу, сверкая пятками. Знаю, что бесполезно, а от того курить хочется настолько, что ладошки вспотели. - Степнов, у тебя леденцы есть, а то меня укачивает? – Настороженно сощурив глаза, отрицательно помотал головой. Да знает он все прекрасно, что ни фига я не бросила! Только бросать-то всё равно надо. Чёрт, как же паршиво!.. В салон самолёта тоже завёл меня за руку. Экипаж в открытую обстрелял глазами импровизированный спектакль «Кулёмина под конвоем». После того, как Степнов усадил меня у иллюминатора и убрал сумку, к нам подлетела самая низкорослая из стюардесс и, «нацепив» на лицо кривую ухмылку клоуна, одномоментно начала вещать на чистом русском: - Леночка, я так давно летаю на международных рейсах, а Вас увидела впервые! Я так рада нашей встрече! – Так, чувствую, полёт будет «приятным»! – Я могу рассчитывать, что стану счастливой обладательницей Вашего автографа? – А оно того стоит, чтобы так заискивающе улыбаться и настолько искренне унижаться?.. - Разумеется. - Не улыбнулась даже из вежливости. - Ой, спасибо! Лена, не хочу показаться навязчивой, но то, что о Вас пишут… Надеюсь это всё не правда?.. - Конечно, нет. - Когда приходится лгать, чувствую себя той ещё тварью, но разочаровывать людей гораздо неприятнее. Хуже может быть только осуждающий, пробирающий до костей холодный взгляд рядом сидящего Степнова. - Это желтая пресса, ну что с них взять?! Ой, простите, совсем растерялась – напитки какие желаете? – Вот с этого и надо было начинать! - Кофе покрепче с молоком! - Сахар? - Два! – Лучше бы я молчала!.. Судя по Витиному выражению лица, я могу рассчитывать только на минералку без газа. - Так, Елена Никитична будет зелёный чай. Надеюсь, вы его здесь правильно завариваете! А для меня, будьте добры, черный с лимоном. – Так и знала, что он не смолчит. – Кулёмина, ты есть хочешь? - Нет пока. – Блин, вот почему я ещё не беременная?! Захотела бы каких-нибудь огурцов соленых, что бы он в таком случае изволил делать?! - Тогда всё! И… Ах, да… Девушка, будьте любезны, свежей прессы! Почитаем, что о нас пишут! Может, и я где засветился! – Совершенно растерянная бортпроводница скрылась в глубине салона, а я, плотно сжав зубы, с трудом поборола желание съездить по ехидной ухмылке Степнова. – Слушай, Лен, стоило ради этого бросать нас? – И на что он рассчитывает, задав этот вопрос? Надеется увидеть моё раскаяние? - Я не хочу это с тобой обсуждать. Я вообще не хочу с тобой разговаривать. - Как знаешь, ну ты пристегнись – скоро взлетаем, - прохрипел он и устало прикрыл глаза. А я, нацепив очки и накинув капюшон толстовки, отвернулась от него, желая создать иллюзию, что я всего лишь возвращаюсь от родителей домой, что в аэропорту меня встретит Митька, и пусть я никогда не увижу сына, но зато я не буду вынуждена осознавать, насколько виновата перед ним. Призрачный мир рухнул, когда сквозь дымку облаков в мое сознание вторгся грубый мужской голос. Принесли чай. Он оказался точь-в-точь как моя жизнь – горьким и холодным. - Не привередничай! – огрызнулся Степнов в ответ на мою реакцию брезгливости. И вправду, чего это я?.. Поставив чашку, отобрала у Степнова половину макулатуры. Одна за другой газета пестрила едкими фразочками и раскадровками наших с Витей стычек. Ладно я – привыкла, наверное, по тому и не замечала ни камер, ни микрофонов, ни слежки… А он? Неужели ему всё настолько фиолетово?! Посмотрела на него пристально – действительно, фиолетово. Только вот морщится от того, что читает. - Дай сюда! - Нет! – вмиг закрыв журнал, скрутил его в трубочку. - Дай! - Сказал, нет. - Степнов, что за игры такие, а?! Думаешь, если не сейчас, то потом не прочитаю? – Слышу, насколько жалко звучит мой голос, и от того хочется испариться. - Я не захочу, и ты не прочитаешь. - Хуже, чем есть в действительности, там не может быть написано! Что там?.. - Интервью «Ранеток», - недовольно процедил он сквозь зубы. И от одного его голоса мне стало страшно. Страшно узнать, что они говорят, страшно мучиться потом сомнениями, заставил их это сказать Дима, или они реально сами так думают. Страшно столкнуться с фактом предательства. Страшно испытать боль от людей, которых по-прежнему продолжаю считать родными, ради которых сама предала тех, кто считал родной меня. - И что они говорят? - Тебе лучше не знать. Просто прими как факт, что их в твоей жизни больше нет. – Ну, зачем он ТАК?! Зачем? Может, они вообще никакого отношения не имеют к этой статье, сам же прекрасно знает, что журналистам верить нельзя – они и за него однажды насочиняли такое, что я готова была искоренить из себя какое бы то ни было уважение к нему. – Лен, предательство не прощают. - А если не быть столь категоричным?.. - Всё равно не смогу. - А ты попробуй! - Спасибо, мне и одного раза хватило!.. И вдруг по изображению моего лица на обложке журнала расплылась лужа чая, затем вторая, потом другая… Кружка полетела на пол. Желая её поймать, я лишь поранилась осколком и ударилась головой, сама не поняла обо что. Потом самолёт резко встряхнуло, и я вцепилась в Витину руку. - Ты разве летать боишься? - Нет, я… Просто я задумалась, что будет с Мишей, если самолёт упадёт. - Дура! Не смей так думать! Ты же мать – тебе нельзя!.. Нельзя тебе так думать! Пока нас трясло, я беспрестанно смотрела в его глаза. В них было многое, но только не то, что я желала бы увидеть. Когда ситуация пришла в норму, я прикрыла глаза, и из-под опущенных ресниц полились потоки слёз. Степнов, чертыхаясь и злобно сопя, бумажной салфеткой постарался насколько это возможно стереть с моего лица чёрные разводы. - Успокойся и постарайся уснуть. – Как ни странно. Но у меня получилось Мне абсолютно ничего не снилось: темнота и тишина. - Лен… - позвал он незадолго до посадки. Проснувшись, я обнаружила, что моя рука по-прежнему покоится в его руке. обсудим?
Вика: Оль, спасибо, дорогая! 8 «За тобою боль, Как слепая месть. Но покажет бой - Дом уже не крепость. И вода пойдет под камень, Сточит быстрыми ручьями, И однажды превратится в пыль...» Когда мы спускались по трапу, Кулёмина обрушила на меня поток информации. В её планы входило отправить меня на такси, как она выразилась, «домой», а сама собралась прямиком на встречу с адвокатом. - Кулёмина, ты разве не поняла? Я же сразу сказал, что поеду с тобой! - Ты что, и шагу не позволишь без твоего ведома сделать? – Разве могут быть сомнения? - Именно. Только увидев этого жалкого старикашку серого цвета (ну, он действительно серый: серые волосы, серые глаза, серый костюм, и даже кожа лица цвета печной золы), сразу понял, насколько бессмысленна эта поездка. На обратный путь бы наскрести в итоге… Но Ленке этого не объяснишь, она привыкла бороться – сам когда-то на свою голову воспитал в ней это. Теперь вот сидит и внимательно его слушает, бумаги непонятные подписывает. Предположения даже какие-то выдвигает, в поисках любых зацепок роется в своих воспоминаниях. Продюсер обидел её, и теперь, судя по всему, Кулёмина желает биться, биться из последних сил в условиях явного преимущества противника. Только вот ради чего? Ради нот и стихов? Новые напишет! Ради денег? Они имеют свойство заканчиваться. Разве что, руководствуясь одной ей понятными принципами. Не хочу об этом думать, у меня свои принципы, цели и ценности, для реализации которых по зарез необходима живая, здоровая и желательно спокойная Кулёмина. Поэтому буду её сопровождать и на суд, и на какие бы то ни было другие встречи. Она, похоже, уже смирилась, раз не возмущается. За мыслями я так засмотрелся на Кулёмину, что не сразу среагировал, когда она махнула мне рукой в знак того, что беседа окончена и пора уходить. Она стремительно шла вперед по длинным коридорам и многочисленным лестницам, а я плелся чуть позади. Только в такси одарила меня укоряющим взглядом, указав на то, что я мог быть порасторопнее. Ехали долго. Даже в пробке немного постояли. Ленка молчала, то и дело посматривая на дисплей телефона, облизывала пересохшие губы. Да, она изменилась. Сильно изменилась. Она теперь совсем другая, чужая, не моя… Но все её привычки остались при ней. И пусть мне тысячу раз твердят, что у Мишки моё лицо, я никогда не забуду, кто его мать. У сына не только её характер, у него ещё и улыбка Ленки, её манеры, жесты, повадки, выходки… Он тоже боится щекотки, важно чинно складывает руки на груди, запрокидывая голову на бок, спит в обнимку не с плюшевым медведем, а с мячом, причем, когда гостит у деда, с её любимым мячом. Как и она облизывает губы, подпирает щечку кулачком и любит делать невинные глаза, когда напроказничает. Мишка не любит носить шапки и ненавидит гречку, но я для него не просто авторитет, моё слово для него – закон, сын всегда и во всём слушается меня беспрекословно. И это, пожалуй, единственное, что отличает его от матери. - Вот моя деревня, вот мой дом родной!.. – процитировала Кулёмина классика, когда, отпустив такси, мы подошли к бетонно-стеклянной коробке. Её домом оказалась, мягко говоря, просторная квартирка на двух уровнях с выходом на крышу, где была обустроена не только функциональная веранда, но и запущенный сад с искусственным газоном имелись. На город начали опускаться сумерки, и я, улегшись на гамак, едва задремал, как щелкнула зажигалка. Раскрыл глаза. Вполоборота ко мне стоит Кулёмина в махровом халате и с чалмой из полотенца на голове. Прикрыв глаза, глубоко затянулась. - Лена… - Это последняя, обещаю. - Точно? - Самая-самая-самая последняя. – Наконец-то увидел её глаза, а в них боль и нечеловеческая усталость. – Ты бы сходил, в ванной искупнулся. - Полотенце где найти? – постарался придать голосу побольше сухости. - Я всё приготовила. – Забота от Кулёминой? Это что, такой хитрый ход в попытках снизить мою бдительность или национальное американское гостеприимство, о котором я раньше и не подозревал?! – И да, Вить, ты есть хочешь? - Не без этого… - обронил я нехотя и скрылся в недрах квартиры. Хоть и была разведена целая ванна с манившей в свой плен пеной, залезать в чужое корыто совсем не хотелось. Сняв с себя одежду, забросил её в машинку и запустил стираться. Ополоснулся по-быстрому под душем, стараясь не впускать в голову грызущие мысли о том, как и с кем она тут жила… Мне безразлично. По крайней мере, я хочу быть равнодушным ко всему, что с ней связано, но на деле выходит совсем иначе – меня всё ужасно злит и раздражает! Накинув халат, интуитивно побрел на запах чего-то ужасно вредного, но наверняка съестного. Кухню освещал тусклый свет от ночника. Кулёмина разрезала пиццу, коробка от которой покоилась на полу. Два высоких стеклянных бокала были наполнены молоком. Да, служба доставки в этом городе работает отменно. - Как говорится, чем Бог послал! – пододвинула ко мне тарелку, с трудом выдавив подобие улыбки. Я сразу же принялся жевать. И даже не столько от голода, сколько от понимания, что нам не о чем разговаривать, что не хочу с ней разговаривать… Нет, не совсем так… Я хочу с ней разговаривать, но, чёрт возьми, боюсь! Боюсь своих вопросов и её ответов. Да и наоборот вообще-то тоже. - Где я могу лечь? – покончив с молоком, понял, что беседы, вынужденной уж точно, нам не избежать. - Хата большая – где хочешь, там и падай! – Кулёмина, будучи в своём репертуаре, сложила посуду в раковину, будто кто-то придет и за ней помоет. Хотя, может оно так и есть… На меня она, во всяком случае, может не рассчитывать. Пусть хоть вся её жизнь плесенью покроется, и пальцем не пошевелю. Ночь прошла ужасно. Постоянно мучился желанием позвонить Вере или Никите, но, провожая нас, они заверили, что в случае чего обязательно мне сообщат. Я же просто хотел услышать голос сына. К тому же к каждому шороху прислушивался – боялся, что Ленка слиняет по-тихому. Даже пожалел, что не воспользовался её предложением и не выбрал для ночевки её спальню. Утро началось с заложенного носа, чумной головы от ночных раздумий и ломоты в спине. К завтраку из остатков пиццы, помимо кофе с молоком прилагалась злющая Кулёмина. - Ваша морда хороша – тихо просит кирпича! – ухмыльнулся с нескрываемым злорадством. – Лен, что с настроением? - Хочу к Диме съездить. Надеюсь, ты за мной не поволочешься? - Почему бы и нет? – Она лишь с досадой оттолкнула от себя тарелку. – Только скажи, зачем тебе это? Будешь прощения просить, умолять о возможности вернуться, ноги ему целовать, ради этого, да? - Нет! – рыкнула она обижено и со злостью. – Вещи свои заберу. И раз уж ты поедешь со мной, будешь помогать таскать коробки в машину. - А у тебя машина такая же крутая, как квартира? – крикнул я вдогонку, скрывающейся в глубине коридора, Ленке. - У меня их две! – донеслось почти что эхом. Проглотив всё, что жевал, и опустошив в два глотка чашку, схватил ветровку и кинулся бежать следом. Облаченная во всё белое на фоне черного авто с зеркально-глянцевым блеском Кулёмина выглядела безупречно. - Как золушка, честно слово! – проворчала она, усаживаясь на водительское кресло. - Может, хватит меня цеплять? – взбесился я. - С тебя пример беру! – Я хотел было сесть позади неё, но Ленка указала взглядом на соседнее с ней место. – Если не нравится, могу предложить договор: ты со мной ведешь себя достойно, и я отношусь к тебе, как к человеку, который мне как будто и не гадил! Идёт?.. - Согласен! – Нет, ну а что я еще должен был сказать?.. Скандалить мне с ней надоело. Выхухоля её дома не оказалось, зато нас радушно встретила какая-то тётка, как выяснилось позже – приходящая прислуга. Предлагать чай и разносолов она, конечно, не стала, но и метлой не погнала. Даже пару коробок подкинула, чтобы Кулёмина туда своё барахло сложила. Сказать, что я перетаскал много вещей – слегка приврать. Занят был не только багажник, но и добрая половина салона Ленкиного внедорожника. Затем процедура повторилась с точностью до наоборот. Аттракцион в виде сверхскоростного лифта выдавил из меня все жизненные силы, поэтому на очередную встречу с адвокатом я отпустил Ленку одну. Я сам себе не верил, но этот риск стоил того, чтобы секунд пятнадцать видеть её ошарашенный взгляд. Вернулась Кулёмина вконец разочарованной, вымотанной, но с продовольствием. Отправив её отмокать в ванной, все-таки решил взять правление в свои руки. Хотя бы на кухне. У меня уже все вскипело, заварилось, сжарилось, а её всё не было и не было. Нашёл Ленку сидящей на полу у камина в обнимку с коробкой. Она перебирала свои многочисленные награды: дипломы, сертификаты, кубки, статуэтки… Среди всей этой ерунды я разглядел компакт-диск. Надпись на нём гласила: «Хелен Стоун. Инструментальные импровизации». Да, судя по всему, она действительно крутой композитор. Не говоря ни слова, поднял её за локоть и медленно повёл на кухню. От аромата, источаемого едой, она немного встрепенулась, но по её лицу и тени желания поговорить не проскользнуло. Ужин я приготовил вкусный и сытный, но она только поклевала совсем немного, а остальное размазала по тарелке. Как же Мишка на неё похож. - Лен, ты матери звонила? - Нет. Да не переживай – нормально там всё у них. А вот у нас… у нас завтра суд. Я сидел в коридоре, когда Ленка вылетела из зала заседания, чертыхаясь и плохо скрывая слёзы. Заседание перенесли на две недели. Очевидно это - кому выгодно, тот и «проплатил», а раз так, то наперед известно, чьи иски будут удовлетворены. Эти две недели Кулёмина, как бешеная бегала по адвокатам, отбиваясь от журналистов и обклеиваясь никотиновым пластырем. Я везде и всюду был с ней. Порой это её угнетало, но чаще спасало: она то за рулем задумается, то толпа неблагодарных фанатов набросится на неё с недовольством. Однажды среди ночи я услышал, как Лена разговаривала по телефону со своим бывшим. Она была вполне спокойной. Просила его пойти на мировую. Обещала взамен неустойки переписать на него всё свое имущество. Но ему было мало. Он требовал права на её музыку, на тот альбом, благодаря которому она сделала себе столь громкое имя мирового композитора. Недолго думая, Ленка решила продать квартиру и перевести деньги на счёт Мишки в клинике. Эта новость застала меня врасплох, не ожидал я такой жертвы, честно. Только вот с покупателями возникла проблема – никто не хотел с ней сотрудничать. Тогда я предложил Кулёминой совершенно бредовую идею, но основанную на правде. Она согласилась. Квартиру выставили на аукцион, сославшись на то, что деньги будут переведены в Международный Европейский Медицинский Центр по борьбе с раком. За всей это канителью не только наступил день заседания, который вновь благополучно перенесли, но и Ленкины критические дни пришли в срок. Это нас совсем не обрадовало. Обратная связь!
Вика: И спасибо всем, кто ждёт! 9. «Сколько дождь шептал, а толку… Ей казалось - не всерьёз. И разбилась на осколки всех невыплаканных слез…» Господи, и когда нам Этим заниматься: до, после или во время критических дней? Когда?.. Нам результат нужен! Слушай, а может каждое утро, как в последние месяцы совместной жизни, когда, упиваясь любовью вперемешку с фальшью, мы забивали на утренние пробежки, и контрастный душ принимали вместе? Только сейчас мы так не сможем. Мы уже никогда ТАК не сможем! Тогда нам даже ложь не мешала, а сейчас всё мешает: предательство, ненависть, страх, боль, обида. Мне одного раза хватило, чтобы понять, насколько он брезгует и насколько одновременно с тем ему безразлично всё происходящее. А я просто терпела. Даже с Димой… С ним я притворялась, убеждая и себя, и его, а вместе с тем и весь люд честной, что мне действительно хорошо. И хорошо не только под ним, но и рядом с ним. Все верили, верят, и будут верить в светлую, чистую, искреннюю любовь. А её не было и быть не могло! Я элементарно шла к цели! И все возможности использовала с одной выгодой: к мечте приблизиться! Понимала, что, сказав «нет», услышу «нет!», и не только я, но и остальные «Ранетки». Была уверена, стерпится - слюбится… А потом, поняв, что с ним гораздо легче, чем со Степновым, завралась до такой степени, что начала эту игру отношениями называть, а, почувствовав показную заботу и нежность, и вовсе стала ценить и беречь. Он всё понимал и всё разрешал, ничего не требовал, условий не ставил. Ни в чём не упрекал. В общем, у него была масса преимуществ перед Степновым. Но Ты, Господи, Ты! Ты прекрасно знаешь, насколько мне тогда было… Да, в Божьем Храме бранных слов произносить нельзя, а уж в беседе с тобой тем более. На мне много грехов, но я за каждый свой проступок могу оправдаться. И если бы я не с Тобой разговаривала, а перед священнослужителем исповедовалась, он бы принялся из меня бесов изгонять. Сказал бы, что все мои дурные поступки – промыслы дьявола, но мы-то с Тобой знаем, что за свои косяки надо самому отвечать, не перекладывая вину на обстоятельства и Гальку из соседнего подъезда. Знаешь, я не боюсь наказания – хуже, чем здесь и сейчас быть просто не может! И Ты простишь, я знаю. Ты великодушен, справедлив и милосерден. Ты всё поймёшь и простишь. Только вот ни я, ни Степнов – мы не такие, мы не сможем. Даже ради детей не сможем… И ради любви не сможем. Но Ты не бросай нас, помоги. Помоги нам сына спасти! Помоги нам со Степновым! Пусть у нас получится, нам очень надо. И Мишку береги, чтоб он дождался. Господи, прошу, позволь мне перед сыном вину искупить! Я забеременею, выношу, рожу второго ребёнка – только пусть Миша живёт. Я всё стерплю, только пусть у сына с Витей всё хорошо будет. Не за себя прошу – за них! Господи, я люблю их! Люблю… Знаю, что не достойна и права не имею, но люблю. Всегда любила, ни на минуту не прекращала. Просто хотела, чтобы жить без них было хоть чуточку легче. Слишком поздно поняла, что жизни-то моей и нет без них…Только вот знаешь, Господи, позови он меня – не вернусь, ни за что не вернусь. Я год жила в кошмаре: ревность, домострой и тотальный контроль! И возвращаться в тот ужас я не желаю! Да и не позволит он, даже если умолять буду… *** «Холодный город расставил сети Из песен о любви и смерти, И до последнего куплета мы будем вместе…» Кулёмина!.. Где вот она сейчас? Где?! Раньше меня проснулась, ушла, записки не оставив! Куда бежать, что кричать, где искать?! Обещала, а сама сбежала! Дурак – надо было за ногу к кровати привязать! Нельзя ей верить! Нельзя! Ещё и телефон отключила! Зараза!.. И ладно, если просто погуляет и вернётся - наору, как следует, и ладно! А если с ней что-то случится?.. Или уже? Господи, да она мне всю душу вынула! Если она сегодня не объявится, меня это дважды убьет, причем одновременно!.. Нет, это надо так за неё переживать, что даже Верин звонок с подробнейшим отчетом о самочувствии сына, о его настроении и поведении не привел мой рассудок в равновесие. И Мишкино вялое: «Скучаю» лишь окончательно выбило почву из-под ног!.. Жду её, телефон из рук не выпуская. Уже знаю, сколько шагов от её кровати до её ванной и сколько времени займёт путь с крыши до прихожей, если услышу звук, отдаленно похожий на щелчок в замочной скважине. Шкафы проверил – вещи на месте, хотя… она же любит налегке!.. К слову, не зря она от меня ушла – многого добилась: по наградам выучил её маршрут к триумфу. Так что могу теперь принять участие в интеллектуальной игре: «Что? Где? Когда?», только вот меня совсем иной вопрос разрывает – как?.. Руки сами ставят в проигрыватель диск с её музыкой. Сердце, прекратив бешено стучать, замерло в надежде не понять, так хоть услышать. Пускаю беглый взгляд по списку композиций: «Потерянный рай». Интересно, не о наших ли это отношениях? «Печальный Ангел». А в лицо кричала самые поганые слова! «Неба поровну». Не поровну, а по справедливости! «Это была настоящая любовь». Её чувства ко мне менялись быстрее и чаще метеопрогнозов, так что не факт. «Мой рок-н-ролл» Да, правильный эпиграф она выбрала – её дом не место для любви. «Медленная звезда». И никакая она не медленная, глупая она звезда, глупая!.. Так, что тут дальше по списку? «Невероятная история», «Никто не придёт», «Теперь ты знаешь», «Медленно схожу с ума»… Ну, не очень-то и медленно, скажем. «До утра». Ненавижу это время суток! Она ушла от меня утром, хотя раньше по утрам мы… Господи, да за что мне всё это?.. «Достучаться до небес»… Да кто подскажет, как докричаться до Тебя, Господи?! Мудрые люди говорят, что Ты есть и, если искренне попросить, то Ты поможешь. Помоги. Помоги спасти сына. Помоги простить Кулёмину. «Забери меня». Сам бы рад, да не могу. Простить бы для начала, а там посмотрим. «Реки любви», и приписка: «Колыбельная для одного маленького мальчика». Неужели для Миши?.. Я отказываюсь верить, но это очевидно – она про него не забывала, помнила, скучала. Лена-Лена… Каких же дров мы с тобой наломали!.. Что же ты натворила!.. - Ты мне звонил? – Мисс «Очевидность»! Да ещё и спокойная, как удав, при этом! - Ты где? Почему не отвечала? Когда вернешься? - Так, стоп! Не гони на поворотах! Я давно тебе никто! И сейчас уж точно ты не вправе требовать от меня каких либо объяснений и повышать голос! – Да, её всегда раздражал мой приказной тон. - Лена, ты прекрасно знаешь, как я могу орать, так что сама не гони! - Не хами! Я просто брошу трубку, отключу её нафиг, и тогда точно не найдешь меня! - Я попытался что-то пропыхтеть в ответ, но безрезультатно. – Степнов, успокойся и к словам не придирайся! Мне по делам нужно в одно место заскочить, а ты пока порядок наведи – вечером придут брать интервью и делать фото в интерьере из какого-то благотворительного фонда, который откликнулся провернуть махинацию с квартирой, чтоб она Диме не досталась. Твоя идея, между прочим! - Квартира уже безупречна! – Да, пока ждал от тебя хоть какой-то весточки, не заметил, как вылизал твою «крепость». – Я с тобой по делам! - Ты не найдешь, заблудишься! Потом тебя с полицией искать?.. – Упрек на упреке упреком помыкает. - Я с тобой! - Хорошо, вызову такси тебе. Выходи минут через пять. Без вопросов сел в автомобиль с шашечками, без вопросов из него вышел. - Так, и что здесь? – указал взглядом на вход в зеркальное здание. - Репетиционная база «Ранеток», - прошептала она, не поднимая глаз. - Ну и зачем тебе это надо? Зачем?! Чего ты хочешь добиться? В чём оправдаться? В чём покаяться? Лена, не стоит перед ними унижаться! – припоминая их особо «лестные» отзывы о подруге, ощутил, как ярость затмевает все пять чувств восприятия окружающей действительности. - Я не для себя! Я для вас с Мишкой! Чем быстрее мы вернемся – тем лучше, а пока они вставляют палки в колёса, это невозможно! - Лен, ты уверена? - Да! – Она хотела что-то ещё сказать, но я просто самопроизвольно прижал её к себе. И она замолчала. - Пойдём! – Не выпуская её руки, открыл перед ней дверь. *** «В окнах гаснет свет. Как будто навсегда Уходит из-под ног Чужая планета. Полцарства за билет Оплачено сполна! Из тысячи дорог Я выбираю эту…» - Привет. - А мы тебя не ждали! – Прохлопала ресницами в такт своему писклявому голосу Прокопьева. - И не звали! – усмехнулась Липатова. - Но с Витей то вы можете поздороваться? Из уважения. Он вашим учителем был! – Мой голос начал срываться – не хорошо это. А за спиной тепло и тяжёлое мужское дыхание. - Он нашу группу развалил! - Что?! Да как вы?.. Это вы его семью разрушили, но он вам ничего плохого не делал! Наоборот! Это он из вас команду собрал, инструменты вам в руки дал, выгораживал постоянно всех и каждую! Какие же вы твари! Неблагодарные твари! – И сама такая же. Ничуть не лучше. – Девочки, я пришла попросить вас не мешать. Дима будет до тех пор заседание откладывать, пока я на него авторские права не переоформлю. Зачем вам мои песни? Вы новые написать можете!.. - Эти песни – история группы, её часть, её имидж. И мы не хотим, чтобы ты со своей репутацией, исполняя их где-либо, бросала тень на нас! – Находясь в прострации, я даже так и не смогла понять, кто именно произносит заученные фразы. - Ошибаетесь! Эти песни, эти слова и эта музыка – часть МОЕЙ жизни, часть моей души, часть моих чувств! Всего того, что я растоптала ради вас, ради вашего успеха, ради вашего благополучия! - А тебя об этом никто не просил! - Ради вас однажды я предала своего сына, но сейчас не позволю, чтобы он пострадал! И от того, что мне принадлежит, не откажусь! Не доставлю вам такого удовольствия! - Лен, пойдём отсюда! – Степнов ухватил меня за локоть. - Девочки, что за шум? – Из-за едва приоткрытой двери показалась голова продюсера. – А, Леночка… Ну, проходи! - Вот, подпиши эти бумаги, и я отзову иск! – Когда я плюхнулась на стул, он положил передо мной увесистую папку. Извлекая документы, я пробежалась по строчкам быстрым взглядом, а после изорвала листы на четыре части. - Зря ты это! – ехидно улыбнувшись, он сощурил глаза. - Слушай, козёл! Не смей угрожать моей!.. - Кому-кому?! Ну же, договаривай! – В высокомерном взгляде Димы так и читалось: ну и на кого ты меня променяла, дура?! Да знаю я сама, знаю с какой легкостью Степнов не то, что от собственной женщины, от собственных слов отказывается! – Лен, послушай, ты чего повсюду таскаешься с этим недо… - Не смей оскорблять отца моего ребёнка! – Вот тебе и на! Сама от себя не ожидала, честное слово! - Ребёнка?! Так ты всё-таки не беременна? – Что за манера к словам цепляться?.. Нет, я не позволю ему обрести надежду, что возможно все исправить и вернуть. - Беременна. - Беременна. На кого ты меня променяла?! Этот деревенщина и мизинца моего не стоит! – захлебывался он слюной. - Это ты его не стоишь! Витя – чемпион России, он писатель, хороший друг, лучший сын и отец, а ты – пустое место. Дима, пойми, нас ждёт сын, нам некогда тут просиживать! Отпусти нас. - Отдай мне ВСЮ музыку; бизнес: твой магазин музыкальных инструментов процветал эти годы, но сейчас ты сама его потопишь; и благотворительный фонд для бездомных животных на меня переоформи – милосердие мне к лицу! – Подлецу всё к лицу! Хорошо, что не вырвалось! - Отдай мне всё, и обретёшь свободу! - Нет, я буду драться, биться... Надо будет – глотку тебе перегрызу, но СВОЮ музыку тебе не отдам! Так и знай! Степнов, пойдём отсюда!.. *** «Под беспризорными дождями, Уже не ясное совсем, Однажды прожитое нами Не отпускает насовсем…» Нет, он себя позиционирует, как настояий мужик! Так веди себя достойно – отпусти красиво! Прояви хоть каплю благородства! Не умеет… Не умеет он Ленку любить! Хочет, да не может! Не достоин он ни её, ни любви её тем более! Я, наверное, тоже во многом был не прав, но если она ради него меня бросила – он просто обязан быть лучше! А он… одно сплошное недоразумение! Когда уже это чёртово интервью кончится? Надоело сидеть в засаде, да и Лену хочется успокоить. Знаю же, что переживает, что устала жутко. Ленка… если бы всё вернуть… - Всё, ушли наконец-то! – Кулемина… - Устала? – Ни за что не признается! - Нет. Нормально, правда. Ты маме не звонил? - Она сама звонила. Всё с Мишкой хорошо. Скучает немного. Ну да ладно – пора потихоньку взрослеть, - улыбаюсь и пытаюсь в её глазах разглядеть хоть какую-то реакцию. - Дождался бы он только мл… - Чувствую, что никак не определится между братом и сестрой. – Донора бы дождался. - Ну, тогда может, попробуем? - А что? Попытка – не пытка… - И начала раздеваться! Вот что за самостоятельность, а?! – Только у меня к тебе просьба – без рук! – Я только обхватил её запястье, чтоб потянуть к кровати, а тут такие новости! Это она вообще как себе представляет: «Без рук!»? Как в тот раз что ли? Я уже так не смогу! - Как получится, обещать ничего не буду. - А сам уже по её ногам ладонями скольжу. - И без поцелуев! – Ну, это по-любому! Даже если захочу – не смогу, да и не бритый я. Одной рукой опираюсь о кровать, нависая над ней, а второй острые коленки глажу, внутреннюю поверхность худющих бёдер. Задел бантик на белье, она дернулась, как от сковородки. Одной рукой, обхватив её за поясницу, приподнял, а второй рывком стащил трусики из какой-то ужасно мягкой ткани. Как же давно я не раздевал её с нетерпением. Думал, уже никогда. А она… В её глазах ни страха, ни азарта, ни упрёка, ни желания. Зажмурилась крепко-крепко, в комок вся сжалась, ноги скрестив, под себя поджала. Покрывало, на котором я сижу, на себя натянуть пытается. Неужели ей настолько противно? Ну, стерпела же тот раз, пусть ещё немного потерпит. - Лена, есть такое слово: «Надо!»… - Не хочу! Не хочу и не могу! Да и ты… Думаешь, не вижу, что ты через силу пытаешься избежать грубости. – Наверное, в тот раз я сильно её обидел – хорошо она тогда мне звезданула! – Степнов, пойми, тебе ребёнок нужен - так дети должны от любви рождаться! А то, что было у нас в прошлый раз, даже сексом не назовешь – ты лишь удовлетворил свои физиологические потребности, стресс снял, а обо мне и не подумал! Вот и не получилось ничего! Как животные размножаемся, спариваемся – противно! - Кулёмина, ты одно сплошное противоречие! Сама просишь обойтись без ласк, без нежности и тут же упрекаешь чуть ли не в насилии! - Я изначально предлагала тебе альтернативу, а ты зачем-то настоял на близости. – Не зачем-то. Я всё вполне внятно объяснил! Да и что она хочет этим сказать? Её Величество согласилась, а я должен асфальт под её ногами целовать? – И сколько ещё потребуется этих мерзких попыток – неизвестно. - Мы спасаем жизнь нашему сыну. Думай об этом! – Когда коснулся её дрожащей руки, сразу понял, хочу не только второго ребёнка от неё, но и её хочу. Здесь и сейчас! Хочу! А она: «Мерзкие попытки»… Я же тогда допустил жуткую ошибку – совсем не старался её почувствовать, не разглядел даже толком. А сейчас загибаюсь от того, как хочу её заново узнать, жажду убедиться, что она не изменилась, что она всё та же, прежняя… Ещё мне просто необходимо проверить отсутствие на её теле шрамов и наколок. Она тогда буквально бредила одним иероглифом, а кроме меня ей никто ничего запретить не в силах – парадокс, конечно, но это чертовский приятно. Не дай Бог, на её заднице хоть что-то красуется! Убью!.. Прикрылась подушкой и теребит край наволочки. Нервничает. В пустоту глядит. Пути отхода обдумывает. Только вот темнота с тишиной не скрывают её сбившегося дыхания и лихорадочного блеска в глазах. Бояться она меня не может априори, значит… Отшвырнул подушку, пальчики на ногах поцеловал, коленку. Ночник включил. - Майку снимай! – прохрипел не своим голосом, обезумевши от её дрожи. - Нет. - Снимай, говорю! – Любит она надо мной измываться! - Свет выключи! - Нет. - Тебе надо – сам и снимай! – Потянул за лямки и разорвал на две части. - Хорошая майка была… - Новую купишь. Постепенно избавляясь от собственной одежды, я крутил и вертел ею, как хотел, осыпая несдержанными поцелуями до тех пор, пока она сама, оказавшись вновь на спине, не обвила мою спину ногами. Совершенно забывшись, я потянулся за поцелуем, но она увернулась. Я был сверху и видел, как выворачиваются её ключицы, как жадно и часто она глотает раскрытым ртом спёртый воздух, и проступившую тонкой паутинкой на её лбу испарину я тоже разглядел. Её взлохмаченная чёлка вздыбилась, а от каждого моего движения по её бархатистой коже табуном бегали мурашки. Я не увидел – я почувствовал, что она не терпит. Я узнал, вспомнил её, вспомнил, от чего ей хорошо. Каждая впадинка, каждая округлость, каждая родинка, каждая сладкая складочка – всё на своих местах. Разве что спина стала едва шире, а попа чуть круглее. И кстати, без иероглифов. Не ослушалась, значит… Она вся та же, какой я когда-то её создал. Только вот её пальцы с дикой силой сжимают не мои плечи, а простынь. И это ужасно злит. Крепко сжимая губы, она с завидным усилием воли подавила стон, рвущийся из самой глубины души, из-за чего на её левом глазу появилось красное пятно – лопнул капилляр. Мне хватило сил только погасить свет, содрать никотиновый пластырь, поцеловать пульсирующую жилку на её шее и прижать Кулёмину к себе, дабы в душ не убежала. - Успеешь ещё от меня отмыться, полежи пока, отдохни. – А в ответ слёзные всхлипы. Да что я опять не так сделал? Не мог же я ей боль причинить? Она однажды только плакала. Я сразу в её глазах страх разглядел. Решил ещё раз спросить про Гуцулова, а она опять солгала. Я был бы медленнее, нежнее, аккуратнее, а так… злость, ярость, ревность, желание быть лучше сорвали мне голову окончательно. Она тогда так плакала… Я никогда раньше и представить не мог, что она так может плакать. Сквозь слёзы отчаянно пыталась убедить: любит меня, хочет, чтобы мне только с ней хорошо было, и другого с собой не видит рядом, только боялась, что ответственность на себя брать не захочу, что вдруг да побрезгую. Дура! Тысячу раз дура! Думал, уйдёт утром, а она осталась. Только я потом месяца три не знал, с какой стороны к ней подойти. С ума сходил. На себя злился, на неё. А потом она сама первая целоваться полезла. Только вот сейчас-то чего разревелась? - Лен, ты чего сырость разводишь? - Так не бывает… Так не может быть! В прошлом будто побывала. Зачем ты так со мной? Просила же - без рук! Просила!.. - Кулёмина, тебе плохо было? – развернул её к себе лицом. - Хорошо. Говорю же, так не бывает. - С Димой лучше? - Не сравнивай себя с ним! Ни в чём и никогда! Я не к нему от тебя ушла! Я просто от тебя ушла! – Понимаю, и от этого еще больнее. - Может, с Васей лучше? - А с ним вообще ничего не было! Кино, кафе, цветы, поцелуи и прогулки при луне! Всё! – Короче всё то, чего у нас не было. Дебил – сам виноват. Ласка, внимание – не дашь ты, уйдет туда, где дают в большем количестве! Надо было заваливать её медведями и цветами, и никуда бы не делась от меня! Пела бы в караоке, а потом у кроватки колыбельные, на гитаре у костра на Рассказовской даче бы бренчала. И моя бы была! Моя! Только моя!.. - Слушай, а как так получилось, что дядя тебя у племянника отбил? - Такой большой, а не понимаешь очевидных вещей? Вася был подставой. Он требовался только для того, чтобы нас с тобой рассорить. Схема такая: я -золотая рыбка, Дима – рыбак, а Василий – наживка! Он сейчас с Прокопьевой, кстати. - Да уж, шведская семья, ничего не скажешь. Так это что получается – у тебя только два мужика было? – Поежилась, будто мёрзнуть начинает. Ну, укрыл её одеялом и к себе прижал покрепче. - Ага, два мужика и два пацана. – Вместо слёз по лицу расплылась улыбка. - Гуцулов, кстати, уже дважды папа. - Ага, знаю! Мы же с ним общаемся! Что хочешь говори, но друг он классный! Зеленова думает, что Алина – это такое новомодное имя, созвучное с её, а мне Гуцул сказал, что это древнейшая форма моего имени. Представляешь, дочь в честь меня назвал! Приятно… Слушай, надеюсь, от тебя он ничего не знает? - Нет. - А кто знает? - Пётр Никанорович, родители твои, Новикова… - Лерка хоть и трепло хорошее, но язык за зубами держать умеет. – Мои родственники: мама и тетка, ну и Рассказовы. - А водиться тебе кто с Мишкой помогал? – Как же она умеет виновато прятать взгляд! - Софочка с Леркой поначалу друг друга сменяли, а потом мама приехала. Она года два у нас жила, пока Мишка окончательно к саду не привык. – А потом нас воспиталки как мухи облепили. Только и успевали отбиваться. - А Уткина? - Да оставь ты уже в покое Светочку! Что она тебе сделала, а? Я сам её близко ни к себе, ни к Мишке не подпущу, обещаю! – Своими расспросами уже начинает меня бесить. К тому же жутко спать хочется. - А расскажи мне про сына? - Что тебе рассказать? – Как он не боится смерти, скучает без меня и хочет увидеть тебя? Это рассказать? - Ну не знаю, всё рассказывай! Фотография у тебя есть его с собой? - Нет. Мы давно не фотографировались. - А когда вернемся, сфотографируй его хотя бы на телефон. Пожалуйста. - Ты забыла, какой у меня телефон? - Я тебе свой дам. - Ладно, если так хочешь. - А что он любит? Кушать что любит, играет во что, мультики какие смотрит? – За разговором даже не заметил, когда с моей подушки она перелегла на мою грудь. - Мультфильмы он смотрит старые, советские. Все игрушки отдаст за бабушкину стряпню и мой плов. Мечтает о железной дороге с тех пор, как в Екатеринбург съездили на поезде. Сказки ему прадед читает. И Мишка знает, кем Пётр Никанорович ему приходится. - Да? Получается дед давно в курсе, и вы у него частые гости, а я каждый год раза по два-три его навещала, и он ни слова, ни полслова. Да, дед… - А ещё Мишка тебя постоянно рисует. Похоже получается. – Пальцы помимо воли завели прядку пшеничных волос за ушко. - Меня?! Ну, он же меня не видел ни разу! - Но очень ждёт. - Зачем ты мне это говоришь? Всё равно же не пустишь! - Не пущу. Лен, ты пойми, для него это очень серьезный стресс, очень тяжелые эмоции. Да, он тебя ждёт, но я не знаю, как отреагирует его организм. Рисковать я не могу. Да и по себе знаю, как тяжело тебя терять. – Буквально соскользнула с меня и отвернулась. – Лен, та колыбельная… «Реки любви», кажется. Это для Миши? - Да. - Красиво. Правда, очень красиво. - Я и для тебя кое-что написала. - Дашь послушать? - Записать не успела. Пойдём в гостиную, сыграю на рояле. – Подскочив с кровати, я кинулся на поиски своей одежды. Она же, завернувшись в одеяло, покрылась румянцем, но взгляда от меня не отвела. Потом скинув свое облачение, достала из шкафа махровый халат и, не включая света, босыми ногами побрела в нужном направлении, я за ней следом. Устроился в кресле, она за инструментом, включил торшер. И принялся слушать. Музыка, заполнившая комнату, завораживала, а потом Лена запела. - Снова лунный свет в окне, Снова мысли о тебе. Вовремя не поняла, Что ты значишь для меня. Кто из нас не уберёг? Будет для меня урок. Видно, так уж суждено, Но знаю лишь одно: Я не забуду никогда Твои глаза, твою улыбку. Я пронесу через года Свою вину, свою ошибку. Я не забуду никогда Эту любовь и это чудо. Я пронесу через года, Я не забуду. Время медленно идёт, Но оно растопит лёд. Нет у нас судьбы другой, Этот мир для нас с тобой. Говорили мне друзья, Но не слушала, и зря. Береги любовь свою! Я тебе пою... Я не забуду никогда Твои глаза, твою улыбку. Я пронесу через года Свою вину, свою ошибку. Я не забуду никогда Эту любовь и это чудо. Я пронесу через года. Я не забуду... Я - не - за-бу-ду никогда... Я не забуду никогда... Я не забуду никогда Эту любовь и это чудо... Я пронесу через года... Я не забуду... Я не забуду... Я не забуду. Да я и сам не забуду. Но ничего уже не вернуть. Очень жду!
полная версия страницы