Форум » Библиотека законченных фанфиков. Архив №2. Авторы А-Я » Автор: Вика » Ответить
Автор: Вика
Вика: Фики: 1. Фаталисты 2. Спецагенты 3. Неизлечимо 4. Беглецы 5. Забери меня 6. Оглянись... 7. Блондинка из Лондона
Вика: 28. Он принял из тамбура дорожную сумку средних размеров и закинул её на правое плечо. Правой рукой удержал и сына. Одной левой подхватил Кулёмину спускающуюся по ступенькам. - Степнов, не сходи с ума! – протестовала она, в то время как мужчина кружил по перрону с ней и с сыном на руках. - Поставь меня на землю немедленно! Твоя спина не выдержит! - Да я на своём горбу, если приспичит!.. - Хорош хорохориться! – перебила она его. – С твоей спиной шутки плохи. - Что ты знаешь о моей спине? – он поставил её на ноги. - Теперь всё. Почему ты раньше мне ничего не рассказал, я же не настолько посторонняя?.. – она сняла ободок и, поправив отросшие волосы, надела его обратно. Всё это время он пристально смотрел в её глаза. В голове возникла куча провокационных вопросов. Задать даже самый нейтральный из них мужчина не решался. Пауза затянулась. – Всё то время, что тебя знаю, ждала, пока ты сам расскажешь, не решалась спрашивать – всё-таки травма перечеркнула твою спортивную карьеру. Но я и предположить не могла!.. Думала, что всё дело, ну максимум, в разрыве мениска!.. И вот от твоего отца узнаю: травма позвоночника, разрыв косых мышц спины… - выплеснула она на него тираду. – Меня на руках таскал, деда моего, сумки наши… На ринге за меня дрался. Степнов, ты совсем себя не бережешь – так нельзя! - Если бы я берег себя, лежал бы сейчас пластом, - прохрипел он бескомпромиссным тоном. – Я не хочу об этом. - Врачи крест на тебе поставили, а ты взял – и встал. Но в любой момент может рецидив случиться и… - Лена, я прошу – не сейчас. - Не хочешь говорить об этом Со Мной? – насупилась. - Дура! – притянул её за шею к своей груди. – Поехали домой. - Ты успеешь перед работой нас к Новиковым отвезти? - Тагилов мне выходной дал. Поехали к Нам домой, – выдохнул ей в ухо. Она предприняла безуспешную попытку отстраниться. – Пожалуйста, давай проведём один день вместе. Я безумно скучаю. - Нет. Выпустив её из цепких объятий, поставил сумку на землю и посадил на неё сына. После чего Кулёмину за локоть отвёл в сторону. - Мишку в его комнате ждет подарок – он будет рад. – Лена залюбовалась сонным сыном, а затем, вздрогнув, прикрыла глаза, ощутив на пояснице под ветровкой тепло мужской ладони. - Хорошо, - прошелестела несмело. Михаила едва успели усадить в детском авто-кресле, как он уснул. Молча улыбнувшись друг другу, его родители устроились на переднем ряду салона. Кулёмина забыла пристегнуться ремнём безопасности. На первом же светофоре без лишних слов Степнов устранил этот недочет, стараясь не смотреть на девушку. Каких-то несчастных пару секунд она жадно дышала его теплом и его ароматом, от чего помутнело в глазах. Тяжело выдохнув, Лена откинула голову назад и отвернулась к окну. - Когда чемпионат? – они стояли в пробке уже минут семь-десять. Молчание комом сдавливало горло. - Сразу после майских праздников. Расписание и игр, и тренировок уже составлено. - Спортсмены со всей страны в Москву съедутся? – девушка по привычке облизнула пересохшие губы и наконец-то взглянула на собеседника. - Нет. В Самару на три недели. Если, дай Бог, все сложится, то потом мы с ребятами на полтора месяца в Германию – нынче там юношеский чемпионат Европы. - В Самару?.. Как в Самару?! Я Мишке обещала, что мы будем ходить на игры твоей команды – поддерживать тебя… Он решит, что я опять против тебя, против вашего общения… Я ему обещала – обманула, получается, - она заметно занервничала. – Ты не знаешь, но с твоим появлением у нас с Мишей начались проблемы: раньше я была для него непререкаемым авторитетом, а с некоторых пор он исключительно меня винит в наших с тобой скандалах, - они оба оглянулась на сына, оказавшись друг к другу очень близко. – Миша боится, что из-за плохого поведения мамы он потеряет папу, - прошептала Кулёмина. - Ну, я же предлагал тебе ради сына остаться друзьями, ты согласилась. Только… - тяжело выдохнув, мужчина облокотился об руль. - Не фига у нас не выходит. Я всю кантору спалил, да и ты хороша – рычишь постоянно, - пробка ожила, и Степнов умудрился вырулить в правый ряд. - Нам не просто находиться рядом – вот и бесимся. - У меня получается сдерживаться, почему у тебя не получается притворяться, что ты хотя бы меня не презираешь, а? – Она поморщилась, словно от зубной боли. - Буду стараться из-за всех сил. Ради сына. - Дай Бог тебе терпения!.. Хотя бы ради сына, - выдохнул он с сожалением, крепко сжимая руль. - Три недели в Самаре, полтора месяца в Германии – Мишка так долго тебя не увидит, и я… Чёрт!. - дабы не сболтнуть лишнего, она до крови закусила нижнюю губу изнутри. – Как больно-то. - Что, проголодалась? – рассмеялся он по-доброму. – Потерпи, приедем – накормлю! А вообще – приглашаю вас с Мишкой со мной: и в Самару, и в Бонн. - Не получится. Мне продюсеры одного телеканала звонили – приглашают быть то ли ведущей, то ли экспертом какой-то новой музыкальной передачи – завтра собеседование. Скорее всего, я соглашусь Оставшееся время до дома Степнова они молчали. Мишка проснулся, когда отец брал его на руки, и уже на своих двоих, потянув вслед за собой маму, буквально вприпрыжку кинулся по знакомому маршруту. Виктор шел чуть позади с сумкой в руках. - Ты зачем сумку поднял? – окинула его Лена требовательным взглядом в прихожей. - Вдруг вам что-нибудь понадобится, - поставил свою ношу на тумбочку. - Не питай пустых иллюзий – вечером мы вернемся в квартиру Новиковых. - Воля ваша. – За не хитрым диалогом хозяин и гости избавились от верхней одежды и обуви. – Так, всем мыть руки, а потом за стол – завтракать будем! – скомандовал Степнов. Михаил вихрем пронёсся по заданному маршруту, его родители лишь невольно обменялись улыбками. За столом мальчишка сидел на коленях отца, и, наблюдая за сыном, Кулёмина не могла ни смотреть не Виктора. Он всё-таки ничуть не изменился, только морщин прибавил. Когда-то она знала их точное количество, глубину и длину. На ощупь. Губами. Да, она на него жутко злиться, но ещё сильнее тоскует по нему. Она сидела, смотрела на такого родного и далекого мужчину, и завидовала своей же слабости полугодовалой давности. Облизнув губы, она обвела пальцем ободок чашки. - И представляешь, пап, я потерял своего жирафа!.. – Не без усилий ей удалось вернуться из воспоминаний в реальность и наконец-то понять, о чём беседуют отец и сын. - Твой жираф не потерялся, он в твоей комнате, на твоей кровати. Беги за ним, - он спустил сына на пол. - Лен, ты что-то спросить у меня хочешь? – Собеседница отрицательно помотала головой. – Просто смотришь так… пристально. - Думаю, почему всё так: почему у нас ничего не вышло, почему ты перестал мне верить, доверять… Сомневаюсь, доверял ли когда-то?.. Неужели, в моём поведении было хоть что-то, что могло бы тебя оправдать?.. Думаю-думаю, а ответов всё равно не нахожу. Мы же любили друг друга. Не понимаю… - Ты молодая, красивая, умная, привлекательная, успешная… Ты и тогда такой была, а я – неотёсанный мужлан, простой физрук, человек ни о чём. Я был не конкурентоспособным с твоим окружением, я боялся оказаться лишь трамплином во взрослую жизнь, боялся тебя потерять, боялся с кем-то делить тебя, твою душу, твоё тело… - не выдержав тяжёлого взгляда собеседницы, он встал и, повернувшись к ней спиной, вгляделся вдаль за окном. – Для счастья мне нужна была только ты; ошибался, ожидая и от тебя того же. - Вить, дело не только в том, что ты пытался распоряжаться моим временем и моим пространством – всё гораздо хуже!.. - Я понимаю, в чём ты меня упрекаешь: мои комплексы оказались сильнее меня, мои страхи сильнее моей любви к тебе – я сам всё испоганил, понимаю. Прости, - он кинул на неё через плечо взгляд полный тоски. – Прости, пожалуйста, если это возможно. - Неужели, я всё это заслужила? Всю ту боль, что ты мне причинил: и моральную, и физическую?.. Ты называл меня, - не решившись произнести неимоверно грязное слово, она разрыдалась в голос. - Ко мне никто кроме тебя и пальцем не прикасался и не прикоснется, я не позволю, а ты смел Так меня называть!.. - Я знаю, ты мне говорила, - он упал перед ней на колени. – Я верю тебе. Прошу, пожалуйста, не плачь. - Знаешь, однажды мне приснился сон: словно я была близка с незнакомым, чужим, посторонним мужчиной. Настолько мерзко я себя не чувствовала, даже когда ты брал меня силой. - Прости, - прохрипел, прижимаясь лицом к ее коленям. - Когда я проснулась, меня вырвало, меня весь день поласкало. Целую неделю я не могла не есть, не смотреть на себя в зеркало. Я сама себе была противна - мылась по пять раз на дню. Мне трехгодовалому сыну в глаза было стыдно смотреть. Тогда я твою фотографию испортила – проревела над ней полночи, моля о прощении, хотя, по большому счёту, не за что было, а ты тем временем в ласках многочисленных девиц утешался. Хорошо с ними было? Лучше, чем со мной? - Девочка моя, прости меня, пожалуйста, и ерунды не городи, прошу. - Ты требовал от меня полной самоотдачи, а сам не спешил посвящать меня в свои проблемы. Почему ты сам не рассказал мне о травме ещё тогда? Я не успела стать для тебя родным человеком, я была лишь одной из многих? - Лен, дело не в тебе – я просто стараюсь не думать об этом. Отец каждые полгода напоминает мне, что надо бы пройти диспансеризацию и курс поддерживающей терапии. Жалость унижает, поэтому я и не жалуюсь. Об этом никто не знает: ни Рассказов, ни Тагилов, ни Новикова, ни Малахова. Я не хочу быть в глазах близких ущербным человеком – я хочу быть опорой. Я должен быть сильным. Я не инвалид, я – здоровый мужик, на котором пахать и пахать!.. Врачи после операции сказали, что я даже не сяду, что время и силы тратить на меня не хотят, что я – растение. А я жить хотел, любить хотел, выше головы, если хочешь, хотел прыгнуть. Больше всего меня не устраивало в моём лежачем состоянии то, что совсем ещё «зелёные» девчонки-санитарки таскали из-под меня горшки. Отец не мог быть рядом – мама была уже на пенсии, завод их давно закрыли, вот он и вкалывал лишь бы на моё лечение наскрести. В палате был один и, так как днём врачи контролировали мой покой, по ночам пытался понемногу садиться, столько всего перебил… - ухмыльнувшись, потёр переносицу. - Как только уверенно сел, упал с кровати, но не растерялся – по полу дополз до туалета. И представляешь, такую картину – каждый день ползал на животе по больничному коридору вдоль всего отделения. Другие на колясках катались, на жизнь жаловались; а я линолеум шлифовал, нагло ухмыляясь этим несчастным в лицо. Отец, когда увидел, увёз меня в мою московскую квартиру – та однушка, в которой мы с тобой жили – мне её родители купили. Я после восьмого класса самостоятельно в столицу переехал, чтобы последние два года учиться в спортивной спецшколе, потом заочное отделение института физкультуры и коробка золота - ну об этом ты знаешь. – Она несмело коснулась его щеки кончиками пальцев. Ощутив дежавю, резко отстранила руку, а потом медленно провела ладонью по голове мужчины, запуская длинные, тонкие пальцы в его жесткие, густые волосы. – Чего-то я отвлёкся, так вот… - он перевел дыхание. – Отец смастерил кровать из досок, поручни по всему дому. Откопал где-то специальный тренажер для восстановления функций позвоночника - поддержанный, правда. Оставил меня одного, уехал зарабатывать на моё здоровье: на массажистов, на процедуры, на препараты, а я ползал-ползал-ползал… Ползал и понимал, что кроме олимпийского золото, с которым я сразу распрощался навсегда, на порядок круче бегать своими ногами босиком по прибою: горячий песок и холодная вода. Ползал и заставлял свои ноги вспоминать, какого это - наступить на медузу. Ползал и думал, что хочу хотеть женщину, - ухмыльнувшись, спрятал своё лицо, уткнувшись в её колени. - Мама разрывалась между нами – холодной зимой моталась туда-сюда на старых поездах. Она ни один бронхит перенесла на ногах. Я уже скакал на костылях, когда её свалила пневмония. Последнюю неделю, мы с отцом не отходили от маминой кровати. Девятнадцатого числа она поздравила меня с Днём Рождения, попросила стать самым счастливым и с улыбкой закрыла глаза навсегда. Осенью я пришёл в твою школу, на первом же уроке ты мне нахамила. Теперь ты всё знаешь… - Ты винишь себя в смерти матери? - Отчасти. Но вот Мишка растёт, и я понимаю, что такое – родительская любовь. - Вить, ты встал и пошёл, потому что ни на минуту не сомневался в себе! Ты совершил этот подвиг над самим собой, потому что хотел жить! Жить, а не существовать!.. Как ты смел сомневаться в себе относительно наших отношений, а, посмотри на меня?! – Он поднял на неё виноватый взгляд. - Настолько сильная личность, и позволил ревности одержать над тобой победу, почему?! Ты поверил в себя, когда дополз до туалета; почему ты не поверил в себя, в свою уникальность, когда я выбрала тебя?.. Ты не подверг сомнениям свои силы, своё здоровье; что позволило тебе сомневаться в самом себе и в моей любви к тебе, а?! - Лен, это другое. Моё здоровье зависело только от меня, наши отношения – я боялся наших отношений: боялся их запретности, неправильности, ошибочности… боялся наличия в них третьих лиц. Боялся твоего предательства, боялся новой боли… - Ты чего-то не договариваешь. - У меня была невеста. Незадолго до травмы я сделал одной девушке, она тоже спортсменка, предложение, и мы собирались сыграть свадьбу следующим летом. После разговора с врачами, она уехала с другим парнем из нашего клуба в Польшу. Он вечно меня задирал – называл деревенщиной, колхозником необразованным. Я даже не любил её, но боль предательства навсегда осталась во мне. - Я знаю, для чего нужна была эта травма, чтобы ты не совершил ужасную ошибку, женившись на той козе. Только вот почему от меня ты ждал того же самого, никогда не пойму! - Я боялся тебя потерять, говорю же… Я паниковал, лишившись начисто рассудка. - Ты слишком сильно боялся, и твой страх реализовался в жизнь. Ты слишком много думал и всё придумал сам: и мои поступки, и их причины, и доказательства всего этого… - резко скинув мужские руки, она встала и подошла к столу. - Слушай, чего Мишка так долго к нам не возвращается? – сделала глоток воды. - Ну, я бы тоже не спешил возвращаться, если бы мне настолько навороченную машину подарили!.. – рассмеялся Степнов. - Какую ещё машину? - На пульте управления. Она даже по стенам может ездить. - Обалдеть!.. - А на день рождения я сыну подарю машинку, на которой он сам сможет кататься! – подошёл к ней, самодовольно улыбаясь. - Ну, уж нет. Велик, лучше, подари нормальный. - А я и то, и другое подарю – мне для сына ничего не жалко!.. - Ясно… Степнов, слушай, вот ты всё пытаешься меня вернуть – возможного предательства с моей стороны разве уже не боишься? - Должно быть, слишком поздно, но я всё же понял, что ты меня никогда не предашь. - Ну, ты вполне недурно жил без меня почти шесть лет – зачем я тебе? - Как, зачем?! Рецидив случится – мне же сиделка нужна будет! Кому если не тебе, Кулёмина, из-под меня горшки таскать, а?! - Заманчивая перспектива, – покачала она головой. - Шучу я, шучу! – он невольно прижал её к себе за плечи. - Мама, смотри, какую крутую машину мне папа подарил! – в кухню вбежал их сын. – Я на ней жирафа катаю! - Ты папе-то хоть спасибо сказал? – вмиг отстранилась от Виктора. - Ой, пап, прости, я так обрадовался, что совсем забыл! – Отец подхватил его на руки. – Спасибо большое, папочка, - повис он на его шее. - Играйся на радость, родной мой, - он прижался губами к его виску. Весь день они провели втроём. Играли, бегали, прыгали, шумели, резвились, смеялись, визжали, гуляли, смотрели мультики, дружно пекли пироги с капустой, дремали вповалку на огромной отцовской кровати во время тихого часа, съели все пироги, рисовали, читали сказки по ролям, словно невзначай уснули все вместе на гостевом диване.
Вика: 29. Наутро Степнов и Кулёмина чистили зубы, глядя друг на друга в одно и то же зеркало. Как бы случайно задевали и толкали друг друга при этом. Невзирая на приметы, одновременно вытирали лицо одним на двоих полотенцем. Позже сообща готовили завтрак. - Лен, у вас с Мишкой какие планы на сегодня? - Надеюсь не опоздать на встречу с продюсерами, а там как пойдёт: цирюльника пора бы нам с сыном посетить, да и на шопинг время выделить стоит – все штаны за месяц Мишке коротки стали – растёт ребёнок, а зачем ты спрашиваешь? – она перевела взгляд с разделочной доски на собеседника. - Ну, сегодня предпраздничный день – я сегодня раньше освобожусь… Может, пересечёмся где-нибудь в городе? – Она замерла, продолжая сжимать в руке нож. Прикусив нижнюю губу, отвела в сторону растерянный взгляд. – Что скажешь? - Звони, как освободишься. Номера-то мои теперь все у тебя есть. - Хорошо. Позвоню ближе к трём…Ближе к трём – добавил он шёпотом, скорее, для самого себя, отправляя запеканку в духовку. - Что-то ещё? - Лена, - развернувшись к ней лицом, он небрежно бросил вафельное полотенце на разделочный стол и тяжело выдохнул. – Я ещё о Мишке хотел поговорить… - он запустил пятерню в свою шевелюру. - Ну?.. Не томи! - Я, - Степнов глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду. – Хочу его усыновить. - Не поняла, - девушка опустилась на пол. - Я хочу, чтобы мой сын носил мою фамилию. - Зачем, - она помотала головой, словно прогоняя дурное наваждение, - зачем тебе всё это?.. Мне это зачем?! Мишке самому для чего это нужно? - Не знаю, какие у вас там заграницей у малолетних детей документы, но российское то свидетельство о рождение есть у Миши? - Есть, - она встала и продолжила нарезать сыр. - Андрей Васильевич постарался, Лерка с документами бегала. Я тебя не понимаю, если честно… ты к чему этот разговор затеял? - Кулёмина заметно насторожилась и ощетинилась. - Что там написано? - Кулёмин Михаил Никитич, двадцать шестое июня девятого года… - Ещё что? - Мать – Кулёмина Елена Никитична. - Отец? - Нет отца. Прочерк. - Он при живом отце сиротой растёт – меня это не устраивает! - Ты знаешь, что ты его отец, он знает, что он твой сын. Все вокруг об этом знают! – она всплеснула руками. Виктор забрал из её рук нож с широким, острым лезвием. – Зачем тебе это на документах?.. - Я хочу, чтоб Мишка был Степновым и гордился этим. - Фамилией Кулёмин тоже, знаешь, можно гордиться: писатели, медики… – она с грохотом поставила тарелку с нарезкой на обеденный стол. – Кофе мне свари, пожалуйста. - У вас Серёжка – Кулёмин, а из Степновых – последний я, - мужчина начал стучать дверками шкафов в поисках необходимых ингредиентов. – У отца только племянницы, – пояснил он, избегая лишних вопросов. - Какие твои годы, - прошептала она совсем тихо. - Ты мне запретила! Забыла, разве? – прямой, выжидающий взгляд, и турка встаёт на конфорку чёрной, глянцевой электроплиты. - Сомневаюсь, что для тебя мой запрет что-то значит. - Ленок, послушай… - Мамочка, доброе утро! – с разбегу объект обсуждения запрыгнул сразу на колени матери! – Доброе утро, папочка! - Доброе утро, солнце моё! – расцеловала мальчишку его мать. - Привет, сын! – оба помахали друг другу рукой. - Чем это у вас тут так вкусно пахнет? - Завтраком. - Ну, ма-а-ам!.. Ну, чем?.. - Кровать заправил? – Михаил отрицательно помотал головой. – Бегом, заправлять кровать, умываться и одеваться! – Без лишних слов он кинулся выполнять мамины указания. – Сам справишься? – окликнула его Кулёмина. - Справлюсь! Я большой! – донеслось из глубины коридора. - Вить, наш большой сын сам ночью ушёл в свою комнату, или это ты его унёс? – Собеседник обжёгся, извлекая противень, и сунул пострадавшую руку под струю холодной воды. - Я унёс. - Ну а сам, почему ко мне вернулся? Мог бы и себя унести в свою спальню, раз проснулся. - Честно, не знаю. Ноги сами привели, - низко опустил голову, словно провинившийся пятиклассник, и начал суетливо раскладывать на тарелки творожный десерт. - Степнов, кофе сбежит! – крикнула, прожевывая кусочек сыра. - Не успел!.. – Перед девушкой возникла чашка ароматного напитка. - Божественно, - она сделала глоток. – Так и не поделишься рецептом? – Мужчина лишь по-хитрому улыбнулся. – Какой же ты вредный всё-таки! - Ну, так что, насчёт смены фамилии? - На каком основании? - Это же очевидно, я – отец, - хозяин расставил тарелки и разложил приборы. - А я – мать, - девушка вооружилась вилкой и разломала свою порцию на мелкие кусочки. - Я терпела твою несдержанность, вынашивала Мишу девять месяцев, несколько часов промучилась, рожая своего ребёнка. Мой ребёнок будет носить мою фамилию, - со звоном бросила вилку на чёрную квадратную тарелку, выражая всё своё негодование. - Я не желаю выслушивать весь твой благочестивый бред типа: отец, сын, наследник фамилии, продолжение рода, гордость семьи!.. Думай обо мне, что хочешь; но я точно знаю одно, установление отцовства - отличный шанс для тебя причинить мне новую боль: манипулировать мной, пугать меня, держать под контролем меня и мои действия. – Виктор спрятал лицо в раскрытых ладонях. – Я не ищу негатива там, где его нет! Я лишь всячески стараюсь оградить саму себя от новых разочарований в тебе. Отказ на смену Мишкиной фамилии, запрет на рождение других детей, отказ возродить отношения – всё это не только забота о сыне, но и мой личный страх новой боли. – Опустив руки на стол, собеседник внимательно всмотрелся в женское обеспокоенное лицо. – Я, - она положила свою дрожащую, ледяную ладонь поверх его кистей, сцепленных в замок, - боюсь, что ты вновь можешь причинить мне боль. Я не выдержу новой боли от тебя. И я не допущу ни одной возможности, чтобы ты причинил мне боль: будь то моральную, или физическую, - она отстранила руку и, заведя прядь волос за ухо, сложила руки на груди. - Это не мания величия, Степнов, понимаешь: от моего благополучия зависит благополучие моего сына – моему ребёнку нужна спокойная, сильная, успешная мать. Так что извини, но ты со своими просьбами не вписываешься в мою картину гармоничного мира. Ты можешь быть рядом с нами, но не вместе с нами. Смирись, наконец. - Лен, вот ты меня всегда упрекаешь, якобы я всё усложняю; а сама сейчас ну так всё завернула… - пожав плечами, он развёл руки в стороны в знак совершенной растерянности. – Я хочу лишь быть ближе к своему ребёнку, чтобы он гордился мной, чтобы я хвалился им, чтобы… - А без бумаг этому разве что-то мешает?! Пожалуйста, наслаждайтесь обществом друг друга! Даже я смирилась со всем этим, согласилась… Сжалилась, если хочешь!.. - Ленок, - он подвинулся к ней вместе с табуретом и положил свое большие, тёплые ладони на её дрожащие, открытые плечи. – Девочка моя, я, похоже, навсегда лишён возможности называть тебя своей женщиной, но я хочу по праву на каждом углу кричать о том, что Мишка мой сын! Не буквально, конечно, но всё же… - он уткнулся носом в ложбинку на её шее. – Может, ты ещё подумаешь? - Кроме тебя это никому не нужно, - поведя плечами, скинула с себя мужские руки. - В детском модельном бизнесе имя нашего сына весьма и весьма популярно. И знаешь, когда наконец-то московские агентства опомнятся и предложат заключить контракт, наш Миша будет блистать на рекламных щитах и в видеороликах! – Лена вновь без особого энтузиазма принялась ковырять вилкой в завтраке. - Согласись, наш мальчик – красавчик, он - звезда!.. Причём я ни на чём не настаиваю, это его свободный выбор, ему самому это всё нравится, да и не во вред: он развивается, дисциплинируется, социализируется. Это вклад в его образование, в его беззаботную юность, если хочешь. Он уже делает подарки мне, Лерке, остальным родственникам на собственно-заработанные деньги. Одно время у него была особая статья расходов – черепаха, но мы её потеряли на гастролях. Так вот, самому Мишке это вряд ли нужно. Я?.. На алименты подавать я не собираюсь. Статус матери-одиночки меня не угнетает. И ещё, мы с сыном поговорили и решили, что в школу он пойдёт уже в этом году: он пишет, читает, рисует, прекрасно считает, свободно говорит по-английски, немного по-немецки, он очень сообразительный мальчик; и незачем терять год в каком-то там садике!.. Ты только представь, насколько паршиво я буду себя чувствовать, пожимая руку директору и говоря при этом: «Лена Кулёмина – мама Михаила Степнова» - абсурд!.. Я не желаю быть со своим ребёнком на разных фамилиях. Я больше, чем отец; я – мать! – прижала она обе ладони к своей груди. – Я и при зачатии, и при рождении испытывала мучительную боль, мы с сыном вдвоем пережили все его тяжелейшие детские болезни; а ты о каких-то правах смеешь заявлять?! – Было слышно, как мужчина жадно и часто глотает воздух. В его тяжелом взгляде исподлобья прямым текстом читался вопрос о том, как долго она будет его попрекать. Словно он железный, словно его душа не болит. - У Мишки спросить не хочешь? Он же у нас рассудительный не по годам. - Я? Нет, не хочу. Предложишь сыну поменять фамилию сам. – В знак изумления мужские брови устремились вверх. - Но только в день его совершеннолетия. Надеюсь, к тому времени своим поведением ты заслужишь того, чтобы Мишка сам того захотел. Для тебя будет более ценно, если он самостоятельно, будучи взрослым человеком, примет столь серьезное решение. - Лена, я не хочу, чтобы в нашем бюрократическом мире каждый индюк в поликлинике, в школе, в любой другой организации имел право попрекать меня тем, что я никто своему собственному сыну – я приеду забирать своего ребёнка с продлёнки, а классный руководитель пошлёт меня далеко и надолго! И будет прав! – сорвался Степнов на крик. - Я хочу прописать Мишку в этой квартире. Я хочу без лишних проблем возить его в гости к деду. - Мы с Мишей прописаны в квартире моих родителей. Квартиранты съедут в конце лета, и с сентября мы с Мишкой будем жить там, а последнее легко решить – достаточно нотариально заверенной доверенности родителей. Знаешь, очень удобно! На моего отца оформлена такая бумага на бессрочных условиях. Так что, дело за малым – своим хорошим поведением добиться моей подписи на заветном бланке, - девушка нагло ухмыльнулась. – Спасибо, всё было очень вкусно. Пойду, потороплю Мишку. На кухню Кулёмина не вернулась, а Мишка за завтраком пытался выведать, о чем это мама и папа секретничали. Энтузиазм Виктора значительно сник, но переправляя диалог с сыном в иное русло, мужчина мысленно пытался убедить себя, что поигранный очередной бой – это ещё не обязательно абсолютное поражение. - Миш, такси ждёт, - заглянула в кухню Лена. – Поторопись. - Я всё! – крикнул ребенок, допивая какао, и кинулся бежать со всех ног. Отец поймал мальчишку уже в коридоре и, крепко сжав в объятиях, поцеловал его в лоб. - Слушайся маму, - шепнул сыну на ухо. Во время переговоров Кулёминой с продюсерами, Михаил сидел в приёмной и играл на мамином плантшетнике. Секретарша угостила симпатичного мальчика чаем с шоколадными конфетами, которые без сожаления выгребла из нижнего ящика своего письменного стола – ей давно пора на диету, а побаловать смышленого ребёнка вряд ли с чем-то сравнимоё удовольствие. Когда Лена выпорхнула из кабинета, Миша отметил про себя, что давно настолько сильно не блестели мамины глаза. Его любимая мамочка впервые за долгое время счастливо улыбалась и излучала ни чем не омраченный свет. Её резкие движения наполнились жизненной энергией, энтузиазмом, оптимизмом. Кулёмина оформила пропуск в телевизионный центр, получила на руки рабочий график, засвидетельствовала подписью в амбарной книге прохождение должностных инструкций и, взяв сына за руку, помчалась навстречу дальнейшим планам. Насыщенный день ещё только начинался… В то время как мастер одного из столичных салонов красоты старался по фотографии воссоздать самую любимую стрижку Михаила, его мать согласилась лишь подровнять кончики и провести восстанавливающие процедуры для своих значительно отросших, пшеничных волос. Поскольку ненавязчивый комплимент от интеллигентных мужчин по поводу красоты её открытого лица тронул девичье сердце, да и её прическа наряду с имиджем в целом отныне стала являться одним из пунктов контракта; отныне никаких челок, вместо укороченных стрижек удлиненным каскадом спадающие по плечам светлые волны шёлковых волос подчёркивают красоту длинной шеи. Рассчитываясь с администратором, Кулёмина поняла, что безрассудно таскает в сумке внушительную сумму. Дабы избежать кражи, пора бы реализовать деньги по целевому назначению. Вскоре мать с сыном прибыли в фонд помощи детям, больных раком, где анонимно оставили пожертвование, избавившись от половины взятки; вторую часть денег оставили в одном из детских домов. Лена постаралась объяснить сыну, что жизнь наполнена не только праздниками и подарками, но и мучительными болезными таких же добрых и талантливых детишек, как он сам. И не редко ребята остаются один на один с жестоким миром без помощи и поддержки родителей. Мальчишка с грустью заметил, что это всё ну очень несправедливо, и они с мамой обязаны им помочь. После Кулёминой долго не удавалось растормошить своего ребёнка, он замкнулся, сосредоточившись на собственных размышлениях. В какой-то момент девушка испугалась, что он вновь замолчит. Они гуляли по крупному торговому центру. Мишка не соблазнялся ни на аттракционы, ни на мультики, ни на мороженное, но всё изменилось в один момент: стоило мальчишке увидеть собственную фотографию, как он залился самым звонким, жизнерадостным смехом. Его мама без излишних раздумий повела сына обновлять гардероб в магазин, представляющий бренд, лицом которого и являлся сам Михаил. И в мальчике, и в его маме миловидные, обходительные сотрудницы сразу же признали мировых звезд. Отвыкшие за последнее время от пристального внимания к себе, эти двое не без радости раздавали автографы и улыбки. Отвечали на корректные вопросы и фотографировались на память. Ленка любовалась сыном в обновках и мысленно ругала себя, что давно бы следовало приодеть Михаила, а то ходит как оборванец: всё давно стало коротко и мало, все его старые вещи утратили былой лоск и словно были сняты с беспризорника, и это при живых и обеспеченных родителях. Конечно, все старые вещи были опрятными и чистыми, но Кулёмину это не устраивало. Вышел Кулёмин-младший из отдела уже в новом костюме из темно-синего микро-вельвета и в мокасинах из темно-синей замши, еле неся в руках три пакета чуть ли не больше его самого: в одном из них старые вещи, в двух других – обновки. Он вдруг замер посреди коридора и вмиг стал уж слишком серьезным, чем вынудил Лену остановиться и оглянуться на него. - Мама, а дай мне телефон – я бабушке позвоню. - Соскучился что ли? – протянул она ему аппарат мобильной связи. - Не только. Сейчас узнаешь, - отыскав в списке контактов нужный номер, он нажал кнопку вызова. - Бабушка, привет! - … - Не, я не забыл, о нашем договоре – я должен называть тебя и дедушку только по имени: вы же у меня ещё такие молодые!.. - … - Вера, я тоже очень-очень-очень скучаю и по тебе, и по Никите, и по Сережке и по старенькому дедушке! Я очень-очень-очень вас люблю. И мама… - отреагировал он на то, что Кулёмина посылала воздушные поцелуи. – Мама тоже вас всех любит и передает вам всем огромный привет. - … - Бабуля Вера, тут такое дело, - мальчишка заметно смутился, - я чего звоню- то… У вас дома осталось же много моей одежды, а я тут вырос очень сильно – мне уже, наверное, всё мало стало, во-о-от… Отдай, пожалуйста, мою одежду тем ребятам, кому она пригодится. - … - Нет, мне ничуть не жалко. У меня есть папа и мама – они мне и одежду, и игрушки и вкусняшки покупают. Я даже раньше не знал, но, представляешь, Верочка, есть такие мальчики и девочки, у которых нет ни папы, ни мамы – ни одного из родителей нет, и никогда уже не будет. И никто им ничего не покупает, никто о них не заботится, и никто их не любит. Своей мамой и своим папой я ни с кем делиться не хочу и не буду!.. – У Лени аж сердце защемило. - Но вещи мне не жалко – пусть ребята хоть чему-то порадуются, а представляешь, кто-то даже не гуляет, потому что одевать нечего. Ты представляешь?.. - … - В кого я у тебя такой рассудительный?.. Так в маму с папой! В кого же ещё-то?! - … - Неа, маме некогда разговаривать – мы в магазине: меня нарядили, сейчас маму пойдём наряжать, а то она у меня самая красивая, а ходит в одних и тех же старых джинсах, которые ещё позапрошлой осенью мы вместе покупали. – Кулемина скептично оценила свой внешний вид и ухмыльнулась собственным мыслям. - … - Спасибо, Верочка. И передавай всем привет. Мы с мамой любим вас всех, очень сильно скучаем. - Ну что, мамулечка, - он вернул ей телефон, - пойдём тебя наряжать!.. – Лене ничего не оставалось, как послушно пойти следом за сыном. Они не успели и до лифта дойти, как телефон девушки ожил, оповещая о получении сообщения. «Лена, Миша очень много говорит об отце, как это понимать? Вы вместе?» - прочла Кулёмина, стараясь продолжать улыбаться, в то время как ощущала весь негатив, пропитавший простые, на первый взгляд, фразы. «Привет, Мамуль. Не думай ничего такого, я у тебя не конченная дура. Правда, они общаются – не могу Мишке запретить видеться с отцом. Поцелуй за меня всех» - постаралась она успокоить мать. Она ещё долго невпопад отвечала на вопросы сына и не вполне адекватно реагировала на лесть обслуживающего персонала бутика. Речь матери оказалась сродни удару под дых: она и без того колеблется между обидами и желаниями, между чувствами и горьким опытом… Зря, зря она тогда подалась эмоциям и выдала матери всё, как на духу – теперь, даже если захочется совершить ошибку, любой её вопрос вмиг отрезвит, напоминая о боли. Степнов тем временем вновь и вновь перепроверял документы необходимые для поездки в Самару: свидетельства о рождении, в каждом из которых нет ни единого прочерка, но при этом не редко попадаются документы, в которых были представлены разные фамилии детей с их матерями; и от каждой пары родителей прилагается доверенность либо на него самого, либо на Тагилова – тот самый документ, о котором утром вела речь Кулёмина. Да, он везёт в чужой город чужих детей, он несёт ответственность за жизнь и здоровье спортсменов перед их родителями, но неужели мать не может доверить ребёнка его отцу без этой проклятой бумажки?.. Отцу, возможно, и доверила бы, а он кто? Кто он такой?! Кажется, никто. Лена, по крайней мере, при каждой возможности ему на это указывает. Тут же и справки из школ о досрочной сдаче годовых контрольных работ – они с Эдуардом строго подходят к вопросам дисциплины и образования: проверяют дневники баскетболистов, запугивая тем, что троечникам в команде не место, держат ребят в тонусе. Медицинские справки-допуски к соревнованиям. Ваучер на проживание в гостинице. Договор с транспортной компанией, по которому комфортабельный автобус доставит ребят, их двух главных тренеров и педиатра в пункт назначения, а потом и вернёт их домой. На протяжении всего дня Степнов не вставал из-за стола, периодически в кабинет забегал счастливый до не приличия Тагилов. Виктор, конечно, не меньше друга предвкушал успех на соревнованиях, но радость Эдуарда кроме того выражалась ещё и в беспрестанном восхищении супругой: он искренне удивлялся, что столь красивая женщина способна вести интеллектуальные беседы и невообразимо вкусно готовить. «Да, Лена – она такая», - отмечал про себя Степнов. Когда в залах и коридорах стихло, а второй тренер, приняв душ, переодевался, Виктор вовсе не обращал внимания, что тот настойчиво просил собеседника не забыть об их общих планах на вечер. Не разбирая речи друга, мужчина поддакивал на автопилоте, рассматривая в интернете фотографии Кулёминой, перечитывая уж в какой раз её интервью. Нашёл отзывы о той самой презентации, на афиши которой он был готов молиться, как на самую чудотворную икону, поскольку это мероприятие - единственное, что смогло вернуть его самых родных людей в Москву. Они рядом уже второй месяц, а она его и ни на йоту не простила, а он и ни на шаг к ней не приблизился… Неужели уже никогда?..
Вика: Мужчина вздрогнул, услышав голос любимой – оказалось, лишь сигнал вызова. Экран освещала фотография двух белокурых ангелов, надпись вещала «Ленок». Стрелки на циферблате миновали пятый час, а он обещал позвонить ближе к трём. И как ей теперь доказать, что потерял счёт времени ни в объятиях посторонней женщины, а раздумывая над сложившейся ситуацией в их отношениях. - Лен, прости, я тут с документами разбираюсь, совсем позвонить забыл, - мужчина понимал, что несёт ахинею; и жутко досадовал на себя, так и не сумев подобрать действительно весомые оправдания. - Виктор Михайлович, Вашим спортсменам с Вами очень и очень повезло! – звонкий смех с легкой, едва уловимой хрипотцой. – Слушай, Вить, тут дело такое: мы с Мишкой не на шутку шопингом увлеклись и потеряли счёт деньгам, а сейчас вот сидим в ресторане и не можем счёт оплатить – лимит по карте исчерпан, последние наличные за такси отдала. На тебя одна надежда – выручай!.. - Где вы? *** Лена с Мишей сидели за столиком у окна напротив друг друга. Сын был в новой обуви, в новой бледно-голубой рубашке навыпуск из какой-то плотной ткани, в новом костюме, пиджак от которого весел на спинке его стула. На Кулёминой были голубые джинсы классического покроя; укороченный, приталенный жакет сочного, мятного цвета; из–под которого виднелась белоснежная хлопковая рубашка, на ногах её были бательоны на шнуровке со средним, устойчивым каблуком и аккуратным, округлым носком – в этой одновременной женственной и брутальной обуви, даже её не маленькая стопа казалась изящной. Её худые щиколотки… Боже, когда-то он их целовал!.. Виктор взял стул и подсел к ним. - Совсем денег нет? – вложив в коричневую папку три купюры достоинством тысяча рублей каждая, он положил перед Кулёминой три купюры с изображением Красноярска. – Возьми, - прямой, бескомпромиссный взгляд. - Не надо. Я не возьму. - Лена, засунь свою гордость подальше и подумай о сыне. - Мы сами справимся. - Я вижу, как вы без меня сами справляетесь. - До двадцатого числа издательство должно перечислить на мой счёт вторую часть гонорара. – Мужское лицо выражало растерянность. – Ну, за книгу!.. Она хорошо продаётся, - девушка самодовольно улыбнулась. – Кстати, звонка на счёт дополнительных презентаций так и не было… Самой надо бы позвонить, - девушка устремилась в раздумья. - До двадцатого числа ещё почти две недели нужно на что-то жить – бери! - Я получу гонорар и верну, - она убрала купюры во внутренний карман сумки. - Будем считать, что я этого не слышал, - кинул он на неё взгляд истерзанного зверя. – Ну, вы хоть всё успели, что запланировали? - Почти, - падал голос Михаил. – После ресторана мы с мамулей собирались в ещё один магазин. - Ещё один?! – окинул Степнов изумленным взглядом пакеты на подоконнике. - В ювелирный, - пояснила Лена. - Зачем? - Я крестик потерял, - смутился мальчишка. - Ты то, сын, где умудрился? – уже спокойно уточнил Виктор. - В бассейне, в санатории.. ушёл купаться в крестике, вернулся в номер без него, - ребёнок безуспешно пытался спрятать виноватый взгляд. - Весь в отца – ни на минуту без присмотра не оставить! – тяжело вздохнув, девушка отвернулась к окну. - Так и не оставляла бы. - Понадеялась на твоё благоразумие, - они столкнулись взглядами. - Не понимаю, зачем тебе Новикова всё рассказала?.. Мне-то она о вас ничего не говорила. Даже когда я сам спрашивал, молчала – извинялась только и находила причину уйти, ну или виртуозно меняла тему беседы. - Ну, тебе Лера ничего не рассказывала, поскольку слово мне дала; а то, что она мне о твоих подвигах поведала, так как лучше хотела – думала, я пойму, как тяжело тебе было все эти годы: как ты страдал, мучился, с ума сходил. Я поняла не только это, но и то, насколько замечательно ты можешь без меня обходиться. Так что, на жалость давить бесполезно, - она пожала плечами, скривив губы в небрежной ухмылке. - Пап, ты отвезешь нас домой? – вмешался Миша. - Увезу, - Степнов встал и взял с подоконника пакеты. – Ювелирный, продуктовый, квартира Новиковых – такой маршрут вас устроит? – все молчали. – Жду вас в машине. Поторопитесь. - Мамочка, а папа он что?.. Обижал тебя раньше? - С чего ты взял? – врать совсем не хотелось, но и говорить такую правду об отце маленькому сыну она не могла. - Ну не просто же так ты постоянно на него ворчишь?.. – мальчишка встал и, обойдя стол, прижался к матери. - Не просто. - Значит, обижал, - он обнял маму, плотно заключив её талию в кольцо своих тоненьких ручек. – Он бил тебя, поэтому мы его бросили? - Нет, он ни разу не поднял на меня руку, - она погладила сына по спине, прижимаясь губами к его макушке. - Твой папа никогда меня не бил. - Обзывал? - Обзывал. - Я знаю, он очень сильно жалеет об этом, - Миша отстранился от Лены и посмотрел в её грустные глаза. – Он больше никогда тебя не обидит!.. Мамочка, я много раз слышал, как папа просил у тебя прощения… Ты совсем-совсем не хочешь его простить? - Хочу, сынок, очень хочу… - по её лицу скатилась одинокая слеза. – Мишут, я очень-очень-очень сильно хочу простить нашего папу, но не могу. Надеюсь, пока не могу… Она усадила сына к себе на колени, и они крепко обнялись. Оба вздрогнули, услышав сигнал автомобильного клаксона. - Мам, это наш папа – идём?.. - Идём, - Кулёмина помогла Мише надеть пиджак, и, взявшись за руки, они покинули элитное заведение общепита под изумленные взгляды обслуживающего персонала. Выбрав освещенный серебряный крестик на цепочке для Мишки, мать с сыном принялись с восхищением рассматривать витрину, на которой были представлены золотые подвески. - Сороки, что вы там ещё нашли? – оплатив покупку, к ним подошёл Степнов. Он безошибочно отгадал, что восхитило Кулёминых. Подвеска в виде гитары с грифом из белого золота. Да, эта вещь достойна украсить декольте Ленки. - Папа, смотри, гитара – она совсем как настоящая! Совсем, как мамина! - Одним словом – прелесть!.. Ладно, идём отсюда, а то я сейчас тут всё слюной залью, - горько усмехнулась девушка. - Я вас догоню! – крикнул Виктор, отвечая на внезапный звонок мобильного. *** - Вы весь день вот так в пиджаках ходите? – выйдя на улицу, Степнов открыл багажник и отправил туда покупки. - Ветровки в пакете, Мишка в шапке хлопковой трикотажной ходил весь день, - постаралась доказать своё благоразумие Кулёмина. - Да ладно – не оправдывайся, сегодня совсем тепло, - он улыбнулся с какой-то непонятной грустью. – Тут дело такое: Рассказовы закатили большое пиршество – их Кириллу сегодня месяц, мы все трое приглашены. - Ну, ты меня, мягко говоря, шокировал!.. Мне льстит, конечно, что и про нас с Мишкой не забыли, но без подарка я не могу... - Да подарки для всех детей я давно заготовил – дома в шкафу у меня, Тагилов весь день сегодня напоминал – из головы все вылетело, - мужчина с досадой махнул рукой. - Тагилов?.. Так Лерка там тоже будет? - И Лерка там, и Малахова – уже все в сборе, только мы вот на пол часа опаздываем, – кинул он быстрый взгляд на циферблат наручных часов. Лена воспользовалась тем, что дверь багажника всё ещё была поднята и извлекла из пакета ветровки свою и сына и Мишкину шапку. – Ну, так что, согласны ехать? - Конечно, согласны! – решительно прокричал мальчишка. – Мам, мы же согласны? – потянул он Кулёмину за руку, та несмело кивнула. - Вить, давай тогда так, - девушка натянула на голову сына шапку, спасая его уши от вечернего майского ветра; - ты один сбегаешь за подарками, а мы с Мишкой, - она накинула на плечи сына ветровку, - в машине тебя подождем. - Добро. Они сели в автомобиль и, прогоняя прочь не прошеную усталость, помчались на встречу с большой и дружной компанией. *** - В доме маленький ребёнок, все трое мыть руки! – скомандовала Лена Михаилу, его отцу и самой себе в том числе; разувшись на пороге квартиры Рассказовых. Позже они втроём вошли в детскую, вручить увлеченным игрой Лизе, старшим дочерям Рассказовых и сыну Малаховой подарки. Мишка быстро влился в шумную деятельность, и до гостиной, где за столом собрались взрослые, Степнов и Кулёмина добрались уже вдвоём. Ленка с порога была готова наброситься на Новикову с объятиями, но та настолько была увлечена обществом мужа, что не заметила появления подруги. Усмехнувшись собственным мыслям, девушка последовала примеру Виктора: поприветствовав всех присутствующих, поздравила супругов с рождением долгожданного сына. Их, как проштрафившихся, вся компания настойчиво усадила за стол. Мужчина без стеснений наложил себе полную тарелку любимого салата, Лена же извинившись, отказалась от угощений. Налив себе минералки в бокал, присела на диван рядом с Яной. - У вас всё хорошо? – прошептала та ей на ухо, перехватывая направленный на мужскую спину взгляд Кулёминой. - Мы друзья и только. - Ты говоришь об этом с каким-то сожалением, - не без труда сдерживая улыбку, протянула Малахова. - Яна Ивановна, но вы же не на работе – отдохните от анализа поведения мало адекватных индивидуумов. - Хорошо, но если что – мы и тут можем уединиться для беседы. - Спасибо, - подмигнула ей Лена. - Игорёк, я так волнуюсь, как там дети без присмотра!.. Не поделят игрушки, а потом выясняй и не выяснишь: кто кому шишку поставил, кого наказывать, а кого жалеть?.. - Софочка, я все понял: Эдик, пойдем, проконтролируем подрастающее поколение, - по-доброму рассмеялся историк; - а ты, - обратился он к Степнову, - как дожуешь и проглотишь, к нам присоединяйся! Тем временем Новикова и Тагилов с трудом расцепили пальцы друг друга. Оставшись на кресле в одиночестве, девушка наконец-то смогла оценить перемены в окружении. - Приятного аппетита, Виктор Михайлович. А где Кулёмина?.. Кулёмина!.. – перевела она взгляд на сердитую девушку, попевающую мелкими глотками воду. – Моя ты любимая!.. – кинулась к подруге с объятиями, из-за чего та облилась, опрокинув на саму себя бокал под натиском вечно неугомонной кареглазой девицы. - Лиса – ты, Новикова! Противная!.. – передав пустой бокал смеющемуся Виктору, Лена крепко сжала в объятиях подругу и поцеловала её в обе щеки. – Самая противная на свете, девчонка!.. Как же я скучала по тебе! - Да ладно, я совсем не противная! Я – Ангел воплоти! Разве, не слышишь, как мои крылья шуршат? – Лера жеманно повела плечами. – А блеск нимба разве глаза тебе не слепит? - Если бы ты была Ангелом, то сделала бы всё иначе, - кладя голову на плечо подруги, прошептала с горечью Кулёмина. - Что я опять не так сделала? – насупилась Новикова. - Если бы ты промолчала… Если бы ты всё ему рассказала… - прошептала она тихо-тихо, с трудом сдерживая слезы, вдыхая приторный аромат французских духов, которые так любит на Лерке Мишка – его подарок. - Лен, ты о чём? – девушка насторожилась и положила дрожащие ладони на спину подруги. - О том, Лерыч, что всё потеряно, - прошептала на ухо Новиковой едва слышно. – Вот посмотри! – отстранилась она от Леры и указала на мокрые пятна на своей одежде. – Разве Ангел облил бы меня, а?! - Ленок, ну чего ты на меня злишься?! Из-за того, что я тебя не сразу заметила – так я с Эдиком ворковала, ты прости меня! – Тем временем Малахова с хозяйкой дома начали потихоньку убирать со стола ненужную посуду. - Виктор Михайлович, вот чего Ваша Кулёмина злится? - Она не моя, Лер, от того, наверное, и злится; - заключил тот, не оборачиваясь. - Степнов, у меня ноги длинные: пну по табуретке – далеко улетишь. - О, начались семейные разборки! – искренне рассмеялась Новикова. - Лера, я не посмотрю, что у тебя защитник появился – вмажу промеж глаз, вместе со Степновым полетишь! Оба красиво у меня полетите!.. - Леночка, ты сегодня, действительно, какая-то раздражительная, - в комнату вернулись психолог и Соня. - О, Яна Ивановна, и вы туда же!.. Да что же за день то сегодня такой – все мне мозг лечат!.. – девушка встала и, сняв пиджак, накинула его на спинку ни кем не занятого стула. - И вообще, почему я до сих пор маленького не видела, а, Софья Сергеевна? - Кирюша на лоджии гуляет. - Это как? – растерявшись, Кулёмина вмиг позабыла о язвительной беседе минутой ранее. - В коляске спит. Только пора его уже будить – ужин по расписанию, - кроткая девушка встала и направилась в коридор. – Лен, я за бутылочкой, тебе доверяю разбудить сына. - Спасибо, - воодушевленно прошелестела та и на цыпочках, буквально не дыша, направилась знакомиться с маленьким человечком. Все остальные поспешили последовать за ней. - Кирюша, привет, маленький, - трогательно улыбнулась проснувшемуся ребёнку. – Будем знакомиться? Я – Лена, подруга твоих родителей, - она уверенно и бережно взяла мальчика на руки. – Ой, ты батюшки! – совершенно искренне отреагировала Кулёмина на зевок малыша. - Лен, ну как ты его не боишься? – занервничала Новикова. - Лера, ничего ты не понимаешь – получила готового, взрослого ребёнка и радуешься!.. Смотри, одной рукой придерживаешь голову, другой – попу… Всё легко и просто. - Ну, если для тебя легко и просто, то сама и держи, - прошептала девушка, держась за крохотную ножку мальчика. Степнов с трепетом наблюдал за тем, как лицо Лены освобождалось от следов недавних злости и угрюмости. По её безмятежному лицу расплылась улыбка неподдельного счастья. Она, его Лена, словно солнышко, осветила пространство вокруг себя. - Лена, тебе очень идёт материнство, - озвучила Малахова ощущения Степнова, от чего тот непроизвольно сжал пальцы женщины. - Вить, всё хорошо? - Да, - проглотил он подступивший к горлу ком. - Вить, всё обязательно наладится, - поспешила Яна убедить друга в неизбежном счастье. Вскоре вернулась Сонечка, вся компания устроилась на диване в гостиной, наблюдая за тем, как малыш кушает из бутылочки. - А я Мишку грудью кормила, - вырвалось непроизвольно у Кулёминой. – Теперь вот без белья никуда, - покрывшись румянцем, она поправила выглядывающую из-под короткого рукава бретельку. - Я старшую тоже грудью кормила, - отозвалась Рассказова. - Ой, девочки, уйду я от вас!.. - Да, Виктор Михайлович, девочкам нужно посплетничать! – кокетливо подмигнула ему Новикова. – Эдику привет передавайте. Степнов недолго пребывал в компании шумных детишек и двух своих друзей, как вскоре появилась Кулёмина – она позвала Мишку домой, Виктор, конечно же, вызвался их подвести. *** - Ко мне? – спросил он на выезде из двора. - К Новиковой. - Лен, не валяй дурака: вас там больше месяца не было, там ни вещей ваших нет, ни продуктов!.. К тому же я уезжаю в понедельник – мы с Мишкой долго не увидимся. Завтра праздник – сын же никогда не видел, как девятое мая в Москве празднуют?.. – Кулёмина отрицательно помотала головой, разглядывая в зеркале дальнего вида лицо засыпающего сына. – Позволь перед долгим расставанием нам с сыном побыть вместе – у нас с ним всего два дня. - Хорошо, уговорил.
Вика: 30. Приняв душ, Степнов в свежей одежде лежал на кровати в одноместном номере среднего класса. Разглядывая белёный потолок, он пытался проанализировать ошибки своих подопечных и ухищрения их противников. Обсудить бы всё с Эдиком, да только раскидала судьба коллег по разным концам Самары: накануне их приезда в гостинице, на которую и была оформлена бронь, случился пожар. В результате: Тагилов и часть команды заселены в Центральную гостиницу, педиатр-Альбина Аркадьевна и остальные ребята разместились в студенческом общежитии, Виктор довольствовался комнатой в небольшой, частной гостинице с удобствами на этаже, расположившейся по соседству с живописной опушкой на выезде из города. Возвратившись после соревнований или вечерних тренировок на рейсовом автобусе, мужчина, что быстро вошло в привычку, некоторое время бродил по окрестностям: остановка по требованию, легкий ужин в придорожном кафе, который не раз омрачался приглашениями дальнобойщиков испить с ними спиртного, или же настойчивыми предложениями услуг определенного рода от вульгарных девиц. После есть уже не мог, оплачивал счёт и молча удалялся из заведения, которое держалось на плаву лишь благодаря добросовестной работе поваров. Бесцельная прогулка меж молодых берёзок усугубляла тоску. Вот и сейчас он подскочил с кровати, услышав доносившуюся через открытое окно песню «Ранеток», которую Ленка написала ещё в начале одиннадцатого класса. Соревнования сразу утратили свою актуальность. Она. Её голос. Блеск её глаз. Трещинки на её губах. Родинки на спине… Опираясь локтями о собственные колени, он плотно закрыл уши раскрытыми ладонями. Не слышать её, раз и видеть не может!.. Ещё какие-то три дня, и он будет в Москве, а она за все эти три недели не ответила ни на один его звонок. Изредка присылала дежурные сообщения: «Наш сын будет учиться в школе №345», «Мы в порядке. Надеюсь, ты тоже», «Извини, много работы – поговорить с тобой совершенно некогда», «Мишка очень скучает, привет тебе от него», «Очень много работы, а твои звонки только отвлекают». Но потом и эти весточки прекратились. Три недели назад два дня они провели все вместе, втроём, словно семья. Тогда он старался не думать, почему на это всё согласилась Кулёмина: сжалилась ли она над ним или же терпела общество мужчины ради улыбок сына. Виктор лишь наслаждался тем, что катал на шее сына, что давало мальчишке хороший обзор поверх гуляющей толпы. Девушка постоянно на него ворчала: «Не смей таскать Мишку: он уже тяжёлый, а у тебя, Вить, спина». А его накрывало волнами счастья от того, что всякий раз, когда он невольно брал Лену за руку, её тонкие пальцы, вместо того, чтобы отстранить мужскую ладонь, переплетались с его жадными до прикосновений, сильными пальцами. Пару раз она сама брала его под локоть, от чего у Степнова аж коленки подкашивались. «Совсем, как пацан зелёный!» - отмечал он про себя. Прогуливаясь по центру Столицы, они рассмеялись, увидев себя в отражении зеркальной витрины – все трое были абсолютно одинаково одеты: белоснежные кеды, прямые джинсы цвета индиго, спортивные ветровки светлых оттенков и черные в пол-лица солнцезащитные очки. «Мы – банда!» - с восторгом выкрикнул Михаил, на которого была надета ещё и шапка с черепами. Девятого числа они гуляли по Красной площади, по Александровскому парку и по Манежной площади. Отец рассказывал сыну о Великой Отечественной Войне, о том, что оба прадеда Миши воевали. Дабы достоверно ответить на вопросы мальчишки, несколько раз Степнов даже созванивался с Рассказовым, чем забавлял не только друга, но и Кулёмину. Виктор и Лена несли охапки цветов, а Мишка раздаривал гвоздики и тюльпаны ветеранам. Виктор не без труда контролировал сам себя, чтобы не сцеловать с Ленкиного лица липкие следы от сладкой ваты, которую выпросил их сын, а доедать пришлось родителям. В кафе после обеда он всё же не сдержался и убрал подушечкой большого пальца крошки с губ девушки. Прошли какие-то считанные секунды, а ему чудилось, словно он вечность скользил пальцами по самым сладким и желанным губам. Не моргая, она смотрела вглубь его грустных глаз и, казалось, не дышала. Волшебство прекратилось в один момент, когда смутившийся Мишка попросил мороженого. Степнов отошёл сделать заказ, но вскоре вернулся и, оставаясь незамеченным, оказался свидетелем диалога между сыном и матерью. - Мамочка, а если у меня появится братик или сестричка, я уже никогда не буду самым младшим, как Кирюша, я всегда буду старшим, да? - Ты никогда не будешь ни старшим, ни младшим; ты всегда будешь единственным. У тебя никогда не будет ни брата, ни сестры. – От мужчины не скрылось, как девушка пытается скрыть дрожь в голосе, говоря медленно и тихо. - А я хочу сестрёнку или братика. Им вместе втроём так весело, я также хочу, - Мишка прижался головой к плечу матери. – Вы с папой подарите мне братика? – спросил он серьёзно, тиская на мамином запястье браслет. - Нет. Понимаешь, Мишут, дети могут появиться только, если мама и папа любят друг друга, а мы с твоим папой друг друга не любим. – В его глазах помутнело, а ноги стали ватными. Он не на шутку испугался, что с грохотом упадет посреди зала. - Как это, не любите? А я тогда откуда взялся? - Ну, Мишут, я же тебе уже рассказывала, сначала ты жил в моём животике, а потом я тебя в больнице родила. - Это я всё слышал! Но ты же сама только что сказала, что дети появляются только у тех мамы и папы, которые друг друга любят! Если вы друг друга не любите – значит, и меня не любите!.. – он отстранился от Лены. - Маленький мой, мы с папой тебя очень любим, правда. Я не представляю свою жизнь без тебя, и папа… Твой папа живёт только для тебя. Папе нужен только ты. Да, ты появился на свет, потому что мы с папой тогда любили друг друга. Но сейчас уже не любим. Так бывает, что чувства у взрослых проходят. Если бы он меня любил, то не начал бы обижать. - Ты всё врёшь. Врешь!.. Так не бывает, что сначала любят, а потом не любят! Папа тебя любит, я же всё вижу: он всё время старается, чтобы ты его простила, чтобы мы всегда были все вместе!.. - Мишут, папа, правда, меня не любит, а ведёт он себя так лишь потому, что любит очень сильно тебя. Папа очень сильно хочет быть с тобой рядом, поэтому и старается меня задобрить. - Мамочка, не грусти - папа любит не только меня, тебя папа тоже любит! Правда-правда! Степнов не решился обозначить своего присутствия. Он неслышно развернулся и направился в туалет, где умылся несколько раз холодной водой. Он любит её! Разве, это не очевидно?! Как, каким образом доказать ей своё чувство, если она не доверяет ему и не хочет поверить?.. Как найти силы в себе любить её дальше, если она отвергает и его чувства, и его самого?! Как понять, любит ли она его? Или, действительно, всё прошло, по крайней мере, у неё?.. После была прогулка на речном трамвайчике в полном молчании, затем круг на колесе обозрения, во время которого Мишка, словно егоза, крутился и вертелся, стараясь не упустить ничего из виду. Его родители очень нервничали и буквально держали сына в кольце своих рук, сцепляя крепко пальцы друг друга. Виктор прямо смотрел на Лену и понимал, что она чего-то всерьёз опасалась: девушка была заметно встревожена и даже грустна. Вечером они оказались на смотровой площадке, откуда без проблем могли наблюдать красочный фейерверк. По всей видимости, Кулёмина догадалась, что сын испугается залпов салюта, а потому крепко прижала к его ушам свои ладони. Не сдержавшись, Виктор положил свои ладони поверх Лениных. И Миша, ощущая тепло и заботу родителей, отпустил остатки своих страхов. Степнов сам усыплял сына. Они долго разговаривали. Виктору пришлось ответить на немыслимое количество вопросов мальчишки, а затем ещё импровизировать, на ходу сочиняя сказку. Когда он, наконец, покинул детскую, во всей квартире было тихо и темно. Ленка уже спала на гостевом диване, оставив на хозяйской кровати записку – оказывается, пока он нянчился с их ребёнком, она успела приготовить завтрак – утром нужно будет его только разогреть. Мужчина посчитал это за заботу. На душе, правда, скребли кошки, а сердце выло по щенячьи; ему как никогда раньше захотелось гораздо большего, чем долгожданного перемирия с Кулёминой. Сон ни черта не шёл. Собрал сумку в дорогу, закинув в неё фото с любимой и их общим ребёнком, чуть больше получаса просидел на полу в гостиной, разглядывая в свете фонаря лицо тревожно спящей Кулёминой, укрыл её после того, как она распиналась во сне, а замёрзнув, свернулась в комочек, поджав под себя ноги. Проверил сына, усмехнулся, увидев ту же картину, укрыл его аккуратно и поцеловал в лоб. Засыпал с долей страха, поскольку не знал, чего ждать от следующего дня. Утром проснулся под крики и смех, прыгающего по его кровати, Миши. На спине привёз его на кухню, где на стол накрывала Кулёмина. Степнов остро ощущал одно желание – остаться в этом моменте навсегда. Они с сыном с энтузиазмом приняли предложение Лены отправиться в зоопарк. Увидев там лошадей, мальчишка предложил отправиться всем в конный клуб, чтобы от души там покататься. Ещё и попросил позвать с ними за компанию Лизу с Лерой и дядей Эдиком. Друзья с радостью согласились на приглашение. Эдуард катался на одной лошади с дочерью, Лена вместе с Мишей. Степнов с Лерой побоялись седлать скакунов и лишь под натиском детей согласились покормить животных с раскрытой ладони морковью. Новикова постоянно фотографировала всё и всех вокруг: и всадников, и животных, и живописные пейзажи. Девушка смеялась не меньше своей названной дочери, Тагилов посылал ей воздушные поцелуи и подмигивал Лизе. Виктор любовался на них троих и ничуть не завидовал – он лишь искренне радовался за друга, да и за Лерку тоже был вполне спокоен. Ну, и конечно, отметил, что крестнице повезло с ласковой, заботливой, жизнерадостной мамой. Наблюдая за Леной, он понял одно: если бы не он сам, у них бы всё было ещё гораздо лучше. Как бы он хотел, не ловить её взгляды украдкой, а, безрассудно валяясь с ней в стоге сене, осыпать любимую жадными, но всё же нежными поцелуями. Мужчина с какой-то горечью рассмеялся в голос, отрезвляя себя мыслью о том, что она согласна быть только друзьями и то лишь ради сына. День начался очень рано и оказался весьма и весьма насыщенным. Следующим утром Виктор встал засветло: сходил в круглосуточный супермаркет, дабы забить холодильник до отказа, приготовил вкусный завтрак с надеждой, что Лена будет ему благодарна хотя бы мысленно; забрав ноутбук, на его месте оставил ключи от квартиры и автомобиля, долго решался оставлять или нет записку, но всё же оставил. Будь, что будет!.. Он встал, умылся над полом, налив в ладонь из бутылки немного минералки и грустно улыбнулся собственному отражению, мысленно удивляясь тому, что вспоминать о столь трепетных моментах рядом с любимыми оказывается неимоверно больно. Мужчину вновь оглушил голос Лены, призывая лететь к ней навстречу, только вон вряд ли он узнает, что она его любит. - Лена? - решил уточнить очевидность ситуации. - Привет, Вить, – в её голосе отчетливо звучало сомнение о верности её звонка. – Ты можешь сейчас разговаривать? - Могу. - А можешь через минут сорок подъехать в ресторан «Золотые огни»? У меня к тебе разговор серьезный. - Ну, если что, я в Самаре!.. – Смешок собеседницы. - Ресторан этот тоже в Самаре. И я в Самаре. По работе. – Пауза затянулась. В памяти Степнова всплыли обрывки фраз Тагилова – тот говорил, что видел афиши конкурса, в жюри которого заявлена и Кулёмина. – Вить, ты меня слышишь? Вить?! Витя?.. - Слышу, Лен. Я хорошо тебя слышу. Я приеду, только… - Не знаешь, где находится ресторан? – не дожидаясь ответа, поспешила продолжить: - Я сейчас узнаю точный адрес у администратора и пришлю тебе в сообщении, а вообще, вызови такси!.. Мне кажется, они должны знать это заведение. - Хорошо. - И, да, возьми с собой документы. - Документы? Какие документы? - Паспорта: Российский и загран, медицинские и страховые полиса. У меня из головы вылетело, что конкретно нужно, поэтому возьми всё. - Зачем? - Это не телефонный разговор. Приедешь всё узнаешь. - С кем-то что-то случилось?! – прорычал он в трубку. - Всё в порядке! Откуда такие мысли? - Нет, ты мне скажи! – прокричал он, путаясь в рукавах ветровки. – Не уходи от ответа! - Отставить панику. Степнов, возьми себя в руки, в конце-то концов!.. - Лена, не скрывай от меня ничего: просто так ты бы не стала встречаться со мной! – держа одной рукой телефонный аппарат, второй он помогал себе надевать обувь. Выскочив в коридор, он вернулся обратно и в поисках папки с личными документами кинулся к дорожной сумке. - Успокойся и приезжай. Правда, всё в порядке. – Он не спеша вышел из номера и запер дверь. - Уверена? - Уверена. – Он быстрым шагом спустился вниз по узкой лестнице и с грохотом захлопнул за собой дверь парадного входа. - Что-то мне твой голос не нравится, - горько усмехнувшись, он взмахнул рукой перед движущимся по трассе потоком в сторону городу. – Действительно, всё в порядке? - Степнов, не смей ловить попутку! – прокричала она нервно, услышав, по всей видимости, характерные звуки. - Лен, нормально всё будет, я отвечаю!.. - Нормально будет, если ты такси по телефону закажешь в какой-нибудь серьезной организации! - Кулёмина, я не пятнадцатилетняя девчонка – нормально всё со мной будет, - усмехнулся он, безрезультатно размахивая рукой. - Слушай сюда, Степнов!.. Я не боюсь, что тебя могут изнасиловать, а вот то, что тебя могут избить до полусмерти с целью ограбления – вот эта мысль меня напрягает!.. Ну и чего ты ржешь?! Крутой телефон, крутые часы!.. Денег ты всегда при себе не мало носишь. Будешь расплачиваться – увидят, изобьют, ограбят и выкинут в овраг подыхать. Всех уму-разуму учишь, а сам!.. - Ты за меня переживаешь, что ли? – он уже присел на скамейку. - Широко улыбаться будешь! Сдался ты мне!.. Но у тебя спортсмены, у тебя отец, у тебя сын! Ты им нужен, должен понимать! – она перевела сбившееся дыхание и сделала глоток воды. – Диктуй адрес, я сама машину тебе отправляю. - Лен, мы вот закончим разговор, и, обещаю, я вызову такси. Какое у нас там самоё надежное? - Не знаю, но у ресторана дежурит «шесть пятёрок». Развозят богатеньких дядечек подшофе. - Ну, вот и хорошо, скоро буду, - улыбнулся он, взмахнув рукой перед чёрной иномаркой, на шашечках которой светились шесть пятерок. - Жду. А я вас, читатели дорогие, ЖДУ!..
Вика: Дурень седой, голова с дырой!.. (Это я о себе )Забыла похвастаться, что уже несколько прод моей музой является михеэлла! Ольчик, спасибо за вдохновение и "техподдержку"! 31 Когда, благополучно добравшись, мужчина вошёл в ресторан, то понял, что хоть и одет в брэндовые вещи, но всё же не по дресс-коду данного заведения. Вот и Кулёмина ни в привычных джинсах, а в черном брючном костюме не вполне классического стиля, скорее – casual. Белая классическая рубашка мужского кроя на выпуск, волосы убраны от лица с помощью пары невидимок. За столом с ней представительный мужчина лет шестидесяти в очках и с проплешиной. Одет он строго, но очень дорого. На спинке его стула висит кожаный портфель, на столе перед ним лежит папка с какими-то бумагами. - Добрый вечер, - подошёл к ним Степнов и положил на стол пластиковый конверт со своими личными документами. В голове гудел рой разношерстных мыслей. Выловить хоть одну из них не представлялось возможным. - Здравствуйте, Виктор, - мужчина встал и застегнул пуговицу на пиджаке, протягивая новому знакомому руку для пожатия. – Вадим Леонидович, - он кивнул головой, представляясь. - Приятно познакомиться. Чем имею честь? – мужчины присели за стол. Степнов сел напротив Кулёминой, по правую руку от холёного пенсионера, как мысленно оценил он его. - Я – адвокат, нотариус… Юрист – одним словом. Елена Никитична, - указал он рукой на напряженную девушку, - пригласила меня для Вашего диалога. - Кулёмина, тебе уже адвокат нужен для разговора со мной? С каких это пор?! – он налил из графина воды в чистый бокал и почти залпом опустошил его, расстегивая молнию на ветровке. - Степнов, успокойся, прошу тебя. Прояви уважение к Вадиму Леонидовичу – человек отменил все запланированные дела, чтобы уделить это время нам. – Мужчина лишь почувствовал, как желваки заходили на его шее. - Скажи лучше, где и с кем мой сын? - Миша в Железногорске у дедушки. Понимаешь, у меня много работы, - её голос начал дрожать. – Я хотела тебя попросить, - задрожали и руки. - Еленочка, - юрист положил свою морщинистую руку с перстнем и маникюром поверх её тонких пальцев. – Позвольте, я сам. - Виктор Михайлович, - обратился он уже к Степнову. – У вас с Еленой Никитичной есть общий ребёнок, но официально это не установлено. Поэтому необходимо оформить доверенность на Ваше имя, чтобы Вы могли вывести сына заграницу, ну и, разумеется, привести его обратно к матери в оговоренные сроки: в нашем случае – это все три летних месяца, потому что, повторюсь, Вы ребёнку официально никто. - Что-то я ничего не понимаю, - перевел дыхание мужчина. - Виктор, от моей доверительницы мне известно, что июнь месяц и половину июля Вы по служебным обязанностям проведёте в Германии. У Елены колоссальная занятость на работе: у неё очень жесткий контракт, по условиям которого она, как участник жюри музыкального конкурса, вынуждена вплоть до тридцатого августа разъезжать по стране согласно установленному графику. После некоторых событий она считает не вполне благоразумным все эти три месяца возить по столь большой, но не всегда и не везде благополучной, стране, как наша, с собой маленького ребёнка. И в связи с этим, моя доверительница просит Вас, если это, разумеется, не нарушает Ваших личных планов и не ущемляет Ваших личных интересов; взять Михаила с собой в Бонн. Так, Вы согласны? - Лена, ты действительно доверяешь мне Мишку? – он был абсолютно растерян. - Конечно, доверяю. Ты же его отец. - Тогда, почему сама не смогла мне всего объяснить? – он не отпускал прямого контакта их взглядов. - Боялась, что весь разговор сведётся к спору. - Извините, молодые люди, что перебиваю; но я бы уже приступил к оформлению бумаг. Виктор, Вы принесли паспорт? - Да, - не отрывая взгляда от Кулёминой, он подвинул к собеседнику папку. – Вы уверены, что с этой бумажкой нас без проблем выпустят из России и впустят в Германию? - Без сомнений, - мужчина старательно печатными буквами принялся вписывать в заранее заготовленный бланк паспортные данные Степнова. - Думал, столь серьезные документы должны быть отпечатаны и строго без внесенной информации от руки, - Виктор скептичным взглядом оценил действия юриста. - Информация от руки имеет место быть, если это рука нотариуса, - мужчина улыбнулся. – Не беспокойтесь, Виктор, придираться к вам никто не станет: я заверю все бумаги печатями, штампами и своей личной росписью, которая, поверьте, имеет весомый вес – я возглавляю коллегию адвокатов города Самары и Самарской области. - Лена, - Виктор потянулся к девушке через стол и, прикрывая рот ладонью со стороны третьего лица, продолжил шепотом: - По чеку плачу я, и это не обсуждается. - Вот, сразу видно, настоящий мужчина, - проговорил сам себе под нос свидетель диалога. – Да вы не обращайте на меня особого внимания: беседуйте, кофейку закажите!.. – добавил он чуть громче, не отрывая взгляда от бумаг. – Я привыкший, к тому же у меня тут с пакетом документов работы достаточно – надо же вам как-то время скоротать. - Вадим Леонидович, заказать что-нибудь для Вас? – обратилась к нему Лена, когда Степнов подозвал официанта, и они вдвоём уже заказали себе по чашечке кофе: классический черный для Виктора и латте для Кулёминой. - Знаете, милые мои, от десерта бы я не отказался, - окинув быстрым взглядом меню, указал тупым концом ручки на изображение изысканного блюда. – И напиток, как у девушки. – Кивнув, официант удалился. – Знаете, очень люблю сладкое, а супруга из-за проблем с пищеварительной системой вынуждена соблюдать строгую диету, вот и меня ущемляет. Встречаясь вот так с добрыми, понимающими людьми, как Вы, ребята; позволяю себе полакомиться. – Все трое расслаблено рассмеялись. Мужчине удалось ненавязчиво разрядить обстановку. - Вадим Леонидович, Вам запрещают то, что в тайне Вы всё же можете получить; а вот меня принуждают, есть гречку и творог – и этого никак не избежать. - И кто же этот изверг? - Ваш покорный слуга, - указала она на смутившегося Степнова. - Виктор, Вы ещё можете воспитывать сына, и то с позволения его матери, но воспитывать Елену никто уже не имеет права – даже её родители. Да и бесполезное это дело после пятнадцати лет, - он вернулся к работе с бумагами. Виктор с Леной молчали, лишь переглядываясь, подмигивали друг другу и улыбались украдкой. - Так, всё готово наконец-то, - он сложил печати в портфель и поставил его на пол, навалив на ножку стола. - Держите свою папку, Виктор. Документы, которые остались в ней пусть будут всегда при Вас, но они не столь значимы в нашей ситуации. Так, а вот эта папка представляет для Вас и Вашего сына священную ценность: здесь все Ваши личные документы для выезда заграницу, все документы на Михаила, ну и конечно, доверенность Кулёминой Елены Никитичны, по которой Вы, Виктор Михайлович, не только имеете право перевозить Михаила Никитича Кулёмина по всей Европе. Но и несете перед его матерью ответственность за жизнь, здоровье и местонахождение её ребёнка. Так, вы оба везде, где надо, расписались, - он извлек бумаги и ещё раз их перепроверил. – Всё в порядке, - заключил он. – Так, Виктор, в папке по мимо необходимых документов, еще и вспомогательные. Моя контактная информация – при любых спорных, нестандартных ситуациях незамедлительно связывайтесь со мной, брошюрка – моя авторская работа проконсультирует Вас по многим вопросам, связанным с пересечением государственных границ и пребыванием в ряду Европейских стран, ну и чек на оказание моих услуг тоже в этой папке. Курите? - Нет. - Жаль. Елена Никитична, а Вам носик припудрить не нужно? - Как скажите, - усмехнувшись, Кулёмина встала и удалилась в дамскую комнату. - Ну что, Виктор Михайлович, приступим к оплате? - А Вы из-за этого пригласили меня курить? – Степнов рассмеялся, извлекая из папки уже оформленную квитанцию об оплате. – Извините, растерялся. - Да понимаю, сам не курю и не пью. - Наконец-то принесли заказ. - Адекватная, в принципе, сумма – честно, готовился к большему. Я в фойе видел банкомат – приглашаю Вас, Вадим Леонидович, пройти вместе со мной к аппарату. - С превеликой радостью, Виктор. Когда Лена вернулась, за накрытым столом никого не было. Она присела и сделала глоток желанного, густого напитка. Вскоре послышались знакомые голоса. - Счастливой дороги Вам, Виктор, ну и конечно, отличных результатов на соревнованиях. - Спасибо. Мужчины присели за стол. Отведав десерта, Вадим Леонидович поцеловал руку Кулёминой, пожал руку Степнова и, поклонившись, отблагодарил за приятный вечер. Попрощался и направился к выходу, но обернувшись, пожелал всем удачи, подмигнув Виктору. - Приятный дядечка, - отметил мужчина. - И самое главное, столько встреч и дел ради нас отметил – он же весь день затратил, чтобы подготовить этот пакет документов. - А я имел неловкость опоздать. Ну, давай рассказывай, как здесь оказалась? - Вадим Леонидович объяснил уже все, да и афиши по городу ты разве не видел? - Понял я всё. Расскажи подробнее. - Ну, я один из четырех членов жюри музыкального конкурса. Отвечаю за рок направление – правда, меня мало кто пока радует. С пятнадцатого мая по тридцатое августа мы в поисках молодых талантов проведём в разъездах по стране и ближнему зарубежью. С сентября начнется Московский этап конкурса, который уже пойдёт в телевизионный эфир. - Круто, а что с издательством? Не обманули тебя – перечислили остатки гонорара? - Перечислили. Более того, мы с продюсерами успели до пятнадцатого числа провести две автограф сессии в крупных книжных сетевых магазинах Столицы. - Рад за тебя, правда. - А сейчас ещё больше обрадуешься, только со стула не упади, потому что я свалилась с дивана, когда услышала по телефону, что продюсеры конкурса пошли навстречу ребятам, которые продвигают мою книжку, и дали своё согласие на то, чтобы параллельно с отборочным туром прошли мои, так скажем, мини-гастроли. Но и то лишь в семи крупных городах: Питер, Нижний Новгород, Самара, Казань, Екатеринбург… Так, какие ещё два?.. А, да, Новосибирск и Красноярск!.. В этих городах пройдут презентации моей книги по типу той, что была девятнадцатого марта в Москве. Вот и завтра в местном ДК расскажу о создании книги, отвечу на вопросы журналистов, исполню три свои песни, правда, лишь под акустическую гитару, почитаю новые стихи. - Здорово, слушай, вообще круто! Может, ты так и в шоу-бизнес вернешься?.. – Кулёмина в знак отрицательного ответа скрестила руки в воздухе. - Нет, от моих фанатов уже однажды пострадал мой сын – слишком высокая цена. Максимум – работа на телевидении. Ладно, хватит обо мне!.. Как ваши соревнования? - Всё отлично, на Европу попадаем. Не без трудностей, конечно, но мальчишки знают, для чего стараются. - Ты рад, что Миша поедет с тобой в Германию? - Ещё спрашиваешь?! Да не то слово – я счастлив!.. Спасибо тебе, Ленок. Обещаю, не огорчу тебя, - он взял со стола её ладонь и несмело прижался губами к ее холодным пальцам. – Могу я проводить тебя? - Проводи. Тут не далеко – можно и пешком прогуляться, - она без лишних слов убрала все документы в свою сумку и поспешила к выходу. - Хорошо, - Виктор оплатил заказ и побрел следом за девушкой. Когда он наконец-то поравнялся с ней, она взяла его под руку. - Спасибо, Лена. - За что? - Что Мишку со мной отпускаешь. - Ну, сколько раз ты будешь меня благодарить?! Смешной ты!.. Я это не только для тебя делаю, но и для сына. Для вас обоих, - они остановились, всмотревшись друг другу в глаза, после чего Кулёмина поспешила надеть солнцезащитные очки, хоть и необходимость в них отсутствовала, поскольку на город опускались сумерки. – Я сына знаю задолго до рождения, а вам с ним пять лет надо как-то наверстывать, - она улыбнулась, когда лёгкий, теплый ветерок растрепал её волосы, погружая мужчину в аромат её парфюма. Она вновь схватилась за его руку, ещё крепче сжимая в кулаке ткань его ветровки, и они продолжили путь. Он рассказывал ей о чемпионате, она ему - о конкурсе. Лена позвала Виктора на свой творческий вечер, и поэтому он был вынужден подняться в её номер за пригласительным. - Постой, Лен, - Степнов остановился у бабушек, торгующих цветами. – Букет белых тюльпанов, пожалуйста, - протянул он купюру. – А сдачу оставьте внукам на сладости! - Вот, Ленок, держи! – Протянул девушке трогательный букетик из пяти закрытых цветов. - Спасибо, - искренне улыбнулась она. - Тебе спасибо. За сына спасибо, - он, было, невольно потянулся, дабы поцеловать девушку в щёку, но тут же одернул себя. Ответа не последовало. Девушка лишь загадочно улыбнулась собственным мыслям и на мгновение прижалась головой к мужскому плечу. - Степнов, давай тут пройдём – так путь короче… - после нескольких минут тишины Кулёмина взмахнула рукой в сторону, назначая дальнейший маршрут. так путь короче...
Вика: 32 Стоило им завернуть за угол, как к ним подошли двое мужчин: один старше Степнова, второй возможно даже моложе Кулёминой. Тот, что постарше, был покоренастее и излучал какую-то непонятную, дикую энергетику; а парень, его подручник, был из начинающих качков - он, похоже, заигрался в крутых бандитов и ждёт от жизни лишь одного: судимости по особо тяжёлой статье. Их намерения были более чем очевидны. - Остановочка, граждане отдыхающие!.. Дальше дорога платная – оплачиваем проезд! - И это называется, моя полиция меня бережёт, - оглядевшись по сторонам, Виктор размял кулаки, в то время как Кулёмина кинулась в сторону людного проспекта. Мужчина понадеялся, что она догадается не только позвать на помощь, но и не возвращаться. Степнов начал небезуспешно самоотверженно обороняться. Звук приближающихся шагов девушки не только разозлил его, но и спровоцировал на безрассудные действия, заряжая неведомой энергией. - Лена, беги! - Но!.. – девушка замешкалась. Инстинкт самосохранения в ней хоть и обострился, но сумасшедшая тревога за мужчину начисто лишила её способности здраво рассуждать. - Беги, тебе говорю! – взревел Виктор, ловко раскидывая туши, как оказалось, не вполне ловких хулиганов. Кулёмина едва развернулась, как оказалась в плену сильных, грубых рук главаря: вцепившись мёртвой хваткой в её тонкие запястья, второй рукой он вплотную прижал её спиной к своей груди, обхватив за талию. Она, словно невинная птичка, попала в когти хищного зверя. Зарычав, Виктор с кулаками кинулся на мучителя девушки, желая любой ценой вызволить её из плена. Его внезапно остановил, поднявшийся с земли, парень – в его руках блестел раскладной стальной нож, так называемая, «бабочка». Пытаясь обезоружить противника, Степнов несколько раз напоролся на лезвие. Физической боли он не ощущал. Его сердце разрывал гнев на того, кто своими лапами нещадно терзал Лену. Он был готов зубами перегрызть его глотку, лишь бы добраться до этой твари, пока он не успел искалечить Кулёминой всю душу. Когда руководитель банды развернул девушку лицом к мужчине, её ошалевшие глаза были полны ужаса. И не мудрено, с заломанными руками, прижатый к глухой стене, Виктор стоял на коленях, а к его горлу был приставлен нож. - Почему ты на помощь не позвала? - Позвала. Послали меня!.. - Ну, что, - парень с остервенением сплюнул кровь прямо в лицо своего пленного, - голубчки, доигрались?! Степнов и Кулёмина порывались вырваться, но все попытки оказались тщетны. - Хочешь, чтобы я её отпустил? – рука главаря скользнула под край девичьей рубашки. Лена дёрнулась и громко вскрикнула, ощутив на своем животе мозолистую руку. – Заткнись, а то твоему чучелу не жить!.. – процедил он ей в самое ухо. – Так ты хочешь, чтобы я её отпустил? - Хочу. - Что предлагаешь взамен? - Чем готов выкупить свободу этой шалавы? – усмехнулся владелец ножа. - Не смей!.. – Лезвие приблизилось ближе. - Ну же, договаривай!.. - Не смей так её называть. - Не нравится? Так я другие слова подберу!.. – полилась извращенная брань, в которой промелькнула пара оскорблений, произнесенных ранее самим Степновым в адрес Кулёминой. – Сам выбирай, как нам её величать!.. - Она не такая! – прорычал он почти шёпотом. Из плотно зажмуренных глаз девушки брызнули крупные слёзы. - Так это недолго исправить! – главарь дернул на девушке рубашку, несколько мелких пуговиц подлетело к ногам Виктора. – Мы на твоих глазах сейчас так её оприходуем, – он запустил свою грязную, грубую ладонь в декольте девушки, нещадно сжимая ее грудь; - что ты потом на неё и не взглянешь!.. - Да вам не жить! – Степнов дёрнулся. Едва оцарапав кожу, он понял, что, убив его, они уж наверняка от души поглумятся над Кулёминой. И кто знает, чем это всё для нее обернётся: погостом или «жёлтым домом»?.. Выход один – тянуть время. - Да это тебе не жить!.. – усмехнулся молодой, амбициозный парень. - А ты, - главарь вновь больно сжал грудь Кулёминой, та стиснула зубы. – Ты хочешь, чтобы мы оставили его в живых? – Она не решалась издать и звука. – Ну же?! Говори, хочешь или нет, чтоб эта мразь жила и дальше?! - Хочу. - Настолько сильно, чтобы оплатить его жизнь своим телом? – мужская рука скользнула под пояс девичьих брюк. Лена дёрнулась, широко распахнув глаза. Степнов взвыл. - Без принуждения. По доброй воле. Сама отдашься каждому из нас, только чтобы он жил дальше? – По щекам девушки вновь побежали ручейки слёз. - Уроды, я вас закопаю!.. - Мы не с тобой толкуем, а с ней! – мужик ещё крепче стиснул в тисках своих рук тело девушки. – Ну, так что?.. Мы не станем брать тебя силой, - он резко оттолкнул от себя Лену, предоставляя ей свободу выбора: спасаться бегством или спасать жизнь мужчине довольно высокой ценой. - Ты сама обслужишь нас. И сделаешь это грамотно. Уверяю тебя, ты постараешься на славу!.. – он грубо рассмеялся. - Иначе, мы перережем ему горло – от уха до уха! – Его подельник тут же схватил Степнова за загривок, высоко поднял его голову и приблизил вплотную лезвие к кадыку. – Согласна? - Согласна, - тихо, но уверенно произнесла она, разглядывая как под зеркальным лезвием бьется жилка. - Дура! – взревел Виктор. - Я не допущу твоей смерти. - Они места на тебе живого не оставят!.. - Знаю, - она послушно побрела следом за поманившим её рукой главарём в сторону припаркованной неподалеку колымаги – белой видавшей виды нивы с тонированными стеклами. – Передай сыну, что мама его очень любила, - крикнула она, немного обогнав спутника, который, предвкушая наслаждение, усмехнулся в лицо пленному и поспешил следом за добычей. - Рано ты с жизнью распрощалась!.. – прохрипел, скорее, сам себе Степнов, когда, принуждая подняться его с колен, по собственной оплошности бандит оказался нокаутирован. Распластавшись по асфальту, он животом напоролся на собственное оружие. - Ленка, беги! – крикнул Степнов, со спины набрасываясь на немного отстающего от девушки мужика. Скрипя зубами, он беспощадно избивал мучителя Кулёминой. От греха его спас лишь неведомо откуда появившийся отряд полиции. Вырвавшись из цепких рук представителей закона, Виктор помог подняться, осевшей на асфальт, Лене и сгрёб её в объятия. В то время как на преступников надевали наручники, он судорожно, без разбора осыпал её лицо быстрыми поцелуями. - Девочка моя, всё закончилось!.. Леночка, прости меня, молю тебя, – сорвался на рык. - Родная моя, не уберёг я тебя, прости!. Любимая моя, скажи что-нибудь, посмотри на меня!.. Девочка моя, родная… Всё хорошо, - шептал он словно заклинание. На разных автомобилях всех четверых доставили в отделение. Со слов потерпевших следователь составил заявление, Лене и Виктору оставалось поставить свои росписи. Излишних допросов Степнов избежал лишь по тому, что те двоё давно числились в розыске. По инициативе следователя, Кулёмина подала заявку в частное детективное агентство с целью нанять телохранителя-женщину, которая по контракту будет сопровождать девушку на всём протяжении времени отборочного тура, поскольку отказываться от работы и жизни из-за подобных отморозков противоречило планам Лены. До гостиницы их довез сам следователь на служебном авто. Оказавшись в номере, Кулёмина кинулась в душ. Там она до красных полос тёрла своё тело мочалкой. Смывала пену, и вновь принималась тереть свою кожу, непрерывно рыдая. - Ленка, не дури – места же на себе живого не оставишь! – в ванную вошёл Степнов босой и с обнаженным торсом – из одежды на нём было лишь нижнее бельё: ветровку и джинсы отправил в стирку, футболку в мусорный бак, где и обнаружил всю одежду девушки. Проверив карманы, он извлек из них мобильный и пару сотен. Отправив находки на полку под зеркалом, порылся в тумбочке. - Выходи уже, - услышав щелчок открывшейся двери душевой кабины, он отвернулся и протянул ей на вытянутой руке белоснежное полотенце. – Мне аптечка нужна, найти не могу. - В моей дорожной сумке посмотри, - шмыгнув носом, поверх полотенца она надела ещё и махровый халат. - Поможешь мне? – Когда Виктор повернулся к ней лицом, она разглядела на его груди три неглубоких пореза. - Ага, помогу. – Они прошли в комнату. Ленка пыталась распечатать упаковку с пластырями, но руки не слушались. Поняв, что её нужно как-то успокоить, Виктор огляделся по сторонам. - Валерьянки в твоей аптечке нет? - Нет нету, а зачем тебе? - Тебя отпаивать, - он принял из рук Лены упаковку антисептических салфеток. - Вот странно: аптечки в номере нет, а бар - есть, - ознакомившись с имеющимся в наличии спиртным, он обработал свои шрамы. – Лен, нормального качества тут только коньяк, будешь? - А надо? - Надо, Лен, надо, - он налил в бокал немного спиртного. – Тебе надо успокоиться, кровь по организму разогнать, а то с полотенцем сливаешься. - А если я не хочу? - Буду уговаривать: за дядю Мишу, за папу, за дедушку, - мужчина присел рядом с ней на кровать и обнял одной рукой за плечи, а второй протянул бокал, от вида которого девушка поморщилась. – Лен, прошу, выпей немного, как лекарство. Валерьянка тоже на спирту, между прочим, - подмигнул он ей. - Господи, аж искры из глаз полетели!.. – она вернула ему пустой бокал. – И как только люди это пьют?.. - Пьют, когда на душе паршиво. - У тебя снова кровь – может, «Скорую» вызвать? - Не стоит. На мне всё, как на собаке, заживает, ты же знаешь!.. – прижал он её к себе. – Ленок, не трясись так – обошлось же всё. - Да, обошлось. Давай твои шрамы толком обработаю, - девушка села напротив мужчины, поджав под себя ноги. – Ну, вот, кровь остановили, раны промыли, а теперь – зелёнка. – Мужчина стиснул зубы. – Тихо-тихо, - приблизившись к Степнову, она подула на его шрамы. Её тепло, её аромат… В глазах Виктора потемнело, в ушах образовался вакуум. Он опустил веки, сосредотачиваясь на внутренних ощущениях. Её сбившееся, горячее дыхание у самого уха, в то время как она бережно обрабатывала его предплечье. Когда вновь открыл глаза, дабы убедиться, что к его разгоряченной груди прикасаются её нежные пальцы, увидел, как Кулёмина старательно разглаживает на месте его ран широкий антибактериальный лейкопластырь. – Больше не из чего повязку делать. - В самый раз, не переживай. – Она наконец-то подняла голову и посмотрела в его глаза. - Бровь ещё. Потерпи немного, - и Лена принялась очищать рану от запекшейся крови. Как же близко её губы, воздух пахнет только ею, горячо от её дыхания. По спине пробегает табун мурашек всякий раз, когда она сглатывает слюну. - Ну вот, всё, - она провела подушечкой большого пальца поверх лейкопластыря, а затем и невесомым движением коснулась щеки. - Спасибо, - перехватив девичью руку, он поцеловал её пальцы. Её глаза вновь заблестели. – Ленок, всё хорошо, успокойся, - он сгреб её в объятия, словно маленькую и, усадив к себе на колени, начал слегка укачивать, прижавшись губами к её макушке. – Спасибо тебе, Ленок, ты мне жизнь спасла: если бы не твоя отчаянная смелость, - он провел ладонью по её бедру от колена вверх, - мне бы точно, как свинье, горло перерезали. Ты у меня такая сильная, такая смелая... Спасибо тебе. Не произнося в ответ ни слова, она развернулась к нему лицом, от чего их губы оказались слишком близко. Не раздумывая, девушка припала своими дрожащими губами к его обветренным и, кажется, совсем застывшим губам. Отстранилась на мгновение. В её застланных слёзной поволокой глазах читался немой вопрос: «Неужели, брезгует после всего?». Мужчина лишь притянул её к себе за талию, прикрывая глаза. Она вновь потянулась за поцелуем. На этот раз он ей ответил: нежно, бережно, невесомо… - Не надо сейчас, Лен, - он мягко прервал поцелуй и через силу отстранил от себя девушку. - Они всё же оказались правы, - усмехнулась она с некой горечью. - И в чём же? – насторожился мужчина, зло сопя. - Теперь ты брезгуешь. - Чтобы я этот бред больше не слышал! – взревел он. – Я люблю тебя, любил, и буду любить всегда. Хоть что ты со мной делай!.. Я хочу. Всегда хочу. Но сейчас не надо… - Ты можешь меня хотя бы поцеловать? – её руки скользнули по его груди вверх к шее. – Пожалуйста. Мне сейчас очень надо, чтобы ты меня поцеловал… Честно, надо. Собрав волю в кулак, Виктор постарался расслабиться. С особой нежностью провёл подушечкой большого пальца по её приоткрытым губам, от чего, покрывшись мурашками, Лена опустила веки. Поцелуй был легким и едва уловимым, словно дуновение ветерка. Девушке отметила про себя, что их первый поцелуй, не был столь невинным. - Ещё, Вить. – Плотно сжав губы, мужчина прижался к девичьему лбу своим. – Витя, пожалуйста!.. - Громко выдохнув, он лишь отрицательно помотал головой. – Пожалуйста… - Лен, я столько лет без тебя мучился… - Виктор отвёл от девичьего лица влажные волосы. - А с осени, сколько месяцев прошло?.. – она отвела в сторону смущенный взгляд. - Я каждый Божий день тобой грежу, - Степнов поправил на Кулёминой халат, прикрывая её шею и декольте. - Я не смогу тебя только поцеловать. – Лена кинула на него настороженный взгляд. - Не проси, - прошептал он уверенно и спокойно. - И не смей верить той ахинеи!.. - Кулёмина обняла мужчину за шею, запуская свои тонкие пальцы в его волосы, и прижалась своей нежной щекой к его щетинистой, опираясь подбородком об его плечо. – Всё хорошо, девочка моя. Всё уже хорошо, - придерживая её одной рукой за поясницу, второй он погладил её по спине. - Не оставляй меня сегодня одну, пожалуйста. - Не оставлю. - Вить, а где мои цветы? – вздрогнула она, вспомнив вдруг о том, насколько трепетно мужчина благодарил её о сыне. - Ты их обронила, - он прижал её голову к своему плечу. – Я подарю тебе много других цветов. Только вот, где твоя цепочка с крестиком? - Тот мужик сорвал. Сходишь завтра утром со мной в церковь? - Степнов подумал, что не к добру это – они все трое друг за другом крестики потеряли. - Конечно, схожу. Только не плачь, пожалуйста. - Не буду, - она громко всхлипнула. - Ленок, тут дело такое… Завтра решающая игра – я, боюсь, не смогу весь день быть с тобой. Ты не обидишься? - Конечно, нет. Я всё понимаю. Главное, вечером приди на презентацию, пожалуйста. - Приду. Ты точно ничего не боишься? - Не боюсь… Теперь уже точно ничего и никого не боюсь. Пусть меня бояться. Ты же потренируешь меня потом как-нибудь самообороне – не всё же мне с телохранителем ходить?.. – она подняла на него требовательный взгляд. – Хотела, было, вырваться, а куда какие ноги, руки – к чертям всё забыла!.. - Какая же ты у меня смелая!.. Конечно, потренирую. – Она опять начала реветь, покрываясь мелкой дрожью. – Так дело не пойдет!.. – встав с ней на руках, уложил бережно на середину кровати. - Ты куда? – вскочила она на колени, когда он направился в сторону входной двери. - Тихо-тихо, тут я, - он налил полный бокал конька. – Ленок, - он подошёл к кровати. – Надо ещё выпить. – Она перевела пристальный взгляд с него на жидкость медного цвета. – Да, всё. Проглотив напиток практически залпом под строгим, выжидающим взглядом Степнова; она опрокинула бокал на прикроватную тумбочку и, продолжая стоять на коленях на самом краю кровати, вновь уткнулась в грудь Виктора, сжав его торс в кольце своих дрожащих рук. - Всё хорошо, - обняв девушку, мужчина гладил ее по волосам, голове, плечам; щекам, которые, казалось, промокли насквозь. – Всё будет хорошо, хорошая моя. Все, уже, хорошо… - взмахнув рукой на уровне плеча, он на ощупь погасил свет. - Давай спать ложиться, - вновь взяв Лену на руки, Виктор уложил её на кровать, устраиваясь рядом. - Ты, правда, никуда не уйдешь? - Куда я от тебя?.. – горько усмехнулся он, укрывая их обоих одеялом. Она взяла его большие руки и накрыла себя ими, прижимаясь лбом к его сердцу. Вскоре, перестав дрожать и наконец-то согревшись, Кулёмина крепко уснула, Степнов сомкнул глаза лишь под утро. За не зашторенным окном уже светало…
Вика: 33. Он весь день не отвечал на её звонки и сообщения. Вместо ожидаемого трепетного: «Ленок?..», монотонный женский голос хладнокровно оповещал, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Девушка не на шутку испугалась за него, за себя, за их отношения… Хотя, какие к чёрту их отношения?! Они всего на всего спасли друг другу жизнь, выполнив свой долг перед общим ребёнком. И глупо надеяться, что за пережитыми ими вдвоём событиями последует возрождение их любви. В голове Кулёминой к дежурству приступили новые страхи: ясно, как день, стоит Степнову заполучить её, он вновь станет прежним – неоправданно ревнивым собственником, а она сама?.. Она наверняка отпустит все свои страхи и обиды? Уверена? Не вполне, а как хотелось бы!.. Вчера в номере, по крайней мере, она была готова переступить через себя, свои принципы и страхи. Сделать это с одной единственной целью: убедиться в неизбежности своей любви к нему, в неизбежности его любви к себе, убедиться в неизбежности их любви – одной на двоих. А он лишь усыпил её как несмышленого ребёнка – как знать, возможно, он был прав. - Зачем ты её с собой возишь? – искренне удивился Виктор, когда утром к нему в руки прилетела его же старая футболка. - Она для меня вместо пижамы. Я в ней сплю, - и взгляда не подняла на него, зашивая рукав его ещё влажной ветровки. - Но?.. – протянул он растерянно, застегивая влажные в районе швов и пояса джинсы. - Я найду, в чём спать, но ты же не пойдешь в церковь вот так – с голым пузом. - Да нет у меня пуза! – придирчиво всмотрелся Степнов в отражение своего профиля. Лена лишь заливисто рассмеялась. В фойе гостиницы их встретила телохранитель: женщина спортивного телосложения, возрастом около тридцати-тридцати пяти лет, с мужскими чертами лица и стрижкой под «Ёжик». Они познакомились, наскоро обсудили нюансы работы и отправились в путь. Новая знакомая держалась в стороне и чуть отставала от пары. В иконной лавке Виктор выбрал для Лены красивую золотую цепочку, кручение которой было идентично браслету на ее запястье, и изящный крестик с распятием из белого золота. После девушка отправилась на службу. Степнов последовал за ней. Поставив свечи, они помолились перед образами. Невзначай Кулёмина исчезла из поля зрения мужчины, чем заставила его серьезно понервничать. Вскоре сквозь толпу прихожан он отыскал её тёмный, коричнево-зелёный платок. Девушка беседовала со священнослужителем. - Ну чего это опять?! – встретил Виктор заплаканную Лену у крыльца храма. – Сколько можно сырость-то разводить? – щёлкнул её по носу. – Как мне сказали, эти слёзы – слёзы очищения, - улыбаясь, она продолжала беззвучно плакать. – Всё хорошо, - прижалась к его груди. Попрощавшись с Кулёминой до вечера, Степнов посадил девушек в такси, проводил автомобиль взглядом, пока тот не скрылся из вида, и отправился к своим спортсменам. Во время подготовки к вечеру Лена нервничала, злилась, кричала, спорила со стилистом о своём сценическом образе. Но даже перешептывания за спиной о том, что «у «Ранетки» звёздная болезнь»; не перевели её внимание на себя с размышлений о Викторе и о том, что же будет дальше, что же делать дальше!.. Девушка достала из сумки письмо от мужчины, которое после его отъезда обнаружила на столе в гостиной вместе с ключами от квартиры и от машины. Вновь вчитавшись в искренние, откровенные фразы, она поняла лишь одно: она хочет доверять своему Степнову, как когда-то доверяла в одиннадцатом классе… Доверяла не только свою жизнь и свое здоровье, свои мысли и свои проблемы; но и доверяла жизнь и здоровье родных и друзей. Она сама вложила в его надёжные руки своё юное тело и свою невинную душу. Тогда она знала, он - её сила, её опора, её поддержка, её стержень, её тыл. Он всегда рядом. Он только её и только для неё. И вчера, будучи сжатой в тисках сильных рук преступника, она смотрела в обезумевшие глаза Виктора и чётко понимала одно – она спасёт их обоих ценой своей же жизни. Лена знала наверняка, в борьбе за самого себя Степнов вряд ли станет победителем. Не тот стимул – устал он от той экстримальной жизни, что они сами руг для друга организовали. Но девушка ни капли не сомневалась – ради неё он землю перевернёт. Сорванный куш оправдал высокую ставку. Кулёмина решила написать ответное послание. Может, хоть так им удастся спокойно расставить все точки над «i», как знать… Девушка исписала несколько листов, но всё было не то: слишком сложно, слишком выверено вплоть до отстраненности, равнодушия, хладнокровия.. Она вычеркивала фразы, густо заштриховывая их чернилами, от чего листы разрывались. Лена ни одно письмо сожгла в, случайно попавшейся на глаза, пепельнице, прежде чем осознала, что слышит в своей голове стих. Она открыла блокнот и сходу изложила письмо Виктора в рифме. Прижав блокнот к груди, девушка покрылась мелкой дрожью. Только бы он пришёл сегодня и всё услышал. Только бы он онял, что она чувствует его, как и прежде. Смыв со своего лица излишне яркий макияж, она избавила и волосы от жёсткой укладки, вымыв голову над раковиной. Ну и переоделась, чтоб окончательно доказать не сколько профнепригодность стилиста, сколько уникальность своего внутреннего мира. Кроме музыки и спорта ещё одна страсть – море. Кулёмина даже придумала название для своего поэтического сборника, о выпуске которого начала мечтать не так давно. «Морские ноты» или «Музыка моря» - определенно, что-то в этом духе. К публике она решила выйти в плотно облегающих, достойную того, фигуру джинсах цвета индиго, чёрных сапогах на плоской подошве с высокими голенищами, чуть удлиненном жакете в тон джинсам с рукавами в три четверти, манжеты которых были в вертикальную бело-синюю полоску. Декольте прикрывала простая белая майка в рубчик. Чистые волосы были просто зачесаны назад. Голову покрывала плетенная из соломы мужская шляпа с узкими полями и темно-синей лентой. Мочки её ушей украсили золотые серьги-гвоздики, креативный комплект состоял из разных предметов: штурвала и якоря. Из косметики лишь чёрная тушь на ресницах. На сцене гитара на подставке, близ которой высокий стул, напротив – стойка с двумя микрофонами – для гитары и для самой исполнительницы, рядом с ним небольшой столик, на нём пять ёё книжек сложены стопочкой, чистый, высокий бокал, две небольшие бутылки воды, с которых содраны этикетки, дабы избежать рекламы. Большие песочные часы, заключившие в себе ровно шестьдесят минут. Лена появилась под оглушающие овации. В полумраке был виден лишь силуэт заморской звезды. Устроившись на стуле, она взяла в руки гитару и перевернула песочные часы. Мягкий луч света, словно морской маяк, осветил девушку лишь тогда, когда к музыке присоединился её голос. Исполнив рок-балладу, Кулёмина отложила инструмент и попросила дать свет. Выслушивая первый вопрос, она сделала пару глотков свежей воды. Оглядев зал, она заметно сникла – Степнов не пришел. Лена понимала - публика чувствует, что мыслями она ни с ними; но изменить своё поведение даже будучи профессионалом, будучи благодарной перед зрителями, девушка была ни в силах. Она столько надежд возложила на этот вечер относительно их с Виктором недолюбви. За прошедшие сутки она поняла, что хочет любить Степнова, гораздо сильнее, чем хочет бояться его. С пробуждением к Лене пришло осознание, что она готова простить Степнова. Готова в ту же реку, на те же грабли!.. Она долгое время держала себя, своё сердце и свою душу в тисках: не любить, не уважать, ненавидеть. На все его «Да» - её «Нет», на всё его «Белоё» – своё «Чёрное»… Во время перелёта Москва – Лос-Анджелес осенью далекого две тысячи восьмого года, ещё и не подозревая о беременности, Кулёмина запретила себе любить Виктора. Она принудила себя вырвать мужчину из всего своего естества. Затем вереница бессонных ночей проведенных в истерике привели к тому, что девушка заставила себя возненавидеть любимого человека – простить врага было бы на порядок легче. Она больше пяти лет жила в иллюзорном, до неприличия благополучном и позитивном мире, границами которого были стены, отгородившие её от Степнова. А потом та нелепая встреча с ним на родном пороге… Стены рухнули, задавив своей тяжестью ту, которая с кропотливым трудом их тщательно возводила из блоков своей же боли. Лена в авральном режиме принялась за реконструкцию оборонной стены, латая трещины и дыры, буквально с надрывом извлекая из себя весь негатив: страх, неприязнь, протест, обиды, агрессию… Всё то, чем она пыталась погасить своё чувство к нему; чем она камуфлировала свою уязвимую, ранимую душу под непробиваемую, железобетонную арматуру, от которой всё по сути должно было отлетать рикошетом. И чем беспощадней Лена убивала в себе любовь к Степнову, тем самоотверженнее, сильнее и закаленное становилось чувство. Николай Павлович это ещё в средней школе доходчиво объяснил Кулёминой: сила действия равна силе противодействия; а она смела подвергать законы мироздания сомнениям!.. И что в итоге? Взрыв. Её чувство её же и победило. Наполнив всю сущность девушки, её любовь, подобно снежной лавине, снесла все кордоны и блокпосты, все замки и щеколды!.. Любовь Лены к Виктору взорвалась, словно спящий вулкан, после долгого, принудительного затишья, вышибая все пробки и пломбы, сжигая все контрольные пункты и прочие вспомогательные постройки. Нельзя самому себе запрещать того, чего очень хочется, даже если и кажется, что во благо. Однажды сорвёт крышу, и тогда сам удивишься степени своей глупости. Теперь-то Лена знала это наверняка. Кулёмина загнала себя. Загнала саму себя, словно лошадь на скачках, в вечных бегах от Степнова, от их общей судьбы, от их любви одной на двоих. Рассматривая лицо мужчины утром, она вдруг ощутила, что её любви к нему в ней тесно. Обрушить бы на него всё, что скопилось в потаенных кладовых её души: нежность, страсть, заботу!.. А он… Он не пришел. Пообещал, но не пришел. После всего пережитого ими за последние сутки не пришёл!.. Она не могла думать о чём-то ином. Отвечала на вопросы невпопад. Начисто лишившись энтузиазма, не спешила делиться сокровенными эмоциями и чувствами, связанными с творческой стороной её жизни. Она заменила заранее запланированную философскую лирику личной, интимной; где каждая строчка про него и для него, а он не пришёл. После всего вчерашнего не пришёл!.. Раньше всегда выполнял свои обещания. Лена отказывалась верить в происходящее. Девушка с трудом сдерживала себя, дабы не бросить всё и не кинуться на его поиски. Она решится озвучить те сокровенные, написанные бессонными ночами, фразы, если всё же Степнов объявиться, иначе просто незачем. Устав от расспросов и внутренних смятений, Кулёмина исполнила ироничную рок-балладу с философским подтекстом на злобу дня. Чем произвела неизгладимое впечатление: кто-то смеялся сквозь слезы, кто-то плакал от смеха. - Ну, а сейчас о личном, - она нервно поправила ремень от гитары на своем плече, собираясь исполнить песню, которую накидала в блокнот ещё утром, оказавшись в пробке, доработала текст уже в гримёрке, а мелодия… Мелодия давно жила в ее голове, в её душе, ожидая нужных слов. – О том, что у каждого из нас здесь, - Лена указала на сердце. Грусть оставь, не надо, Не ныряй в слова. Я уже всё знаю. Я скажу сама, Ты влюблён И, пожалуйста, не надо Защищаться чашкой чая И ресницы частоколом на глаза. Грусть оставь, не надо, Ртуть горстями пью. Слёзы ненавижу, Порохом давлюсь. Ты влюблён, Накрахмалены манжеты, Узнаю твой чёткий почерк И ресницы частоколом на глаза. Обними меня последний раз, Запах твой вкуснее молока на небе, Я прошу тебя не медли. ты найдешь меня, ты знаешь сам. Ты прости меня за то, что не сумели. Прости меня...– Кулёмина закрыла глаза, представляя, словно поёт Степнову, словно он её слышит. Из-под её опущенных век проступили капельки слёз. Обними меня последний раз, - услышав звук открывшейся двери, она всё же не поспешила вырваться из идеального мира в реальный. Запах твой вкуснее молока на небе, Я прошу тебя - не медли. Я дождусь тебя, ты знаешь сам. Ты прости меня за то, что не сумели... – открыв глаза, она улыбнулась, поняв, что не ошиблась, ощущая на себе жадный взгляд. Её Витя пришёл к ней. Стоял у входа и порывался броситься к ней с объятиями. Она ощущала это всем своим естеством. Знаешь, нам друг с другом Очень повезло. Я люблю твой город, Я люблю кино. Я с тобой Научилась улыбаться И дарить цветы отелям, И, когда ты спишь, украдкой Целовать тебя и таять от тоски… - на последних строчках девушка ни на секунду не прервала зрительного контакта с мужчиной. Они оба перевели дыхание и поморгали лишь тогда, когда Кулёмина отложила гитару. (Диана Арбенина - Грусть) Под шумные аплодисменты Лена поклонилась, Виктор тем временем присел за крайний столик. - А сейчас, - Кулёмина, сняв шляпу, повесила её на гриф гитары и расстегнула пуговицы на пиджаке. – Я почитаю вам свои стихи, - присев на стул, опираясь ладонями о колени, она улыбнулась. – Эти стихи ещё никто не слышал и не видел.- Последовали эмоциональные овации. - История создания первого произведения весьма интересна, - её голос дрогнул. Дабы скрыть волнение, девушка продолжила громче: - Я имела неловкость вмешаться в чужую переписку, а именно – прочитать послание мужчины к его возлюбленной, - на последнем слове Лена бросила быстрый взгляд на Степнова. Ей была важна его реакция. Она лишний раз убедилась, что не ошиблась в его чувствах. – Передать вам всё содержание я, разумеется, не имею права. Но зарифмованную версию письма вы сейчас услышите. – Новая волна восторженных эмоций. – Итак, Лена Кулёмина впервые читает стихи от мужского лица, - она улыбнулась. – Волнуюсь!.. Я жить хочу! И я хочу любви. Со всей её противоречивой страстью. И не хочу я чувствовать, что ты Мне встретилась не к счастью и напрасно. Я так хочу, чтоб сбылись все мечты! И среди них одна — аж, до безумства: Я так хочу любить, как хочешь ты … Избавь же, Господи, меня, - она с досадой поняла, что ошиблась, и, кивнув головой, тут же исправилась: - тебя от разума, дай чувства. И я хочу поверить в чудеса, И чтоб любовь была на счастье — не на муки. И в этом мне помогут Небеса … Я к небу простираю руки . Автор Палихов Анатолий • 16 мая 2013 С сайта http://www.inpearls.ru/ Ей до безумия было необходимо увидеть реакцию Виктора, но она до дрожи боялась взглянуть в его глаза. Лена смотрела в пустоту и старалась ещё глубже проникнуть в душу мужчины. Она, как и он, жаждала наконец-то понять себя, а не свои страхи. - Спасибо, - она кивнула в ответ на сдержанные аплодисменты. – Хочу задать вам очень интимный вопрос. – Зрители переглянулись. – Ваш самый сильный страх, какой он? – Пауза затянулась. – Ну же, смелее!.. Я больше часа, - она указала на давно остановившиеся часы, - душу свою наизнанку перед вами выворачиваю, а вам нечем со мной поделиться?! - Последовали вполне ожидаемые ответы о темноте, болезнях и смерти. - Так вот, - она встала и, взяв микрофон в руки, немного побродила по сцене. - Я постоянно слышу о себе, что я сильная, смелая, самостоятельная… Одним словом – личность. В нашем жестоком мире я вынуждена жить с этой маской, я уже буквально срослась с ней, но в действительности я совершенно другая… - она сняла пиджак и накинула его на низкую спинку стула. Вложив микрофон обратно в стойку, она встала по центру сцены, опустив руки вдоль туловища. Я вовсе не сильная. Просто девчонка в душе. И нервы мои, как у всех, а совсем не из стали – на каждой строчке она переводила открытый, смелый взгляд с человека на человека. Мне страшно стоять у перил на 8-м этаже. Я плачу частенько над фильмом любимым в финале – Кулёмина обреченно пожала плечами. Мне страшно бывает без света одной по ночам. Я куклу храню. Хоть признаться мне в этом и стыдно, - девушка смущенно улыбнулась, опустив глаза. Ты помнишь, когда-то ты злился и сильно кричал? - Лена резко подняла сухой взгляд на Степнова. Без сомнений, она спросила именного его. Ты даже не знаешь, насколько мне было обидно! – прокричала она, не обращая внимания на то, как по её щеке скатывается одинокая крупная слеза. Ещё я тайком покупаю себе шоколад, – прошептала девушка, облизнув с губ солёную жидкость. Мне нравится розовый цвет и тюльпаны в букетах, - Кулёмина перевела дыхание, разглядев на столе перед Виктором корзину с тюльпанами различных нежных оттенков. И я на работе могу отвечать невпопад. Но только тебе никогда не признаюсь я в этом, - прошептала она тихо-тихо, разглядывая Степнова, словно украдкой, наклонив при этом голову слегка набок. Я сильные роли играть не могу, не хочу! – прокричала девушка, подчеркивая яркость эмоций контрастом интонации. В паузе встряхнула головой, растрепав волосы правой рукой, и прикрыла глаза на доли секунды. Сниму каблуки. Посмотри же, какого я роста! – взмахнув руками, она пожала плечами, после чего вновь воцарила пауза. Я просто мечтаю прижаться к родному плечу, - она вплотную подошла к стойке с микрофоном и крепко сжала его в своих ладонях. С которым смогу, наконец-то, быть слабою просто, - Лена низко опустила голову. Аплодисменты несмело последовали лишь спустя минуту тишины. Стих с сайта http://www.podrifma.ru/stih/748.html Автор неизвестен - Это была, своего рода, некая исповедь… А сейчас я прочту вам стихотворение, которое написала практически сразу по возращению в родную страну, в родной город… Переступив порог родного дома, - девушка сделала несколько глотков воды и, взяв со стола какие-то маленькие предметы, села на край сцены, скрестив свешанные ноги. – Говорят, возвращаться – плохая примета. По возвращению домой, я долгое время была не в себе – ностальгировала о прошлом, - Лена улыбнулась с какой-то не вполне понятной ей самой грустью. – Так вот… - она зажгла огарок церковной свечи, свет значительно приглушили. Все хочется спросить тебя: а помнишь?.. - она поднесла свечу ближе к своему лицу, от её голоса и сбившегося дыхания пламя нервно колыхалось, играя тенями на её бледном, задумчивом лице. Понять, насколько ты остался тем, Которого могу позвать на помощь, Который мне ответит: без проблем! – Кулёмина установила свечу на полу сцены. Все хочется спросить, про, между прочим, К кому-нибудь душою прикипел? - она ловко спрыгнула в зал. Но, если честно, страшно. Даже очень. Простое «да» похоже на расстрел, Все хочется сказать тебе: скучаю… - Лена чуть прошла вглубь зала и присела на свободный стул в пол оборота к Степнову. Её путь освещал луч молочного света. А нужно ли оно тебе сейчас? – проведя свободной рукой по волосам, она сжала в кулаке крестик. Я, кажется, совсем не замечаю, Что грустные истории – о нас, - горько усмехнувшись, она пожала плечами и, резко став с места, прошла ещё немного вперёд. Все хочется спросить тебя: а хочешь? – Кулёмина остановилась в самом центре зала и, сжимая двумя руками микрофон, закрыла глаза, буквально выкрикивая слова. На её фигуре сошлись шесть лучей света. Пойдем по жизни вместе, как хотел? – прокричав второй вопрос ещё громче и эмоционально напряженнее, она дала осветителям условный знак рукой. Верхний свет абсолютно погас. Лишь скупые бра освещали молчаливый путь девушки обратно к сцене. С легкостью взобравшись на сцену справа от свечи, она прижала правую ногу к груди, согнув ее в колене, и опираясь об неё рукой, очень тихо прошептала в микрофон: Но, если честно, страшно. Даже очень. Услышать: извини… но столько дел!.. – не глядя на свечу, она загасила её, сжав фитилек между большим и указательным пальцами левой руки. В следующее мгновение её оглушили аплодисменты, а после, когда она уже стояла на сцене в полный рост, вновь осветил мягкий свет. Златенция Золотова - Спасибо, - сложив ладони на манер молитвы, она прижала их к своим губам и поклонилась. – Спасибо, - несколько почитателей таланта девушки подарили ей цветы. – Вот мы с вами все такие разные сообразись здесь, чтобы вместе провести этот теплый вечер уходящего мая. Каждый из нас уникален. У каждого свои страхи, беды, проблемы, радости, мечты. У нас у всех с вами разный возраст, голос, вес и рост… - По залу разлился добродушный смех. – Кто скажет, что нас всех настолько невероятно разных объединяет?.. - Любовь к тебе и к твоему творчеству, Леночка!.. – выкрикнул кто-то из публики, чем смутил Кулёмину. Улыбнувшись, она покрылась легким румянцем. - Это, правда, очень приятно слышать, но всё же, возможно, есть другие варианты?.. – она вновь сделал пару глотков воды. – Ну же?.. Мы все способны… - Любить?.. – прозвучал несмелый мужской шёпот. - Именно. Абсолютно всех людей на Земле объединяет одно – мы все способны чувствовать: радоваться, грустить, обижаться… А самое главное – любить, - она установила микрофон на стойку и, накинув на плечи пиджак, вернулась к краю сцены. – Раз уж пошли такие откровения, то расскажу вам о своей молодости. Точнее, о юности, - Кулёмина заметила, как Степнов вмиг напрягся. – В то время как каждая из моих подружек сменила по пятёрке-другой кавалеров, причём каждый раз это была любовь на всю жизнь!.. – Лена скептично повела бровью. - Я продолжала оставаться одна. Ну как одна?.. На тот момент в моей жизни были: дед, спорт и музыка. Так вот, на фоне своего окружения я резко отличалась. Мне нечем было поделиться, когда все девчонки хвастались: «Он вчера меня до дома провожал», «Он сказал, что я самая красивая», «Мы вчера впервые поцеловались», «Он мне цветы каждый день дарит». Я ни капли не завидовала им, я вообще не понимала, чему они радуются!.. – девушка усмехнулась собственным мыслям. – Я слушала их и думала: «Господи, какие глупости!.. Сопли розовые в сахаре!». Я не понимала ни подруг, ни тех девчонок, которые ярко красились и модно одевались, нарываясь на комплименты. Я всегда считала, что истинная любовь не ловится на красивый, блестящий фантик. Она придёт сама, когда ей взбредет в голову, и не сочтет нужным предварительно удостовериться: при маникюре ли твои руки или у тебя весь нос в прыщах!.. – по залу вновь разлился добродушный смех. – Я никогда не страдала на тему того, что, возможно, я недостаточно красива, да и вообще непривлекательна и неинтересна для противоположенного пола. Да, я не слышала комплиментов, не получала того внимания, как окружающие меня девчонки, но, правда, меня это совершенно никоим образом не задевало, - пожав плечами, Лена почувствовала, что пиджак начинает спадать. Она поправила его. – Знаете, меня всегда огорчало другое… Меня огорчал страх. Долгое время во мне жил страх, что моё сердце сухое, черствое, холодное… Я всерьез опасалась, что мне никогда не удастся испытать настоящее, глубокое, сильное чувство, - её голос дрогнул. Сглотнув подступивший ком, она продолжила тихим голосом: - Я поняла, что моё сердце живое, когда оно разорвалось на части от любви… Вколите, доктор, в сердце мне новокаин… Поможет он, чтоб сердце не болело? Пусть лучше передозировка им, Чем болью, что корёжит моё тело… Вы прописали мне таблетки от нервоза, Поохали на жалобы мои; А пропишите лучше мне «Стопслёзы» И сильную микстуру от любви. Вы, доктор, думаете, я болею? Бессонницей, хандрой, и черти чем…. А что мне пить, когда душа немеет? Поможет, если горсть таблеток съем? Скажите, доктор, может, ошибаюсь: Любовь не насморк, и не ОРВИ? Так от чего тогда я загибаюсь, Раз говорите - «не болеют от любви»… http://www.lovetime.ru/post-29928/ Стихотворение она прочитала эмоционально, с надрывом. Её тело и лицо были статичны, а вот голос невероятно экспрессивен. Сжимая крепко микрофон в руках, она абсолютно не шевелилась, даже пустой взгляд ни на мгновение не свела с известной лишь ей одной точки. Лена настолько сосредоточилась на собственных внутренних ощущениях, что и не заметила, когда пиджак скатился с её плеч на пол. На последних строках по телу девушки разлилась усталость, ноги словно сковали чугунные цепи, а на плечи легли мешки, наполненные старым, ненужным, тяжелым хламом. Кулёмина ощутила острую потребность уткнуться носом в грудь Степнова. Но вместо этого испытывающая девичье терпение вереница автографов и снимков на память. - Не хочешь мне цветы подарить? – застегивая пуговицы на пиджаке, обратилась к Виктору со сцены Лена, когда кафе опустело. Он молча встал и, приблизившись в девушке, поставил корзину у её ног. – Так-то лучше! - Лен, я все понял, - прошептал мужчина, разглядывая девушку сквозь пелену непреодолимой грусти. - Что ты понял? – предвкушая тёплые объятия Виктора, она с трудом сдерживала свой порыв первой накинуться на него. Лишь невесомо коснулась кончиками пальцев его волос. - Ты меня любишь, - произнёс он без толики радости. – Но… - выдохнул, низко опустив голову. - Что "но"? – Кулёмина прижала свою ладонь к мужской щеке, вынуждая собеседника посмотреть ей в глаза. - Не простишь меня уже никогда. - Ты в этом уверен? – она была совершенно спокойна. По крайней мере, внешне. - Да, уверен, - Степнов отошёл от девушки, проводя ладонями по лицу, словно умываясь. - Уверен я и в том, что здесь только моя вина. - Ну, хорошо – думай, что хочешь!.. – выглядеть равнодушной она уже не старалась. Девушку буквально взбесило то, что вот именно сейчас, когда она почти что опрометчиво готова идти ему навстречу, он вздумал опустить руки!.. Нет, так дело не пойдет. - Постараюсь тебя переубедить. - И как же?.. - Проводи меня – узнаешь, - она хитро сощурила глаза, скривив губы в надменной ухмылке. - Провожу, конечно, только твой телохранитель?.. – Виктор окинул быстрым взглядом девушку за угловым столиком - А она проводит нас! – усмехнулась Кулёмина. - Ну тогда, жду. Собирайся, - не сдержавшись, щёлкнул её по носу. - Корзину с собой прихвати, - указала хитрым взглядом на тюльпаны. - Только корзину?.. А как же другие цветы? - Другие цветы здесь оставлю. – Мужчина расплылся в глупой улыбке. - Я быстро, - надев шляпу и закинув на плечо гитару, Кулёмина подмигнула собеседнику. - Не скучай!.. – выкрикнула Лена, обернувшись на полпути за кулисы. Почти со всеми стихами меня познакомила Failen - Леночка, благодарю Вас за вдохновение! Оленька, тебе отдельный салют! Девочки, всем спасибо за поддержку! Осталось совсем немного - мы вышли на финишную прямую!
Вика: Девочки, простите великодушно,что так долго с продой тянула Надеюсь, ещё кто-то ждёт Оленька, михеэлла, спасибо за поддержку и вдохновение Ну, с Богом!.. 34. Степнов ожидал Лену, навалившись на капот такси, скрестив при этом руки. В компании телохранителя Кулёмина вышла из двери с надписью «служебный вход». Она была милой, уютной и слегка уставшей. В одной руке гитара, в другой – небольшая спортивная сумка. Кеды, джинсы, олимпийка, волосы собраны высоко в маленький хвостик. - Ты сегодня хоть что-нибудь ела? – Виктор подлетел к девушке и освободил её руки от ноши. Она лишь отрицательно помотала головой. – Воспитывать тебя некому, Кулёмина!.. – отправив вещи в багажное отделение, он распахнул перед собеседницей заднюю дверь. – В ресторан-то тебя пригласить можно? – Лена подняла на него разочарованный взгляд. Вздумал он ей палки в колеса вставлять!.. – Я сам за весь день ничего не проглотил. - Вить, ну, если ты, правда, хочешь поесть, может - в номер ужин закажем?.. – прошептала она настороженно, словно опасаясь спугнуть мужчину. – Я устала сегодня очень. От людей устала, понимаешь?.. - Как скажешь, - он закрыл дверь с её стороны и, обойдя автомобиль, вскоре устроился рядом. Затем рядом с водителем села телохранитель. Пристегнувшись, женщина назвала водителю пункт назначения, и автомобиль тронулся. Степнов и Кулёмина не решались ни разговаривать, ни смотреть друг на друга в присутствии свидетелей. Лена улыбалась, понимая, что Виктор рассматривает её в зеркале дальнего вида. Изредка пальцы их рук переплетались, что в то же мгновение становилось достоянием всеобщего пристального внимания. Они синхронно покрывались румянцем смущения, как когда-то в десятом классе, когда Борзова обвинила их в связи. Лена приложила не мало усилий, дабы, отправив Степнова с вещами в номер, убедить телохранителя в том, что не стоит ждать, когда гость покинет девушку. - Ваш рабочий день на сегодня окончен. Отдыхайте. Завтра в одиннадцать поезд, - отчаявшись, Кулёмина выпалила приказ на одном дыхании и, резко развернувшись, буквально бегом кинулась в сторону лифта. Когда, тяжело дыша, Лена залетела в номер; Степнов стоял спиной к входной двери и, наклонившись к прикроватной тумбочке, разговаривал с кем-то по стационарному телефону. Корзина с цветами стояла на полу у входной двери рядом с гитарой и дорожной сумкой. - Я ужин заказал, через минут тридцать доставят; – развернулся он к ней, закончив беседу. - Ты что так тяжело дышишь? – настороженное выражение лица, беспокойство и забота в голосе. - Я бежала, - коридор для неё, безусловно, не марафон; но сердце с бешеной скоростью стучало в горле, перекрывая дыхание. - От кого ты так бежала? Чего испугалась? – положил он свои теплые руки на её трясущиеся плечи. - Ни от кого, а к кому… я к тебе бежала, - прошептала Лена, медленно приближаясь к мужчине. – Я боялась, что ты уйдешь. Занесёшь мои вещи и сразу уйдёшь. - Да куда я от тебя?.. – Степнов выдавил из себя улыбку, но грусть из его глаз не ушла. - Знаешь, в какой-то момент я потеряла надежду, что ты придешь на презентацию, - голова наклонена набок, выжидающий взгляд исподлобья. - Прости, - он машинально прижал её к себе, уткнувшись носом в её макушку. – Прости, что опоздал. Прости, что на звонки не отвечал. Прости… - прижался дрожащими губами к её виску, поглаживая по спине. – Я не оправдываюсь, но день, правда, был не из легких. - Выиграли хоть? – прикрыв глаза, Лена полной грудью вдохнула запах мужчины. - Ничья. Завтра дополнительная игра будет. - Мы завтра уезжаем, - она решила выждать хоть какой-то реакции. Мужчина лишь затаил дыхание. – В одиннадцать утра. - Я провожу тебя?.. – Степнов чуть отстранился, чтобы видеть её лицо. - На поезд посадишь?.. – она подняла на него молящий взгляд. Он лишь кивнул головой в знак согласия. – Не оставляй меня сегодня. – Пауза затянулась. – Кровать большая – места хватит. Приставать не буду, - да она с порога была готова броситься на мужчину с объятиями и поцелуями, но зареклась держать себя в руках, для начала бы поговорить с ним, выяснить, есть ли у них совместное будущее – одно на троих. - Ты разве меня не боишься? – прохрипел Виктор, отодвину от себя девушку. - У меня разве есть основания бояться тебя? – Мужчина не выдержал испытание прямого выжидающего взгляда собеседницы и отошёл к окну, повернувшись к девушке спиной. – Вить?.. – насторожилась Кулёмина. - Да, есть, чёрт возьми!.. – взревел Степнов. – Думаешь, я, как и прежде, не понимаю ничего? Всё я понимаю!.. Я такой же, как и вчерашние … Вернее, я гораздо хуже. При всём, что я творил, я любил тебя!.. Любил тебя и при этом был жесток с тобой. – Кулёмина не смела ни пошевелиться, ни издать звука. – Вчера со стороны себя увидел и понял наконец-то, полностью осознал, что не в праве я прощение у тебя вымаливать. Я говорил, что люблю. Но в следующую минуту причинял тебе боль и не только физическую. Ты со мной все круги ада прошла!.. После незаслуженных оскорблений ты, ясное дело, отвечать на мою страсть уже не могла; а я… Я какой-то дурной был. Думал только об одном: с тем ущербным молокососом регулярно кувыркается, а со мной заподло!.. Я ненавидел тебя тогда. Любил и ненавидел. Сейчас себя ненавижу. Ненавижу и презираю. Я омерзителен сам себе!.. Я когда понял, что ты у меня без вины виноватая ходила, так в ту же минуту возненавидел себя!.. Каждую ночь от твоего крика просыпаюсь. - От крика?.. - Ты кричишь в моих снах, как кричала когда-то, а я не слышал… Из-за ярости и злости не слышал твоего крика. Нет, я, конечно же, слышал всё: мольбы не трогать тебя, отпустить тебя, проклятия, оправдания … Всё это я слышал, но не желал слышать. Я лишь желал утвердить своё единоличное право на тебя. И теперь ты кричишь в моих снах по ночам. Я ненавижу себя, Лена, – он резко обернулся. – Скажи, как это всё возможно простить? Лена, Как?! - Ну, ты же раскаиваешься… искренне раскаиваешься, - она медленным, несмелым шагом направилась к Виктору. – Ты всё осознал, многое переосмыслил. Я вижу, как ты изменился сам и изменил своё отношение ко мне, - подошла к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки. – Вчера, засыпая на твоей груди, я поняла, что впредь всё будет иначе. Вчера в твоих объятиях я отпустила свой последний страх – страх новой боли, страх новых разочарований, страх новых ошибок, - весь вид девушки выражал лишь один страх - навсегда потерять мужчину. Потерять его невзначай, вдруг, так и не рассказав о своей любви. Потерять, не успев долюбить. - Лен, ты действительно можешь забыть и отпустить все мои грехи? – мужчина взял в свои руки ладони девушки. - Я понимаю, после всего мы не сможем вновь быть вместе, создать семью; но твое прощение для меня жизненно необходимо – иначе, свихнусь. – Девушка низко опустила голову и отвела пустой, отрешенный взгляд в сторону. - Я обещаю тебе, подобного никогда не повторится. Я и пальцем тебя не трону против твоей воли. Я и голоса на тебя не повышу. Но ты... Ты простишь меня за то, что я делал? – он поднял голову Кулёминой, заключив её лицо в своих ладонях. - Пожалуйста, не юли сейчас, посмотри на меня и ответь честно. - Я уже тебя простила. Надеюсь, мне не придется когда-либо об этом пожалеть. – Степнов бережно сжал её в объятиях. – В дверь стучат. - Ужин, должно быть, принесли, - он нехотя отстранился от девушки. – Я открою. Не проронив ни слова, Лена скрылась в ванной комнате. Когда спустя минут пятнадцать она вернулась в комнату в халате и с чалмой из полотенца на голове, Степнов с голым торсом стоял перед зеркалом и безуспешно пытался сделать перевязку. Своё присутствие девушка выдала смехом. - Ну а я тебе на что? - Поможешь? - улыбнулся он ей в отражении зеркала. - Конечно, помогу!.. На кровать садись, - она порылась в сумке. – Смотри, я сегодня в аптеку сбегала, купила специальные стерильные наборы для перевязок, - она помахала в воздухе белыми пакетами. – Так что, набирайтесь терпения, Виктор Михайлович, будем Вас лечить!.. – Кулёмина разложила на кровати всё необходимое и устроилась рядом с мужчиной. – Если будет щипать, я подую. – Они сидели в пол оборота друг к другу. Халат был чуть великоват девушке, из-за чего мужчина был вынужден наблюдать её грудь. Тяжело дыша, он спасся, плотно зажмурив глаза. – Тихо-тихо!.. – для себя его действия Лена оправдала болью, а по тому поспешила подуть на шрам и неосознанно прижалась к его разгоряченной коже губами. - Давай, я сам. – Плотно сжав губы, девушка не прервала своих грамотных, точных действий; словно и не расслышала его просьбу. - Вить, вот ты сказал, что семьи у нас уже не будет, - обратилась она к нему, не отрывая взгляда от его израненной груди. – Но ты постоянно твердил о своих чувствах, о своих желаниях, вымаливал последний шанс, всё искал призрачную надежду!.. И что в итоге?! Ты так хотел вернуть меня, а сейчас опускаешь руки? Так что игра не стоила свеч? У меня в голове это не укладывается!.. Ты же сам себе противоречишь: стоило ли прилагать столько усилий, чтобы сейчас отказаться от меня и от наших отношений? - Я не отказываюсь от тебя, - он перехватил девичью руку и прижал её к своим губам; после чего Кулёмина подняла на него встревоженный взгляд. – Я просто реально смотрю на вещи и понимаю, что даже моё стотысячное «Прости, я раскаиваюсь» не исцелит всех твоих душевных ран. Второго шанса я не заслуживаю. - Заслуживаешь, - Лена провела рукой по его голове. – Ты столько раз мне жизнь спасал. И не только мне… Ты постоянно прощения просишь, а меня и словом не упрекнул, что сына я столько лет от тебя скрывала. Прости… - она потянулась за поцелуем. Едва почувствовала вкус и тепло его губ, как он её отстранил от себя. - Брезгуешь всё же? - Что?! Ну, нет! Ну, ладно вчера!.. Но сегодня! Ты… Лен, ты серьезно поверила им? Но как ты могла поверить этому бреду? - Степнов буквально взбесился. - Да ты… - он вскочил, размахивая руками. - Ты самая любимая и желанная для меня! Мне не нужен никто кроме тебя! – упал перед девушкой на колени. - Люблю я лишь тебя! – Виктор сжал в своих руках покрытые холодным потом ладони Кулёминой. – Хочу тебя так, что порой боюсь оставаться с тобой наедине. Забудь всю ту чушь, что они говорили, - прорычал он, присев рядом, и, скинув с её головы полотенце, начал обсыпать лицо и волосы девушки быстрыми, легкими, невесомыми поцелуями. – Не смей сомневаться в моих чувствах, заклинаю тебя, не смей!.. - Почему ты тогда отталкиваешь меня постоянно? – Стиснув зубы, мужчина встал и, обойдя кровать, взял с накрытого журнального столика бутылку минералки и буквально залпом ополовинил её. – Знаешь, я уже неловко себя чувствую: вот она я – вся для тебя, а ты отказываешься. Уже в который раз отказываешься!.. - Да потому что я не могу и не хочу так, - прокричал Степнов, размахивая руками, да так, что из открытой бутылки разлилась вода. - Как «Так»?! – одарила мужчину взглядом побитого жизнью щенка, не выдержав чего, Виктор облил своё лицо водой из бутылки, а затем поставил её обратно на стол и смахнул воду с лица быстрым движением ладоней. - Ты не из тех, которые предлагают себя на ночь; не из тех, которых используют однажды. - Ты к чему это клонишь? – она встала и сложила руки на груди, поправив палы халата. – Я люблю тебя, я хочу тебя, и я бы получил удовольствие. – Девушка занервничала и начала мерить комнату неровным шагом. - Я был бы очень рад, - отвернувшись к окну, Виктор пристально вгляделся на огни вдалеке. - Да я бы свихнулся от счастья!.. Но… - мужчина начал рассматривать дома, силуэты людей в их окнах. - Ладно ещё жить в одном городе, видится изредка… Но!.. - он впечатал кулак в подоконник. - Жить в надежде на возможную близость… - прошипел, словно ожёгся. - Ленка, я не выдержу! – Степнов резко задёрнул шторы. – Ленка, я загнусь!.. – развернувшись к девушке и прервав её бесцельную ходьбу, он вновь упал перед ней на колени, обхватив её ноги кольцом своих рук. - Сколько прошло с осени? Полгода. Леночка, девочка моя, я не выдержу вторые такие полгода!.. Захочешь – не захочешь, - в паузах между словами он начал покрывать поцелуями её ноги; - позволишь – не позволишь, подпустишь – не подпустишь!.. – Кулёмина начала гладить пальцами его лицо, словно разглаживая морщинки, когда он выпрямился на коленях и поднял на неё свой обреченный взгляд, прижимаясь подбородком к её животу. – Я сдохну, не дождавшись очередной близости, - его руки переместились на девичью талию. – Я мечтаю о совместной семейной жизни, я не хочу довольствоваться ни к чему не обязывающими связями. Ты же дала мне ясно понять, что уже не вернёшься. Так прошу, Ленка, не трави мне душу. - Ты опять всё усложняешь!.. Бесишь! - Лена ни в полную силу ударила Виктора по плечу и дёрнулась в сторону, высвободившись из объятий сильных рук. – Хотя, знаешь, Степнов, возможно, в действительности всё иначе, а совсем не так, как ты стараешься преподнести мне!.. - К чему ты клонишь? - У тебя же было много женщин. Я меркну на их фоне? Теперь-то есть с чем сравнивать, – она громко выдохнула, подняв высоко голову, скрывая от Виктора, застывшие в глазах, слезы. - Ясно, не те таланты!.. - Ленка, я никогда не смел сравнивать тебя с кем-то, - прошептал он, поднимаясь с колен. - Ты лучшая, мне никто другой не нужен, - сжал её предплечья. - Они все, как лекарство, но ни одной не удалось исцелить любовь и страсть к тебе. Уезжая в Америку, ты убедила меня, что уезжаешь не одна. Я же не надеялся на твоё возвращение; не надеялся ни на одну, пусть и случайную, встречу. Я пытался забыться, но ни черта не выходило!.. После свиданий облегчения я не получал, наоборот – всякий раз моё сердце терзала боль. Боль от мысли, что в этот момент ты с другим занимаешься тем же самым, боль от мысли, что никогда уже не прикоснусь к тебе, боль от мысли, что предаю свою любовь к тебе!.. Прости, что изменял тебе и нашей любви. Прости!.. – Степнов опустил руки. - Ленок, не смей себя ни с кем сравнивать, - убрал с девичьего лица влажные пряди, ощутив дежавю. - Ты другая: чистая, невинная, святая… - Облизнув губы, Кулёмина положила свои дрожащие ладони на его напряженную, горячую грудь. - Ты была близка только со мной и только по причине того, что любишь меня!.. Прошу, не ставь себя в один ряд с кем бы то ни было. Ты совсем иная, - не выдерживая её близости, убрал нежные руки любимой со своих плеч. – Лен, поверь, только твои ласки отправляют меня на небеса. Только ты способна подарить мне истинное наслаждение. Только ты знаешь, отчего мне хорошо, как и что я люблю. Ты же сама знаешь, что с тобой я с ума схожу!.. – Девушка снисходительно пожала плечами. – Неужели, ты сомневаешься в своей женской привлекательности? Да ладно я – со мной всё ясно!.. Разве ты не понимаешь, как на тебя остальные мужики заглядываются?! - Ну, меня и мужчины, и женщины пристально рассматривают, когда узнают… Я всё-таки звезда мирового рока – издержки профессии, - она скептично повела бровью. – Я привыкла. - Не-е-ет, - мужчина замотал головой, хитро улыбаясь; - я не об этом!.. Ленка, рядом с тобой каждый мужик в самца превращается. - Да плевать я на них хотела!.. Меня один, конкретный альфа-самец интересует. - Это я-то – альфа-самец? – усмехнулся Степнов. - Ты, кто ещё-то?.. Жаль, что для тебя я важна лишь как мать твоего ребёнка, а как женщина я утратила ценность в твоих глазах, - пытаясь скрыть обиду во взгляде, начала рассматривать узор на обоях. – Не мудрено - я не та, что прежде. После тех двух осенних совместных ночей ты, должно быть, понял, что беременность и роды сказались на мне не лучшим образом. – Мужчина вновь взбесился и прорычал некий невнятный набор звуков. – Иначе, мне нечем оправдать то, что ты вчера отказался от меня. Раньше ты, как обезумевший, постоянно хотел меня. И раз последние полгода ты успешно сдерживаешься, то, вероятно, всё дело в том, что я теперь тебя не вдохновляю!.. Ну, в принципе, не удивительно. Я уже не та юная девочка с точённой фигуркой, - она всхлипнула, из-за чего Степнов вздрогнул. – Я рожавшая бабёнка. – Весь вид Виктора демонтировал всю палитру его удивления: то ли от сказанных девушкой слов, то ли от того, что она налила себе в бокал коньяка на два пальца, проглотив затем жидкость одним глотком. – Не кондиция я теперь для тебя – вторсырье!.. – она горько усмехнулась. – Ну и чего ты так на меня смотришь?! Я же права!.. - Да без ножа ты меня, Ленка, режешь. Откуда в твоей голове весь этот бред?! Я не понимаю, - мужчина запустил пальцы в свои густые волосы и сжал затылок, пытаясь унять непонятно откуда взявшуюся болезненную пульсацию. - Лен, я не понимаю, как ты смеешь сама себя принижать? Ну, как?.. Ты родила мне сына, и это не сказалось на тебе негативно. Единственное, что меня огорчает, я сам лишил себя права видеть тебя беременной и с рождения воспитывать Мишку!.. – он взмахнул руками. – Ты молодая, красивая, здоровая. У тебя шикарная фигура: спортивная, подтянутая, но при этом женственная, сексуальная… У тебя самое красивое лицо: этот высокий лоб, эти чувственные губы, этот удивительно красивый овал лица, колдовские глаза, безупречная, шелковистая кожа, мягкие волосы, твой аромат… - Девушка скептично осмотрела своё отражение в зеркале. – С твоей внешностью нет необходимости специально наряжаться, красится – ты даже в мешковатых спортивках и болохоне взбудораживаешь умы всех мужчин, а стоит мне на тебя посмотреть - в моих жилах кровь закипает!.. – Кулёмина налила в бокал воды и начала её пить маленькими глоточками. - Ленок, осенью мне было с тобой так же… Так же прекрасно, как впервые!.. Как весь первый месяц, когда целый июль мы не выпускали друг друга из объятий, помнишь? – Закусив нижнюю губу и утерев нос рукавом халата, Кулёмина покрылась румянцем. – В Москве по дому ты ходишь в старых клетчатых брюках, которые ещё в одиннадцатом классе таскала, а что это доказывает?.. – Сохраняя молчание, девушка села на край кровати, сжав в объятиях подушку. – Правильно – твоя фигура так же совершенна, как и раньше. Единственное, что изменилось, грудь, - он не стал скрывать свою довольную улыбку; - твоя грудь стала чуть пышнее, но это только красит тебя и меня радует. – Степнов вновь встал на колени перед девушкой и положил свои теплые ладони на ее ноги под подолом халата. - А не трогал я тебя, потому что ждал, когда ты сама захочешь!.. Сама захочешь и сама попросишь. Ждал, когда ты будешь готова. Впредь я не буду брать тебя силой. Если что-то и будет, то будет по обоюдному желанию. Теперь для меня взаимность в отношениях превыше всего. - Ну, вчера я буквально умоляла тебя!.. - Сказался стресс, ты не вполне была вменяема. Я не мог позволить себе воспользоваться этим. - Ну, а сегодня ты даже на поцелуй не ответил. В чем дело? Скажи уже, как есть, а? - Лен, пойми, я не хочу с тобой секса. С тобой я хочу только любви. - Но, Вить… Мы же любим друг друга!.. – она откровенно отказывалась его понимать. – Мы бы и занялись любовью… И вообще, в чём ты видишь принципиальную разницу?.. - Секс – это лишь удовлетворение физических потребностей, зачастую ничего не значащий эпизод в жизни, в лучшем случае – страсть. Любовь – это беспрерывный процесс. Это, когда тела резонируют на расстоянии, когда души сливаются воедино. Надеюсь, боль не выела из тебя этих знаний. Поддавшись желанию, но, не расставив все точки над i, мы занялись бы сексом, но не любовью. А что потом?.. Я не хочу, чтобы потом ты бы сожалела о случившемся, а я бы загибался!.. Я не хочу, чтобы наши совместные ночи были случайными или стихийными, я хочу, чтоб наши ночи любви стали элементами совместной, семейной жизни. Ленка, пойми, я хочу либо всё, либо ничего. - Что значит «Всё»? - Ты моя целиком и полностью. Если не согласна, то и поцелуями меня не дразни, - он с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. - Что значит, твоя целиком и полностью? - Ты утверждаешь, что простила меня. Мы любим друг друга. У нас сын. Выходи за меня. Прошу, Лен, будь моей женой. – Девушка машинально замотала головой в знак отрицания. – Вот, видишь!.. – усмехнулся Степнов. - Я поняла, ты хочешь вместе и навсегда. - Да, я хочу семью. Совместных ночей для меня мало. Мне нужны совместные завтраки, каникулы, ужины, ремонты, праздники… - Виктор уткнулся лбом в девичьи колени. – Мне нужна жизнь одна на двоих!.. Вернее, уже на троих, - поцеловав девичью коленку, поднял на Лену молящий взгляд. – Пожалуйста, выходи за меня замуж!.. - Я не хочу быть с тобой, потому что должна, обязана… Я хочу быть с тобой, потому что хочу, а не потому что ты меня, как птичку окольцуешь и в клетку посадишь. Что даст тебе штамп? Боишься, что снова уйду от тебя? – Мужчина лишь кивнул. – Так это не от бюрократических изысков зависит, а от твоего ко мне обращения. Мне вот даже слова эти не нравятся: муж, жена, супруги… грубые они все какие-то, - девушка снисходительно пожала плечами. - Я буду твоей целиком и полностью, потому что, я сама того хочу, а не из-за того, что так указывает семейный кодекс РФ!.. – отложив подушку в сторону, начала гладить Степнова по голове. – Потому что мы оба любим друг друга и хотим быть вместе всегда, Ну, скажи, что я права! - Как чувствовал, что ты взбрыкнешь, – он с досадой опустил руки. - Пойми меня, так мне было бы спокойнее. - Мне будет спокойнее, если ты будешь в тонусе: если ты будешь постоянно доказывать мне свою любовь, если ты будешь бояться меня потерять, если будешь трепетно и бережно ко мне относиться!.. – она облизнула губы и выдавила из себя подобие улыбки. Было страшно, но она решилась на откровенность. – Ты же хочешь, чтобы я жила в твоём доме, спала в твоей кровати, готовила тебе еду на твоей кухне – всё это я и без штампа буду делать!.. Поверь, я сама всего этого хочу. Замуж?.. Замуж я в принципе не хочу. - Просто, заключив брак с тобой, я без заморочек усыновил бы Мишку, - он вернул руки на её колени. - Поговорим с сыном, когда я вернусь в Москву, идёт?.. ну, на счёт смены фамилии, установления отцовства. - Мужчина, казалось, не поверил своему счастью. - Ленок, а ты?.. Я могу надеяться, что однажды ты согласишься стать Степновой? - Пожалуй, я соглашусь, но… С испытательным сроком. - Не понял. - Пять лет, Вить. Если за пять лет совместной жизни отношения между нами не ухудшаться, летом две тысячи двадцатого года я стану твоей законной женой. - Так ты доверяешь мне или всё же нет? – его руки поползли вверх по её бедрам под халатом. - Доверяю. Но не вкладываю столько смысла в штамп, как это делаешь ты. Если для тебя это настолько важно, будет тебе подарок на пятилетие наших отношений. - Да мне кажется, что нашим отношениям уже лет десять, как минимум. – Виктор лучезарно улыбнулся с поволокой грусти в глазах. – Кулёмина, да мы знакомы с тобой одиннадцать лет!.. Жаль, всё складывалось паршиво. - Паршиво, но мы, вроде как, уже решили начать сегодня всё с чистого листа, или я ошибаюсь?.. - Решили то решили, но… - Вить, что ещё не даёт тебе покоя? – девушка насторожилась. - Меня разъедает боль от тех слов, которые ты сказала нашему сыну… - Ты о чем? – растерялась она. – Я не понимаю, что дурного я могла сказать Мишке? Не томи, говори всё как есть!.. Раз уж мы решили во всём разобраться. Вить, прошу!.. - Я слышал ваш с Мишей разговор в кафе девятого мая. – Из глаз Кулёминой брызнули крупные слезы. – Братик, сестрёнка – нормальная просьба для ребёнка в возрасте пяти-шести лет, а ты… Лен, ты настолько жестоко отказала сыну!.. - Прости, - прошептав, она закрыла лицо руками. - Мы с тобой не любим друг друга – менее травмирующего аргумента для нашего ребёнка ты не нашла? - Прости. Я… была не права, - она вытерла покрасневшие глаза. – Я не посчитала допустимым попусту обнадёживать Мишку. Я не хотела, чтобы мой сын жил неоправданными иллюзиями, которые вряд ли бы реализовались. Я понимаю, что должна была назвать иные причины, но я хотела быть убедительной. Прости… - Ты не должна у кого-то просить прощения. Ты лучше скажи мне, кому из нас двоих: мне или Мише ты лжешь? - Получается, что Мише. - А сама ты чему веришь, в чём сына уверяла или что мне только что доказывала? - Я люблю тебя, Вить… Правда, люблю!.. Я уважаю тебя, доверяю тебе и люблю тебя! Мишка меня поймет и простит, но ты!.. Витя, родной мой, прости меня! - она встала на колени напротив мужчины. – Я так тебя люблю. Умоляю, прости! Я так хочу быть с тобой!.. - Ты мне простила такое… – прохрипев, сжал её талию. – Просто пообещай мне, когда я повторю Мишкину просьбу, не услышу подобных доводов. - Обещаю. - А уж я обещаю, ты ни о чём не пожалеешь!.. Я свой последний шанс на счастье с тобой не упущу. - Степнов, я буду сейчас тебя целовать, - девушка приблизилась к мужчине, - не отталкивай меня, пожалуйста.
Вика: Девочки, хотела позже выложить продолжение, но подумала и решила, что такой сюжет нельзя прерывать!.. В этой части присутствует эпизодическое соавторство с Олей михеэллаОленька, мерси, дорогая 35. - Степнов, я буду сейчас тебя целовать, - девушка приблизилась к мужчине, - не отталкивай меня, пожалуйста. - Ленка, только если после ты навсегда станешь моей, если ты больше никогда от меня не уйдешь. Только если ты действительно любишь меня, а не самоутверждаешься!.. – Когда они поднялись с пола, он напрягся, ощутив её руки на пояснице. Каждое прикосновение её холодных пальцев посылало электрический импульс к самому низу живота мужчины, наполняя всё его тело тяжестью и жаром. – Ленка…Девочка моя, - прижался губами к её высокому лбу; - сладкая… - Какая, - поцелуй в висок, - я, - поцелуй в щеку, - тебе, - уголок рта, - девочка? - она отстранилась слишком резко. – Мне двадцать четыре года, моему сыну скоро шесть, а ты всё: «Девочка, девочка»!.. Какая я к чертям девочка?! - Для меня ты всегда будешь девочкой… Даже когда у нас будут внуки, тебе будет семнадцать, девочка моя!.. – с жадностью вдохнул полной грудью её аромат. – Прости меня, пожалуйста, за всё, родная моя, прости!.. Я очень сильно тебя люблю, - прошептал, обжигая сбившимся дыханием тонкую кожу девичьей шеи. - Я прощаю тебя. Прощаю… - потянулась за поцелуем. Он ответил. Сладкий, с приятной горчинкой, пьянящий, тягучий, обволакивающий, долгий, мучительно-медленный, горячий, не признающий меры, глубокий, страстный, жадный, терпкий поцелуй. Каждый словно чашку густого мёда испил. Отстранились друг от друга, дабы перевести дыхание. У обоих глаза лихорадочно заблестели. - Вить, я хочу тебя!.. – прохрипела Лена осипшим голосом. – Во мне столько любви к тебе скопилось. Я от неё уже задыхаюсь, - прикоснулась губами к так и не заклеенному шраму на груди мужчины. - Ленок, не делай ничего больше, - его дрожащие руки на её напряженной спине начали выводить узоры, от чего девушка подалась вперед, прижимаясь к нему ещё теснее. – Прошу тебя, Ленк, не торопи меня, не сноси к чертям все мои тормоза!.. – зарылся носом в её влажные растрепанные волосы. – Я буду нежным, только не торопи меня, пожалуйста!.. Подхватил её на руки и, присев на край кровати, усадил девушку к себе на колени. Придерживая её, словно хрупкую статуэтку, за поясницу; он начал не спеша покрывать легкими, нежными поцелуями её лицо, шею… Его сильные руки начали медленно спускать с девичьих плеч халат, обнажая грудь и блокируя движения её рук. - Ммм… - с губ девушки сорвался стон наслаждения, когда под жадными руками любимого её грудь налилась свинцовой тяжестью. - Как же я истосковался, - прорычал он и накрыл губы девушки прерывистым, дразнящим, невесомым поцелуем; словно порхающие бабочки невольно соприкасались крыльями в танце любви. - Не трогай меня! – дёрнулся Степнов, когда, высвободив руки из плена рукавов, Лена скользнула пальцами по его груди. – Я сорвусь. Не надо… - прошептал он, отстранившись. Безмятежно улыбаясь, мужчина откровенно рассматривал девушку. Его страстный взгляд обжигал её кожу. Степнов лишь смотрел на Кулёмину, а она чётко ощущала его прикосновения. - Что? Что со мной не так?! – её щеки заалели, а голос задрожал. - Всё так, – легко улыбнулся и поймал ее взгляд. - Я любуюсь тобой. Ты у меня такая красивая, самая-самая-самая красивая… - Быстро поцеловал и очертил рукой силуэт девичьей фигуры. - И за что мне такое счастье?.. - прижал её к себе за талию и продолжил целовать, то усиливая страсть, то замедляя ласки. - Вить, - прошептала, едва касаясь губами губ. – Я хочу ласкать тебя… - Успеешь ещё, - начал покрывать легкими поцелуями руки девушки. - Для начала я тебя искупаю в нежности. - Витя!.. – она сжала волосы на затылке мужчины, ощутив его губы на своей груди. – Ммм!.. – Продолжая левой рукой придерживать девушку за спину, правой он медленно заскользил по её ногам. Дорожкой поцелуев поднялся по шее к её лицу. Осыпал всё лицо любимой маленькими, короткими поцелуями. Заключив лицо мужчины в своих ладонях, Кулёмина сама начала жадно целовать его. Виктор безуспешно постарался смягчить поцелуй, но Лена сама углубила его, демонстрируя всю свою, подавляемую до этого вечера, страсть. - Не смотри на меня так!.. – девушка в шутку, не прикладывая силы, оттолкнула от себя мужчину, когда они отстранились друг от друга, начав задыхаться из-за нехватки воздуха. - Чего это не смотреть на тебя?! - Я стесняюсь, - Кулёмина вновь залилась румянцем смущения. - Ленка, глупая, - притянул ее к себе, осторожно обнимая и пытаясь удержать ее взгляд. – Я обожаю тебя всю. От макушки, - поцеловал белокурые волосы, - до пят, – изловчился и нагнулся так, что достал губами лодыжку девушки. – Все эти годы я мечтал о тебе. О твоих нежных руках, - провел ладонью от плеча до запястья. – О твоих проворных пальчиках, - начал поочередно прикасаться к каждому из них поцелуем, погружая Лену своими действиями в еще больший плен желания и помогая справиться ей со смущением. – О твоих нежных губах, - прошептал совсем рядом с ее лицом, и уже в следующий миг накрыл ее рот своим, почувствовав, как она сильно к нему прижимается. Не желая останавливаться на полпути, не без труда оторвался от губ девушки и медленными поцелуями устремился по шее вниз. – О твоей бархатистой коже, - продолжал шептать дальше, опускаясь к груди. Едва добрался до цели, как уловил сорвавшийся стон с губ Лены. – Ты хоть представляешь, насколько мне приятно видеть тебя такой? - и вновь невозможно приятные поцелуи, перегоняющие по горячей коже девушки табуны мурашек. Потеряв ориентацию в пространстве, Кулёмина со всей дури сжала плечи Виктора. В то время как его губы ласкали шею девушки, жадные руки соскользнули с её спины по пояснице под халат, всё ещё прикрывающий бедра девушки. Поняв, что она обмякла, и её же спина совершенно её не держит; Степнов бережно уложил Лену на кровать, не выпуская из собственных объятий. Она металась по подушке, ныла и стонала, извивалась, прогибаясь в позвоночнике навстречу ласкам и поцелуям любимого мужчины. Сжимая в кулаках простынь, она никак не могла найти ответа на вопрос, есть ли хоть миллиметр на её теле, к которому не прикоснулись в нежном поцелуе губы любимого, как и он не мог насытиться её ароматом, её теплом, её страстью… Время шло нестерпимо медленно. Нежные, томящие, неспешные ласки сводили с ума обоих. - Лен, не торопи меня, прошу, - перехватил Степнов руку девушки на ремне собственных брюк. - Да я не тороплю тебя. Пряжка твоего ремня живот мой царапает, - покрывшись румянцем, отвела смущенный взгляд. - Прости, - нехотя отстранившись от неё, мужчина встал с кровати. Пытаясь подавить страх, девушка опустила тяжёлые веки. Не открывая глаз, Лена вскоре поняла, что мужчина рядом с ней полностью обнажен и единственной преградой между ними является, обрамляющий её бедра, халат; на пару мгновений она окунулась в панику из воспоминаний. – Не переживай, - почувствовав её напряжение, поспешил успокоить Кулёмину; - всё будет, но не сразу. Я могу быть не только жадным и страстным, но ещё медленным, ласковым и нежным. Теперь всегда буду нежным… И вскоре новые, ещё более легкие, воздушные, трепетные, ласки заставили дрожать девушку совсем не от страха. Его голос, его тепло, его ласки… Их поцелуи и объятия… Голова пошла кругом, коленки затряслись, дыхание сбилось, холод и жар начали воевать за право обладать телом девушки, из-за чего все мышцы напряглись, а в горле пересохло. Низ живота скрутило в морской узел. Горячая, ноющая тяжесть наполнила все естество девушки, когда ласковые мужские руки, освободили её тело от ненужного сейчас куска махровой ткани. И вновь дорожка поцелуев по знакомому маршруту: шея, грудь, впалый горячий живот… Слишком горячий низ живота. – Ленка, послушай меня, я очень тебя люблю… Я обещаю, быть нежным… - он нервно сглотнул, подступивший к горлу, ком. - Обещаю, но не гарантирую… - Ощутив наконец-то на себе всю тяжесть его тела, она сама подалась вперёд, чему мужчина довольно улыбнулся. Ему всё же удалось быть нежным и медленным. Лену накрыла ни одна волна долгожданного наслаждения, от чего даже слёзы проступили. - Лен, тебе больно? - замер Виктор, ощутив губами соль на лице любимой. – Я старюсь быть нежным – неужели, я груб с тобой? Не ври мне, прошу. - Нет. - Ты же плачешь!.. - Я счастлива… - Ленка… Любимая моя… – опираясь локтями о кровать, начал осушать лицо девушки поцелуями. - Счастье моё… - Ещё, Вить!.. Пожалуйста!.. – начала умолять дрожащим голосом. - Я ещё хочу!.. - Ты только не плачь, пожалуйста… - сцеловал её слёзы. - Всё будет так, как ты хочешь. И всё было действительно так, как хотела она… И так, как хотел он… Так, как хотели они оба. Они утонули в одной любви на двоих. Они искупали друг друга в сладкой страсти, обрушив друг на друга водопад любви и желания. Их тела растворились друг в друге, их души слились воедино и улетели на небеса от неземной нежности. Виктор прижался влажным лбом к её горячему, пульсирующему животу. Чуть отдышавшись, вновь окатил девушку с ног до головы волной поцелуев и ласк. Когда мужчина опустил голову на соседнюю подушку, Кулёмина сама потянулась к нему за поцелуем. Поцелуй был излишне медленным, даже ленивым, но при этом неимоверно чувственным и пылким. Потом Лена устроилась головой на груди Степнова и сосредоточилась на том, как бешено колотится его сердце, а Виктор тем временем начал гладить девушку по голове, трепетно перебирая между пальцев пряди её волос. Они не сводили пристально взгляда друг с друга, и, казалось, никто из них не верил до конца в реальность произошедшего. - Лен…Тебе… Э-э-э… Хорошо тебе? - Ещё как!.. – промурлыкала она с довольной улыбкой. – Я могу сравнивать тебя только с тобой – ты лучше самого себя!.. – усмехнувшись, начала ласкаться словно кошка. – Вить, правда, всё было волшебно… Ещё хочу… - Ленка?! – удивился Степнов. - Ещё хочу покушать! – она хитро сощурила глаза. - Покушать?! - Ну да, я проголодалась. - Надо же так обламывать!.. – с досадой протянул Виктор. В ответ Кулёмина лишь заливисто рассмеялась, перекатившись с мужчины на подушку. Степнов встал, не стесняясь своей наготы. Обошёл кровать и обмотал вокруг бёдер, найденное на полу, полотенце. Помог Лене надеть халат и, завязав на её талии пояс, за руку подвёл её к накрытому столику. Они сели на пол плечом к плечу. Кулёмина без особого энтузиазма помахала над столом вилкой, покормила с рук Виктора и, утолив жажду бокалом апельсинового сока, устроилась в объятиях мужчины. - Ты чего так мало поела? – посмотрел на неё заботливо сверху вниз, держа в объятиях, словно ребенка. - Невкусно, - поморщилась она. - Невкусно?! Да ты привереда!.. – начал её щекотать. - Ещё какая! – заразительно рассмеялась девушка. – Степнов, перестань! - смеясь, она пыталась избежать беспорядочных поцелуев по ее лицу, голове и шее. – Вить, ну прошу тебя, перестань!.. Мне поговорить с тобой нужно серьезно. - Серьезно?.. – мужчина вмиг помрачнел. – Ну, раз сегодня такой откровенный день, я уже ко всему готов, - он полной грудью вдохнул спасательный воздух. - Витя, прости меня. – Собеседник в ответ лишь несдержанно усмехнулся. – Да, Вить, я серьезно: прости меня. Прости за то, что я упорно подавляла собственные чувства к тебе. Прости за то, что я категорично не желала тебя простить. Прости за то, что я безжалостно, да нет – даже жестоко, обращалась с тобой всё это время. Неужели, если бы не то нападение, мозги мои на место так бы не встали?.. – спросила она, скорее, саму себя, прижавшись носом к груди мужчины. - У тебя мозги намного раньше на место встали – когда ты решила Мишку со мной отпустить. - Ну, я, знаешь, как думала: ну не будет у меня уже никогда Степнова – так пусть хоть у Мишки отец будет. А сейчас мне даже страшно: а что, если бы моего упорства хватило на всю оставшуюся жизнь, а?! - Не казни себя, это я тебя до такого состояния довёл – здесь только моя вина, - он начал гладить её по голове. – Боженька дал мне такую девочку, а я вздумал в тебе сомневаться. Впредь никогда. Слышишь? Никогда я не посмею подумать о тебе плохо. Прости меня за всё, Ленка. – Она ничего не ответила, лишь теснее прижалась к мужчине, соединяя свои пальцы за его спиной. - Лен, пошли в кровать, а то ты сейчас тут уснешь… - продолжая прижимать к себе Кулёмину, спустя несколько минут молчания позвал он её. - Ммм…. - Уже уснула, - прошептал Степнов сам себе, поднимаясь с девушкой на руках. Уложил её бережно в кровать и, прижавшись губами к её макушке, вскоре сам задремал. *** Спустя часа три, Виктор проснулся от замысловатых узоров на своей груди, что выводила Кулёмина своими горячими поцелуями. Её шелковистые волосы, задевая его восприимчивую к близости этой конкретной девушки кожу, лишь обостряли ощущения. - Лен?.. – позвал он её. - Проснулся? Вот и хорошо!.. – быстрый, дразнящий поцелуй. – А то я успела соскучиться! Как подумаю, что только через три месяца тебя увижу, дурно становится… - Три месяца?! – Сон как рукой сняло. – Ну да, три месяца… Чёрт!.. – прорычал он последнее слово, притягивая к себе девушку. - Не ругайся! – начала поцелуями заново изучать лицо любимого. - Я столько лет даже не предполагала, что до одури люблю тебя!.. Как сумасшедшая люблю, правда! - Верю. - Я даже не могу выразить словами свою любовь, а мне необходимо всё это на тебя выплеснуть… Каждая моя клеточка любит тебя, - она провела ладонями по его груди, плечам, рукам и накрыла горячие губы страстным, глубоким, откровенным поцелуем. – Я хочу отдать тебе всю свою любовь. - Лен, давай только не всё сразу!.. – он перевел дыхание, улыбаясь. – Оставь хоть что-нибудь на отведенные нам вместе годы, - мужчина начал поглаживать девушку по голове, отводя от её лица прядки пшеничных волос. - Любви, заботы и ласки во мне к тебе столько, что с лихвой хватит не только на тебя, но и на детей, и внуков твоих, - продолжила искренне ласкать мужчину. – Витя, а… а как ты спал? – вдруг встревожилась она. - Как новорожденный, а что? - Что-нибудь во сне видел? - Тебя видел. Не поверишь, в белом платье, - самодовольно усмехнулся мужчина. - Мне не до шуток, я серьезно тебя спрашиваю!.. – прокричала Кулёмина, безуспешно вырываясь из крепких объятий. - Так и я серьезно. Мне снилась ты в белом платье красивая и счастливая. Улыбалась мне… - Вить, я не кричала в твоём сне? - Нет. Впервые за долгое время не кричала. Я даже проснулся отдохнувший, а, не как это обычно, разбитый. – Лена ответила новым терпким поцелуем. - Обещаю, впредь никогда не буду кричать ни во сне, ни наяву … Я ласками прогоню из твоих снов все свои крики. Мы оба никогда не вспомним, что они вообще были когда-то в нашей жизни. Теперь уже она ласкала его и непрерывно осыпала то горячими и страстными, то нежными и сладкими поцелуями. По его коже её тонкие пальцы выводили, ведомые ей одной, некие обрядовые орнаменты, чувственные губы самозабвенно вторили им. - Ленка… Девочка моя… нежная… - шептал мужчина, то и дело прерывая терпкие поцелуи девушки. – Люблю тебя, родная моя… Желанная моя… Единственная моя!.. Я скоро с ума сойду, Лен… Искупавшись ранее в комплиментах и ласках любимого, она уже не стеснялась ни своей наготы, ни его страстных взглядов, ни его откровенных прикосновений. Она непрерывно погружала мужчину всё глубже и глубже в пучину своего сумасшедшего чувства, отдаваясь ему целиком и полностью, искренне и без остатка, открывая при этом перед любимым новые горизонты яркого удовольствия и грандиозного счастья. Через страсть её тело выразило всю, переполнившую девичью душу, любовь к нему. В одном на двоих пике наслаждения одновременно с рыком мужчины в сознание девушки ворвалось ощущение того, как в её разгоряченную, влажную кожу вонзаются миллиарды острых, маленьких иголочек и, расплавившись, горячей, тягучей лавой наполняют её изнутри. - Люблю… - обессилив, лишь одно слово разобрала она, прижимаясь мокрым лбом к горячей груди своего мужчины. - Вить, тебе хорошо со мной? - наконец-то отдышавшись, прохрипела она осипшим голосом, спустя минут семь или десять, а может, и пятнадцать. Ощущение времени полностью покинуло Лену. - Только не ври, пожалуйста. - Я счастлив с тобой, - он обнял своими тёплыми руками любимую, которая, словно одеялом, покрывала его телом своим. - Тебе, правда, понравилось? – искренне изумилась она, изогнув бровь. - А сама ты разве не поняла? – по-доброму усмехнулся. - Ну… Я боюсь принять желаемое за действительное. - Я счастлив. Спасибо тебе, родная. За всё спасибо. И не смей сомневаться в себе - я словно воскрес!.. – поняв, что совсем скоро она начнёт мёрзнуть, укрыл их обоих одеялом. – Ленок, тебе надо немного поспать перед поездом. Слушай, ну хватит так на меня смотреть – закрывай глаза и спи!.. – нарочито строгий голос сорвался на трогательную нежность. – Засыпай, а проснешься - я буду рядом. – Она упрямо продолжала рассматривать его лицо с едва уловимой поволокой страсти в лихорадочном блеске глаз. – Засыпай, - протянул шёпотом, поглаживая спину и поясницу девушки. – Засыпай, сладкая моя… *** - Просыпайся, засоня… - голос любимого прервал сон Лены, в котором она видела улыбающегося сына бегущего в объятия счастливого отца. - Просыпайся!.. – Степнов будил Лену короткими, дразнящими поцелуями. – Просыпайся, а то на поезд опоздаешь! - Ммм… Я сплю… Не мешай… - перевернулась на другой бок. - Сама мне всю ночь спать не давала, а теперь, видите ли, не мешай ей!.. – начала щекотать пятки девушки. - Это запрещённый приём!.. – ударила мужчину ногой о пострадавшее предплечье, от чего тот даже стиснул зубы, но вида не подал. - Так нельзя… - промурлыкала, подтянув к груди, согнутые в коленях, ноги. - Ленок, просыпайся!.. – протянул он нежно. - Поезд уедет без тебя!.. Работа не ждёт!.. – отчаявшись, Виктор раскрыл окно, впуская в комнату яркий, солнечный свет. - Степнов, твою дивизию!.. – прокричала более бодрым голосом Кулёмина, накрываясь одеялом с головой. - Лен, вещи я твои собрал, но душ ты сама должна принять, – попытался стянуть с девушки одеяло, но безуспешно – она слишком крепко держала его. - Я успею… Я посплю ещё немного… Ещё чуть-чуть посплю… - прохрипела совсем тихо из-под одеяла. - Лена! - Я всю ночь не спала, отвали!.. - В поезде отоспишься! – вновь пощекотал её пятки. – Надо принять душ, Лен, ты же не грязнуля!.. И потом… ты не знаешь, что творится на твоей голове, - он хитро подмигнул ей, увидев изумленный взгляд. - О Боже!.. – она вытянулась в полный рост. – Сколько у меня ещё есть времени, чтобы поспать? - Ноль часов, ноль минут!.. Вы же в десять выезжаете из гостиницы? - Минут за десять – вдруг, пробки. - Вот, вставай и пулей в душ, потому что уже пятнадцать минут десятого!.. - А мы же вместе душ примем? – она соблазнительно облизнула потрескавшиеся губы. - Вместе, - прошептал он довольно, бережно беря её на руки. Степнов был уверен, что прохладная вода отрезвит их обоих, но его надежды не оправдались. Под искусственным дождём они стояли настолько вплотную друг к другу, что, казалось, ни одна капля не просочилась между ними. Наслаждаясь близостью, они беспрерывно целовались и дарили друг другу откровенные ласки ненасытными на прикосновения руками. - Ленка, держись за плечи крепко, - первым напряжения не выдержал Виктор. Он подхватил Кулёмину, припечатывая девушку спиной к стене. Его сильные руки крепко сжимали её бедра. Но она настолько сильно вцепилась в него и руками, и ногами, что он мог и не держать её вовсе. Было быстро, жарко, шумно, много, сладко, даже приторно, было очень душно, влажно и голодно. Степнов не сдерживал своего рычания, в то время как Кулёмина, пытаясь подавить, рвавшиеся наружу крики неземного наслаждения, в кровь искусала плечо любимого. - Господи, как хорошо-то… - прошептала Лена, продолжая оставаться единым целым с Виктором. - И, правда, хорошо, - согласился с ней мужчина. Спустя пару минут, Степнов медленно отстранился от девушки и аккуратно поставил её на пол. - Держись за меня! – вскрикнул он, когда Кулёмина пошатнулась, потеряв равновесие. - У меня сил нет. Совсем нет… Какие бы ни было просьбы оказались бы излишни. Виктор заботливо взбил пену на волосах девушки, массируя кожу головы, прогнал остатки напряжения в её мышцах. Намылил все тело возлюбленной, облачив её в воздушное облако из нежнейшей пены. Кулёмина уже пребывала в полудрёме, когда мужчина, словно куклу поставил её под поток воды. Она засияла солнечной улыбкой, ощутив сквозь теплую воду и мягкую пену заботливые руки любимого. Смывая с её тела остатки сна и приятной усталости, Степнов одними только руками доставлял своей женщине вряд ли с чем-то сравнимое удовольствие. - До кровати сама дойдешь? – открыл перед Леной дверь душевой кабины. - Дойду, - поспешила заверить его, переступая бортик. - Обсыхай, одевайся… я скоро, - закрыл за ней дверь. Когда одетый в джинсы, натягивая на ходу футболку, Виктор вошёл в комнату, Кулёмина, одетая в чистые и простые вещи: белые кеды, голубые джинсы и черную футболку с серым абстрактным принтом, сидела на полу у корзинки с тюльпанами и, вдыхая их аромат, разговаривала по мобильному. - Мишут, счастье моё, я тоже по тебе очень сильно скучаю, правда. - … - Вот только плакать не надо!.. Ты же не один, а с дедушкой! - … - Солнышко, я понимаю всё - сама хочу поскорее тебя обнять, но ты же у меня умный мальчик и понимаешь, мама работает. К тому же, не забывай, что всё лето ты проведешь вместе с папой!.. - … - Совсем немножко осталось подождать и за тобой папа приедет. Миш, у меня для тебя одна новость есть: мы с твоим папой помирились. - … - Правда-правда, я совсем тебе не вру! Честно-честно, мы с твоим папой помирились! Мы с твоим папой любим друг друга также сильно, как и тебя любим, как ты любишь нас!.. Правда, малыш! Можешь даже дедушке Мише рассказать, - она улыбнулась. – Только другим дедушкам, а тем более бабушке Вере не рассказывай – не надо пока. - … - Да, правда, - она тяжело вздохнула, - мы с папой любим друг друга сильно-сильно-сильно!.. И отныне будем все втроём жить одной семьей. Мы теперь, сын, с тобой всегда-всегда-всегда будем с папой!.. Вот только я вернусь осенью в Москву, и мы больше никогда не расстанемся. - … - Да, сыночек, всё будет так, как ты хочешь: и мама, и папа, и все мы вместе, и братики, и сестрички, и кошки, и собаки, и игрушки, и на море все вместе поедем!.. Правда, родной мой, я тебя не обманываю!.. - … - Мишут, у меня к тебе просьба: слушайся всегда и во всём папу, не заставляй его нервничать, не расстраивай и не огорчай его! Ты мне обещаешь? - … - Вот и умница! И в Германии хорошо себя веди, за папой всегда и везде приглядывай, и мне звонить не забывайте! Я буду очень-очень-очень сильно скучать!.. - … - И я люблю тебя! Крепко обнимаю и целую в нос!.. - … - Звони маме – мама будет ждать!.. Пока… - подняв голову, она окунулась в щемящую нежность голубых глаз, в которых застыли слёзы умиления. Их немой диалог прервал требовательный стук в дверь. Уже будучи обутым и держа в руке ветровку, Виктор закинул на плечо сумку Лены и её зачехленную гитару, а затем открыл дверь без лишних вопросов. - Кулёмина, ты до сих пор в номере!.. – взревел лысый мужик в очках. – Во сколько, было сказано, встречаемся в фойе гостиницы?! – Лена лишь скривила губы в надменной ухмылке. – Все ждут тебя одну – и это только начало, что будет дальше, одному Господу Богу известно!.. Вынудил чёрт с американской звездой связаться… - мужик всплеснул руками. - Будем ругаться или попробуем на поезд успеть? – выходя в коридор, девушка проявила всю свою выдержку. - Она ещё пререкается!.. Посмотрите только на неё!.. Так, а это вообще кто? - Савелий Фёдорович, а Вам не всё ли равно? - Огрызаться вздумала! Я продюсерам накапаю, чтоб пересмотрели состав жюри!.. Ты не забывайся, с кем разговор-то ведёшь! – Кулёмина поспешила за собеседником по длинному коридору. - Я могу лишь сказать Вам, что он… Он посадит меня на поезд. - Только этого не хватало!.. Так, прощайтесь здесь! – все трое остановились у лифта. Лысый мужик отобрал у поникшего Виктора Ленин багаж. – Если через три минуты ты не сядешь в машину, догоняй поезд, как хочешь: хоть на вертолёте, хоть на кукурузнике!.. - Ленка, ну и на хрен тебе всё это надо? – взбесился Степнов, когда двери лифта скрыли самодовольную физиономию незнакомца. - Вить, проект, действительно, интересный и стоящий, а мужик… Ну, сорвался – с кем не бывает? Он за дело болеет! Да и потом, неустойка хорошая… - она заметно взгрустнула, погружаясь в воспоминания. - «Ранетки» из моих карманов все американские сбережения выскребли, так что надо работать. – Виктор нажал на кнопку вызова.- И потом, ну я сама виновата – подвела ребят, хотя они пошли мне навстречу с моими презентациями. Стыдно до жути, – девушка низко опустила голову. - В принципе, мне даже нравится вся эта шумиха, движуха – моя стихия!.. – её глаза искренне заблестели, что свидетельствовало о том, что девушка жаждет творческой реализации. - Только не представляю, как без вас с Мишкой три месяца проживу… - Мужчина молча подтолкнул её вперед, когда двери лифта раскрылись. - Беги скорее от меня, а то не отпущу никуда, - прошептал он отчаянно. - Люблю!.. – крикнула она сквозь закрытые двери. - Люблю тебя, Ленка!.. – впечатал кулак в стену, содрав кожу с костяшек. *** До отправления поезда оставалось не больше семи минут. Лена сидела на своей нижней полке, облокотившись одной рукой о край стола. Её задумчивое лицо было одновременно и счастливым, и поникшим. Пристально рассматривая орнамент ковровой дорожки, она пыталась выцепить из памяти кадры прошедшей ночи. В пустых глазах девушки стояли слёзы, изредка уголки её губ взлетали вверх, она абсолютно не шевелилась, казалось, она и не дышала вовсе. В чувства Кулёмину привел звонкий стук сильных пальцев о поверхность грязного оконного стекла. - Витя… - рассмеялась она сквозь слёзы, вскочив на ноги, и кинулась на перрон. - Я же обещал тебя проводить, – принял её в объятия из тамбура, вручив пышный букет чайных роз. Следом за девушкой вышла её телохранитель и отошла в сторону от пары. – Извини, тюльпаны не нашёл – к тебе торопился. - Как же я тебя люблю!.. – сминая букет, потянулась к мужчине за поцелуем. - Кулёмина! – на перрон вышел уже знакомый Степнову лысый мужик. – Ты в каждом городе будешь себе любовника искать? – Лена вмиг отстранилась от любимого и кинула на коллегу взгляд полный злости и обиды. - Виктор – отец моего сына!.. Савелий Фёдорович, может, довольно уже унижений?! - Я не терплю, когда личная жизнь вредит рабочему процессу! – мужчина хотел было закурить, но проводница остановила его, напомнив о правилах общественного порядка. – Чёрт!.. – он нервно сплюнул. – Надеюсь на твое благоразумие, Елена! – он поднялся по лестнице и позвал за собой телохранителя Кулёминой. - Наконец-то они ушли, а то чувство такое, что целовались мы на виду у Борзовой и Шрека!.. – рассмеялся Степнов. - Ну ты загнул!.. Я бы не посмела, - спрятала смущенную улыбку, уткнувшись носом в нежные бутоны. Виктор оторвал любимую от земли и закружил её в объятиях. - Поставь меня! У тебя спина!.. - Не поставлю, а спина у всех есть! – он как-то счастливо рассмеялся, остановился и, продолжая держать Кулёмину в кольце своих рук, накрыл её губы сладким, нежным, воздушным поцелуем. - Так страшно от тебя уезжать, - прошептала она, переведя дыхание. – Так страшно, что опять навсегда… - Ты вернёшься к нам с сыном через три месяца. Мы встретим тебя, обнимем и поцелуем, - он вновь припал к её губам в страстном поцелуе. – Мы будем тебя ждать. – Одновременно с раскатом грома раздался рёв локомотива. - Молодые люди, поезд отправляется! – крикнула проводница уже из тамбура. Не произнеся ни слова, Степнов закинул Лену в вагон тронувшегося состава. В следующую секунду проводница оттолкнула нерадивую пассажирку в сторону и захлопнула дверь, после чего на Виктора обрушился тёплый майский ливень. Кулёмина вошла в купе с лихорадочным блеском в глазах, прижимая к груди букет. Она легла на свою полку и, отвернувшись к стене, вскоре уснула, продолжая обнимать цветы.
Вика: 36. Безжалостно потянулась беспроглядная вереница длинных, не всегда доставленных, смс. Звонки то и дело срывались и, казалось, вот-вот забудешь самые родные голоса. К концу июня она уже потеряла счёт городам и поездам. Она добросовестно выполняла свои обязанности, но мыслями и душой была в Германии, в старой московской хрущёвке, в новой трёхкомнатной квартире, в обветшалом деревенском доме с породистой овчаркой, в добротном доме, возможно, будущего свёкра… Она понимала, что будет скучать, но не представляла, что до такой степени!.. До насквозь промокшей казенной подушки. Утро двадцать шестого числа выдалось ранним, хотя и предвещало поздний подъем перед самым отъездом. Лену разбудил настойчивый стук в дверь. Открыла, затягивая на талии пояс халата. Посыльный – совсем ещё юный мальчик. Дежурно улыбнулся и попросил расписаться в узкой графе какой-то непонятной таблицы. Продолжая улыбаться, закрыл за собой дверь, передав прежде в руки сонной девушки корзину с белыми тюльпанами. Среди цветов бархатная коробка, в которой подвеска в виде гитары, о которой она и думать забыла. Трясущимися руками набрала смс: «Спасибо». Казалось, не прошло и минуты, как экран мобильника осветила надпись: «Спасибо за сына». Сообщение было гораздо длиннее, но остальные буквы из-за слёз слились в едва различимые иероглифы. «Поздравь и поцелуй Мишку за меня», - поспешила она ответить. Сын. Как же она любит своего сына. Никогда не могла предположить, что окажется столь сумасшедшей мамашей. Почти шесть лет молилась лишь на своего ребёнка, видя в нём одном свет и смысл жизни, отраду сердца и души. Единственный, кто вправе составить конкуренцию Михаилу в любви Кулёминой так это его отец. Нанизывая одеревеневшими пальцами подвеску на цепочку к крестику, Лена поняла, что никогда не нуждалась ни в одном мужчине настолько, насколько нуждалась в Степнове. Вернее, в Степнове только и нуждалась. До паранойи нуждалась, нуждается и будет продолжать нуждаться лишь в нём. Несколькими днями позже посредством электронной почты Лена узнала, что Виктор умудрился освободиться от рабочих обязанностей и всего себя посветил сыну. Весь день отец и сын провели вдвоём. Мишка назвал свой шестой день рождения самым счастливым из всех шести, что ничуть не обидело его мать. Напротив Кулёмина была счастлива за самых родных и самых важных людей в её жизни. Конечно, безумно хотелось к ним; но… а впрочем, скоро. Совсем скоро. По середине лета Москва раскалялась от безжалостной жары. Глупо, но она всё же встретила их в Шереметьево, чтобы, скоротав с любимыми пару часов в кафешке, улететь обратно на работу. - Ленка, я так скучаю… - В то время как сын сидел на коленях Лены, её пальцы переплетались с пальцами Виктора. Они сидели напротив друг друга. Рука тянулась к руке поверх узкой столешницы. - И я скучаю. – Скучает она. Уж он после мая знает, как она может скучать. Но!.. Не обнять, не поцеловать, не наглядеться толком. - Приехать вот так!.. Меньше, чем на три часа! – Степнов усмехнулся, зажмуривая глаза. – Кулёмина, а ты сама-то хоть в курсе, что ты сумасшедшая?! - А только сумасшедшая женщина способна тебя любить, - улыбнулась сквозь слёзы, а сын лишь теснее прижался к ней, жадно вдыхая самый родной аромат, погружаясь в оберегающее тепло материнского сердца. - Ленок, а новостей у тебя для меня никаких нет? – насторожился мужчина, словно выжидая Рождественский подарок, прочитав стихотворение у ёлки в трехлетнем возрасте. - Нет, никаких, - растерявшись, она замотала головой. – Я свою жизнь поминутно вам с Мишкой в электронке расписываю. - Точно, никаких новостей? - Точно. Вы в курсе всего. - Ну, ты, Лен, подумай, - он начал невинно ласкать пальцами её пальцы. – Возможно, мы кого-то ждём?.. - Ждём? Кого?.. Вить, ты о чём? – прижалась она губами к макушке, вымотанного дорогой, сына. - Май, Самара, презентация… - А, ты об этом, - девушка расплылась в лучезарной улыбке. – Нет, мы никого не ждём. – Её собеседник вмиг помрачнел. – Витя, - позвала она собеседника, пытаясь поймать его блуждающий взгляд; - а ты хочешь кого-то ждать? - Очень хочу, - Степнов выпустил из своих рук ладонь любимой. - У нас же Мишка есть. - Спасибо тебе за сына, но, если честно, я ещё хочу, - прошептал едва слышно. – Счастья много не бывает, - проговорил по слогам, сжимая кулак. - Всё впереди. У нас обязательно всё ещё будет. - Обещаешь? –восторженный блеск в глазах. - Обещаю, - она всхлипнула. – Вот и посадку объявили. - Как долетишь – отзвонись. - Само собой. Вить… Я люблю тебя, - улыбнулась, сдерживая поток слёз. – Мишут, дай, мама тебя поцелует!.. – прерывистые поцелуи по щекам и лбу ребенка. – Солнышко моё, счастье моё, жизнь моя!.. Я буду скучать, солнце моё. - Елена Никитична, - к семье подошла телохраниель Кулёминой, - самолёт… - Я слышала, я иду, - она молча поплелась вслед за попутчицей. – Мишка, Витя!.. – резко остановившись, она обернулась. – Я люблю вас, родные мои… Береги друг друга. Со взлётом самолета для всех троих начался обратный отсчет. Сорок пять дней до встречи. Сорок четыре, сорок три… тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…Двадцать три… Девятнадцать… Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать… Десять… Неделя… Частые звонки, сны-воспоминания, длинные сообщения, слёзы, долгие ночные разговоры, тоска, разговоры, соединяющие рассвет и закат, сны-мечты, сны-желания… после которых на стенку лезть оба готовы. Вместо прощания точное количестве дней до встречи: девять, семь, пять, семь… Вернуться домой, как это было запланировано, тридцатого августа не вышло. Самолёт выпустил из своих недр Лену Кулёмину на московскую землю лишь утром первого сентября. С трудом отбившись от назойливой телохранительницы, поймала такси. Всю дорогу молила всех святых и Его. Она не могла опоздать на первую линейку сына. Пробки, красный цвет светофора – всего этого девушка избежала. По дороге к ребёнку материнское сердце вымолило благословение небес. Такси припарковалось рядом с автомобилем Степнова. Мишка из салона сразу же попал в объятия матери. - Мамочка! Ты приехала! – мальчишка обнял маму за шею, присевшую перед ним на корточки. - Да, Мишк, я успела!.. – она прижалась губами ко лбу сына. – Успела, родной мой! Вить, - девушка подняла глаза на застывшего Степнова. - Закинь мои вещи к себе в багажник, пожалуйста. – Без лишних слов он выполнил её просьбу, не пытаясь скрыть радости. Теперь они вместе. Теперь его Ленка Его!.. Из воспоминаний Степнов вынырнул уже только тогда, когда Савченко начал толкать речь. У Миши в руках табличка, гласящая «1 А класс». У Лены – букет для первой учительницы сына. У самого Виктора в руках первый школьный рюкзак их с Кулеминой ребёнка. Ещё немного и Борзова бы прожгла дырку в его лбу, а он ничего не мог с собой поделать – улыбался, как полоумный. Ленка, впрочем, выглядела также глупо. Вскоре рядом возникли, вечно опаздывающие, Новикова и Тагилов – оба светились как начищенные самовары и аплодировали невпопад. Их Лиза – одноклассница Миши. По окончании торжественной части, Лера и Эдик пригласили друзей в детское кафе продолжить празднование, но те отказались: только домой, только втроём. У них так мало Их!.. Невозможно мало. Они попили чай с тортом, очень долго и очень много разговаривали, рассматривали фотографии и видео раннего детства Миши, а после уснули все втроём в обнимку ещё засветло. Виктор с Леной одновременно открыли глаза посреди ночи. Между ними мирно сопел их сын. Их любовь, их жизнь, их одна на двоих судьба… - Вить, я в душ хочу… - прошептала осипшим ото сна голосом. - Пойдём, моя хорошая, - взял он бережно её на руки. В итоге они вдвоём приняли ванну. Его руки умело ласкали её тело под толщей пены. Девушке было стыдно за свои стоны, она с трудом их сдерживала. Кулёмина боялась, что весь подъезд перебудит откровенностью своих эмоций. Мокрые, в пене, они, не расцепляя объятий, добрели до дивана в гостиной. Медленно, тихо, нежно, смакуя каждое прикосновение, они любили друг друга невозможно долго. Потом сушили феном диван, тихо смеясь и украдкой целуя друг друга. Позже решили смыть со своих тел остатки пены и жара, что обернулось новой сладкой и жадной близостью. Контрастный душ вернул к жизни. Решили попить кофе, поговорить… Разговор вышел душевным. Кульминацией беседы стала умопомрачающая близость на полу под кухонным столом. Степнов набил себе кучу шишек, но в итоге остался самым счастливым мужчиной на свете. Самым счастливым навсегда… И теперь они оба знали наверняка: ремонт сделан на совесть – с шикарной шума изоляцией, да и сын их спит очень крепко. Утром Лена собирала Михаила в школу, Виктор готовил завтрак. За то время пока в ванной комнате лилась вода, телефон Кулёминой несколько раз разрывался от долгих требовательных звонков. Кидая короткие взгляды на экран, Степнов в геометрической прогрессии утрачивал энтузиазм относительно их с Леной отношений. - Завтрак готов, садитесь, - кинул он сухо, когда на пороге появились его два личных солнца. – Лен, тебе же в понедельник только на работу, да? – Девушка утвердительно кивнула, начав орудовать ложкой. – Отдыхай сегодня: выспись хорошенько, весь день себе посвети, а я сам Мишку в школу отвезу, после уроков мы пообедаем вместе и я сына на работу заберу. - Вау, круто! – восторженно прокричал мальчишка. – Я к папе на работу пойду! - Миш, вы с папой всё лето вместе были!.. А по мне ты разве не соскучился? - Соскучился, конечно! Очень-очень-очень сильно соскучился по тебе, мамочка, сжав в тисках рук шею матери, прижался к её щеке своей улыбкой. - Тогда я предлагаю следующее: Степнов сына увезём в школу вместе, - она усадила ребёнка к себе на колени; - а после занятий я сама заберу Мишутку, и мы погуляем немного – нужно ловить последние теплые деньки, - девушка поправила челку сыну. - Лен, тут дело такое… - мужчина присел за стол напротив девушки, перекинув через плечо кухонное полотенце. – Мать твоя звонила. - И?.. Ты ответил? Что она тебе такого сказала, что ты такой грустный стал? – поймав потерянный взгляд мужчины, она мягко сжала его ладонь. - Я только смс-ку прочитал: они все в Москве – в своей квартире уже, привезли Петра Никоноровича, сами пробудут две недели. Они ждут твоего звонка. - Ну, а ты то чего весь скис? - Твои родители, дед – они же в курсе всего, что было, да? - Без подробностей, но в общих чертах – да, в курсе. - Не надо им знать, что мы снова вместе. Не стоит из-за меня с родителями ссориться, - мужчина отвернулся к окну, продолжая облокачиваться о стол - Знаешь, я за последний год так устала. От всего устала… Я жить хочу. Жить, а не притворяться!.. – Кулёмина схватила собеседника за руку. – Мишка, ты, я – мы семья! Вот что важно!.. Нравится кому-то это или нет – это их проблемы. – Виктор обернулся к девушке. – Да, я сама сейчас локти кусаю, что много лишнего поведала матери. Я появилась в доме родителей нежданно-негаданно, да ещё и на седьмом месяце… - девушка прижала к себе сына. - Они и слова не сказали, но объяснений потребовали. У мамы в голове не укладывалось, как так её благоразумная, рассудительная дочь в подоле принесла!.. В первый и в последний раз я была с мамой предельно откровенна. Честно говоря, я сама опасаюсь её реакции, но только из-за того, что желаю избежать каких-либо конфликтов, а вовсе не потому что нуждаюсь в её одобрении. Моя мать, мой отец, дед – они все должны смириться, иначе… Вить, в любом случае я выберу тебя!.. – Мужчина вмиг оказался рядом и сжал в кольце своих огромных рук всю свою семью. – Послушай меня, Степнов: ты никого не обокрал, ты никого не убил и не предал. Ты живой человек: имеешь право на ошибку, имеешь право на прощение, имеешь право на счастье… - она почувствовала, что его губы застыли на её шее. – Витя, любимый мой, тебе нечего стыдиться! Ты не должен прятаться, скрываться, угождать кому бы то не было!.. И… Вам с Мишкой уже пора, а я… я обещала Игорю сразу по приезду встретиться – они с ребятами ждут не дождутся обещанных песен, - девушка улыбнулась, ощутив как напрягся мужчина. - Потом к родителям съезжу. - Ленк, Мишк, я вас так люблю!.. И так боюсь вас опять потерять, - Степнов зарылся носом в шелковистые волосы Лены. - Мы с мамой сами тебя выбрали, папочка! И никуда ты от нас не денешься, понял, да?! - Понял-понял, всё я понял!.. Доедай, а я переоденусь, и поедем, - чмокнул сына в лоб, покидая кухню. *** - Вить, ты скоро освободишься? - Уже, Ленок! Мы вот с Мишкой ключи сдаём и расписываемся на вахте, - протянул мужчина нараспев. – За продуктами заехать? - Я у родителей. Приезжайте и вы сюда. - Лен, я… - Что-то не так? - Всё так. Какие цветы твоя мама любит? - Я понимаю, что ты как лучше хочешь, но не надо, Вить. Пока не время. Она что-нибудь выдаст… - Хорошо. Тебе лучше знать. Люблю тебя. - И я… *** - Привет, - помогая сыну снять ветровку, Степнов поприветствовал Лену. - Мойте руки и на кухню. Лена скрылась за двербю, а отец с сыном последовали ее наставлениям. - Ники-и-ита-а-а, - Михаил с разбегу кинулся в объятия деда. – Я так скучал! - А уж как я скучал, ты не представляешь!.. – мужчина крепко обнял внука. - А по мне кто-нибудь скучал? – подал голос старый фантаст. - И по тебе, деда, я тоже скучал!.. – ребёнок одарил прадеда лучистой улыбкой. – Серёжка, по тебе я тоже скучал! – Виктор застыл на пороге, разглядывая младшего брата Кулёминой. Мальчишка невероятно сильно похож на их сына. – Бабуля не приехала что ли? - Приехала, - прошептала Лена не своим голосом. – Она в спальной отдыхает. Вот, поужинаешь и пойдёшь видаться!.. – Миша продолжил бегать вокруг стола, не решаясь выбрать, по кому он сильнее соскучился. – Сына, успокойся и сядь за стол! – поймав ребенка, усадила его на угловой кухонный диванчик рядом с дедушками. - Витя, и ты присаживайся, - девушка указала взглядом на свободный табурет. – Чего на пороге топчешься? - Добрый вечер, - мужчина наконец-то подал голос. – Извините, что побеспокоил своим присутствием. - Виктор, да Вы присаживайтесь, - оживился Никита, протянув Степнову руку для пожатия. - Витя-Витя… - прокряхтел старший Кулёмин, надевая очки. – И в самом деле, чего как не родной то? - Пётр Никонорович, как хоть здоровье то Ваше? - Да ещё лет двадцать проживу – до праправнуков! – Его собеседник по-доброму усмехнулся. – И не смейся! Как говорю – так и будет!.. Эх, Витя-Витя… Жить то оно везде хорошо, а помирать… Помирать на родине спокойнее - вот и вернулся. - Вот и готово!. – Кулёмина извлекла из духовки противень с запеченной рыбой. - Ленка, аккуратно – горячо же! - Степнов вмиг подскочил к возлюбленной. – Тарелки доставай, а я на порции нарежу. – Девушка подняла на него настороженный взгляд. – Брысь, я сказал, от горячего, - прошипел, забывшись о посторонних. Кулёмина последовала его указаниям. - Мама с папой всегда всё вместе делают! – прояснил ситуацию Михаил, расплываясь в довольной улыбке. Орудуя вилками и ножами, мужчины и мальчики нахваливали кулинарные таланты девушки. Сергей с Виктором даже добавки попросили. - Так, значит, дочь, говоришь, вы с Мишкой живете в доме Виктора? – выдохнул Никита, сделав глоток крепкого, горячего чая. - Да, - девушка переглянулась со Степновым. - Может, вы с Мишкой все таки к деду переедите? - Мы будем часто навещать деда, но жить мы будем у Вити. Понимаешь, пап, у нас семья. - Не понимаю, Лена, не понимаю… Сначала одно делаешь, потом - другое… Ты точно знаешь, чего от жизни хочешь? - Знаю. - Знает она, - мужчина устало потёр переносицу, тяжёло вздохнув. - Ребята, вы наелись? – мальчишки синхронно кивнули головой. – Бегите в зал – поиграйте там, только не шуметь!.. – Вскоре детей и след простыл. – Виктор, я хочу с Вами поговорить, но не знаю, с чего начать… - честно признался в своей растерянности мужчина. - Ну, Никита Петрович, нечего ходить вокруг да около, начинайте с самого главного, - Виктор громко вздохнул, когда ощутил на своём колене ладонь Кулёминой. - Я никогда ничего не запрещал дочери… Но! – он кинул на Степнова резкий, холодящий душу, взгляд. – Вам бы я запретил приближаться к Лене. Я бы увёз свою дочь от Вас. За тридевять земель бы увёз!.. – Его собеседник низко опустил голову. – Мы с Верой жалеем, что не забрали Ленку с собой тогда… - Пап, я бы не согласилась уехать, ты же знаешь!.. - Мы, как родители, должны были настоять, - сжав кулак, мужчина повысил голос. - Сейчас да, сейчас бесполезно что-либо тебе запрещать!.. Ты взрослый, самостоятельный человек. Сама уже мать. Но не такой жизни мы с Верой для тебя хотели!.. Не такой, - Кулёмин сложил руки на груди. - Никита, вам с Верой остается одно: смириться с выбором дочери. Лена все равно все решит сама, - рассудил мудрый писатель. - Да, понимаю я, пап, но мне за дочь обидно… Ленка достойна другой жизни: счастливой, беззаботной… Без ошибок, без обид, без… - Да что ты её жалеешь, Никита?! – в кухню ворвалась Вера. – Мало её жизнь учила?! – гневно крича, женщина взмахнула руками. – Думаю, не мало. - Вера, успокойся! – одёрнул женщину её свекор. – Скандалы сейчас ни к чему! - Пётр Никонорович, Вы за ребёнком не углядели, а сейчас меня скандалисткой выставляете?! – Кулёмин-старший кинул на невестку сухой, отстраненный взгляд. - Что Вы так на меня смотрите? Да, я права. Я доверила свою дочь деду – взрослому, уважаемому, интеллигентному человеку!.. И что в итоге? Вместо того чтобы пресечь на корню общение юной девочки с взрослым мужчиной, сообщить об этом её родителям, Вы, извините, занимались сводничеством! - Вер, не перегибай палку, - Никита аккуратно сжал руку супруги и потянул её на себя, вынуждая присесть рядом. – Прошу, успокойся. Отец ни в чём не виноват. Ты же знаешь, Ленке никто и ничего не в силах запретить. - Ты можешь сколько угодно выгораживать своего отца, но факт остаётся фактом – по его вине Лена связалась с этим!.. - Я понимаю, что права слова в этом доме не имею, - взорвался Степнов, - но унижать Петра Никоноровича я не позволю! По факту, вы бросили своего ребёнка, а сейчас смеете упрекать Петра Никоноровича в том, что он как-то неверно воспитал Лену. Вот скажите, кого бы вы винили во всём, случись всё на ваших глазах, в вашем присутствии, а? – он окинул критичным взглядом родителей Кулёминой. - Мы не допустили бы вашей, так называемой, дружбы, - зло процедила Вера. – Виктор, думаете, заступитесь за слабохарактерность Петра Никоноровича, а он заступиться за Ваши странные, извращенные наклонности? - Наклонности? Что за грязные намеки? – вознегодовал Степнов. - Я не намекаю! Виктор, я прямым текстом говорю: Вы, извините, извращенец, раз на школьницу посмотрели! И знаете… - Дед, может, ты приляжешь? – Кулёмина перебила мать, заметив, как дедушка схватился за сердце. - Нет, не переживай, Леночка, всё в порядке, - мужчина извлёк из кармана маленький пузырек с таблетками и отправил парочку под язык. – Я за вас с Витей ещё повоюю, - он подмигнул внучке. – Чайник поставь, а то мой кофе совсем остыл. – В следующее мгновение девушка вскочила на ноги и начала нервно суетиться около плиты. - Сколько школьниц прошло через Вашу кровать? – не унималась Вера. - Ни одной. Я к Лене до выпускного и пальцем не прикасался, - Виктору больших усилий стоило держать себя в руках. Как же всё происходящее напоминало ему показательное выступление Борзовой в десятом классе… Он тогда, как и сейчас, был готов любому перегрызть глотку за Ленку. За его Ленку!.. - Вера, довольно делать из Виктора извращенца - прохрипел устало старший Кулёмин. – Он порядочный, адекватный человек. Витя всегда отдавал себе отчёт во всех своих действиях. Да он даже собирался жениться на другой, лишь бы Леночку от себя оградить!.. - И почему же свадьба не состоялась? – женщина не без труда придерживалась интеллигентного поведения. - Я не позволила, - вмешалась Кулёмина. – Мам, пап, вы поймите: возраст, национальность, социальный статус – всё это ничего не значит, если два человека любят друг друга. - Любовь? Побойся Бога, девочка моя!.. – утратив былую выдержку, взбесилась Вера. - Где ты любовь то увидела?! От любви, чтобы ты знала, не сбегают спустя три месяца! - Многие пары проходят через трудности, через испытания, через ошибки… - долив в кружку деда кипятка, Лена встала позади Степнова и положила свои руки на его плечи. – Мы с Витей любим друг друга, верите вы тому или нет, - девушка снисходительно пожала плечами. – И ладно мы с Витей, но дед… Мам, вы с папой давно уже живёте своей жизнью, в то время как дед – моей. Он стал для меня ближайшим другом, самым родным человеком, много лет дедушка был моей единственной поддержкой и опорой, а ты смеешь его упрекать?! – Мать девушки лишь низко опустила голову. – Вы с папой должны быть благодарны деду, а что уж из меня выросло – то выросло!.. У меня с раннего детства характер, мягко говоря, своеобразный. - Вера, а я вот что тебе скажу: всякий раз, когда в нашей с Леночкой жизни возникали непреодолимые трудности, к нам на помощь приходил Виктор. Он бескорыстно помогал нам, не жалея ни сил, ни времени… Не щадя самого себя. Витя… - Всё-всё-всё! – Вера взмахнула руками. – Я поняла, что для вас двоих ваш Степнов – свет в оконце. Хоть головой об стенку бейся, хоть кол на голове чаши – всё одно!.. - женщина резко встала, опрокинув чашку. – Если вы оба до сих пор не поняли, кто ваш Витенька есть на самом деле, жизнь откроет вам глаза на правду! Только ты, доченька, впредь не смей прибегать ко мне в слезах от такого хорошего мужа! Аборты, роды, разводы, скандалы!.. Прошу, избавь меня от всего этого! – Не без труда сдерживая поток слёз, девушка устремила свой взор на окно. – Не желаю видеть всю эту вашу жалкую Санта-Барбару!.. - О чём это ты, мам? – прошептала Лена, окинув собеседницу настороженно-выжидающим взглядом. - Мне легче забыть, что у меня есть дочь; чем наблюдать эти отношения, - она направилась к выходу с кухни. – Надеюсь, пятнадцати минут достаточно, чтобы вы втроём навсегда покинули этот дом, - женщина устремилась вглубь коридора. - Вера, ты гонишь из дома нашу дочь? – Никита вскочил и поспешил вслед за супругой. – Вера, ты в своём уме?! - Мама… - прошептала дрожащим голосом Кулёмина, оседая на пол. Степнов поспешил подхватить девушку и, усадив к себе на колени, крепко её обнял. – Меня что, мама моя бросила?.. – Виктору показалось, что настолько маленькой и беззащитной его Ленка не была никогда раньше – даже в начале восьмого класса, когда он орал на неё, сотрясая оконные стёкла спортзала, почем зря. - Это всё из-за меня, - неосознанно сорвалось с губ мужчины. - Вить, хоть ты меня не бросай! – она прижалась к его груди, пытаясь унять дрожь. - Нет, даже не думай!.. Я тебя не брошу! – он начал поглаживать любимую по спине. – Не дождутся!.. - Не могу поверить, что моя мама настолько жестока… Она же любит папу! Почему она не может меня понять?! - Внученька, но пойми её ты, как мать, Вера желает для тебя самого лучшего, а, как мы все поняли, Виктор не отвечает её требованиям. Переубедить её невозможно, у Веры очень принципиальные взгляды на жизнь. Для неё всегда было легче уйти из ситуации, чем мириться с тем, что противоречит её мнению. - Я хотела, чтобы мама стала моим другом, как и ты, дедушка, а в итоге!.. Ну разве не понятно, что меня поздно воспитывать?! - Леночка, мне кажется, этот её отказ от тебя – это всё от отчаяния, - мужчина сделал пару небольших глотков. – Внученька, пойми, твоя мать наконец осознала, что ты повзрослела без нее, и ей больно от того, что ты не считаешь нужным следовать её советам. Мнение Веры для тебя не авторитетно – это очень её огорчает. - Меня огорчает то, насколько воинственно родители настроены по отношению к Вите. Особенно, мама… - девушка положила голову на плечо возлюбленного, который, сжав её в кольце своих рук, покачивал, словно убаюкивая. - Знаешь, Лена, есть такая мудрость: «Никогда не говорите своим родителям плохо о своих возлюбленных. Позже Вы простите свою вторую половинку, но Ваши родители никогда»… Леночка, пойми, Виктор для Веры ни плохой и ни хороший, он просто не тот, кого бы она желала видеть рядом с тобой. - Я люблю Витю. И не собираюсь с ним расставаться, чтобы кому-то угодить, - она поцеловала довольного мужчину в щетинистую щеку. – Не нравится – пусть не смотрят!.. А я, дед, только с Витей и счастлива. - Знаю, Леночка, знаю… я очень рад, что вы снова вместе – берегите друг друга. - Пётр Никонорович, может, Вы к нам переедите? – Виктор дружелюбно улыбнулся другу. - Спасибо, Витя, за заботу, но я из дома своего сына уйду только вперед ногами, - пожилой мужчина поправил очки на переносице. - Шуточки у Вас!.. Но если что, двери нашего дома открыты для Вас всегда!.. - Спасибо, дети мои, спасибо, - Кулёмин тяжело вздохнул, явно о чём-то всерьез сожалея. - Мам, - в кухню вбежал опечаленный Михаил. – Пап, а это правда, что мы уже уходим? - Правда, сынок, правда… - прижав к себе сына, Лена поцеловала его в макушку. - Но почему мы так рано уходим, а? Я хочу ещё с Серёжей поиграть, а Вера сказала, что нам уже пора домой!.. - Ну потому что они все устали с дороги и хотят отдыхать, а мы им мешаем… Находить долгое время в гостях - не прилично. – Мальчишка ещё больше расстроился. – Сынок, нам пора домой – скоро уже спать ложиться, завтра в школу рано вставать. Прощайся с дедулей, и поедем домой. Михаил взобрался на колени к деду и, обняв его за шею, что-то нашептал старику на ухо, а потом попросился на руки к, проходящему мимо, отцу. Они втроём молча покинули квартиру, неслышно закрыв за собой входную дверь. Оказавшись наконец в кровати, Кулёмина долгое время беззвучно плакала, уткнувшись лицом в подушку. Она боялась своими всхлипами потревожить сон своего сына и сон своего любимого, поэтому через силу подавляла животный вой, рвущийся из глубин её уязвленной души. - Лен, Лена… - позвал её Степнов совершенно разбитым голосом. – Ну я же знаю, что плачешь… Иди ко мне, - он нежно притянул девушку к себе. – Ленок, ну не плачь, пожалуйста!.. Я загибаюсь, когда ты плачешь, ты же знаешь… - прижавшись губами к её лбу, ощутил холодную испарину. - Мама… Зачем она так?.. - Лен, тебе неприятно будет; возможно, даже больно… Но я всё же скажу: для твоей мамы превыше твоего счастья собственная правота. – Кулёмина громко всхлипнула. – Да, это звучит жестоко, но это – правда. Девочка моя, я не настраиваю тебя против матери; но я хочу, чтобы ты поняла: у неё своя правда, и тебе её не переубедить. Остаётся только ждать, когда Вера сама изменить своё отношение к ситуации, ко мне, к нашим отношениям…Я уверен, ваше общение возобновится. Необходимо время. - Вить, скажи, я не пожалею, что вернулась к тебе? - Я буду стараться, Лен. Я буду делать всё, что от меня зависит. Я очень тебя люблю, - не сдержавшись, он накрыл её губы нежным, трепетным поцелуем. – Всем сердцем благодарен тебе за сына, за нашу любовь… Я всю жизнь буду стараться оправдывать твое доверие. Леночка, поверь, пожалуйста, впредь я не повторю своих ошибок. Я виноват, я знаю. Но я люблю… - Кулёмина сама прервала речь мужчины страстным, пылким поцелуем. – Лена, - протянул он с наслаждением имя любимой, пробираясь рукой под край её майки. - Вить, мы же не ошиблись, выбрав друг друга?.. – она запустила свои тонкие, чувственные пальцы в его волосы у основания шеи. – Докажи, что мы не зря вместе… - прикрыв глаза, девушка вновь потянулась за поцелуем, ощутив теплую ладонь на своей талии. - Ленка… моя… Навсегда моя… Ленка, я маленького хочу… - его руки начали ласкать низ её живота. - Старайся!.. – рассмеялась она, дразня его своим провоцирующим взглядом. Они целовались умопомрачительно долго. Отстранились друг от друга, начав задыхаться. Усмехнулись одновременно, ощутив, насколько сильно заболели губы. Избавляя Лену от пижамы, Виктор буквально переодевал её в пелену терпких поцелуев. Они оба дразнили друг друга быстрыми откровенными ласками, едва ощутимыми прикосновениями губ к разгоряченной коже. Они жаждали испить друг друга до дна. Казалось, им мало близости. Оба стремились буквально обменяться телами. Для них было мало ночи – ни в их власти было насытиться друг другом. Их страсть ничуть не угасала, а лишь раскалялась всё жарче и всё ярче с каждым новым стоном, с каждым новым поцелуем, с каждым новым признанием, с каждым новым толчком… Воедино смешались их голоса, их запахи, их испарины… Убеждая друг друга во взаимности чувства, они оба довольно рычали. Ленка, правда, всё же больше мурлыкала, что ещё больше раззадоривало Виктора. Из плена сумасшедшей гонки они вырвались, когда за окном начало рассветать. - Твоя… Навсегда твоя… - Люблю… Люблю тебя… Как же я люблю тебя, Ленка!.. Как же я хочу тебя! Тебя одну хочу!.. Всегда хочу. Люблю. Как сумасшедший, люблю!.. Люблю тебя, Ленка!.. Моя… - И я тебя… Вот и всё! Всем земной поклон и сердечное спасибо! Особая благодарность тем, кто помогал мне в разное время создания рассказа buratinka, Elfa, Failen и михеэлла! Девочки, благодарна вам от всей души - спасибо, что вы есть в моей жизни, в моём творчестве!
Вика: Я не трус, но я боюсь!.. Эпилог Подмосковье. Типовой катеджный посёлок. Единичные автомобили не спеша выезжают по ледяному насту на шоссе. За окном ранее серое утро. Тяжёлые свинцовые тучи не позволяют вспомнить уникальный оттенок солнечной желтизны. Промозглый порывистый ветер с ледяным дождём не воодушевляет покидать просторный, уютный дом. Но сегодня вторник, а значит - неизбежно подчинение стабильному графику жизнедеятельности. Дети уже позавтракали и собрались. Осталось проконтролировать наличие рукавиц и шарфов, ну и на выход!.. Старшего сына отвести в школу, среднюю дочь – в сад, ну а сама… Сама в больницу к младшему сыну. К единственному младшему сыну, который один чудом выжил из двойни. Выжил, но до недавнего времени продолжал оставаться на волоске от смерти. Пару недель назад успешно, по словам врачей, прошла последняя операция на его маленькое сердечко, но мальчик продолжал пребывать в тяжелом состоянии. В стабильно тяжёлом состоянии. Седьмого января Марку исполнился один годик. На праздник тот день походил мало… *** Морозная солнечная погода, ясное голубое небо, звонкий хруст белоснежного, свежего снега… Разругавшись в пух и в прах накануне вечером с Виктором, на утро Кулёмина на него и не взглянула, он, впрочем, тоже не решился проявить инициативы в примирении. Вместе с детьми Лена уехала далеко от Москвы в Храм, настоятель которого за последнюю пару лет стал для них с Виктором духовником. После праздничной службы весь день молодая женщина вместе с тремя своими детьми провела в доме Батюшки. Матушка радушно приняла гостей, увлекла, и любознательного Михаила, и замкнутую Викторию. Со спящим на руках именинником Лена беседовала с настоятелем Храма. Он знал её жизнь настолько же подробно, насколько и свою; но не спешил перебивать плачущую молодую женщину, выслушивая в очередной раз её откровения. Мужчина ни разу ни в чём её не обвинил, ни упрекнул, он лишь благодарил девушку, что вопреки всем невзгодам, она не отвернулась от Бога. На Бога она только и уповала… Степнов много и усердно работал. Настолько усердно, что однажды утром не смог встать с кровати – отнялись ноги. Кулёмина за полгода исцелила его. Девушке помогал не только Михаил Юрьевич личным присутствием, но и Никита - пусть и издалека. Втайне от супруги мужчина ежемесячно перечислял значительную сумму на банковский счёт дочери. Он регулярно звонил Лене, они подолгу разговаривали обо всём на свете. Эти откровенные беседы буквально спасали девушку. Кулёмин однажды даже прилетал в Москву, дабы договориться со старинным приятелем, тоже медиком, о размещении Виктора в стационаре. Когда мужчина начал ходить с тростью, Кулёмин отправил всю семью дочери и своего отца в приморский санаторий. Откуда и старый фантаст, и некогда преуспевающий тренер вернулись полными сил. Но не всё было гладко. Радость семьи и омрачалась некой непонятной тоской… Вдохнув в мужчину новую жизнь, сама Кулёмина лишилась каких либо физических и моральных сил. Полгода она жила желанием возродить любимого из небытия, но что в итоге?.. Лена за эти полгода упустила множество творческих предложений. Былые перспективы яркой телевизионной карьеры канули в лету, улетели в тартарары!.. Да так, что их и не реанимировать! Оставалось жить интересами семьи и довольствоваться тем, что некоторые песни её авторства весьма популярны в ротации. Отрадой для её сердца было и то, что дед продолжал сохранять силу духа, из-под его пера вышла ни одна детская сказка. Мишка радовал маму своими всесторонними успехами, добродушным нравом и тем, что всё же решил остаться Кулёминым. Потому что его мама – Кулёмина!.. Виктор же резво вернулся к полноценной жизни, к любимой работе. Преуспел он в карьере настолько, что решил перевезти семью из душной Московской квартиры в собственный дом близ лесного озера. Лена на удивление не разделила его энтузиазма. Втайне от любимой Степнов взял в кредит участок земли и заказал проект будущего дома. Узнав об этом совершенно случайно лишь, когда уже был заложен фундамент, Кулёмина закатила знатный скандал. Фраза: «Ты в этом доме с другой жить планируешь, раз со мной не советуешься?!» резанула не только слух мужчины, но и его сердце. В дальнейшем они стали принимать решения сообща, что несколько сгладило углы и шероховатости в их совместной жизни. Волей-неволей Лена превратилась в домохозяйку, в узницу загородной усадьбы. Виктор тем временем вырос до главного тренера уже не юношеской, а основной команды баскетбольного клуба ЦСКА. Разъезды по стране и зарубежные поездки стали значительней частотными. Каждый новый успех Степнова, каждый его дорогой подарок, в том числе и автомобиль, выбивали почву из-под ног Кулёминой, били под дых, порождали неоправданную агрессию. Вскоре Лена перестала встречать любимого на пороге с радушной улыбкой, поскольку начала видеть в нем эгоистичного, самовлюбленного, хладнокровного циника. А он отстранился от неё, замкнулся в своём личном мире успешного спорта, успешных людей и успешных воплощений собственных амбиций, сконцентрировался на взаимоотношениях с сыном, сведя общение с его матерью к неким официальным, неизбежным переговорам, лишь по тому, что в какой-то момент вдруг перестал видеть восхищение в глазах любимой. Однажды он понял, что она четко разграничивает отношение к сыну и к его отцу – девушка перестала хоть как-то заботиться о мужчине, да и его несмелые попытки помочь ей хоть в чем-то, проявить сотую часть его нежности стала категорично пресекать на корню. Его сердце охладело и причина тому одна - она перестала отогревать его теплом своей души. Она уже не одаривала его щедро, как это было прежде, солнечным светом своей лучезарной улыбки, не вдохновляла ни добротой своего сердца, ни искренней страстью своего чувственного тела. Очень скоро совместная жизнь стала походить на некий бизнес-проект по воспитанию общего сына, не более того. Сохраняя внешнее спокойствие, в душе каждый из них негодовал: никто не мог поверить, что за неполные два года жизни под одной крышей их любви и след простыл. Степнов был на очередных соревнованиях. За этот месяц Лена планировала настроиться на предельно откровенный разговор: да, они по-прежнему любят друг друга, но не зачем мучиться, раз уж всё равно путного ничего не выходит. Порой любви оказывается недостаточно для семейного счастья. Но лишившись так тяготящего ранее соседства с Виктором, Кулёмина ощутила, насколько остро нуждается в нем, в звуках и запахах, которыми мужчина насыщает пространство вокруг себя. Она решила, что если впервые и покинула любимого по его вине, то сейчас уж лучше изменит саму себя, чем вновь его потеряет. Да и совершенно случайно выяснился один нюанс, который требовалось учесть. Лена знала, что Степнов приедет домой глубокой ночью, благоразумнее было бы отправиться спать, но ждать его реакции до завтра было ваше её сил. Неподвижно несколько часов кряду она сидела за кухонным столом и не сводила встревоженного взгляда с двери. Услышав скрип ключей в дверном замке, а затем и долгожданные шаги в прихожей. Девушка покрылась мелкой дрожью. - Привет, - кинул он устало. – Чего не спишь? – прозвучало излишне дежурно. - Поздравляю с победой, - она пыталась оттянуть время, поскольку боялась его реакции. Сама не знала почему, но боялась. Возможно, боялась разочароваться. - С таким угрюмым лицом поздравляешь? – зло процедил сквозь зубы, начав копошиться у плиты – по возвращению первым делом Виктор всякий раз варил себе кофе. - Какое уж есть, - в последнее время она серьезно изменилась: исхудавшая фигура, темные круги под глазами, блеклая кожа, извечный пучок на затылке, что Степнов и не скажет верно, какой длины волосы его гражданской жены. – Другого нет… - Иди спать, - он даже не оглянулся. - Нам поговорить надо, - а в голове уже замелькали не самые радужные варианты его реакции. - Ну, говори, раз до утра не терпит!.. Что ты там решила? – стараясь казаться равнодушным, он перелил напиток из турки в белоснежную чашку. - Я ничего не решила. Вернее то, что я решила – это всё не важно… - а решила она то, что любовь их не померкла и ни на йоту. Всё дело во взаимной обиде. Кулёмина завидовала Степнову чисто по-человечески: ей не легко удавалось подавлять собственные нереализованные амбиции рядом со столь преуспевающим мужчиной. Наблюдая его успехи, она чувствовала себя ущербной и никчемной, в то время как Виктор страдал, не получая ожидаемую поддержку. Семья это не место для соревнований и не рейтинговый табель. Семья это когда победы другого важнее собственных поражений. Как же поздно она всё это поняла!.. Хотя, возможно, ещё и не поздно. - Лен, а что важно? – Виктор сел напротив. Он выглядел совершенно усталым и разбитым. Точно таким же он был и накануне вечером перед отъездом… *** - Лен, не надо, - он перехватил её руки на собственной шее и решительно отстранился от девушки. – Сядь и успокойся, - указал взглядом на кресло. – Нам поговорить надо. - Потом поговорим, - она запустила свои пальцы в его густые волосы. – После, - выдохнула в самое ухо. - Перестань!.. – больно сжал руку Кулёминой, усаживая её в кресло. - Что не так?! – возмутилась девушка. - Завтра утром ты уезжаешь, мы месяц не увидимся, а ты!.. Ты! – взмахнув руками, опустилась в кресло. - Ты… разговаривать собрался!.. - Да пойми ты, Лен, семья ни на одной только страсти держится!.. –мужчина вскочил на ноги и ударил кулаком об стену. – Хотя, какая к чертям страсть?! Так, одна аномальная неделя, - прохрипел себе под нос. - Что тебя не устраивает? Что не так, ты скажи!.. – Мужчина кинул на неё взгляд истерзанного зверя. – Вить, ты скажи, может, я не так готовлю, не так вещи твои складываю, сына не так воспитываю?.. Что тебя не устраивает во мне? - Меня не устраивает то, что ты до сих пор со мной, хотя совершенно этого не хочешь. – Весь вид девушки говорил о том, что её поймали на месте преступления. – И не смотри на меня так! – взревел он. – Я устал страусом притворяться! - Витя, ну нормально же всё… - она сразу поняла, раз Степнов заговорил напрямую, то всё – предел. Вот она - точка невозврата, грань, за которой их уже никогда не будет. И что, если мама была права, не пара они вовсе?.. От этой мысли вдруг стало жутко. – Что ты ерунду всякую городишь? - Не надо вот только делать из меня идиота! – прокричал он нервно. – Так, а теперь по делу: я люблю тебя, я никогда не откажусь от вас с сыном по доброй воле, не оставлю вас и не предам. Но я вижу, жить со мной для тебя в тягость. – Девушка, не проронив ни звука, закрыла лицо трясущимися ладонями. – Лен, ты не думай, что я на тебя ответственность перекладываю – это не так. Просто ты сама должна всё решить, понимаешь?.. – Она никак не реагировала, он бережно отстранил руки девушки от её лица. – Посмотри на меня… Любимая моя, - он убрал со лба девушки выбившуюся прядь. – Мы месяц не увидимся, - он тяжело вздохнул. – Прошу, за это время определись, чего ты хочешь: будем мы вместе или нет… - мужчина крепко прижал к себе девушку, вдыхая её аромат. Она всем своим естеством погрузилась в бешеный темп его сердца. – Я люблю тебя, но я так больше не могу!.. Я не могу видеть, как ты со мной мучаешься. Лен, ради твоего счастья я на всё согласен – даже отпустить тебя… - Витя… - Тихо-тихо, ничего сейчас не говори – месяц подумаешь, а потом скажешь, как нам дальше жить – будет так, как хочешь ты. И, чтобы твоё решение было объективным, знай: без жилья я вас с сыном не оставлю, я вас и дальше буду полностью обеспечивать, Мишка не будет ущемлён мои вниманием и… Лен, мои обещания… Они все останутся в силе. - Вить, я люблю тебя, - отстранившись от мужчины, она пристально всмотрелась в его грустные глаза. - Похоже, этого не достаточно, чтобы рядом со мной ты была бы счастлива, - Виктор улыбнулся и щёлкнул девушку по носу, а позже вновь прижал её к себе. – Как-то давно я говорил тебе уже, что больше тебя хочу лишь одного – счастья для тебя. С тех пор ничего не изменилось, - он прижался губами к её макушке. - Ладно, Ленок, поехали домой, мне ещё сумку в дорогу собирать. - Я собрала твою сумку. - Какая ты у меня… *** – Так что важно? – от него не скрылось, что её губы нервно задрожали. – Ленок, не бойся меня – говори. Я уже ко всему готов, - размешав не спеша сахар в напитке, он сделал жадный глоток. – Ты уходишь или остаешься? - Я беременна, - она поспешила закрыть лицо руками. - Ни черта не понимаю, когда это мы успели?.. - Полагаю, тут один вариант – неделя перед твоим отъездом, когда твоя машина была в сервисе, а я каждый вечер забирала тебя с работы и… - И мы ехали домой через гостиницу, - губ мужчины коснулась блаженная улыбка. – Иногда прямо в машине, - он довольно зажмурил глаза. – Возвращаясь домой глубокой ночью, целовали в лоб спящего Мишку и молча разбредались по разным спальням… - Да, мы почти неделю с ума сходили, а потом ты на целый месяц оставил меня наедине с точками над «И», что решил расставить в прощальном разговоре, - она наконец-то опустила руки. – Я чуть с ума не сошла!.. Думала, меня мои же тараканы сгрызут. - Лен, скажи, если бы ты не забеременела… - он тяжело вздохнул. – Ты бы ушла от меня? - Я уйду в любом случае, в любой момент. Если захочу, - её лицо не выражало ни одной эмоции, что оставляло мужчину в неведенье, а потому пугало его. - Но хочу я быть с тобой. Я почти сразу после твоего отъезда решила, что сильнее всего остального хочу одного – сохранить нашу семью. О малыше я на днях буквально узнала. - Ленка, я тебя так люблю, - он подмигнул ей. – Я сам весь месяц был не в себе. До сих пор не верю, что та неделя вообще была, - Степнов мечтательно закатил глаза. - Верь – не верь, последствия той недели весьма и весьма весомые!.. – она смущенно улыбнулась. - Ты больше трех месяцев ночевала в гостевой комнате, на полу, на матрасе, в комнате без мебели и без ремонта – лишь бы не со мной!.. Всё это время шарахалась от меня, как от прокаженного!.. Довольствовался тем, что наблюдал за тобой спящей, подглядывал за тобой в душе, а потом эта неделя… Лен, я чуть не свихнулся, честное слово! Гонял «бегемотов», а сам только и мог думать о том, приедешь ли ты за мной и, если приедешь, повторится ли всё?.. – Кулёмина самодовольно хмыкнула. – Тебе смешно надо мной? Лен, та неделя… - мужчина устало провел ладонями по лицу, словно умываясь. - Я об этом постоянно думаю: наши отношения усугублялись с каждым днём, я уже готовился к мысли, что скоро придется тебя отпустить. - Лена молча встала, обошла стол и, присев на колени Виктора, крепко его обняла. – Девочка моя, - он прижался губами к её ключице, отодвину бретельку пижамной майки. – Ты взяла и перевернула всё с ног на голову, ну или наоборот, - потянулся к её губам. - Я хотела напомнить тебе твои же клятвы: только я, только со мной, никто другой… - она с трудом подавила, подступивший к горлу, ком. - А то с Альбиной ты обо всём забываешь. - Лен, ты о чём?! - Я тебя не осуждаю, не думай. Понимаю, ты мужик – тебе необходимо разнообразие, но увидеть всё собственными глазами было очень больно… - она попыталась встать, но мужчина лишь крепче прижал её к себе. - Во вторник ты приезжала в спортклуб не только вечером, но и днем? – Степнов поднял лицо девушки за подбородок, вынуждая посмотреть ему прямо в глаза. - Раз ты не ошибся - значит, это было однажды. Радует… - Кулёмина скривила губы в надменной ухмылке. - Мы с Мишкой заехали за тобой, чтобы пообедать всем втроем – отметить тем самым победу нашего сына на школьном конкурсе чтецов, а в итоге… Хорошо, что Мишка в машине остался и ничего не видел. Сказала ему потом, что у нашего папы очень много работы. - А ты что видела? - Видела, как она елозила своей жирной задницей на твоих бумагах, обхватив тебя ногами… Ноги у неё, кстати, кривые. Сама пуговицы на своей блузке расстегивала, уверяя тебя, что будет круто, и потом ты сам ещё ни раз попросишь, - в глазах девушки читался немой вопрос: «Ты же никогда не попросишь ни её, ни одну другую?». - Ты держал её за плечи и твердил только о том, что у тебя много работы. - Я отбился от Альбинки, уж поверь мне, - усталый взгляд мужчины наполнился некой непонятной болью. – Ленка, - его рука скользнула под майкой девушки вверх по её спине. – Родная моя, я верен тебе. С того момента как увидел тебя на пороге с Мишкой на руках, ни одна другая женщина и любопытства во мне не пробудила. Так что не смей сомневаться в себе и в своей уникальности, - бережно заключив девушку в кольцо своих рук, прижался губами к её шее. – Никуда я от тебя не денусь – не дождешься!.. – отстранившись, Виктор обрадовался тому, что уголки губ любимой устремились вверх. – Вот ты и улыбаешься!.. Как же я скучал по твоей улыбке… Лен? - Что? – девушка обняла мужчину за шею. - Ты со мной, действительно, не только из-за детей? - Я с тобой только потому, что хочу быть с тобой! Вить, я готова признать что виной кризиса наших отношений является моя злость. Злость на тебя, на саму себя, злость на судьбу… У тебя есть и я, и блестящая карьера, а у меня – только ты, - она обреченно пожала плечами. – Но все эти события: я приревновала тебя жутко, потом та неделя – такого не могло быть без любви, без взаимной любви. За месяц разлуки я поняла, что моя жизнь не бедная, потому что в ней только ты, моя жизнь богатая, потому что в ней есть даже ты! Знаешь, я не хочу впредь скучать по тебе, ревновать тебя не хочу… Я хочу тебя любить, и только. – Не сказав ни слова, Степнов начал осыпать лицо любимой невесомыми, воздушными поцелуями. – Вить, можно, я вернусь в нашу спальню? – задрожала она, словно лист на ветру. По-прежнему оставаясь безмолвным, Виктор встал и на руках унёс девушку в их некогда общую комнату. - Засыпай, а я - в душ, - уложив Кулёмину на кровать, он заботливо укрыл её одеялом. – Спи. Засыпай, моя сладкая… - поцеловал её в лоб, проведя ладонью с особой нежностью по шелковистым волосам. – Я вас очень люблю!.. - И мы… - безмятежно улыбаясь, она опустила усталые веки. … - Пап, папа!.. – Миша неистово стучал в дверь ванной комнаты, поняв по сумке в прихожей, что отец вернулся домой. - Тут я! Я дома, - Степнов в халате открыл сыну дверь и подхватил его на руки. – Ты почему не спишь? – мужчина напрягся, поняв, что ребёнок плачет. – Мишут, что случилось? - Мамы дома нет – она нас бросила!.. - Подожди, как так, нет? – он испугался не на шутку. - Мне приснился страшный сон, и я пошёл к маме, а её нет! Понимаешь, нет?! – мальчик зарыдал с новой силой. – Вы с мамой расстаетесь, да? А мне нужно кого-то из вас одного выбрать, да? - Сынок, послушай… - Я не смогу кого-то одного выбрать! Увези меня к дедушке Мише – я с ним буду жить! Потому что если вы друг друга не любите, то и меня не любите! Если я вам не нужен, я буду с дедушкой жить!.. - Миш, успокойся, пожалуйста: мы все друг друга любим, мы будем и дальше жить вместе, а маму мы сейчас найдем, только слёзки вытрем, - Виктор с сыном на руках вошёл в ванную комнату и умыл детское личико прохладной водой. – Вот и хорошо!.. Ты где маму искал? - В её комнате, - удерживаясь одной рукой за отцовскую шею, свободной мальчишка потер глаза. - А наша мама, - подойдя к собственной спальне с сыном на руках, Степнов медленно, стараясь не издавать лишних звуков, открыл дверь. – Вот она - наша мама!.. – Лена крепко спала, мирно посапывая. - А-а-а!... Вы помирились! – радостно воскликнул мальчишка. - Да, помирились. Не кричи только, а то маму разбудим, - нарочито строгий шёпот вскоре наполнился нежностью. - Пап, а можно, я сегодня с вами спать буду? – Бескомпромиссный взгляд отца, который не требовал излишних уточнений. – Ну, папочка, ну пожалуйста, а то вдруг мне опять страшный сон присниться?! - Нет. - Ну, только сегодня, ну пожалуйста!.. Уже всё равно только полночки осталось, – Кулёмин проиллюстрировал отцу на пальцах короткий промежуток времени. - Ну, пожалуйста!.. Папочка, я так давно тебя не видел – я так по тебе соскучился, – мальчишка поцеловал отца в щеку и сжал его шею в крепких объятиях. - Хорошо, но только сегодня! – пригрозил для пущей убедительности пальцем. - И постарайся маму не пинать во сне, - уложил Виктор сына на середине кровати и укрыл его одеялом, в котором мальчишка и бегал по дому, спасаясь от ночных кошмаров. - Я, вообще-то, во сне не пинаюсь! - Ага, ври больше! То-то одеяло от тебя сбегает постоянно, а у меня синяки всякий раз, стоит с тобой поспать!.. А маму нашу надо всегда оберегать, но сейчас - особенно тщательно… - Особенно тщательно оберегать? – насторожился Миша. - А мама – она что, малыша ждёт? – заговорчески прошептал мальчик. - Да, - укладываясь рядом, протянул довольный Степнов. – Мы все ждём малыша. - Ура! - Тсс!.. – Виктор приложил к губам палец, призывая сына вести себя тихо. – Маму не разбуди. - Значит, вы меня всё-таки любите… - мальчик так и заснул с мечтательной улыбкой на лице. В семье наступила эра счастья. Взаимное уважение, взаимная забота, взаимная любовь. В отношения пары вернулись гармония и особый трепет. Мишку перестали терзать ночные кошмары, он наконец-то стал самим собой: озорным, искренним, жадным до жизни, совершенно солнечным ребёнком. Его увлечение рисованием вскоре переросло в большие успехи. Работы мальчика стали занимать призовые месте на общегородских конкурсах детского творчества. Продолжая много работать, Степнов стал и семье уделять гораздо больше времени. Взял на себя обязанности Лены по разъездам с Мишкой по кружкам и секциям во второй половине дня, после чего либо забирал его к себе на работу на вечерние тренировки, либо они оба проводили вечер с семьей. Чуть округлившись, Лена приобрела здоровый румянец лица и умиротворение во взгляде. Оставив длину волос, девушка оформила причёску в виде ассиметричной стрижки с косой чёлкой, благодаря чему помолодела лет на десять. Задорно улыбаясь, она стала напоминать Степнову его любимую спортсменку из 10 «А», хотя вряд ли он тогда думал, что сможет стать самым родным человеком для обладательницы самой лучшей улыбки школы. Сердце Степнова ликовало, из-за дня в день наблюдая успехи сына, вслушиваясь в новые песни любимой, купаясь в их бескорыстной любви и искренней нежности. Виктор принял заманчивое предложение и стал рекламным лицом одной престижной Европейской автомобильной марки, благодаря чему удалось не только погасить скопившиеся в связи с долгой нетрудоспособностью и переездом долги, но и довести до ума дом. Последние пару месяцев перед родами Кулёмина провела в санатории близ соснового леса, где скучала по сыну, по любимому и по гитаре… Её даже умудрилась навестить Лерка. Девушка расчувствовалась и призналась подруге, что, совершенный в десятом классе, аборт вряд ли позволит ей испытать счастье материнства – оставалось довольствоваться взаимной привязанностью с Лизаветой, которая не так давно начала называть её мамой. Но в отношениях с супругом назревал кризис, поскольку Новикова не решалась дать внятный ответ на просьбы Эдуарда о ребёнке. Лена не нашла нужных слов, она лишь прижала к себе подругу, словно маленькую девочку. Укачивая Леру в объятиях, она решила для себя, что всем хорошим она обязана своему старшему сыну Михаилу: она родила его, потому что не могла иначе, она добилась высоких творческих успехов, вдохновляясь его улыбками, ради сына она из-за дня в день становилась сильнее и мудрее, в том числе и ради сына решила стать самой счастливой женщиной, вернувшись к его отцу. Из роддома с маленьким розовым свёртком она прибыла в полностью отремонтированный дом: Мишкина комната стала напоминать настоящий морской корабль, цокольный этаж наконец-то оправдал своё присутствие, так как появились долгожданные сауна и бассейн, утепленная мансарда была разделена на игровую для детей и музыкальное царство в единоличное владение Елены Никитичны Кулёминой: на стенах фотообои, проиллюстрировавшие чуть ли не все снимки девушки в черно-белом варианте, в стеклянном шкафу все её награды и призы, а в углу комнаты ждали своего часа новенький синтезатор и парочка гитар. - Ааа!.. – отойдя от первоначального шока, радостно взвизгнула Лена, набросившись на Виктора с объятиями со спины. – Ты – гений!.. Спасибо тебе, Вить, - поцелуй в затылок. - Тихо, не разбуди Викторию Викторовну, - залюбовался он маленьким свёртком на своих огромных, сильных руках. - Так значит, Виктория Викторовна?.. – она с особой нежностью провела ладонью по руке мужчины. - Ну, ты только посмотри, как она на меня похожа!.. – искренне радовался Степнов. – Я же говорил, что дочка будет в папу! - Наша дочка будет в папу. Я давно её хотела. Шебутная крошка, лапа. А пока давай, за дело? Ты целуй, но осторожно. Ох, жена тебе досталась! В нашей жизни всё возможно. В сети я твои попалась. И до одури упряма, Но с тобой - почти как кошка. Для меня ты - самый-самый. А я вредная немножко. Мне других мужчин не надо. Ты сказал, что дочку хочешь С бирюзовым твоим взглядом. Значит, счастье напророчишь. Я с тобой совсем девчонка. Лет пятнадцати, дурёха. Будет точно у ребенка Дар писать. Ну что ж, неплохо. Сумасшедшие мы люди. Сочиняем что-то снова. Знаю, дочка скоро будет. Верь, даю я чесслово! – нашептала Лена на ухо возлюбленному. Автор: Юлия Фоменкова http://www.stihi.ru/2012/12/27/974 - Смело и даже немного смешно – совсем, как ты сама… Это ты когда написала? - Давно, ещё в ту сумасшедшую неделю, - хитро улыбнулась. – Я так по тебе скучаю, - оставаясь за спиной мужчины, сомкнула пальцы на его торсе. - И я скучаю… Ещё совсем немного потерпеть осталось. - Слушай, вы с Мишей, наверное, и для нашей Принцессы знатный дворец наколдовали? – решила перевести она тему, за что Степнов был ей негласно благодарен. - Конечно, у папиной дочки волшебная комната! Только… пообещай, что ругаться не будешь, когда всё увидишь? - Розовый цвет, стразы и перья? - Нет, ты за кого меня принимаешь?! Я пока в адеквате! - А ну тогда валерьянка не понадобиться, побежали скорее!.. Где, кстати, Мишка? - Он… Ну он это… Ну короче, Мишка помогает мне подготовить сюрприз для вас. - Сюрприз?! Так чего мы тут? Пошли скорее сюрприз смотреть, - она поспешила покинуть мансарду и спуститься на этаж ниже. - Ну вот, эта комната… - догнав любимую, Виктор указал взглядом на дверь. – Открывай и проходи.
Вика: - Господи, как же вас много-то! – не оценив толком всей прелести нежных оттенков и уюта комнаты, Кулёмина искренне удивилась присутствием многочисленных гостей: прадед новорожденной, её дед – Михаил Юрьевич, ближайшие друзья родителей: семья Рассказовых полным составом, Тагилов с упрямицей Новиковой, по сей день остававшейся на фамилии отца, и их дочка Лиза, Малахова с сыном и супругом. Ноев ковчег – промелькнуло невольно в голове Лены. - Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! – прокричали все шёпотом, шурша пакетами и упаковочной бумагой. - Вы с ума сошли! Как же я вас всех люблю!.. - Кулёмина, ты мне сейчас весь сценарий запорешь! Эта твоя реплика должна быть после моей громогласной речи! - Валяй! – взмахнула Лена рукой. - Ленка, Виктор Михайлович, мы все вас очень любим и поздравляем с рождением доченьки! Пусть ваша Принцесса растёт здоровенька, красивенькая и счастливенькая, а мы все будем её любить и баловать!.. – Лера мечтательно закатила глаза. – Кулёмина, тебя хочется поздравить отдельно, потому что ты умудрилась родить дочку в свой собственный день рождения!.. И отныне двадцать пятое февраля двойной праздник в вашем доме! Желаю тебе, дорогая моя, оставаться такой же красивой, такой же любимой, такой же окрыленной счастьем всегда-всегда-всегда!.. - Спасибо, родная моя, - в порыве чувств Лена обняла подругу. – Я обязательно постараюсь, честно… - Ну вот, остальные поздравят тебя за столом, но… - Каким столом? - Чёрт, Кулёмина, с тобой каши не сваришь! Это сюрприз был! - искренне возмущалась Лера. - Значит так, мы все убежали колдовать над второй частью сюрприза, а пока Мишутка подарит тебе свой сюрприз!.. Когда гости покинули комнату, Лена наконец-то увидела своего старшего сына. Он за руку усадил маму в кресло и поставил перед ней на пеленальный столик раскрытый ноутбук. - Мам, не все, кто хочет тебя поздравить, смогли приехать. Смотри, - нажав на кнопку, Михаил устроился на коленях матери. - Мам, пап, Серый!.. - Доченька, - впервые за несколько лет обратилась к растроганной молодой женщине её мать. – Мы все тебя очень любим и поздравляем С Днём Рождения! Будь самой счастливой и везучей!.. - Мамочка, спасибо огромное! – Кулёмина послала три воздушных поцелуя. – Я вас всех очень люблю и очень сильно скучаю по вас. – В ответ все трое помахали ей. - Лена, двадцать пятого я не смогла дозвониться до тебя. Мишка рассказал мне, что ты была в больнице – в чём проблема? - Нет никаких проблем. Есть только счастье… Три дня назад я дочку родила, - Кулемёна смущенно улыбнулась, наблюдая шок родителей и брата. - Поздравляю, дочка, - искренне обрадовался Никита. - Спасибо, папуль. - Ааа… Иии… Эээ… Ммм?.. - Что, мама? - Эээ… Кто отец? – женщина завела прядь за ухо и заметно занервничала. - Как это, кто?! Витя, конечно!.. - Здравствуйте, - с дочерью на руках Степнов присел на подлокотник кресла. – Правда, наша Принцесса – красавица? - Да, чудесная девочка, - довольно улыбаясь, заключил Кулёмин. - На Вас, Виктор, очень похожа, - не без разочарования отметила Вера. - Вот, я тоже Ленке об этом говорю, а она не верит!.. - Да Вика поменяется ещё десять раз! – заметила мать новорожденной. - Значит, Виктория Викторовна? Очень хорошее имя для будущей чемпионки! – с явной радостью выдал Никита Петрович. – Дочь, обязательно определите девочку в какую-нибудь секцию – она, определенно, добьется больших успехов в спорте!.. Мишка, тебе, кстати, есть чем нас порадовать? Серёжка вон круглый отличник, а ты как, дружишь с науками? - Я лучше всех в школе читаю стихи, а ещё хожу на олимпиады по иностранным языкам, и хожу в художественную школу! Правда, я ударник – у меня две четверки, - с сожалением констатировал мальчишка. - А ещё мы вместе с папой снялись в рекламе автомобиля – я вам потом как-нибудь в письме это видео отправлю, мы с папой там очень крутые!.. А ещё мы с папой вдвоём всю зиму катаемся на лыжах!.. Маме нельзя было. А ещё папа сам учит меня играть в баскетбол, волейбол, футбол и!.. - Ну, с этим всё ясно. Маму то слушаешься? - Конечно, слушаюсь!.. Мама вот просила не рассказывать вам, что мы все малышку ждём, и вот видите, какой сюрприз хороший получился!.. – искренне восторгался мальчишка. - Да, хороший сюрприз… Ничего не скажешь, - пробурчала себе под нос Вера. - Ладно, нам по делам пора бежать, обязательно звоните ещё – мы будем ждать! – подмигнул отец Лене. - Нам тоже пора праздновать – у нас в доме много гостей!.. – Миша обвел пространство вокруг себя вытянутыми руками. - В доме? Вы что переехали? - Да, бабуля, мы переехали!.. Мы живём теперь в загородном доме с бассейном!.. Мы с папой в бассейне на скорость плаваем, а мама нас судит! Вот!.. Приезжайте в гости – вам у нас понравится обязательно! - Обязательно приедем! – помахал рукой Никита, поспешив прервать беседу, пока внук не выдал Вере информацию о том, что дед давным-давно в курсе их переезда, как и в курсе о новорожденной внучке. – Пока-пока! Поспешите к гостям!.. - Мам, пап, Серёга, я вас люблю! – Лена послала воздушный поцелуй, а затем экран погас. В ходе торжества Лену и малышку завалили подарками, на роль крестной матери родители новорожденной пригласили Яну. Воспользовавшись тем, что Виктор растерялся при выборе крестного, выбирая между друзьями Рассказовым и Тагиловым, Кулёмина постановила, что крестным отцом будет отсутствующий Игорь Гуцулов, на что Виктор с радостью согласился. Будучи лишенным возможности общаться с сыном в раннем возрасте, Степнов самозабвенно заботился о втором ребенке, он был полон жажды наверстать упущенное и безвозвратно потерянное счастье. Поначалу мужчина с интересом наблюдал, насколько лихо Лена управляется с переодеванием и купанием девочки, а вскоре и сам стал принимать самое активное участие в жизнедеятельности крошки. Так, со второй недели после выписки Кулёмина вообще перестала вставать к дочери по ночам. Степнов сам переодевал, купал и убаюкивал Викторию Викторовну, как он сам к ней обращался. Если дочка была голодна, приносил её к матери: разбудит любимую нежными поцелуями и откровенно любуется живым воплощением шедевра «Мадонна с младенцем». Порой на его глазах проступали слёзы – настолько он боялся спугнуть, упустить своё счастье, за которое, казалось, никогда не придётся расплачиваться… Спустя счастливых и уж очень суетливых полгода, спустя полгода всеобщей бесконечной радости, Лена узнала, что вновь беременна. Беременна уже как два месяца. Беременна близнецами… Выяснилось, что род Степновых богат на двойни, и у отца Виктора - Михаила Юрьевича есть брат, с которым мужчина не общался уже очень много лет. Виктор с трудом сдерживался, чтобы не кричать на каждом углу о том, насколько он счастлив. Их любовь с Леной окрепла, утвердилась, окружила их семью крепостной стеной. Но он всё же чего-то опасался: то и дело переплевывал через левое плечо, стучал по деверю, но при всех этих своих суевериях очень быстро приучил себя к воскресным службам в Храме. Именно у Батюшки он и нашёл поддержку, когда Лена провела почти три недели на сохранении. Его Лена страдала. Страдала, вероятно, из-за него… - Врачи ставят срок на конец марта – начало апреля, но, учитывая, что двойня рождается всегда раньше срока, я уговорю мальчиков, и они появятся на свет девятнадцатого марта – будет тебе подарок на День Рождения, - мечтательно улыбаясь, Кулёмина гладила по голове любимого. - Чудесный подарок, - он наклонился и поцеловал округлившийся живот Лены. – А что на счёт подарка к пятилетию совместной жизни? - Пацанов разве не достаточно? – растерялась она. - Вообще-то, ты обещала выйти за меня замуж. - Наша песня хороша – начинай сначала!.. – она устало присела на кровать, навалившись спиной на подушки. – Что ты так зациклился-то на свадьбе, не понимаю?! - Хочу, чтобы ты была моей целиком и полностью, - присев на край кровати, он запустил пятерню в свою густую шевелюру. - А, учитывая, что скоро у нас будет четверо детей, имеют место какие-то сомнения, что это не так? – изумилась она. - Пойми, для меня это очень важно - я хочу, чтобы ты стала моей законной женой. - Слушай, Степнов, ты до сих пор боишься общественного мнения что ли? – Он лишь низко опустил голову. – Боишься, вдруг скажут, что сожительствуешь с ученицей? Хочешь честно? Чихать все на нас хотели!.. Какая сейчас разница, с чего всё началось? Куда важнее, как всё продолжается: мы вместе, мы любим друг друга, мы счастливы, у нас дети, у нас семья!.. Скажи, не права, разве, я? - Права. Только ты обещала мне… - обернувшись, одарил собеседницу взглядом полным тоски. - Да пойми ты, штамп в паспорте для меня все равно, что клеймо для собаки: порядковый номер, должна, обязана, находится в собственности такого-то такого!.. Я не за тебя замуж не хочу, я в принципе замуж не хочу, никогда не хотела и наверняка не захочу! – на эмоциях она повысила голос. – Ну, вот такая я – для меня только мысль о замужестве сродни самоубийству!.. – Лену начало трясти. – Для меня сам факт свадьбы – несусветная глупость! Где чувства, а где эта проклятая бюрократия? Разве может Семейный Кодекс РФ указывать двум людям, как им следует, а как не следует любить друг друга, а?! Глупо!.. Глупо и бессмысленно!ь– приблизившись к мужчине, она положила ладонь на его плечо. – Вить, я твоя… я твоя женщина, мать твоих детей. Я люблю тебя. Прошу, не требуй от меня того, что я ну никак не могу!.. Совсем не могу. - Не стоит раздувать из мухи слона!.. – он резко вскочил на ноги и начал эмоционально жестикулировать. – Скажи, как есть, я тебе не нужен?! - Не нужен!.. – усмехнулась Кулёминой с некой непонятной горечью во взгляде. – Именно, потому что ты мне не нужен, я отдаюсь тебе всякий раз как сумасшедшая; после чего рожаю от тебя детей, стихи и песни… Заметь, исключительно потому что ты мне не нужен. На ноги тебя поставила, потому что ты мне нужен, а ну да – бросить здорового мужика морально как-то легче, чем калеку, тут ты прав! Осталось вот только найти богатого, да молодого, который согласиться взять меня с четырьмя детьми, и сразу можно тебя бросать. Ты же мне не нужен!.. - Не паясничай вот только – и без того тошно! – прокричал он настолько громко, что Лена сжалась в комок. – Если бы я был тебе действительно нужен, без лишних слов ты бы стала моей женой! А так!.. – он махнул рукой в знак отчаяния. – Нам надо расстаться, раз я тебе не нужен, – схватив подушку, он покинул спальню, громко хлопнув дверью. У Кулёминой вмиг поднялось давление и заболела поясница. Устроившись на своей половине кровати, она разрыдалась: ну как так – он не чувствует её любви, не видит её заботы?.. Неужели, всё? На этот раз – всё… Посреди ночи Лена разбудила Виктора из-за нечеловеческой боли. «Скорая», приёмный покой, обследование, капельницы, уколы, процедуры… девятнадцать дней в больничной палате, дабы спасти жизни ещё не рожденных сыновей. Степнов всё это время проклинал и ненавидел самого себя: он же пылинки сдувал с возлюбленной, а когда она находилась в положении, то и дышать на неё боялся. А тут на тебе – наорал, обвинил чуть ли ни в смертных грехах, пригрозил окончательным разрывом отношений, а всё потому что она в очередной раз в штыки восприняла его просьбу о замужестве. Узнав о случившемся с внучкой, слёг и Пётр Никонорович. Его даже в стационар определили, дабы избежать более тяжёлых последствий. Виктор не мог оставить работу. Ему ничего не оставалось, как повсюду возить с собой маленькую Вику, на что очень сильно злилась Лена: девочка могла заразиться чем угодно, но дочка не подвела папу. Она и не капризничала при знакомстве с новыми людьми, а лишь всякий раз одаривала симпатичных юношей и благородных мужчин очаровательной улыбкой. Помимо служебных обязанностей и заботой о двух детях, Степнов разрывался между двумя больничными заведениями: подбадривал старого фантаста и не смел смотреть в глаза любимой. Кулёмина не выдержала напряжения между ними и выступила инициатором предельно откровенного разговора. - Гемоглобин у тебя какой? – они гуляли со спящей в коляске Викой по скверу у роддома. - Нормальный. - А давление? - В пределах нормы. Вить, послушай, ты сам-то хочешь от нас уйти? - Нет, совсем не хочу. Вы – вся моя жизнь, - пробубнил он себе под нос, остановившись. – Ленок, я люблю тебя, ты же знаешь. - Ну, раз любишь, то давай забудем о том разговоре, - она прижалась лбом к его груди. - Так, шапку надевай – ветер вон какой!.. – Лена расплылась в довольной улыбке. После выписки Пётр Никонорович переехал в дом внучки. Так комфортнее было для всех: и старику не так скучно, и родственникам за него спокойнее. Приближались новогодние праздники. Самочувствие Кулёмина незначительно ухудшилось: на улицу он стал выходить ненадолго и только с тростью, в основном спал под действием нормализующих давление препаратов. Лена с Мишей наряжали ёлку, украшали по вечерам дом. Двигалась она медленно и быстро утомлялась. Постоянно тянуло поясницу. Втайне от Степнова Кулёмина собрала сумку в роддом – от греха подальше, а то некое непонятное предчувствие никак её не покидало… В ночь на Рождество она плохо спала: почему то было очень душно и даже страшно. Когда в бокале на прикроватной тумбочке закончилась вода, она не торопясь побрела на кухню. Там на полу без чувств лежал её дед. Поняв, что старик не дышит, Лена в это же мгновение ощутила болезненный спазм внизу живота. Она вскрикнула, не поняв сама от чего: то ли от нечеловеческой боли, то ли от ужаса осознания кончины родного человека. На шум прибежал Виктор. Он сам всерьез испугался, но, всё же взяв себя в руки, вызвал неотложку… Савелий родился мёртвым, Марк - слабеньким и болезненным. Организм мамы, в котором малыш продолжал нуждаться, мальчику заменил реанимационный бокс для новорожденных. Множество трубочек и проводков стало поддерживать жизнедеятельность ребенка. Мишу с Викой забрала к себе на время Малахова. Виктор не без душевной боли сообщил в ходе телефонного звонка Никите о горе в их семье и принялся организовывать двойные похороны. Лена тем временем беззвучно рыдала в казенную подушку. Она не проявила никакой реакции и тогда, когда в палату вошли её родители с братом. Сердце Веры разрывалось от боли за дочь. Оставшись с ней наедине, она пыталась вызвать Лену на откровенный разговор, чтобы та выплеснула всю свою боль, но Кулёмина лишь отвернулась к стене и с головой спряталась под одеялом. Она была очень слаба, поэтому была лишена возможности попрощаться с дедом и сыном. После поминок, Вера застала Виктора за курением на крыльце. Поспешила напомнить мужчине о вредности этой пагубной привычки и в ходе натянутой беседы попросила его найти для Лены психолога. Со следующего дня Кулёмину начала навещать Малахова. Яна разговаривала с ней, не смотря на то, что сама девушка продолжала хранить молчание. После выписки Лена так и не пришла в себя. Она на автомате готовила обед и наглаживала Мишины рубашки, да Викины платьица. Каждый день навещала в больнице Марка, а ночевала в детской. Когда мальчика выписали домой, заходя с сыном на руках в комнату, Лена увидела, как Степнов разбирает одну из кроваток. - Ты что делаешь? – спросила настороженно, укладывая в колыбель сына. - Лишнюю кровать убираю. - То есть, как это – лишнюю? – она оперлась о спинку стула. - Кроватка для Вики, кроватка для Марка!.. – мужчина указал взмахами руки на предметы мебели. – Третья детская кровать ни к чему. – Кулёмину тут же затрясло в истерике. – Успокойся, - сжал её в крепких объятиях. – Да - жестоко, да – несправедливо, да – больно, но слезами ты никого не вернешь!.. – Лена попыталась вырваться, но он лишь сильнее стиснул её в кольце своих рук. – Прошу тебя, успокойся. – Отстранившись, она отрицательно помотала головой. - Это ты во всём виноват, - прохрипела Кулёмина осипшим голосом. - В чём? – Виктор сжал её плечи, вынуждая девушку смотреть себе прямо в глаза. – В чём я виноват? - В смерти деда, в том, что нет Савелия, а Марк тяжело болен – во всём этом виноват ты. - Лена, всё это несправедливо, но в этом никто не виноват: ни я, никто другой. Слышишь меня? – Глаза девушки были переполнены болью и злостью. – Так бывает, что престарелые люди с хроническими заболеваниями умирают, а роды не всегда проходят благополучно. Так случилось, и в этом нельзя кого-то винить. Понимаешь? - Я понимаю, что если бы ты не закатил мне скандал ещё осенью, мы с дедом не попали бы в больницу, и не случилось бы то, что случилось!.. - Лена… - он совершенно растерялся. - Если бы ты не довёл меня своими эгоистичными капризами до больницы, никто бы не умер – все были бы живы и здоровы!.. Это ты во всём виноват. - Ты, правда, так думаешь? – Кулёмина не сказала ни слова, лишь отвела взгляд в сторону. – У меня тоже сын умер – мне кого винить? Самого себя?! - Больше некого. - Лена, Господи!.. – отшатнувшись от девушки, он закрыл лицо ладонями. – Я не верю, что слышу всё это от тебя. - Иди ужинать – я на стол накрыла, Мишка тебя ждёт. – Мужчина обреченно покачал головой. - Я правильно понимаю, что ночевать ты и дальше будешь здесь – в детской? – он начал укладывать детали разобранной кровати в коробку. - Да. Марк нуждается в круглосуточном присмотре. - Ну, хорошо… Такое поведение Лены в глазах Виктора Яна оправдала послеродовой депрессией. А самой Кулёминой старалась разъяснить, что в её жизни есть место не только потерям, но и ежедневным, бытовым радостям. Психолог пыталась внушить подруге мысль о том, что жизнь продолжается, и в то время как она тоскует по умершим родственникам, есть живые люди, которые нуждаются в ней: в её любви и заботе. Она - мать и хранительница семейного очага, и весьма эгоистично с её стороны концентрироваться исключительно на собственной боли. Её дети не виноваты в смерти брата и по-прежнему нуждаются в материнской нежности и счастливой, полноценной семье. Новикова также пыталась достучаться до подруги – она не только предпринимала активные попытки вернуть Кулёмину к жизни, но и рьяно защищала Степнова. Лера самозабвенно вела речь о том, что Виктор Михайлович тоже живой человек, душа которого страдает не меньше Лениной. Он тоже потерял родных людей: друга и сына, а потому - не меньше Кулёминой нуждается в поддержке и внимании. Лена же продолжала оставаться при своем мнении. Она не подпускала Виктора к себе, даже их бытовое общение буквально сошло на «нет». Словно он – враг, а не любимый мужчина, не отец её детей, не самый родной и нужный человек. Более того, каждая попытка мужчины приблизиться к младшему сыну оборачивалась скандалом. Лена откровенно запретила Степнову общаться с Марком, аргументируя свои требования тем, что мальчик слабенький, а его отец – потенциальный разносчик инфекций. Первый год жизни Марка прошёл в основном в стенах медицинских учреждений. Лена была при сыне. Мишка рос сам по себе. Вика провела это время преимущественно в пятидневных яслях. Виктор очень много работал, порой излишне много. Они очень редко виделись, а все вместе и вовсе ни разу не собрались. Седьмого января Лена с детьми вернулись поздно, но Степнова дома все ёще не было. На следующий день Марк, как это было запланировано ранее, поступил в стационар на очередное лечение: подготовка к операции, последняя операция на его маленьком сердечке, послеоперационная реабилитация.
Вика: *** Марк спал после процедур, Лена спустилась в буфет, выпить чашечку кофе. За окном продолжала властвовать непогода, словно зима в самом разгаре, словно весна не должна наступить через считанные дни. За мало оптимистичными размышлениями, Кулёмина включила телефон. Аппарат тут же оповестил её о множестве пропущенных звонков, а также завалил смс-сообщениями: друзья и родственники поздравляли молодую женщину и её дочь С Днём Рождения. Подняв взгляд с экрана мобильного устройства, Лена удивилась тому, что к ней приближался Виктор. - Привет. Ты от врача? - Да, от врача. Он, кстати, удивляется, что ты запретила, пускать меня к сыну, - облокотившись о столешницу высокого стола, мужчина сделал глоток из чашки собеседницы. - Марк спит сейчас. - Ты не только сейчас меня к нему не подпускаешь. Как и к себе… - усмехнулся с какой-то непонятной злостью, разламывая зубочистку. – Через недели две-три Марка должны выписать. Андрей Дмитриевич порекомендовал один очень хороший санаторий, в котором нашему сыну необходимо пройти реабилитацию. Там, в принципе, хорошая комплексная оздоровительная программа, уроки для школьников проводят – так что и Мишка, и Вика поедут с вами. Отдохнете месяца два, а лучше – три. - Хорошо. - На сегодня я уже свободен, - мужчина кинул быстрый взгляд на циферблат своих наручных часов. – Я сейчас заберу Мишку и Вику, и мы с ними погуляем: кино, кафе, аттракционы… Всё таки сегодня у Принцессы День Рождения, как и у тебя. – Под пристальным взглядом Виктора, Кулёмина даже едва смутилась. - Поехали с нами. - Я не могу развлекаться, когда мой сын страдает, - она отвернулась от собеседника к окну. - Марк идёт на поправку, и, потом, старшим детям ты тоже нужна. Лен, посмотри на меня… - Что? – голос дрогнул, а глаза предательски заблестели. - Неужели ты не понимаешь, что мы с Мишей и Викой не меньше Марка нуждаемся в тебе, в твоей заботе?.. - Марк тяжело болен, он нуждается в особом уходе, и … - Лен, нам с детьми тоже заболеть? Лена, посмотри на меня! – Кулёмина перевела взгляд на собеседника. – Нам с детьми тоже заболеть, чтобы ты хоть какое-то внимание нам уделила?! - Степнов, не сходи с ума. Я, конечно, не лучшая мать, но я безумно люблю и Мишку, и Вику, - по уставшему женскому лицу потекли ручейки слёз. – Мы с тобой совсем перестали общаться, и я всё держу в себе… Вить, знаешь, мне постоянно снятся сны: то будто Савелий жив, то будто Марка хороню – я так устала от всего этого. – Виктор вмиг обошёл стол и остановился вплотную с собеседницей. - Господи, да сколько можно то, а? – прижал он её к себе крепко. – Ленка, сколько можно себя изводить, ну сколько? Ну нельзя же так, нельзя! – Степнов невольной прижался губами к Лениной макушке. – Не думай, у меня не каменное сердце – я понимаю твои страдания, да и сам схожу с ума не меньше тебя, но мы оба ответственны перед Мишкой и Викой! Да и перед Марком – он же не виноват, что в отличие от брата выжил, и у него есть будущее. Ладно бы, кроме Савелия у нас бы детей не было, но нам с тобой есть ради кого жить, слышишь?! - Но, Вить, ну как? Как дальше жить? – она окончательно разрыдалась, сводя руки на его спине. – Ты всегда уверял меня, что я сильная, но я не справляюсь со всем этим: дед, мальчики, тебя вот теряю – я не могу так больше!.. - Хорошая моя, вместе мы со всем справимся, обязательно справимся… Давай, начнём сегодня. Давай, потихоньку, понемногу возвращать наше счастье. - Я нужна ещё тебе? - Нужна, - его губы застыли на её виске. – Поехали, а? - Мне за сумкой нужно подняться… в палату. - С тобой можно? - Можно. На Марка посмотришь. Он похудел совсем – ест плохо. - Лена, всё хорошо будет, - Виктор заключил лицо любимой в своих ладонях. – Услышь меня: всё будет хорошо!.. Пока Лена собиралась, Степнов стоял у кроватки и бережно сжимал в ладони ножку крепко спящего сына. В его взгляде отчетливо читалась тоска. - Мишка – моя копия, Вика – твоя; Марк – свой собственный, он вообще ни на кого не похож. - Как это, ни на кого не похож? Похож!.. Ну ни под копирку, конечно, как старшие, но если нас с тобой смешать, то Марк и получается, - прошептал он, притянув к себе, проходившую мимо, Лену. – И довольно, сырость разводить! – щёлкнул её по носу. – Всё будет. Будучи давно самостоятельным, Михаил удивил Лену тем, как ласкался к ней, ухаживал за мамой в кафе, осыпая её комплиментами, нежной заботой, поцелуями и объятиями, словно они только встретились после нескольких месяцев разлуки. Вика, впрочем, как всегда, провела весь день на руках отца: обнимала его за шею своими маленькими ручками, целовала в щеку, то и дело шептала что-то на ухо, в кафе угощала своим пирожным. Поглаживая по голове, прижавшегося к ней, старшего сына, Кулёмина любовалась общением дочери с отцом. Каким же отчётливым в тот момент стало её желание довериться Виктору и попытаться вернуть совместное счастье… Как бы это ни было странно, но оказавшись друг от друга далеко, Кулёмина и Степнов начали общаться гораздо больше, нежели это было до недавнего времени. В течение дня они по несколько раз обменивались как длинными, информационными сообщениями, так и эмоциональными, короткими. Девятнадцатого марта от Кулёминой пришло одно короткое сообщение: «С Днём Рождения. Привет Папе». Насколько же хорошо она его выучила!.. В разлуке Виктор очень сильно тосковал по семье и, что его радовало, по Лене скучал отнюдь не меньше, чем по детям. Он постоянно пересматривал семейный фотоальбом и однажды, перечитывая, ставшую судьбоносной, книгу стихов любимой, понял, что до трясучки хочет услышать её голос. - Привет, Степнов! – устало, но при этом радостно поприветствовала его Лена. - Наконец-то ты ответила!.. – он выдохнул, высвобождаясь из цепких лап паники. – Я так долго дозвониться до тебя не мог! - Вику купала, а телефон на беззвучном валялся в комнате… Послушай, если у тебя ничего срочного, то я собиралась спать ложиться. - Поговори со мной. Хоть немного, - ему показалось, что ответа он ожидал вечно. - Пожалуйста, Лен… Минут пять хотя бы поговори со мной, а то я загибаюсь – голос твой хочу слышать. - Голос? Мой?.. – она не ожидала подобной откровенности. – Ну, ты в курсе всех последних новостей, - Кулёмина, совершенно растерялась. – Не знаю… Может, стихи тебе почитать? - Почитай, - по изменившейся интонации мужчины было ясно, что он заулыбался. - Мы в двухэтажном доме будем жить, В одной постели утром просыпаться, Горячий чай зимою часто пить И вечером подолгу целоваться. Собаку заведем большую очень, Красивую, такую, как хотели. И в отпуск полетим с тобой не в Сочи, А в Сидней отдыхать на две недели. Я не забуду покупать тебе лекарства, Когда ты вдруг немного приболеешь. Но знаю, что ты скажешь: "Брось стараться, Ложись со мной, теплом своим согреешь". - Кстати, о собаке – Мишка же давно просил ретривера!.. Может, подарим ему нынче на День Рождения щенка, а? Всё-таки одиннадцать лет-взрослый парень!.. Лен, что скажешь? - Отличная идея, - её голос дрогнул. – Мишутка будет очень рад. - Лен, что случилось? Лен, ты плачешь? В чём дело? - Не спрашивай ни о чём, - она вновь всхлипнула. – Лучше, я тебе ещё почитаю: Пожалуйста, заботься обо мне! Я вырвалась из замкнутого круга, В тебе найдя любовника, и друга, И принца на серебряном коне… Я вырвалась из круга «я - сама». Я самоутвердилась. Я устала. Возьми меня на ручки с пьедестала Гордыни, честолюбия, ума... Я самоотвердела. Я тверда. На мне не остается ран от терний. А я хочу быть мягкой, и вечерней. Я - женщина. Я - самка. Я – вода. Я слабая. Не баба. Мне слабо: Коня, и шпалы веером, и в избу, И если в доме мышь, то будет визгу. И я не претендую на любовь – Я слабости минуточку хочу. Я девочка. Я жалуюсь. Я плачу. Лежу в постели, свернута в калачик – И таять, как Снегурочка, учусь. Я сдам свои права, с таким трудом Добытые. Ты прав и ты по праву На всех моих врагов найдешь управу И всех моих друзей запустишь в дом. Ты добрый. Ты высокий. Ты – плечо. Ты два плеча, и твой спокойный запах - Уткнуться и не думать ни о чем, Уснуть в твоих больших мохнатых лапах. Ты сильный, но о каменной стене Не тщусь – наелась. Хватит. Не желаю. Любить не обязую. Умоляю: Пожалуйста, заботься обо мне! - Такое ощущение, что это ты написала давно. - Да, давно… - она перевела дыхание. - Пять лет назад. Ещё во время проекта. Вместо того чтобы слушать конкурсантов, я писала стихи. Ну, а что - бумага есть, ручка есть… Мне было не удержаться! - Слушай, а сколько стихов скопилось за это время? - Думаешь, я считаю? - Ну так, навскидку. - Книжка бы вышла толще первой, - заключила она с неким сожалением. – Ну, что, отпустишь меня спать? - При одном условии, - прошептал он интригующе. – Если пообещаешь, каждый день читать мне свои стихи – оказывается, я так мало о тебе знаю… - Хорошо. Буду читать, раз ты хочешь. Ну, а сейчас, спокойной ночи. - Сладких снов, родная моя… Каждый вечер на сон грядущий Виктор стал слушать стихи в Ленином исполнении. Стихи, на которые сам её и вдохновил; стихи, которые были посвящены ему, любви к нему и общим детям. Один прекрасный апрельский день был омрачён отказом с вверху в дополнительном финансировании. Покинув кабинет, Заслуженный тренер РФ с трудом удержался, дабы не разнести к чертям всю приемную чиновника. Его отрезвили испуганный взгляд секретарши и, известивший о получении видео-сообщения, сигнал мобильного телефона. Оказавшись в автомобиле, Виктор наконец-то избавился от галстука и запустил проигрыватель на мобильнике. Мужскому взору представился видеосюжет, иллюстрирующий первые самостоятельные шаги младшего сына. Чуть позади Марка шла Лена и страховала его, счастливо улыбаясь при этом. Судя по голосу за кадром, оператором был Мишка. Опустив стёкла, Степнов впустил в салон свежий, весенний ветер и с очередным сильным потоком воздуха он ощутил пощипывание в глазах – по щеке спустилась скупая слеза. Опираясь о руль, он пересматривал полутора минутный сюжет несчетное количество раз, пока ролик не застыл по причине получения нового видеописьма. На этот раз сюжетом стало то, как двухгодовалая Вика подошла к годовалому Марку и за руку отвела его к маме. В следующее мгновение Виктор знал наверняка, что забьет на работу и две первые недели мая проведёт вместе с семьей. Не хватало, чтобы он ещё первое слово младшего сына пропустил!.. Две недели вместе. Две недели тишины и умиротворения. Две недели открытий в самих себе, в друг друге и в мире. Они – пара, у них есть общие дети, но столь осторожны и скромны относительно друга друга они не были никогда раньше. Мишка отдыхал и радовался солнышку, катаясь то на роликах, то на велосипеде. Вика сблизилась с матерью. Марк креп день ото дня, да так интенсивно, что начал проявлять интерес к окружающему миру. Взяв впервые сына на руки, впредь Степнов через силу всякий раз отпускал от себя ребёнка. Марк изучал отца чуть ли не на ощупь: и за уши подергал, и за нос. Лена то и дело одергивала мальчонку, на что Виктор лишь заливисто смеялся. Миша в своё время не знал других слов кроме слова: «Мама», первым словом Вики было слово: «Папа», ну а Марк трогательно прокричал: «Мапа». Слыша от старшего брата наперебой то Мама, то Папа; он решил привлечь к себе внимание сразу же обоих родителей, чем от души их порадовал. - Лен, не грусти – я приеду за вами через месяц, слышишь?.. – он сдул с высокого лба девушки отросшую чёлку. – Отдыхайте ещё, а я этот месяц проведу в Берлине. Надеюсь, болеть за нас будете? – подмигнул, щелкнув любимую по носу, а она лишь свела пальцы за его спиной, прижимаясь вплотную к его груди. – Я тоже скучаю. - Неужели, мы всю жизнь будем так маяться?.. - Надеюсь, что нет. Всё, отпусти меня, а то я на поезд опоздаю. - Люблю тебя. - Через месяц, покажешь, насколько сильно! – мужчина улыбнулся и скрылся в такси. Оказавшись дома спустя месяц, Кулёмина бродила по нему с влажной тряпкой в руках, вспоминая каждый квадратный сантиметр, звуки дверных петель и замков, отблески на стеклянных поверхностях. Перекладывая футболки Степнова, Лена наткнулась на незнакомую книгу. Обложка показалась смутно знакомой. Порывшись в памяти, она вспомнила, что во время отдыха на море сама сделала пару похожих снимков. Заглавие гласило «Шёпот моря», чуть ниже полупрозрачным шрифтом на фоне неба едва проглядывалось: «Лена Кулёмина». Присев на край кровати, молодая женщина с нетерпением принялась листать книгу. Хруст нового переплёта, запах свежей типографской краски… и стихи. Её стихи за последние пять лет. И как он всё это провернул?! Сбегая с лестницы, она застала Виктора за тем, как он воровал кусок, остывающего под хлопчатобумажной салфеткой, пирога. - Степнов! – Лена накинулась на него со спины. – Где ты взял это? – протянула собеседнику книгу. - В магазине, - прошептал мужчина с набитым ртом. - А в магазин как эта книга попала? - Ну, через издательство, - Степнов облизнул пальцы. - Ленок, - он освободился из её объятий. – Вообще-то я готовил для тебя сюрприз. - Классный сюрприз! – одарила любимого лучезарной улыбкой, ласкаясь об его шею, словно кошка. – Мишка помогал? - И Мишка помогал, и Гуцулов помогал. Лерка по радио рекламу крутила… Продажи хороши очень пошли – тебя помнят, ты нужна. - Главное, что я тебе нужна! – накинулась на мужчину с объятиями, положив книгу на стол. - Лен, - нехотя отстранившись от девушки, Виктор вмиг стал серьёзным. – Я много думал, с Батюшкой много беседовал, много литературы специальной читал… - он перевёл дыхание, решаясь произнести судьбоносные слова. – Я хочу обвенчаться с тобой. - Эээ… - Кулёмина застыла в изумлении. – Ну, я даже не знаю… - Подожди, не говори ничего. Прошу, выслушай меня, - он сжал её плечи. – Мы оба хотим сохранить нашу семью. Получив Благословение самого Господа Бога, я уверен, наш союз станет неуязвимым. Я понимаю, мы сами творцы нашего счастья, в наших руках судьба нашей семьи… Но, ты только представь, насколько колоссальную поддержку даст нам Венчание!.. Злость, зависть, обиды – всё дурное уйдет, останется только любовь. - Тебе, значит, Батюшка тоже внушил, что все наши беды от того, что мы во грехе живём? – наклонив голову набок, она одарила его скептичным взглядом исподлобья. - Возможно, Венчание – единственное, что может помочь нам сохранить нашу семью. - Как-то я обсуждала эту тему с Малаховой… - устремившись вглубь собственных воспоминаний, Кулёмина вгляделась вдаль за окном поверх плеча собеседника. – Ты же знаешь, все психологи – циники!.. Так вот, Яна Ивановна оправдывает этот обряд лишь тем, что он действует исключительно за счёт, пусть и не неосознанно, но значительно возросшей ответственности пары за их отношения. - Ты также думаешь? - Ну, учитывая, что каждое воскресенье вместе с детьми езжу в Храм за сотню километров, то можешь быть уверен, я знаю, что такое Венчание и что оно даёт… - её голос дрогнул. – Венчание, в отличие от бракосочетания, несёт в себе весомый, я бы даже сказала, сакраментальный смысл. Брак – это так, - она скептично повела бровью и снисходительно пожала плечами. – Нелепая формальность, а вот Венчание… Венчание – это навсегда, это любовь… Любовь высокая, когда не только человек любит человека, а душа любит душу. - Так ты согласна? – наконец-то ему всё же удалось поймать её блуждающий взгляд. – Согласна стать моей женой перед Богом? - из нагрудного кармана футболки-поло Степнов извлек изящное кольцо с изумрудом, а она не вполне осознанно кивнула головой в знак согласия. – Можно? – Лена протянула любимому свою правую руку. - Дрожишь и холодная вся, – надел он уверенно кольцо на её безымянный палец. – Иди сюда – отогрею!.. – бережно прижал возлюбленную к своей теплой груди. – А расписаться все же придётся – по правилам Церкви венчают только пары, состоящие в законном браке. - Да в курсе я, - прошептала Кулёмина. – Это чтобы многоженства избежать – не все же мужчины настолько благородны, как ты, - прижалась губами к его шее. – Тоскую по тебе жутко. - Насколько сильно? – Ответом стала дразнящая дорожка поцелуев вдоль шеи. – Как же я тебя люблю!.. - Ночью покажешь, - прошептала смущенно. - Мам, а мы чай пить будем? – с Марком на руках, видя Вику за руку, со второго этажа спустился Михаил. – Пирогом уже на весь дом пахнет!.. - Усаживай мелких, а я сейчас на стол накрою, - вырвавшись из объятий Степнова, Лена начала суетиться вокруг стола… Послесловие: Спустя пару лет Лена вернётся в родную школу в качестве преподавателя музыки. Виктор чуть позже покинет пост главного тренера баскетбольной команды ЦСКА и вернётся к детям. Помимо работы тренера в одной из Московских спортивных школ, Степнов займёт пост депутата в городском совете, где добьется многого в развитии детского спорта. К двадцати пяти годам у Михаила будет собственная телевизионная передача, которую он будет делать сам от и до. Вика в спорте, преимущественно в волейболе, добьется тех высот, о которых её мать мечтала когда-то в юности относительно баскетбола. Про девочку будут везде и всюду говорить: «Вторая Катя Гамова!», на что она будет с гордостью отвечать: «Я – Степнова! И я такая одна». Марк решит посветить свою жизнь медицине. Ну, а пока… Осенью две тысячи двадцатого года состоялось Венчание, на котором кроме Лены и Виктора никого не было, о котором так никто и не узнал. Отныне их семья – гармония, счастье, любовь… И ничего лишнего!.. Ах, да - щенка на одиннадцатый День Рождения родители Мишке всё же подарили. Теперь точно - ВСЁ!..
Вика: Автор: Вика Название: Блондинка из Лондона Пейринг: КВМ Рейтинг: R Жанр: Angst, Romance, POV, AU, OOC (возможно) Статус: окончен Особая благодарность: forget-me-not Посвящается: моим читателям Комментарии: click here Буду дружна, нежна, у тебя жена, Детки, работа, мама, и экс-, и вице-, Столько народу против одной девицы, Даром что атлетически сложена. Если б ещё ты не был таким красивым – Но как-то очень, - ляг да и помирай. Вера Полозкова - Кричалка
Вика: 1. POV Кулёминой: Накануне ночью из Лондона прилетела моя младшая сестрёнка. Завершив там обучение в частном пансионате для девочек, решила поступать в один из Московских ВУЗов. Свалилась на мою голову, чтоб её!.. У меня личная жизнь, карьера, защита кандидатской на носу, а я тут ночь-полночь должна в аэропорту её встречать; ни свет, ни заря вставать, завтрак для неё готовить; ещё и с поступлением ей помогать!.. Спасибо, родители, удружили, ничего не скажешь! Живут там в своё удовольствие в Швейцарии, а мне опять с этой оторвой нянчиться! Пять лет отдохнула, и снова – здорово! Слава Богу, мамочка с папочкой сжалились надо мной и четыре с половиной года назад отправили деда-маразматика в дом престарелых. Можно мелкую в его квартиру поселить, чтоб под ногами не мешалась. Хотя… та хрущевка неплохие деньги мне приносит, не буду же я плату за аренду с родной сестры брать! К тому же она тоже наследница. Да, приехала и все карты спутала! Ждали тут её!.. - Ты чего визжишь? – прохрипела Ленка. Ненавижу её эту привычку со спины подкрадываться. - Да обожглась! Завтрак вот тебе готовлю, сестричка! – улыбнулась я натянуто. – Вижу, ты уже умылась, оделась, причесалась – так что садись за стол, завтракать будем. - Не стоило так суетиться, - окинула она равнодушным взглядом накрытый стол. – Я и бутербродами бы обошлась! – ухмыльнулась, наклонив голову набок. Да, какой была язвой – такой и осталась. - Да, Леночка, благодарной ты быть не умеешь, - сдержав излишние эмоции, я лишь тяжело вздохнула. Налила себе в чашку только что сваренный кофе и извлекла из сумки початую пачку сигарет. Присела за стол, закурила. - Нынче в Москве вот так завтракают, да? – Очередная циничная ухмылка. - Жуй свою кашу и не паясничай! – Стряхнув пепел, я придирчиво оценила свой маникюр. Нужно перед защитой в салон наведаться. - Я сейчас запихну в себя вот этот пригорелый клейстер, и мы двинем покорять университеты столицы. – Эта тварь ещё и нагло подмигивает, откровенно придираясь при этом. - Это без меня, деточка! – Допив кофе и затушив сигарету, я принялась за макияж. - Так, стоп! – Похоже, гостья с Туманного Альбиона впала в ярость. – Отец мне сказал, что отпуск ему не дали, и он договорился с тобой!.. - замахала руками, словно мельница. - Договориться-то он договорился, но кто же знал, что твоё поступление совпадёт по времени с моей защитой, - подмигнула я ей. – Вся эта неделя расписана у меня по минутам: встречи с научным руководителем, с рецензентом, оппонентами. Уже в эту пятницу у меня защита кандидатской диссертации, так что сама разруливай свою ситуацию. Девочка ты уже взрослая, справишься! - щёлкнула девчонку по носу, проходя мимо. - Постой, Маринк! – схватила она меня за руку в прихожей. Да, силушка у сестрички богатырская. – Я в интернете посмотрела, эта неделя последняя для подачи документов! Неужели, и пары часов в день у тебя для меня не найдётся? - Нет, не найдется! – высвободив наконец-то руку, я начала обуваться. – Говорю, сама как-нибудь… Сама! - Сама?! Да я пять лет за границей прожила! Я города совершенно не знаю! - Поищи в своих старых вещах атлас Москвы, с тех пор мало что изменилось, - улыбнувшись, я покинула квартиру. Впереди насыщенный день. POV Лены: - Чего тебе? – Мне уже порядком надоело сбрасывать вызовы Маринки, и я всё же ответила. - Что же ты так неприветлива с родной сестрой? – Её голос так и дышит ехидством!.. - Ближе к делу! – Убавив мощность плиты, я накрыла кастрюлю крышкой. - У тебя же времени нет на меня. - Да, времени у меня на тебя нет, но и без помощи тебя оставить я тоже не могу. – Да, горбатого могила исправит – на благодарность она всегда нарываться умела. – Родителям ты, надеюсь, пожаловаться не успела? – Ах, вот оно что?! Ненавижу эту лицемерку! Из кожи вылезет на благо своей репутации! Из-за её двуличности регулярно тумаков в своё время огребала. Интересно, в чём же заключается её гениальный план. – Заедет он к тебе… - Кто заедет?! - Лена, ты вообще меня слушаешь?! Говорю тебе, с поступлением тебе поможет мой молодой человек. На работе у него свободный график, поэтому он любезно согласился помочь нашей семье. Заедет он за тобой… - Какой «заедет»?! Может, для начала следовало познакомить нас?! – Она меня буквально взбесила. Вернее, абсурдность её поступков. – Я по твоей милости должна общаться с посторонним мужиком! Как ты это вообще себе представляешь?! - Витя – не посторонний! – Значит, Витя! Наверняка, какой-нибудь тюфяк! - Он практически член нашей семьи. И если ты не доверяешь моему вкусу, можешь заручиться авторитетом папы – это он нас познакомил. – Похоже, нашу Принцессу замуж берут только по расчёту! - Так, я всё поняла. Иди уже по своим делам. Не трать своё драгоценное время на пустую болтовню со мной. - Подожди! Витя заедет за тобой через минут тридцать – сорок. Будь к этому времени готова и документы необходимые не забудь. И смотри там у меня, семью нашу не опозорь – веди себя прилично! – Ехидный смешок, и гудки. Приготовлением обеда увлеклась настолько, что совершенно забыла о том, что кого-то жду. Звонок в дверь буквально ввёл меня в замешательство. Прекратив нарезать овощи для салата, с ножом в руках направилась открывать дверь. Не решившись взглянуть в глазок, открывая замки, я чётко представила толстого, лысого, мерзкого пятидесятилетнего типа в очках с толстыми линзами. - Добрый день, Лена! – Улыбаясь, он протянул мне руку для пожатия, а я, раскрыв рот, утонула в его невозможно голубых глазах. В тот момент, когда мужчина переступил порог, а я не сделала и шага назад, я чётко поняла одно – готова всю жизнь вот так лететь в эту пропасть. - Меня Виктор зовут! – Захлопнув за собой дверь, он буквально вернул меня в реальность. – Ну, что выдвигаемся покорять университеты столицы? – Ещё и говорит моими словами, обалдеть!.. - Для начала предлагаю отобедать. – Лицо нового знакомого вытянулось в знак удивления. – Ну, Вы же с работы? – Он кивнул. – И в ресторан, надеюсь, забежать не успели? - Не успел. – Повесил пиджак на крючок и снял ботинки. - Проходите, мойте руки, а я Вас жду на кухне! – прохрипела я, уже развернувшись. - А, так Вы обед готовите?.. – Оглянувшись, я залюбовалась тем, как он закатывает рукава сорочки. – Просто я подумал, что нож – атрибут Лондонского гостеприимства. - Нет, нож – оберег от Московских маньяков. - Смутившись, я улыбнулась ему. Впервые улыбнулась человеку совершенно искренно. POV Степнова: Умывшись ледяной водой, я разглядел в зеркале, весящие на верёвке рядом с красными кружевными стрингами, белоснежные хлопковые трусики-бикини. Да, младшая сестра моей «ненаглядной» совсем ещё ребёнок. Школу только окончила. Ей лет семнадцать – не больше. Девочка. Светлая, чистая, неиспорченная, искренняя, приветливая девочка, а вовсе не монстр, какой её описывала старшая сестра. Не спорю, есть в ней доля странности, но в ком её нет?.. Хотя наши родители достаточно близко общаются, приезд Лены, думаю, позволит взглянуть на семью будущей жены по-новому, раскрыв не одну тайну. Когда я вошёл в кухню, стол был практически полностью сервирован: первое, второе, салат, кувшин с охлажденным морсом, приборы на двоих. Стоя ко мне спиной, Кулёмина-младшая нарезала хлеб на разделочном столе. Находясь вне плена её солнечной улыбки, я воспользовался тем, что оставался незамеченным, и принялся рассматривать её. Я всегда досконально изучаю новых знакомых – издержка профессии. Стройная высокая блондинка. Но в отличие от сухой и долговязой от природы сестры, Лена обладательница гармонично и в меру подкаченных мышц, которые создают красивый рельеф сексуальной, подтянутой фигурки. Явно, спортом девочка занимается. Причем толково. Серые плюшевые коротенькие шортики демонстрируют длинные, стройные, сильные ноги. Да, такую красоту грех прятать. Белая майка в рубчик не скрывает отсутствие белья, нужды в котором и вовсе нет. Острые вершины её небольшой груди упрямо упираются в плотную хлопковую ткань. Ну и чего же она так тяжело вздыхает? Её грудь высоко вздымается, и она неосознанно облизывает пересохшие губы. Как-то неверно на меня всё это действует… Так, Степнов, это девочка – совсем ещё ребёнок, младшая сестра твоей невесты. Да, ты давно не спал с её сестрой, а они похожи, вот тебя и клинит! Успокойся, возьми себя в руки! Раскладывая кусочки веером на блюде, Лена согнула в колене правую ногу и оперлась ступней о левую ногу. Редкий человек устоит в такой позе. - И чего ты ржешь? – Оглянувшись, окинула меня надменным взглядом. - Чего я ржу? Посмотри, как ты стоишь! – От смеха я схватился за живот. - Как я стою? – Она пожала плечами. – Я часто так стою, мне так удобно. – И вновь её солнечная улыбка. - Удобно?! Да так только цапли могут стоять! Люди в таком положении падают! – Я непроизвольно развёл руками, присаживаясь за стол. - Ну а я не падаю! Значит, я – цапля! – Пожала плечами и заразительно рассмеялась. - Цапля!.. – Помотал я головой в знак удивления. – Буду звать тебя цаплей! - Идёт! А я буду называть тебя Большой Брат! – Поставив в центр стола хлеб, присела напротив меня. – Знаешь, я всё детство хотела, чтобы вместо старшей сестры у меня бы был старший брат. Вот теперь, благодаря Маринке, у меня есть кто-то типа старшего брата. – А девочка – не промах. Сразу просекла ситуацию и указала мне на место. – Знаешь, мне почему-то кажется, что мы без труда найдём общий язык. – Я наполнил бокалы морсом и передал ей один. - Цапля, а мне кажется, мы уже его нашли. – Оба того не заметили, как перешли на «ты». – За знакомство! – Я подмигнул Лене, улыбнувшись, она прислонила свой бокал к моему. Чистейший звон разделил мою жизнь на «до» и «после».
Вика: 2. POV Марины: Неделя была суматошной. Я сама себе не принадлежала. Встречи, консультации, переговоры… И всё это параллельно с работой. Ленку видела только за завтраком. Со Степновым только созванивались. В результате успешная защита кандидатской диссертации, за которой открываются новые горизонты и высоты научной карьеры. Ленка умудрилась поступить в МГИМО. Всё это Витя предложил отпраздновать загородом. Два дня на базе отдыха в ущерб даче Рассказова. И всё это ради язвочки-Леночки! Её английское величество, видите ли, возжелало научиться рыбачить, а посему было решено отправиться на озёра. Надеюсь, продолжая развлекать мою сестричку, Степнов избавит меня от своего контроля, и мне удастся расслабиться. POV Лены: Неделя была замечательной. Началась она с возвращения в родной дом к родной сестре. Каким бы не были воспоминания о детстве, я всё равно скучала, тосковала и даже плакала в разлуке. И это даже к лучшему, что Маринке, как и прежде, нет до меня дела… Знакомство с Виктором перевернуло моё мировосприятие. Никак не могу поверить, что наконец-то встретила человека, с которым у нас абсолютное взаимопонимание. С ним появилась возможность быть самой собой и при этом не ждать осуждения в ответ. Он первый в моей жизни, кто не стремиться переделать меня или подавить мою волю, он понимает и принимает меня такой, какая я есть. Он сам такой, как я: продолжает за меня мои фразы моими же словами, я заранее знаю, как он ответит на тот или иной мой вопрос, мы любим и ненавидим одно и то же, у нас общие жизненные ценности и принципы. У нас общие достоинства, и общие недостатки. Самые серьезные из которых - мы оба врать не умеем, не льстим и не лицемерим, да и чужому влиянию не поддаемся. Окружающим это не нравится. Мы не удобные люди. Не смотря на то, что по большому счёту я только начинаю жить, Большой Брат – первый в моей жизни человек мудрее меня. Он первый и пока единственный, у кого мне есть чему учиться, у кого я желаю учиться этой чёртовой жизни. Он – это я. Только в мужском воплощении. Поэтому я и не могу никак понять, как он может терпеть бытовую глупость и лицемерие моей сестрички. В том, что он именно терпит, я не сомневаюсь и ни на йоту. Я почти сразу просекла, что их союз – это фундамент брака по расчёту. И всё это с подачи общих родителей. Мать Степнова была научным руководителем в институте у наших родителей. Сейчас они совладельцы крупного фармацевтического холдинга в Швейцарии. Они далеко не дураки, чтобы абы кому раздавать такое наследство. Маринка радует родителей – трудится заместителем директора в Московском представительстве их фирмы и внушает Виктору, что им судьба быть вместе. Может, и судьба… По крайней мере, я благодарна судьбе за знакомство с Большим Братом. Нет, ну он объективно классный. Как ни крути, он – самый лучший!.. Витя – совладелец частного детективного агентства. Он пошёл по стопам ныне покойного отца и стал военным, сейчас в отставке. Узнав это, я начала дразнить его новой кличкой – Исаев. Он сказал, что Большой Брат слышать ему гораздо приятнее. Эх, знал бы он, что этим «Большой Брат» я сама себя одёргиваю. Когда долго смотрю на него, понимаю - меня впервые влечёт к мужчине. К чужому мужчине. К мужчине моей сестры. Я слишком сильно дорожу его уважением и нашими приятельскими отношениями, не побоюсь этого слова, дружбой. Поэтому никто и никогда не узнает, что я влюблена в него, словно малолетняя дурочка, влюблена. Каждый из прошедших пяти дней мы провели вместе. Витя не только свозил меня в понедельник подать заявление и документы на поступление, но и сопровождал на все консультации, экзамены и собеседования. Я пыхтела над тестами и сочиняла эссе, а он в это время ждал меня в коридорах, вестибюлях и парках, пил кофе из одноразовых стаканчиков в университетских буфетах. После он заново знакомил меня с Москвой. Город вырос и одновременно с этим стал теснее раз в пять, чем я запечатлела его в своей памяти. Кафе, улицы, рестораны, площади, музеи, магазины, театры, развлекательные центры, клубы с рок-концертами, футбольные матчи, парки, спортивные пабы, прогулки на теплоходах, его офис, коллеги, друзья. За эту неделю я не просто влилась в Московскую суету, пропиталась и зарядилась её бешеной энергетикой, но и словно стала частью Витиной жизни. Мы рассматривали гладь речной поверхности или огни ночного города, прохожих на улице, поедая мороженное на лавочке, и он говорил, говорил, говорил обо всём… Говорил о себе, обо мне, о жизни в принципе. Он верующий человек, этакий психолог с замашками проповедника. Наши философские беседы сроднили нас духовно, взрастили в нас эмоциональную зависимость друг от друга. Он часто повторяет мне одно и то же: «Внутри тебя свет! Выпусти его наружу!». Внутри меня любовь, и я не имею право выпускать её наружу. Я не должна портить ему жизнь. Я часто ловлю себя на мысли, что хочу обсудить с ним тот или иной вопрос сию же минуту, но правом звонить ему ночь-полночь я не владею. Так хочется иметь возможность видеть его всегда, а не довольствоваться тем временем, что он вынужден нянчиться со мной. Я же для него просто младшая сестра его невесты, дополнительная возможность пустить пыль в глаза будущим свекрам. А он… Он мне нужен. Порой как воздух. С каждым днём, с каждой минутой во мне всё сильнее и сильнее нарастает потребность видеть, слышать, ощущать его. Его добрейшая улыбка, его трепетный взгляд, его голос… Кажется, самый родной голос на свете. Его запах. Запах порождающий во мне первобытные инстинкты стать матерью его ребёнка. Да, вот так Лена Кулёмина с ветром в голове и мешком амбиций в довесок, одним чудесным вечером разглядывая морщинки на лбу едва знакомого мужика, которому явно за тридцать, вдруг ощутила, что отцом своих будущих детей не видит никого кроме своего собеседника. Впереди два замечательных дня близ лесного озера. Большой брат обещал научить меня тому, что я не умею: рыбачить, управлять автомобилем и стрелять из винтовки. Выехали мы очень рано. Маринка хоть и устроилась рядом с водителем, но почти сразу уснула, да так крепко, что на весь салон разливается её мирное сопение. Водитель… Он хоть и в глухих солнцезащитных очках, но я кожей чувствую, что посредством зеркала дальнего вида он не только за ситуацией на дороге наблюдает. Два дня вместе. Я буду им обоим благодарна, если они не станут целоваться при мне. Остальное уж как-нибудь переживу… POV Виктора: Неделя была чудесной. В компании чудесной девушки каждый день был чудесным. Мы с Леной значительно сблизились за это время, и я многое о ней узнал. Например, во время учёбы в простой московской школе она всерьез увлекалась спортом: легкая атлетика, футбол, волейбол, баскетбол. В седьмом классе она даже стала чемпионкой России по женскому футболу среди юниоров. Перебравшись на Туманный Альбион, из командных видов спорта ушла в боевые искусства. И кто бы мог подумать, но эта хрупкая девочка имеет звание чемпионки Европы по женскому кигбоксингу. И почему только я всю жизнь принципиально избегаю смотреть на то, как дерутся женщины? Но слава всемирной паутине!.. Я всю ночь не сомкнул глаз, вновь и вновь пересматривая победный бой моей Цапли. Она была на высоте. Правда, каждый хлёсткий удар достойной противницы едкой болью отдавался во всём моём теле. Хорошо, что на этом Лена решила окончить спортивную карьеру. Как она мне сама сказала: «Я не дура – понимаю, что мне ещё детей рожать, так что здоровье пригодиться! Поэтому спорт – всё! Только физкультура, велосипед, лыжи и плаванье в своё удовольствие!». В Англии Кулёмина-младшая окончила школу при Российском посольстве, а в своём пансионате для девочек, а-ля «Институт благородных девиц» посещала лишь факультативные занятия: языки, этикет, МХК, домоводство, музыка, бальные танцы и многое другое. В ней, должно быть, скрыт ни один десяток талантов. Лена отличается здравомыслием, Все женщины лицемерные, расчётливые истерички, но только не Лена!.. Лена она какая-то неземная что ли… Мудрая, рассудительная, спокойная, и к тому же настоящая, искренняя, живее всех живых. Рядом с ней я ощущаю абсолютное умиротворение, а самое главное, я осознаю свою значимость, незаменимость, уникальность, если угодно. Как-то всё так нелогично сложилось в наших жизнях – было бы порядком лучше, будь Маринка – младшей, а Ленка – старшей. А ещё лучше, если бы Ленка была единственной женщиной на планете. Мне, по крайней мере, было бы достаточно. Да какой там лучше, хуже!.. Хоть не иди и не вешайся! Ей то ли шестнадцать, то ли семнадцать, а мне через месяц тридцать три. Она – младшая сестра моей невесты, а значит, я должен быть ей хорошим другом. Как там она меня называет? Большой Брат. Смешная… Цапля. Самая красивая в мире цапля. Моя Цапля… Так, кажется, она меня спалила – уже откровенно подмигивает мне в зеркале. Следует сосредоточиться на дороге. Спасаясь от волнения, я сильнее сжал в руках руль. Когда среди девяти бюджетных мест мы нашли её фамилию седьмой в списке, она, заливаясь смехом, повисла на моей шее, а я закружил её в крепких объятиях. И всё это посреди толпы нервных абитуриентов. Господи, как же ей идёт счастье!.. Счастье и радость. Ленка удивительная! Никогда раньше не встречал столь отзывчивых, бескорыстных, чутких людей. Когда я попросил Маринку помочь с ремонтом в дочернем офисе, она открыла на моём компьютере сайт строительной фирмы и продолжила листать каталог с купальниками. Ленка же, учитывая её загруженность, меньше чем за неделю помогла мне определиться с выбором стиля интерьера и отделочных материалов. Она присутствовала на всех встречах с дизайнером, живо участвовала в дискуссиях, вносила конструктивные предложения, нестандартные идеи. И как результат - во вторник я со спокойной душой улечу в компании невесты на отдых, поскольку ремонтом будет руководить Лена. Рассказов даже в шутку прозвал её «Мини Босс». Лишь бы только этот шутник не решил приударить за Цаплей во время моего отсутствия. - Мы на месте? – От ощутимой смены шоссе на просёлочную дорогу Маринка проснулась. - Почти. - Из-за этой чёртовой диссертации я толком и не спала последний месяц. Так спала бы и спала… - зевнула она протяжно. - Сейчас приедем, устроимся, и завалишься отсыпаться. - И вы с Ленкой не потащите меня на рыбалку? - Ну, мы разве изверги, какие? – В отражении зеркала заметил, как Кулёмина-младшая неосознанно напряглась. – Отдыхай, дорогая. - После отдыха я захочу веселиться. Развлечения-то хоть какие-нибудь есть в этом захолустье? - Да хоть отбавляй! – усмехнулся я. – В главном корпусе и тренажерный зал, и бассейн с сауной, и бильярд, и караоке, и даже бар – будь он не ладен!.. Мы с вами, девочки, будем жить в отдельном небольшом домике с мансардой. – Ленок! - оглянулся я на неё. – Определим тебя на второй этаж, идёт? - Идёт, - буркнула она как-то зло. Когда мы вошли в домик, Лена, не сказав ни слова, с дорожной сумкой наперевес отправилась вверх по крутой, узкой лестнице. Маринка сразу же начала переодеваться в пижаму, я разобрал для неё диван в гостиной. Она уснула почти сразу. Выпив чашку растворимого кофе на веранде, я решил подняться за Цаплей. Странное расположение зеркала на мансарде… Поднимаясь по лестнице, ты видишь всё, что оно отражает. При этом красующийся перед ним человек совершенно тебя не замечает. - Прости, Лен, я ничего не видел! – закрыл я ладонью свои глаза. - Всё, я готова, открывай глаза! – Вместо джинсов и толстовки на ней маячка и шортики. – И порыбачу, и позагораю – одним махом двух зайцев! – Её смех показался мне каким-то грустным, сдавленным, вымученным… Словно это и не смех вовсе, а спасение от слёз. - Ленок, прости, я, правда… - заблеял я. - Да ладно, забей! Ты верно сказал – ничего ты не видел! Смотреть-то не на что!.. – И опять этот вымученный смех с легкой хрипотцой. – Ни прятать, ни показывать мне нечего. А значит, и извиняться тебе не за что. Я же понимаю, тебя – взрослого, здорового мужика ну никак не могли заинтересовать мои жалкие «прыщики»! – Циничный смешок, полный горького сожаления. – Я вижу, что ради Маринки и будущих свёкров ты готов менять мне памперсы и с ложечки кормить меня молочной кашей, но, правда, не надо!.. - Цапля, ты о чём? – Этим обращением я решил выдернуть Ленку из плена внезапно накатившей истерики. - Степнов, я понимаю, что жутко достала тебя за эту неделю. Ты устал от моей компании – отдыхай!.. Этот фарс с рыбалкой никому не нужен. Родители и без того спят и видят тебя Маринкиным мужем. Угождать ещё и мне вовсе не обязательно. – Странно слышать от неё такие слова. Мы друзья. Я уверен в её искренности, почему же она во мне – нет?.. – Иди к своей невесте, а я одна по лесу погуляю. Тыщу лет в лесу не была!.. – Громко выдохнув, она облизнула губы и низко опустила голову. - Всё сказала? – Я подошёл к ней и поднял ей лицо за подбородок. Долгие пятнадцать секунд она не сводила глаз с моих губ, от чего в горле пересохло. Я достал из раскрытой сумки бейсболку и натянул головной убор цвета хаки на Ленкину макушку. – Это чтоб не напекло во время рыбалки! – Она смущенно улыбнулась, и я щёлкнул её по носу. Буду рада паре строк.
Вика: 3. POV Марины: Проснулась я после трёх. Выйдя босиком на веранду, я из-за шторки стала наблюдать за, суетившимися на полянке перед домом, сестрой и женихом. Судя по их разговору, они только-только пришли с озера с богатым уловом. Ленка чистила и потрошила рыбу, Степнов разводил костёр. Они мило щебетали. Он то и дело хвалил её таланты. - О, Маринка проснулась! – Должно быть, Степнов почувствовал мой пристальный взгляд. - Мы тут уху соображаем! Почистишь картошку? – Нет бы спросил, как мне спалось!.. - У меня маникюр. - Ах, да!.. Ну, ты это, умывайся, одевайся и к нам присоединяйся! – Подмигнул. – Тут качели есть, я гамак только повесил. – Махнул рукой в сторону двух сосен. – Знатный гамак. Спустя минут пятнадцать я устроилась в тот самый гамак с книжкой в руках. В костре потрескивали сухие ветки ели и сосны, в небе кричали птицы, где-то вдалеке стучал дятел, эти двоё перешёптывались и негромко смеялись, якобы стараясь не мешать мне. POV Лены: Господи, как же хорошо было на озере!.. Казалось, кроме зеркальной глади воды, тени деревьев, запаха хвои и голоса Вити ничего не существует в принципе. Весь мир с востока до запада простирался от моего левого плеча до правого плеча Большого Брата; Гринвичем служила линия, проходящая через точки соприкосновения наших локтей и коленей. С севера до юга - от наших макушек до сосен, что глухой зелёной стеной закрывали собой горизонт. Экватором были две точки на озере, в которых утопали лески наших удочек. Целый мир на двоих, в котором Витя – не чужой мужчина, а просто – Мужчина!.. Мой любимый мужчина. Рыба в моих руках на какой-то миг показалась мне Маринкой, и я начала с остервенением выдирать из неё все потроха. Нет, я не желаю родной сестре ни капли зла. Просто пусть они расстанутся, пусть сами так решат. Они не нужны друг другу. Да, я не слепая, они друг для друга наилучший вариант, но они не любят друг друга. Не любят!.. - Цапля, а ты не рано решила учиться автовождению? – Опустив аккуратно филе рыбы в, кипящую в котелке, воду, я вопросительно посмотрела на Большого Брата. Покончив с картошкой, тот принялся за лук. – Права ты сможешь получить только, став совершеннолетней. Сколько ещё до твоего восемьнадцатилетия? – Я лишь заливисто рассмеялась в ответ. – Знаю, не прилично такие вопросы девушкам задавать, но – сколько тебе? - А как ты думаешь? - Честно, в попытках подсчитать, я абсолютно запутался. Но на вид – лет шестнадцать-семнадцать, не больше!.. - Мы без слов помогли друг другу вымыть руки, поливая из ковша водой. - Спасибо за комплимент, конечно. Но мне через полгода двадцать. - Что? – Чуть ли не ужас в глазах собеседника. – Как? Ты же говорила, что в шесть в школу пошла! - В шесть с половиной, - поправила я его. - Не важно! Это что, в Англии такая система обучения, что тринадцать лет учиться приходиться? – Мне показалось, или у него веко задёргалось?.. Смешной. Смешной, потому что искренний. – У тебя был и четвёртый, и одиннадцатый класс? - И даже двенадцатый! – рассмеялась я. - И даже два седьмых! – с цинизмом гаркнула откуда-то из-за спины Марина. Мы оба оглянулись на её голос. – А что, Витя, ты так удивляешься? Вы за столь короткое время стали столь близкими друзьями, я была уверена, что ты сведущ во всех Ленкиных секретах! – Растерянный взгляд Степнова, и, бросив полотенце на землю, я зашагала прочь. POV Степнова: - Ну что, за ней побежишь? – прокричала Маринка с явным вызовом. – Она хоть и повзрослела, но её капризы остались при ней. Ты думаешь, она обиделась? Нет! – Циничная усмешка. – Ей просто нравится, когда с ней няньчаться. Она знает, что у нас с родителями уже иммунитет на её характер, поэтому она ломает комедию перед посторонними. Она ушла только для того, чтобы ты за ней побежал. - Не побегу я за ней, успокойся.- Обняв невесту за плечи, увлёк её на качели. – Это сейчас лишнее. Ей одной надо побыть. Наедине с собственными мыслями, понимаешь? - Что это ты так о ней беспокоишься? – Попыталась отстраниться, я сильнее сжал её плечи. - Она – твоя семья, а ты – моя. Вскоре, мы все станем одной, большой семьей. Я хочу, чтобы наша семья жила в мире и согласии. Мариш, ты не должна была раскрывать тайны сестры вот так, унижая её при этом, понимаешь? - Хм, ты так говоришь, словно всё дело в том, что это я - злющая мегера, а Ленка вовсе не бестолочь!.. - Ну не такая уж Лена и бестолочь! – Я специально не стал аргументировать совершенно противоположенное положение вещей, а лишь спровоцировал Маринку на дальнейшую откровенность. - Тем не менее, в семье не без урода! – Закинув ногу на ногу, Кулёмина-старшая извлекла початую пачку сигарет из кармана своих шортов. – И позор нашей семьи – Лена!.. - Избегая ядовитого дыма сигарет, я встал, якобы для того, чтобы помешать уху, затем присел на пенёк. – Ты мне веришь? - Скажи, Лена по состоянию здоровья оставалась на второй год? - Нет. Исключительно благодаря собственной безалаберности. – Всякий раз, говоря о сестре, Маринка превращается в стерву. - Ну, я весь во внимании, - развёл я руками. - Моя младшая сестричка с самого рождения отличалась не только изощрёнными капризами, но и в целом сложным характером. Только, чтоб всё по ней было!.. Взрослых никогда и ни во что не ставила! – Стряхнула пепел. – Не говоря уже о родителях, всем посторонним постоянно грубила и хамила. Никак не пойму, ну о чём ты с ней разговариваешь, да ещё так подолгу? Ей бы же всё острить да язвить! В школе она училась из рук вон плохо. И виной тому отнюдь не слабоумие – она домашние задания не выполняла, уроки прогуливала, учителей посылала. Её как-то вытягивали на тройки, но после седьмого класса оставили на второй год. Из школы не отчислили только благодаря её спортивным успехам. Она одна обеспечивала всю школу медалями и кубками на всевозможных соревнованиях. Единственная положительная характеристика, кстати, в её личном деле. – Едкая, циничная усмешка. – Не только в спорте она прославила нашу фамилию. Детская комната милиции была её вторым домом. Она водила дружбу с сомнительной компании, неделями могла дома не появляться. Так, забегала к родителям на работу за деньгами пару раз и снова пропадала. Позорила их только своим драным, грязным видом, да хмельным перегаром. – Затушила сигаретку, растоптав её ногой. - Постой, она же тогда ребёнком совсем была! Родители-то куда смотрели?! – я буквально взбесился. - Родители?! Налей-ка мне супчика, Витя! – Пытаясь унять нервную дрожь в руках, я выполнил просьбу собеседницы. – Родителей наша Леночка посылала далеко и надолго, стоило им проявить хоть малейшую заботу о ней! Дед с бабкой старые уже были – им лишь бы до туалета успеть, не до внучки. Дед, правда, сюсюкался с ней, но без толку. А я… порой я её даже побаивалась. Она же девчонок в школе избивала постоянно. Сколько мы с родителями из-за неё натерпелись. – Вымыв руки, присела на скамейку за деревянный стол. – Ммм, знатная уха! – протянула она, начав орудовать ложкой. Присев напротив, я облокотился о стол. - Ты словно о другом человеке говоришь. Не о Лене… - Вдумываясь в смысл услышанного, я почувствовал, как к горлу подкатил сгусток горечи, и нечем стало дышать. - Лондон на неё благоприятно повлиял, облагородил что ли. – Марина устало пожала плечами. - Но ты не обольщайся – суть-то прежняя!.. Поэтому с ней следует держать ухо востро! – Взметнула вверх указательный палец. - А как Лена в закрытом привилегированном пансионате для девочек оказалась? – Я не узнал собственного голоса, настолько он осип. - Ну, как-как?.. Папа постарался – поднял все свои связи. Родители больше не могли жить на две страны, они переехали в Швейцарию окончательно. Бабку мы к тому времени похоронили, дед стал совсем плохим. Я училась в институте – мой день был буквально расписан по минутам. Мама с папой решили не отягощать мою жизнь присутствием младшей сестрёнки, и отправили её в интернат. Директор пансионата – очень дальняя родственница. Короче, седьмая вода на киселе!.. – Окончив с супом, Марина вновь потянула в рот сигаретку. – Чудом окончив второй седьмой класс с одной тройкой, Ленка почти на пять лет переехала в Лондон. Ну а вскоре и деда не стало. Так я одна в Москве осталась. Теперь, думаю, ты понимаешь, почему так мало в нашей семье говорят о младшей дочери – нечем гордиться. - Марин, это всё в прошлом. Людям свойственно меняться. - По крайней мере, я знаю Лену, как очень хорошего человека. И даже учитывая эти красочные факты её биографии, не намерен менять к ней своего отношения. – Твоя сестра до Лондона – один человек, твоя сестра сегодня – совершенно другой. – Она добрая, честная, искренняя. Настоящая… - Она поступила в престижный ВУЗ, и я думаю… Нет, я уверен! – Я встал и начала наматывать круги вокруг стола. – Да, я уверен, Лену ждёт большое светлое будущее! - Большое светлое будущее? Да куда там! На зону бы не загремела, и на том спасибо!.. – Господи, какая же она злая! Сколько же в ней горького яда!.. – Вить, ну зачем ты забронировал самый крайний домик? Как на хуторе каком-то: ни людей, ни развлечений никаких!.. - Зато тихо и спокойно. - А я хочу веселиться! Ты же, как обычно, не пойдёшь со мной на дискотеку вечером? – Я присел и, задумавшись, устало кивнул. – Отвези меня тогда к главному корпусу – я там хоть в бильярд поиграю, а то помру со скуки тут с тобой. - Иди, переодевайся. – Она живо подскочила. - Вить! – оглянулась на пороге. – Меня подбросишь, поищи потом Ленку, супом её накорми… Не хватало ещё, чтоб эта дрянь родителям жаловаться стала, будто мы её игнорируем, идёт? – Подмигнула, натянуто улыбаясь. - Идёт. Очень жду! Спасибо за внимание
Вика: 4. POV Степнова: Цаплю я нашёл на самом дальнем озере тогда, когда, уже практически отчаявшись, был готов ставить на уши всю свою контору, всех знакомых, всю Москву, всю область и далее по нарастающей. Разглядев вдалеке её белокурую макушку, я встал как вкопанный. Бешеное биение моего сердца вмиг выровнялось. Будучи уверенным в её благоразумии, я долгое время сохранял спокойствие, но, чем дольше искал её, тем сильнее нарастал во мне страх потерять её навсегда. Потерять?.. Я понимаю, что у неё своя жизнь, у меня - своя. Я вроде как помолвлен с её старшей сестрой и по большому счёту рассчитывать мне не на что. Между нами пропасть больше, чем в десять лет. Я офицер запаса, а у неё впереди красочные перспективы. Но как бы там не было, мне необходимо знать, что она жива, здорова, счастлива. Я вдруг почувствовал в себе явную потребность заботиться о Лене, оберегать её, любить. Любить на расстоянии. Я хочу быть ей поддержкой и опорой. Хочу быть ей ближайшим другом. Хочу для Лены быть нужным. Хочу как этот лёгкий тёплый ветерок ласкать её бархатистую кожу и шелковистые волосы. Лена… Я любовался ей, скрываясь за пышными, высокими кустами. Она сидела на самом краю старого деревянного пирса, обняв руками согнутую в колене и прижатую к груди правую ногу, лениво болтая при этом левой в воде. Рядом с ней лежали её матерчатые кеды и кепка. Ветер играл её волосами, сдувал чёлку в сторону, открывая при этом её красивое лицо. Кажется, ещё совсем недавно она плакала. - А, Цапля, вот ты где!.. – Присев рядом на корточки, я положил свои ладони на её острые плечи. – Идём учиться машину водить?.. - Я разобью твой «Паджеро» о первую же сосну. – Ни один её мускул не дрогнул. - Тут неподалёку есть заброшенный аэродром. - И что? – Впервые она посмотрела на меня настолько отстраненно. - Вертолётов нет, кукурузников нет. С парашютом давно никто не прыгает. - И? – Интонация её голоса потребовала конкретики. - А вот взлетно-посадочная полоса есть. - Ммм… здорово. Мы ехали по трассе, негромко играла моя любимая музыка, которая и Лене, как выяснилось во время «Нашей» недели, весьма близка. Поджав губы, Цапля смотрела в окно. Вдруг она выключила плеер. - Останови. - Что случилось? – Я значительно сбросил скорость. - Останови! – Она выключила кондиционер и открыла своё окно. - Лен, тебе плохо? – Я съехал на обочину. - Прошу тебя, останови машину! – Сквозь нарастающую истерику она и не заметила того, что автомобиль давно стоит. – Мне!.. Мне плохо! Я задыхаюсь. – Я отстегнул Ленкин ремень безопасности и распахнул дверь с её стороны. При невольном соприкосновении с её, часто вздымающейся из-за глубокого, отрывистого дыхания грудью, я ощутил жар и дрожь. - Воды… - Я достал с заднего сидения бутылку с минералкой. Лена вцепилась в неё стальной хваткой, но руки её тряслись настолько, что я не решился отпустить бутылку. Вскоре она обессилено опустила руки, а я продолжил поить её, словно ребёнка. Настолько беззащитной и беспомощной она, по крайней мере, выглядела. – Всё… - Вытерла ладонью рот. – Спасибо. - Лен, ничего не хочешь объяснить? – Убрал я чёлку с её взмокшего лба. - Я испугался. – Впервые в жизни испугался за постороннюю, на первый взгляд, девушку. За сегодняшний день уже, правда, дважды. – Может, скорую вызвать? – Она лишь ухмыльнулась. – Так, со здоровьем не шутят! – Меня взбесила её беспечность, и я разозлился. – Похоже, у тебя давление всерьез подскочило. Ты давно «Медосмотр» проходила? - Большой Брат, со мной всё уже хорошо! – Я зло зыркнул на неё. – Ну, правда, всё в порядке! – Сжала влажными ладошками мою руку. – Сейчас ещё немного отдышусь, и мы поедем. – Пристально посмотрела в глаза, только кажется, увидела гораздо глубже. - Лена, я требую объяснений! – Треснул я по рулю, и, похоже, не на шутку напугал Цаплю. Лена аж вздрогнула. – Прости, прости дурака! – Машинально прижал её к своей груди и начал гладить по спине. – Прости… Я так испугался, - прошептал, вдыхая её дурманящий запах. - Ты стал свидетелем моего приступа, – вот так, уткнувшись носом в мою грудь, она начала говорить. Должно быть легче, не глядя в глаза. – Терапевты это называют вегетососудистой дистонией, психиатры – паническими атаками. Кто-то считает это одним и тем же, кто-то совершенно разным. Суть в том, что у меня психосоматическое заболевание, на фоне которого шалит сердечко и скачет давление, ну и со всеми вытекающими… Знаешь, давненько со мной ничего такого не было. - И давно это? – Неосознанно прижался губами к её пульсирующему виску. - Ну, диагноз? - Года три примерно. – Она отстранилась и сделала глубокий вдох. – Об этом никто не знает. - А родители, Марина? – Я впал в откровенное замешательство. - Никто. Ты первый, кому я это рассказала. Это тайна. – Последнее слово она прошептала. - Так что… мне придётся закопать тебя в лесу! - А если я поклянусь, что сохраню эту тайну? - И чем ты готов поклясться? – Мы оба уже откровенно смеялись. - Самым дорогим, что у меня есть – твоей жизнью. – Сам не понял, как такое сморозил. - Не надо. Достаточно честного слово. Твоё слово – оно железобетонно, я знаю. – В памяти сразу всплыла моя фраза о том, что я дал железобетонное слово родителям Кулёминых, что женюсь на Марине. Мда-а-а… - Ну что, поехали? - Сначала вопрос. Это Маринка…Вернее, её поведение приступ спровоцировало? - Да, Большой Брат, в логике тебе не откажешь. - Может, всё же расскажешь, как дело было на самом деле. – Она опрокинула голову на сидение и устремила взгляд вдаль. - Я не любитель оправдываться. - Мы друзья, и я думал, ты доверяешь мне. – Я облокотился об руль и попытался разглядеть, что же так заинтересовала Лену. Ничего. Только трасса, уходящая в небо. - С чего начать? – Спустя несколько минут тишины, Лена решилась. - С начала. - Я нежеланный ребёнок. Счастливая, среднестатистическая семья. Чем взрослее становилась Маринка, тем чаще отец просил у матери сына. Мать… она не хотела рожать второй раз. Предохранялась. Узнав это, отец начал жестко её контролировать. Потом было два выкидыша. Оба мальчика. Потом мама лечилась. Потом мама забеременела мной и, узнав, что ждёт девочку, пошла на аборт. Отец случайно узнал. Ворвался в операционную, стащил её с кресла. Он спас мне жизнь. – Так захотелось прижать к себе Лену, но даже посмотреть ей в глаза сил не было. – Я родилась в конце декабря. Домой меня принесли тридцать первого числа. Нужно было покупать пелёнки, распашонки, смеси, и Маринка из-за меня впервые осталась без новогоднего подарка. Она тогда училась в первом классе. Ей было семь с половиной. Она меня сразу возненавидела. Мне едва исполнился месяц, мама вышла на работу, оставив меня на попечении бабушки. В полтора года я пошла в сад. Сад-пятидневка. Знаешь, когда домой ребёнка забирают только на выходные. Почти детдом. В первый класс первый раз меня отвела сестра. Я ото всех постоянно слышала только одно: «Ты должна быть, как сестра». Бабушка постоянно ворчала: «Подкинули мне хлопот на старости лет! Вон у нас Маринка какая! Зачем только надо было Ленку рожать!». И это всё мне в глаза, представляешь? – Я без слов прижал её к своей груди. – Я была чужой и посторонней в своей семье, ненужной. Я не знаю материнской ласки. Меня никто и никогда не любил. Разве, что только дед. Жаль, я не смогла попрощаться с ним. Он умер, когда я была в Лондоне. На похороны меня не вызвали. – Моя рука скользнула по её волосам. – Школа. Друзей в школе поначалу не было. С одноклассниками мне было скучно. Они кукол и машинки в портфеле таскали. В первом и во втором классах я была отличницей, в третьем – ударницей, в четвертом и пятом троечницей, в шестом «нарисованной» троечницей, после седьмого меня оставили на второй год. Как раз в третьем классе у меня появились друзья. Пятиклассники. Парни в основном. Иначе говоря, я связалась с плохой компанией. – Судя по интонации, Цапля усмехнулась. Она потянулась за бутылкой, и я отстранился от неё. – Странно, но среди старших ребят я была лидером и идейным вдохновителем, – продолжила она исповедь, закрыв бутылку. - Самые изощренные подлянки учителям, ботаникам, зазнайкам и ябедам – это моих рук дело. С самого раннего детства в семье меня буквально втаптывали в грязь, а так я могла чувствовать свою власть, силу, значимость. Отец каждый день посещал директора и завуча. Мы с мамой очень часто и очень сильно ругались. Сейчас я понимаю, что исключительно желая запугать меня, она в пылу гнева прогоняла меня из дома, но тогда я действительно уходила. Думаешь, в такие моменты родители опасались за моё благополучие? Нет, они лишь тряслись над сохранностью своей репутации, как благочестивых родителей. Знаешь, когда моё поведение улучшалось? Во время длительных командировок родителей. Сейчас я понимаю, что я неосознанно играла на публику. Ну чем больше, родители меня дрессировали, тем ярче я демонстрировала протест. А однажды родители поставили передо мной ультиматум: либо всё остаётся как и прежде, и в результате через год меня ждёт интернат для сложных подростков в Подмосковье, либо я оканчиваю второй седьмой класс без троек и без замечаний, и как награда - частная школа в Англии. У меня вышла одна единственная тройка. Мать была непреклонна, отец волевым решением отправил меня в Лондон. - Лен… - Наши пальцы переплелись. - Знаешь, Вить, они думали, родилась Марина-2, а родилась Лена – совершенно другой человек. Они хотели вырастить из меня ещё одну интеллигентную стерву, но вызвали только бунт. У меня изначально сложный характер, я говорю правду в лицо, какой бы эта правда не была; мне наплевать на статус, ранг и возраст – я не стану ни перед кем выстилаться, и если человек – тварь, я не стану это от него скрывать. Обязательно раскрою глаза! В последнее время я, правда, спокойнее стала. Весь мир всё равно не переделаешь. Но до чего же тошно!.. Тошно жить среди лицемеров и жополизов! - Лен, я даже не знаю, что тебе сказать… - Что не совпадает с тем, что тебе рассказала Маринка? - Я верю тебе. - И Маринке верь! Я и по пачке в день смолила, и пиво литрами глушила. И воровала. Но не ради наживы. Я врагов подставляла – подбрасывала им ворованное. Правда, однажды я угнала мопед и целое лето на нём каталась. - Да, лихая девчонка! - И что, мы по-прежнему друзья? - Конечно! Лично мне ты ничего плохо не сделала, и моё отношение к тебе никак не изменилось. Наоборот, я благодарен тебе за искренность. – Я убрал чёлку с её лба. Она отросла и лезет Лене в глаза. - Родители, хотели вырастить принцессу. Но не учли они, что родилась у них бунтарка. - Ну что, бунтарка, аэродром? - Аэродром. – По её лицу расплылась умиротворенная улыбка. – Только ты ещё кое-что знать должен. В первом седьмом классе я пару раз воровала деньги у родителей. Для друзей. Степка тогда был уже в девятом классе, он баловался травкой и задолжал. Его поставили на счётчик. И Мишка Семёнов. Он на мотоцикле катался и врезался в иномарку. У него ни синяка, ни ссадины, но машина помята. Мужик потребовал денег на ремонт, а то бы заявление накатал. - Ты - хороший друг. - Хороший друг? – Она ухмыльнулась. – Только с отъезда я ничего не слышала о своих друзьях. Живы ли? Не загремели ли на зону?.. - Напиши мне их фамилии, имена, отчества и даты рождения. - Зачем? - Попробую их найти… Смею надеяться
Вика: Прод, думаю, выйдет 10-15 5. POV Лены: Когда я в очередной раз уже уверенно разгонялась по взлётной полосе, мне вдруг показалась, что вот-вот и я взлечу!.. Я, рёв мотора и скорость. Никогда раньше я так остро не ощущала свободу. Припарковавшись, я вышла из салона и присела на капот. Помахала рукой Степнову. Окончив телефонный разговор, он со всех ног кинулся ко мне. О Боже, как он улыбается!.. - Маринка звонила. Она совершенно случайно в главном корпусе встретила однокурсниц, и ей теперь не до нас!.. – Жалостливо пожал плечами. – Но мы с тобой скучать не будем? - Кто-то обещал ещё и… - Да-да, я не забыл! – перебил он меня, открывая багажник. – Вот, держи! – вручил мне винтовку, а сам с пакетом направился к перевёрнутым бочкам из-под горючего. - Она не боевая, такие в школе на уроках ОБЖ используют. – Начал расставлять жестяные банки из-под пива. – Чего ты так смотришь? Я не врал тебе – я не пью. На базе набрал. Да-да, из мусорки! – Окончив с мишенями, он подошёл ко мне. – Ну что, приступим? Я была в его руках марионеткой. Во мне не было и малейшего желания не то, что сопротивляться, а элементарно самой управлять собственным телом. Он подошёл ко мне со спины вплотную и положил свою горячую ладонь на моё бедро. Наклонив меня вперёд, он расставил мои локти на капоте. Вложил в мои руки винтовку, приклад упёрся в моё плечо. Перекинув мои волосы через шею на правое плечо, колючим подбородком оперся об левое. Щекоча и обжигая своим дыханием тонкую кожу моей шеи, он привёл мои пальцы в верное расположение. - На глубоком вдохе задерживаем дыхание. – Его палец поверх моего на спусковом курке. Сосредоточившись на ощущении его тепла, я закрыла глаза. – И выстрел. - Где банка? – Открыв глаза, я не досчитала одной из мишеней. - Улетела от удара. Давай теперь самостоятельно. – Он отошёл, и я почувствовала себя брошенной. Но потом собралась с силами и вновь ощутила сладостную свободу. Я на одном дыхании уложила все оставшиеся банки. - Ааа! Вить, ты видел это? – Машинально повисла на его шее. Он крепко прижал меня к себе и закружил. - Да ты у меня талант! - Соответствую своему учителю. - Будем возвращаться? - Да, солнце уже почти село. Наверное, пора… POV Степнова: - Вить, давай на озеро заедем. – Я вопросительно взглянул на Цаплю. – Ну на то, на котором ты меня нашёл днём… У воды хочу посидеть. Это успокаивает, расслабляет. – Да, старшая сестра расслабляется исключительно с помощью допинга и безудержного веселья, а младшая релаксирует на лоне природы. - Вода такая тёплая. – Я сидел на песке. Ленка, сняв кеды, стояла в прибое. Волны ласкали её тонкие щиколотки. – Знаешь, как парное молоко. Тёплая-тёплая… Мягкая-мягкая… - Это очень хорошее озеро. Тут чистое, пологое дно. Если хочешь, можно завтра вместо рыбалки прийти сюда – искупаемся. - Вдвоем? – Я кивнул. – А как же Маринка? - Она будет отсыпаться после сегодняшних гулянок. – Я зло усмехнулся. - Да, знаешь, она заслужила. Столько напряженной работы – пусть расслабиться. К сожалению, она только так умеет расслабляться. - Завтра тут будет шумно, а я не люблю людей. – Странно, но я её понимаю. – Жаль, что сейчас я без купальника. – Начала водить ступней по поверхности воды, еда её касаясь. - Сейчас темно, и в воде мы друг друга не увидим. - Большой Брат, ты что, предлагаешь искупаться голышом?! – Она заливисто рассмеялась. Должно быть, усердно скрывая смущение. - Нет, это ты, Цапля, предлагаешь. Травишь меня тут тёплой водой. - Хорошо, тогда я закрою глаза, а ты дашь мне знать, когда вода скроет тебя минимум по пояс. - Идёт! - Я начал раздеваться. – А ты как войдешь в воду? – Я потянул молнию джинсов вниз, и Лена закрыла лицо раскрытыми ладонями. - Ты будешь смотреть на луну. - Хорошо. - Всё? – Её пальцы дрогнули. - Нет ещё. Хотя я, в принципе, не стесняюсь. – Она чуть слышно рассмеялась. Я полностью разделся и сложил вещи в салоне автомобиля. Проходя мимо Лены, я не удержался, остановился и полной грудью вдохнул её запах. Я медленно заходил в воду. Тёплые волны гостеприимно принимали меня в свои объятия. Руку на отсеченье готов отдать, Кулёмина наблюдала за мной. Я чувствовал её пристальный взгляд. И не только затылком. - Лен, сегодня удивительно красивая луна. – Я услышал шуршание за спиной, скрип автомобильной дверцы, скрип досок, прогибающихся под весом бегущей девушки… обнаженная Ленка с разбегу нырнула с пирса. Я видел ёе обнаженной несчастные доли секунды, но насколько же она прекрасна в свете луны. – Лен? Ленка?! – Она всплыла в следующую секунду в нескольких метрах от меня. Её волосы под тяжестью воды оказались убраны назад. – С ума сошла так пугать честного человека?! – Я подплыл к ней чуть ближе. - Да ладно тебе, не злись! – Одним движением руки создала волну и обрызгала меня, при этом невольно продемонстрировав очертания своей груди. Я откровенно залюбовался ею. Смутившись, она рассмеялась. - Здесь так хорошо!.. – мечтательно протянула Цапля. - Ты красивая, - не вполне осознано сорвалось с моих губ. Даже в свете Луны я разглядел румянец её красиво очерченных скул и блеск изумрудных глаз, который мог свидетельствовать либо о возбуждении, либо о влюбленности. Третьего не дано, чёрт возьми! - Просто я похожа на Маринку. А ты Маринку любишь. В этом всё и дело. – Она ответила не только на комплимент, но и обозначила причину проявления моей явной симпатии. Как же она заблуждалась!.. - Вы обе подходите под определение: высокая, стройная, красивая блондинка. Всё! Больше ничего общего. А что относительно моих чувств к твоей сестре… - Прожигающий меня насквозь взгляд лихорадочно блестящих глаз. – Я дал слово Марине. Дал слово своей матери. Дал слово вашим родителям. Мы с ней под стать друг другу: успешные, умные, сильные. Мы из одного круга. Она лучший вариант для меня. Ещё совсем недавно я был готов жениться на ней, и прожить вместе всю жизнь в уважении и заботе. Но… - Кстати, когда свадьба? - Планировали будущим летом. - А почему сейчас вместе не живёте? - На данном этапе у нас слишком разный темп жизни. Эта тема в принципе до сих пор не поднималась. - Понятно… - Грусть затаилась в её глазах. – Ой, Большой Брат, прости, я тебя перебила! Ты говорил что-то, о том, что хотел жениться на Маринке, но что-то изменилось. Что изменилось? - Да, я хотел жениться на Маринке. – Ну, потому что больше не на ком. - Но я влюбился. Влюбился в другую. Как пацан зелёный влюбился… - Никогда не думал, что возможно столь сильно полюбить постороннего, совершенного чужого, по сути, человека. - И что, держать слово мужчине важнее, нежели быть счастливым? – Я помотал головой в знак растерянности. – Большой Брат, ты же сильный, ты же личность, ты же офицер в конце-то концов!.. - И что ты предлагаешь? - Ничего. Просто хочу донести до тебя очевидную истину: жизнь нам дана не для того, чтобы оправдывать чьи бы то не было ожидания, а для того, чтобы мы были счастливы! И да, ты ответственный, обязательный, надёжный. Ты - человек долга. Но я не узнаю тебя! Ты не такой человек, который из-за денег, из-за наследства, из-за каких-то привилегий поступиться собственными принципами, будет давить на горло собственной песне. И потом, ты же сам себе хозяин! Ты же загнёшься без свободы!.. Без свободы любить и быть любимым. Без свободы выбора. Без свободы права на счастье. - Ты права, но я боюсь быть отвергнутым. - Для тебя это не должно быть решающим фактором. Ты – мужчина! Настоящий мужчина, каких единицы. И твоё счастье в твоих руках. – Да, какой бы мужчина не оказался с Ленкой, она всю жизнь будет вдохновлять его на подвиги. - Понимаешь, она, та девушка, она слишком молода для меня. - В школу ещё ходит? – Едкая усмешка. - Слава Богу, уже нет. Но… я взрослый мужик, а она – девочка совсем. Я угасаю, а она только-только расцветает. У неё вся жизнь впереди: ей открыты все дороги и горизонты, её ждут судьбоносные перспективы и встречи. Я права не имею мешать ей, навязываться. Ей нужен кто-то, как она!.. Я вижу рядом с ней молодого, энергичного, амбициозного паренька. А я… У меня уже седина стала появляться. - Ну, Большой Брат, ты, конечно, загнул! Не рано ли ты себя хоронить собрался?! – Начала интенсивно обрызгивать меня водой. Я сию же минуту принял правила игры. - Между нами пропасть. - Ни в тринадцать ли лет? – Господи, неужели она догадалась? Да что тут, собственно, догадываться, всё же сшито белыми нитками! - Нет, в тринадцать с половиной. - Допустим, всё в действительности настолько сложно, как ты говоришь. Ну ты не учёл один маленький нюанс. А что, если… - Она начала глубоко и прерывисто дышать. - Ленка! Лен, ты в порядке?! – Испугавшись не на шутку и наплевав на правила приличия, я подплыл ещё ближе. Начав задыхаться, Лена схватилась за мою руку. – Держись, девочка, держись! Может, на берег? - Да, уже пора. Прости, опять напугала. – Дыхание выровнялось, и она уплыла по русалочьи, скрылась за кустами и вышла на берег. Я пересилил себя и не стал оборачиваться. Спасибо за внимание! По-прежнему жду здесь.
Вика: Запас прод иссяк на пятой главе, автор вышел на работу и пишет теперь через день по чайной ложке, поэтому так долго не было проды. Спасибо тем, кто ждал и дождался Комменты по-прежнему ТУТ ! 6. POV Лены: Мы вернулись в Москву ранним воскресным утром, а не, как это планировалось, поздним вечером. Всё по тому, что Маринка вдруг вспомнила, что она таки не купила ни купальника, ни босоножек. Два дня у будущих молодожёнов ушли на суетливые сборы. Во вторник, за часа четыре до их рейса, Степнов назначил мне встречу в одном из «наших» кафе. Мне почему-то показалось, что он решил расставить все точки над i: раскрыть карты передо мной, и меня заставить играть в открытую. И когда это ещё делать, если не перед отъездом с невестой на отдых?.. Возможно, он бы и не уехал. Но в его планы входило лишь передать мне информацию о моих школьных друзьях. Белута мотал очередной срок, Мишка давно трудился на заводе, Южин – на стройке. У Борьки и Стёпки уже и дети есть. Былая потребность встретиться с ними почему-то обесценилась. Нет, я не перестала их уважать. Дело в другом – наша с ними дружба в прошлом. В прошлое нельзя вернуться, как нельзя вернуться в детство. Возможно, мы и встретимся однажды. Но на данном этапе жизни все моё естество занимает лишь один человек. Любовь к Вите не приемлет подобного соседства. Витя… Мы беседовали довольно долго. Чем дольше я смотрела в его небесные глаза, тем отчетливее понимала, мне пора начинать с ним прощаться. Прощаться с мечтами о нём. Прощаться с чувствами к нему. Да, тогда на озере, он почти признался в любви ко мне, но… Нет, он не солгал мне. Просто… Просто, он сам заблуждается. Он запутался. Он растерян. Всё-таки я слишком сильно похожа на Маринку. Хорошо, мы абсолютно разные! Просто я для него – глоток свежих эмоций, «очень хорошая девочка»… И только. Стояла жуткая жара. Мы выпили по безалкогольному мохито, после чего Большой Брат попросил меня сохранять, взращенное на Английской земле, благоразумие, и посадил на такси. Две следующие недели стали каторгой. Каторгой без ласковых взглядов, легких касаний как бы невзначай, долгих пристальных взглядов с понятной только ему самому грустной нежностью. Ночью я мотала на кулак сопли и буквально жевала насквозь мокрую подушку. Никогда бы не подумала, что могу так рыдать. Рыдать от чувства безысходности. Как там пела Земфира?.. «Без шансов, без вариантов, без «относительно» именно к Вам!..». Да-а-а… Днём спасалась делом и мыслью, что дело это на благо Большого Брата. Он сам попросил меня о помощи, он доверил мне ответственное дело. Его компаньон и друг Игорь Ильич Рассказов, правда, каждый день приезжал, наблюдал за тем, как продвигается дело, проверял сметы. Он не вмешивался, при рабочих звал меня по имени-отчеству, но я чётко ощущала одно – если что, он поможет. И почему бы в него не влюбиться? Он, по крайней мере, абсолютно свободен!.. Взрослый, умный, добрый, сильный, честный, справедливый, заботливый, искренний, надёжный… Мужчина-наставник, мужчина-защитник, мужчина-друг. Так, кажется, я Витю описываю!.. Это клиника! Кулёмина, поздравляю, у тебя уже совсем ку-ку поехало!.. Витя. Он начал писать мне смс-ки на третий день отдыха. Хоть бы одно сообщение на тему ремонта! Нет, исключительно философия, смысл жизни и наш погорелый театр под праведным названием «Дружба». POV Степнова: Когда до меня дошли слухи о том, что за Ленкой приударил Игорь, подумал, сойду с ума!.. Пропала связь с Москвой, и я был готов перевернуть наизнанку землю, лишь бы сию же секунду оказаться между ними. Лишь бы не допустить!.. Чего не допустить? Ничего не допустить. Она моя. Моя девочка… Когда связь восстановилась, первым делом набрал Ильича. И плевать и на роуминг, и на то, что в Москве то ли поздняя ночь, то ли ранее утро. - Рассказов, слушай сюда, ты совсем с катушек съехал? – В ответ сонное мычание. – Седина в бороду – бес в ребро? - И тебе доброе утро. - Не паясничай! Рассказов, я доверял тебе, как себе, а ты!.. Она же девочка совсем, а ты!.. Приеду – лично руки оторву. Если у вас что-то было, все твои причиндалы оторву! – не прокричал, а буквально прорычал я. - Вить, ты там перегрелся что ли? – Ехидная усмешка. – Ну, или совесть во время ныряния потерял? - По всей видимости, мой собеседник окончательно проснулся. – Когда отменили презумпцию невиновности? – И вновь саркастический смешок. – И вообще, кто и в чём меня оклеветал? – Я глубоко вдохнул, а затем так же глубоко выдохнул. - Мне ясно сказали: «Игорь ухаживает за Леной». - Друг мой, поверь, тебе ничуть не солгали, но скольких Игорьков ты знаешь? – Гуцулов. Чёрт! - И как далеко зашёл этот молокосос? – Да, Витя, вот тебе молодой, да шустрый, который и должен быть рядом с Ленкой. Что, не нравится? Ещё недавно ты сам себя в этом убеждал. - Подвозит из дома до работы и обратно. На обеды в кафешки возит… - Ты должен был мне сразу сообщить! Почему ты этого не сделал?! - Слушай, я всё понимаю, что у вас одна большая семья, что младшим нужно помогать, заботиться о них, но с Маринкой нянчиться вы будете со своими детьми. Ленка уже взрослая девица. Пусть она сама строит свою жизнь, как ей заблагорассудиться. Нечего прессовать девчонку. Игорь, к тому же, замечательный парень. Ему можно доверять, да и намерения относительно Кулёминой-младшей, вроде как, у него вполне серьезные. О, слушай, двойная свадьба! Две сестры выходят замуж в один день! Как тебе моя идея? Знаю-знаю, я, как всегда, гениален! Можешь не хвалить! – В завершении он рассмеялся как-то мягко и умиротворенно. - Ладно, друг, приглядывай там за желторотиками. Не дай Бог, Ленка в подоле принесёт!.. - Я в няньки не нанимался! - Я назначаю тебя конвоиром. Всё. До связи. – Я положил мобильник в карман и, скрестив руки на груди, вгляделся вдаль. Я погрузился в круговорот безрадостных размышлений, как вдруг мой телефон заверещал. - Чего тебе ещё? – раздраженно поприветствовал я Рассказова. - Знаешь, раз уж разговор зашёл о Ленке… Я тут за ней наблюдаю… Она обязательная, исполнительная, внимательная…. - Игорь, не тяни! – буквально взревел я. - Девица она толковая, владеет тремя европейскими языками, будущий дипломат. - Догадываюсь, на что он намекает. – А у нас расширение штата. И… - Я сам об этом думал, но, если честно, Игорёк, то мне почему-то казалось, что кто-кто, а ты эту идею сочтёшь глупой. – Ехидный смешок в ответ. – Рад, что заблуждался. Только мне кажется, вряд ли она примет от меня это предложение. Гордая она, понимаешь… - Не хочу вновь услышать от Ленки, что нянчусь с ней ради расположения будущих свекров. Даже не учитывая тот факт, что она далеко мне небезразлична, я бы хотел видеть её сотрудником своей фирмы. - Я учёл вашу непростую семейную ситуацию… - Эх, Игорь-Игорь… Знал бы ты в действительности, насколько непроста наша семейная ситуация!.. – И, как полноправный совладелец фирмы, я сам приму Лену на работу. Знаешь, она с ходу переводит и пишет на иностранном языке. Я специально косячил в документах по ремонту, так она что мне, что прорабу всю плешь проела. Думаю, годик-другой, и её можно будет назначать на какую-нибудь руководящую должность. – Если я за этот «годик-другой» не повешусь!.. - Загадывать не будем, Игорёк! Время покажет! А пока оформляй её, но ни в новый офис, а в головной. - Ну я думал, раз я её принимаю, то логично, что она будет работать под мои руководством, и, к тому же, новый офис, можно сказать, её детище. - Да, это всё хорошо, но от дома ей ближе добираться до первого офиса. - Ну, ясно… Как там Маринка? - Нормально. Почти не разговариваем. - То есть? Нормально? Или «не разговариваем»? – Нашёл, чему удивляться. Он же лучше других знает, что нет любви, и никогда не было. Просто и других вариантов-то не было. До недавнего времени…. А сейчас этот вариант вовсю флиртует с горячим жеребцом Игорем Гуцуловым. Узнаю, обоих порву!.. - Рассказов, отставить мозги пудрить! Говорю, нормально – значит, нормально!.. - Витя!... – Как же я не люблю, когда он нараспев тянет моё имя! Ни к добру это! Ни к добру!.. - Рассказов, до встречи в Москве, а то ты сейчас с переговорами разоришься. - Да, твою ж бабушку, я же сам тебе перезвонил! Вот угораздило! Степнов, значит так, с тебя ракушка и статуя обнаженной женщины! - Какая ещё статуя? - Я в интернете прочитал, аборигены из дерева выпиливают фигурки женщин: без головы, только грудь и вторые девяносто. Словом, ничего лишнего! Красота! – Я откровенно рассмеялся. - Рассказов, ты больной! На всю голову больной! - Я тоже по тебе жутко тоскую! – И гудки. POV Лены: Я проснулась в хорошем расположении духа с мыслью, что ремонт позади. На повестке дня принять доставку мебели и техники, а также проконтролировать установку всего этого добра согласно дизайн-проекту. А после мы с Гуцуловым отправимся в гипер-маркет за цветами, настенными часами, канцтоварами и прочей нужной и полезной в хозяйстве ерундой. Потянувшись в постели, я нацепила на голову ободок и прямо в пижаме отправилась умываться. В коридоре я споткнулась о знакомые чемоданы. И тут же изменила направление движения. На куне пахло подгорелым омлетом и свежесваренным кофе. Маринка намазывала масло на хлеб, Степнов нервно потягивал кофе. Ноль реакции на третье лицо. - Вы же в среду должны были вернуться, а сегодня ещё только четверг. – Я села рядом с Маринкой напротив Большого Брата. Виктор зло зыркнул на меня и плотно сжал губы. – Что-то случилось? - Мне в больницу нужно ложиться, - не внятно прохрипела моя сестра. – Я вдруг почувствовала себя плохо. В госпитале выяснилось, что я беременна. Местные врачи рекомендовали возвращаться домой и ложиться в больницу на сохранение. – Всё это время Виктор ни на секунду не отвел от меня пристального взгляда, под которым не то, что думать, дышать тяжело было. - Ясно. Ну, вы тут сами разбирайтесь, а я на работу опаздываю. Всё. Всё кончилось, даже не начавшись…
полная версия страницы