Форум » Библиотека законченных фанфиков. Архив №2. Авторы A-Z и 0-9 » Автор: kate » Ответить
Автор: kate
kate: Фики: 1. Одна история 2. Горы 3. Другие дороги
kate: Часть 11. Он. Вот и сейчас, так и не заснув, мужчина встал с кровати. Не включая свет, прошел в гостиную, забрал заколку, сел за рабочий стол. Открыл ящик, достал заветную коробочку, в которой хранились старинные часы с мудреным названием «брегет» . Разложил перед собой на черном потертом замшевом чехле часов… Как скаредный скупец смотрит на свои богатства, так он перебирая вещицы просматривал свои воспоминания. Вот часы… История с казино, боями, потом, то время, когда он жил рядом с ней. Совсем девчонка, но лишь взгляд на неё и сердце заходилось в пунктирном ритме. Потом уже её забота… Он был тогда счастлив. Когда она коснулась кончиками пальцев его лица… бежал, потому что понял, что еще секунда, и все границы, выстроенные внутри, будут сметены. А надо было ждать. Казалось, что все это никогда не разрушится. А вышло все иначе. Он сам все испортил. Сначала перечеркнул дружбу своим: «Ты мне нравишься». А потом подвел жирную черту своим: «Давай оставим все, как было»… В тот момент и начался короткий путь к концу. И некрасивая точка. Её слова, они были как эпилог к той истории. К их истории. Ещё пара случайных встреч. И оба отводят глаза. А потом она уехала в новую жизнь. Он остался со своей Голгофой. Виктор зачем-то покрутил кольцо на безымянном пальце левой руки. Тяжелый старинный обод давно не давал покоя столичным охотницам за мужчинами. И только он знал, как дрогнуло сердце в тот момент, когда кольцо покатилось по лестнице в день его возвращения из Швейцарии. Он так и не достал его из кармана. Всю дорогу в самолете он сжимал его в руке. Сжимал так, будто в этом кусочке металла заключался весь смысл его жизни. Металл уже накалился от жара мужской руки, впитал в себя все нерастраченные и не находящие выхода чувства Виктора. Кольцо было последней и единственной надеждой - на то, о что он обязательно еще ее встретит. Уже в подъезде, доставая ключи от квартиры, он лишь услышал стук катящегося по ступенькам кольца. В холодном поту он десять минут обшаривал каждую ступеньку темной лестницы. На секунду лестницу осветили фары подъехавшего автомобиля. И он увидел, как оно наполовину висело над щелью между лестницей и шахтой лифта. Одно неверное движение и оно было бы потеряно навсегда. Практически не дыша, дотянулся до кольца левой рукой, и попытался подтянуть его к себе. В секундном равновесии встало на ребро, и он быстро, скорее инстинктивно, поддел его на палец, резкое движение рукой вверх. Кольцо под собственной тяжестью проскользнуло к основанию безымянного пальца. Липкий холодный пот страха намочил рубашку в тот момент. Больше он кольцо не снимал. Второго такого чуда могло с ним и не случиться. Отвел взгляд. Тяжело вздохнул, и взял в руки заколку. Что-то не давало ему покоя. Вещица казалась ему не простой китайской рыночной безделушкой. Толи тусклое свечение стекляшек в свете фонаря за окном, то ли потемневший от времени металл… Но откуда дорогой вещи взяться в его квартире. Последним квартиросъемщиком была одинокая девушка, работавшая секретарем в захудалой конторе. Она и съехала то потому, что денег на съем квартиры перестало хватать. Куда там до дорогих украшений. Он принял решение. Утром первым делом забежал в ювелирный магазин, находившийся рядом с главным офисом сети спортивных клубов. Удивленная просьбой девушка-продавец только взглянула на вещицу, и сразу позвала старого мастера, приходящего сюда иногда, чтобы подогнать по размеру привередливых клиентов заводскую штамповку. Тот, взяв заколку в руки, долго и заинтересованно разглядывал вещицу. А потом поднял глаза на Степнова и попросил отойти. - Знаете, это интересная вещь, - звучали тихие слова в предпраздничном гомоне бойкой торговли - Видите, как почернел металл. Это серебро. Камни – это маленькие светлые изумруды. Она произведена недавно. Лет 10 назад, не больше, но долго не носилась, судя по слому на застежке. Выполнена работа была на заказ, это явно не заводское производство. Особенно это выдает поломка. Так как серебро не было обработано, то и дужка сломалась от частого применения. Она просто переломилась в какой-то момент. Если хотите, я могу аккуратно её запаять. Сил хватило только на то, чтобы кивнуть головой. Войдя на работу, не смотря на праздничный день, его захватила привычная круговерть проблем и вопросов. Об утреннем разговоре с ювелиром он вспомнил лишь вечером, забрав украшение из ремонта. Опять положил его на гладкую поверхность стола. Мелькало: «интересная», «не заводская»… Значит это мог быть не сон? Но почему она тогда ушла. Просто сбежала. Не позвонила. Исчезла… Он был пьян, он ничего не помнит. Неужели он даже тут умудрился сделать ей больно…. Нет, так нельзя… Ювелир сказал, что вещица не дорогая. Может той девушке, что жила у него в квартире – её подарили родители или кто-нибудь еще. Может это вообще кто-то другой у неё потерял. Или вообще от прошлых жильцов осталось. Мало ли как бывает. Он положил её в стол, туда, где покоился старый карманный хронометр. Погасил настольную лампу и вместе с потухшей лампочкой погрузился в темноту и свое одиночество.
kate: Часть 12. Она. Глоток совсем остывшего кофе отрывает от болезненных воспоминаний. У неё осталось всего полчаса до того, что бы начинать готовить ужин. Само Рождество всегда отмечали у Зденки и Адександра. На следующий день – они уже четыре года наносили ответный визит. Этакие маленькие традиции… Она до глубины души была им признательна. Полюбила их. Они заменили ей семью, которой не стало в один миг. Да, сейчас она общалась с родителями, но как не было никогда понимания, так и сейчас – они только извинялись за причиненные беды, а она в силу своего закрытого характера лишь пыталась их успокоить. Да пересылала фотографии внучки. Но вот личной встречи – она боялась… Боялась опять растревожить старую боль… Ей так часто не хватало деда. Вот и сейчас она привычным жестом взяла книгу, открыв фотографию на первой странице.. Она сказала: «Привет, дед»… И рассказала об очередных успехах дочери… Потом почему-то вспомнился когда то спасший ей жизнь старинный брегет, потерявшийся во времени. И еще один потерянный подарок. Она окунулась в воспоминания. Вот день её восемнадцатилетия. Рано утром она просыпается в пустой квартире, родители с Сережкой отправились куда-то в торговый центр. Звонок в дверь, и она открывает дверь. Курьер в фирменном костюме службы доставки вручает ей маленький пакет. Она расписывается, читает кому он предназначен, и недоумевая нетерпеливо разрывает неподдающуюся сразу бумагу. На руку выпадает красивая серебряная заколка в виде причудливой букве «Е»… Маленькая карточка с почерком деда: «Любимой внучке в день совершеннолетия». Она заколола ею отросшую челку и увидела как светлые изумруды засверкали одновременно с радостно вспыхнувшими глазами… Как жаль, что она потеряла её. Видимо сломался чуть разболтавшийся замок в той гонке по Москве, в ту ночь. Раздался стук хлопнувшей входной двери, и в комнату ураганом ворвалась румяная, пахнущая морозом Вик… Закрутившись в домашних делах, она забыла про открытую книгу на диване. Лишь перевернулась страница, открывая совсем другое лицо из прошлого. Но она этого уже не видела.
kate: Часть (12+1) Она. Вечер вступил в свои права. Наевшиеся дети переворачивали вверх дном весь дом. Из-за темноты за окном – их не пустили на улицу. Они взяли реванш – по всему дому валялись подушки, Самолетиками летали чистые листки бумаги. Игрушки можно было найти даже в самых невообразимых местах. В настоящее время в гостиной дети строили шалаш из двух лопат для уборки снега, одной метлы и швабры был построен каркас, и под чутким руководством Вик, зачем-то одевшей на голову кастрюлю, Драган из всех имевшихся дома одеял выкладывал «стены». Взрослые в этот момент сидели за столом в кухне и обсуждали насущные вопросы. О том, как выросли за год дети. Как собираются провести лето. Когда сойдет снег и откроет нормальную дорогу из деревни… Бросив короткий взгляд на часы Эл увидела, что стрелки подходили к отметке одиннадцать. Детям уже час полагалось спать. Спохватившиеся гости засобирались уйти, но выйдя из кухни, где проходил ужин, увидели масштаб нанесенного ущерба. Александр увел укладываться упирающегося Драгана, а Эл, предварительно отыскав одеяло и подушку Вик, увела девочку спать. Зденка сказала, что останется и поможет навести порядок. Возбужденная Вик сначала потребовала сказку, потом песенку, потом какую-нибудь историю… И вдруг, спросила про папу… - Мам, а почему у меня нет папы? - Вик, я даже не знаю, как тебе ответить на этот вопрос… - Он умер? Драган сказал, что если у меня нет папы, то значит - он умер… На секунду она представила, что Виктора не стало… Вдруг показалось, что сердце остановилось и больше не забьется… Выдохнула… - Нет, Вик… Он жив. Он должен быть жив. - А если он жив, тогда почему его нет? Почему мы живем одни? - задавая вопросы, её дочь уже терла сонные глазки… - Потому что мы Вик… - и она услышала, как засопел уже маленький носик… Выдохнув с облегчением, Эл поправила одело и вышла из комнаты. Силы покинули её на первой ступеньке лестницы. Она просто села в пролете и спрятала голову в колени… Как? Как объяснить маленькому ребенку всю её жизнь? Как объяснить, что пришлось исчезнуть? Как?!! Слезы катились по щекам… Столько лет она убеждала себя в том, что забыла. Благодарила. Бога каждый день за то, что научилась жить без него. Провидение за то, что не оставило к ней равнодушной чужих людей, которые в тяжелый момент жизни не оставили её, как поступили близкие по крови… И только вопрос человечка, ставшей её вселенною, смыслом её жизни в миг разрушил всю выстроенную теорию… - Эл, Эл! Скажи, а почему ты никогда не говорила, что твой бывший муж – писатель? – голос Зденки заставил её вздрогнуть, не понимая, она смотрела на подругу, которая в руках держала забытую днем на диване книгу… - Лев никогда не был писателем, он медик, - автоматически ответила… - Эл, но ведь здесь, в книге… Это же отец Вик? – Зденка говорила аккуратно, но настойчиво. Она видела, что лицо подруги кажется покинула вся кровь… Она видела её в таком состоянии только один раз, чуть более трех лет назад. -… - попытка возразить провалилась. - Эл, я вижу, тебе надо поговорить. Не мучай себя. Ты же знаешь, я всегда готова выслушать… Это же отец Вик? Я не слепая, и вижу, что твоя дочь похожа на него как две капли воды. И кто еще один мужчина, тот, что старше? На первой фотографии? У вас похожи улыбки. - На первой фотографии – мой дед. Он был писателем. Фантастом. Его звали Петром. Петром Кулеминым, - она не сказала отчества, в этом языке не было такого понятия, - До замужества меня звали Еленой. Еленой Кулеминой. Это уже в Швейцарии появилась «Эл», да так и осталась… - Елена, - протянула Зденка, - красиво… А как дед называл? - Лена. - Мне нравится, можно я буду тебя тоже так называть? Мне кажется, что тебе это имя идет гораздо больше, чем это мужское Эл… - лишь неопределенный жест, чуть склонила голову к плечу, чуть повела им. Всем телом пытаясь сказать – называй как хочешь. - Эл, Ле-на, - будто привыкая к её имени, - и все таки… Кем тогда был отец Вик? Почему его фото напечатано в книге твоего деда? - Соавтором. И моим учителем. - Как?.. – казалось, Зденка сейчас задохнется от удивления…. - Подруга, это слишком долгая история… Я не уверена, что стоит сейчас тебе о ней говорить… - У. меня. Есть. Время. Лена, - все еще проговаривая каждую букву в её имени, - Ты должна рассказать. Я же вижу, что это до сих пор убивает тебя. Разъедает изнутри… И слова полились. В сухих комках букв не было эмоций. Не проливались слезы из глаз. Сухость резала глаза и горло одновременно. Казалось, что воздух кончается, и для того, что бы вздохнуть – ей надо было сейчас все рассказать… Лена… Впервые за много лет, это имя не вызывало в ней отторжения. Женщина рассказывала все. Она начала со всех событий еще в школе. Пересказала больше 4-х лет всей её жизни. Подруга плакала, когда Лена рассказывала про свой отъезд из страны, про смерть деда. Замерла, когда мгновением пронеслась та безумная ночь в Москве. Морщилась от боли, когда услышала про то, как избил её муж. Прижала к себе её, когда она рассказывала про то, как разошлись на время дороги с родителями. И сжала кулаки в бессильной злобе, когда она рассказывала про то, как осталась одна на улице и без денег. И вздох сожаления смешенного с облегчением, когда история дошла до брегета, случайно забытого в сумке… - Ну, вот и все… Теперь ты все знаешь, подруга, - сухим бесстрастным голосом сказала она, понимая, что умолчала только об одном… - Но почему, почему ты не пыталась с ним связаться? – недоумевая спросила Зденка… - Пыталась, - и вот первая слеза скатилась по щеке, - пыталась. В тот день, когда я осталась одна. Я позвонила ему домой…- подруга уже крепко обняла её, но слова вместе с рыданиями рвались откуда-то прямо из души в подставленное плечо – Я позвонила, там сняла девушка, сказала, что он сейчас не может подойти к телефону… и звонок оборвался… Я не могла опять заставлять его решать мои проблемы, он наконец-то смог вычеркнуть меня из своей жизни… А я не могла опять сделать его несчастным… Ну, а дальше ты все знаешь… - Теперь я понимаю, что с тобой было на позапрошлое Рождество… Лена поняла непонимающий взгляд на подругу, та лишь отвела её руку и взглядом указала на тонкий розовый шрам на левой ладони под кольцом… - Но откуда… - Александр когда пришел домой, у него на рубашке было несколько пятен крови, он долго молчал, но я заставила его все рассказать… Прости, я знаю, он обещал тебе, что никому не расскажет. И я клялась ему, что никогда не пророню ни слова…. Но я испугалась тогда… В воздухе повисло молчание, лишь прерываемое еще судорожными попытками вздохнуть. - Лена, ложись спать… Лучше здесь, чтобы Вик не разбудить, - и заботливо Зденка уложила подругу, укутала пледом… - Я утром приду… Молодая женщина лишь откинулась на подложенную подушку и невидящим взором проводила подругу до двери…
kate: Часть 14. Он. Закрыв в столе вещи, вызывающие тяжелые воспоминания, мужчина еще несколько секунд просидел в темноте. Потом выдохнул, стряхнул охватившее оцепенение. Дотянулся до телефонной трубки и набрал семь знакомых цифр. Выслушал череду длинных гудков, сейчас ему нужно было с кем-то поделиться. - Игорь, привет. - Виктор, здравствуй! – друг был искренне рад этому позднему звонку, но что-то в голосе Степнова заставило его насторожиться, - что-то случилось? - Да нет, вроде и ничего… Да нет, кое что случилось, это не телефонный разговор… - Я выезжаю… - тоном, не терпящим возражений, сказал Рассказов. - Игорь, но Ира, сын… Мне неудобно… - Витька спит, а Ира все понимает. Я уже выхожу из дома. Скоро буду. Звонок в дверь раздался через тридцать минут. Еще через пять два друга уже сидели в кабинете. - Вить, что случилось… - Да даже не знаю с чего начать… Хотя… - рука непроизвольно открыла ящик, и на гладкую поверхность стола легла заколка, - вот… - И что это? – внимательный взгляд. - Игорь, мне пару дней назад позвонила та женщина, которая убирает ту, старую квартиру, и попросила забрать… - Ну и что? Какая-то заколка… - Это та заколка, - акцентируя на слове «та», произнес Виктор. Бровь друга недоуменно поползла вверх… - Та, из того пьяного сна… - уже почти сипит, голос не слушается его… Долгая пауза повисает в пространстве кабинета. Двое мужчин смотрят друг на друга тяжелыми взглядами. Один сказал все, другой – не знает, как сказать ему то, что может разбередить рану… Рассказов снял очки и потер переносицу. Нет, он должен знать. Иначе просто сойдет с ума, пытаясь разобраться, где греза, а где явь. - Вить, - тихо начинает разговор, пытаясь вывести друга из пограничного состояния, - выслушай меня сейчас… Я должен был давно тебе это рассказать. Но… боялся. Мне до сих пор никак не забыть в каком состоянии я нашел тебя в тот день…Когда все случилось… В глазах Степнова замирает тревожное ожидание… - В общем так, - зажмурив глаза, на одном дыхании выдает Рассказов, - Я узнал об этом от Иры. Савченко в тот год, когда мы поехали в горы впервые, организовал выезд учителей на природу на майские праздники. Ну, ты и сам знаешь… Выпивка, шашлык. Светочка тогда немного перебрала, и стала безумно болтлива, - вспоминая эту особу, оба мужчины только поморщились. - Ну и по привычке, - продолжал Игорь, - начались у них женские сплетни в уголке… Уж не знаю с чего все началось… Но Уткина в какой-то момент начала рассказывать, что она видела Лену… Та сначала вечером куда-то убегала… А утром уехала на такси… Виктор почувствовал, как сердце подпрыгнуло к горлу в головокружительном кульбите, а потом упало куда-то в область живота… - Ира попыталась аккуратно выяснить, когда это было. Но тут подошел Милославский и увел её куда-то. Больше её так и не удалось вернуть к этому разговору, мы еще несколько раз пытались, но она молчала, как рыба. - Игорь, - в голосе Степнова сквозила неприкрытая боль,- почему ты не сказал об этом раньше? - Вить, да потому… Ты тогда только успокоился, в себя начал приходить… Да и выяснить я все хотел. Даже поднял в старых записях телефон Ленкиных родителей в Швейцарии. Я почти месяц звонил. Сначала никто не подходил к телефону. А потом, трубу снял отец Елены. Когда он только услышал, что я ищу Ленку, он холодно ответил, что ничем не может помочь. И попросил больше их не беспокоить. - Да что же такое случилось… - Я не знаю, Вить. Но сам подумай, это ведь могло быть просто совпадение. И Уткина могла обознаться, она же её только из окна видела… Пойми, даже если что-то и было, то это уже прошлое. Она исчезла, и видимо не хочет, что бы её нашли…. Никто… Даже ты… - Да уж, исчезла… - Витя, прости… Наверное все-таки не стоило тебе рассказывать… - Стоило, Игорь, стоило… - Степнов оторвал задумчивый взгляд от изумрудных огоньков мерцающих камней и посмотрел на друга, - Спасибо тебе. За все. За то, что беспокоишься, за то, что пытался что-то узнать. Наверное, ты прав, она действительно не хочет, что бы её нашли… Мужчины еще какое-то время молчали, устремивши взгляды куда-то в одну точку пространства. Со стороны казалось, что будь их воля, именно в этой точке возникла бы сейчас все та же Ленка Кулемина. С её длиннющей челкой, изумрудными глазами и улыбкой Чеширского кота.
kate: Часть 15. Он. Мужчины сидели еще какое-то время. Пытались говорить на отстраненные темы, но беседа не клеилась. Посему, крепко обнявшись, друзья расстались. Договорились, что уж на старый новый год Виктор обязательно придет в гости к Рассказовым. В конце концов, он не видел крестника уже несколько месяцев. Закрыв за другом дверь, Виктор прижался лбом к холодному металлу двери. В кабине лифта современной многоэтажки к серебристой поверхности зеркальной стены в таком же бессильном жесте прижимался лбом Рассказов. Степнов вернулся в комнату, в которой он провел весь вечер. Повернул выключатель регулировки уровня света на минимум, ровно настолько, чтобы в тусклом свете обрисовывались лишь расплывчатые контуры. Темнота январской ночи поглотила настоящее и позволила окунуться в прошлое. После того случая с кольцом на лестнице, он не снимал его. Кроме одного раза, когда его сняли с его руки медики. В тот момент ледяной металлический обруч на скованной холодом руке жег душу. Осознания того, зачем он его носит, почему не расстается с ним ни на секунду, пришло в один миг… Это был все тот же год. Весна, не оправдавшая надежд на встречу, прошла, уступив место жаркому лету. Все его существо в борьбе с подступающими тенями боролось за каждый образ в сознании. Он полностью ушел в работу. Время текло, наступила осень. А по ночам, как только опустившиеся веки скрывали свет, ему становилось страшно. Страх сковывал сознание, замораживая разум. Причину этого иррационального состояния он не мог понять. Избавиться от него не получалось. Не помогал ни включенный по всей квартире свет, ни работающий телевизор, ни очередная женщина рядом… Нормальный сон не приходил. Только странное оцепенение охватывало его. Виктору начало казаться, что он сходит с ума. В попытке прервать это бег наперегонки с собой по замкнутому кругу, он опять уехал в горы. Его приезд состоялся на грани осени и зимы. Конец ноября. Две недели вдали ото всех. Все тот же молчаливый инструктор. Он предложил ему недельный тяжелый поход. Виктор согласился. Неделя подготовки, и они вышли, лишь удостоверившись, что метеопрогноз не предвещает ничего особенного. Три дня маршрута вверх, сутки на отдых, чтобы унять боль в мышцах, трое суток обратно. Три дня дороги вверх приносили Степнову только облегчение. Хотя сложно этим словом было назвать ощущение - на каждом привале он просто проваливался в сон. Ни одно сновидение не тревожило его измученный сверхнагрузками мозг. Он просто проваливался в черноту, лишь только закрывались глаза. Но четвертый день был просто страшным. Этот первый день зимы он запомнил навсегда. Когда он проснулся, то почувствовал, как страх подступил к горлу. Все тело было напряжено и болело. Какая-то неведомая сила скручивала его изнутри, заставляя судорожно дышать между приступами боли. Мысленно вспоминая анатомию, он пытался понять, какой именно орган может причинять ТАКУЮ боль. Но так и не смог понять. В какой-то момент показалось, что он просто потерял сознание, что все его существо состояло в тот момент из холода, боли и страха… В себя пришел через несколько часов… Еще не до конца очнувшись, он слышал только встревоженный голос проводника, вытягивающий его из этой пучины… В какой-то момент просто сильно сконцентрировавшись, он почувствовал, как боль отступает… И внутреннее чувство облегчения заволакивает его организм. Крепко сжав руку проводника, дал понять, что слышит его, и, что-то прошептав обескровленными, искусанными до мяса губами, провалился в сон… Сон согревал его. Он снова оказался в плену страсти. Второй раз он увидел, как наяву, что он занимается любовью с той, что представляет весь смысл его жизни. Только в этот раз он явственно чувствует, как ледяные ладони прикасаются к его щеке, как разогревается продрогшее тело от ее прикосновений, как срывается первый стон с её губ… Как утолив первый голод, они все ещё не насытившись, медленно растворяются в объятьях друг друга… А потом вдруг он услышал непонятно откуда взявшийся крик ребенка, и почему-то во сне он испытал небывалую радость, еще большую, чем ту, когда ему показалось, что она случайно согрела не только его пустую постель, но и спасла от одиночества… Через несколько часов стало ясно, что этот поход придется прервать. Резко испортилась погода, да и плохое самочувствие Виктора не давало возможности продолжать движение. Вызвали вертушку с базы спасателей. Попытка дождаться из последних сил, облегчение оттого, что все закончилось. Погрузившись в чрево вертолета, Степнов почувствовал, как онемевшие от неподвижного лежания и холода руки и ноги начало пощипывать от тепла и, облегченно откинувшись на сидение, он окунулся в усталую дрему… Почему то привиделась её уставшая улыбка, и оборвавшийся шепот: «Вик…» Пришел в себя он в тот момент, когда молоденькая медсестра пыталась стянуть кольцо. Кожа, несмотря на мертвенную бледность, пылала огнем. Девушка объясняла ему, что, по всем признакам, у него сильное обморожение. Что необходимо снять кольцо для обработки рук. И сняла, не обращая на его отчаянные попытки сопротивления… Хотя сложно назвать этим громким словом отрицательное движение головой…. Не было сил даже на то, что бы просто убрать руку.
kate: Часть 16. Надеюсь сегодня меня не распнете. Она. Уже закрывая дверь, Зденка коротко щелкнула выключателем. Дом погрузился в темноту. Лишь яркие звезды на темном небе отличали темноту ночи от темноты души. Виктор… Почему столько подсказок за день? Зачем опять это все? Но она уже не в силах перестать вспоминать. Как невозможно закрыть и выкинуть любимую книгу. И в попытке её отложить, снова начинаешь читать самые острые, больные моменты, дабы набраться сил для расставания. Лето встретило её шумом студенческого лагеря, однако новое состояние не давало ей полностью окунуться в привычную жизнь. Нервный накал сказывался на самочувствии. Местный врач, как мог, успокаивал её, подопечные студенты-исследователи старались лишний раз не побеспокоить странную, отстраненную и замкнутую женщину. О её положении знал только Стефан Малошевич. С профессором складывались отношения, которые напоминали ей изначальную дружбу со Степновым. Только теперь она старалась максимально соблюдать дистанцию, не допуская сближения с ним дальше, чем это обуславливалось рабочими отношениями. Хотя в этих отношениях была одна разница. К Стефану она не испытывала ничего, кроме благодарности. Все остальные чувства - теперь она совершенно отчетливо понимала - остались в далеком прошлом. Случайная, странная ночь, плод которой она сейчас носит под сердцем, лишь подтвердила это. Еще одним поводом для беспокойства было и то, что девушка лишь немного поправилась, а в дальнейшем процесс изменения фигуры остановился. Врач успокаивал её, говорил о том, что ребенок будет не крупным. Что это существенно облегчит процесс родов. Но успокоительные слова произносились на чужом, тогда еще малопонятном языке. Это заставляло Лену все больше погружаться в себя. В её состоянии неустроенная в бытовом плане жизнь в лагере причиняла её ощутимые неудобства, и тогда профессор Малошевич предложил подыскать ей дом где-нибудь в окрестностях. Она согласилась. В конце концов, еще никому не мешала чистая постель и нормальный, не полевой, душ, возможность поесть горячей домашней еды, да и просто выспаться в мягкой удобной постели, а не ворочаться без сна в спальном мешке. Стефан был выходцем из этих мест и знал, что нет ничего лучше работающего в этой местности, чем сарафанное радио. Единожды кинув клич, через неделю Лена уже входила в двери временного пристанища. Большой дом на окраине горной деревушки сдавался за копейки. Сбегая в город на заработки, хозяева даже не надеялись его сдать. Поэтому сумма арендной платы за месяц, которую они хотели, у девушки вызвала только вздох облегчения. Единственное, в чем она уступила Малошевичу, было то, что он ежедневно забирал её от временного жилища и привозил обратно. В этом доме она впервые почувствовала себя умиротворенно. Вечерами, когда уже гасли огни во всех десяти прочих домах этой деревни, она выходила на крыльцо и, сидя на ступенях, прислушивалась к треску цикад, смотрела на казавшиеся вечными горы. В свете всегда яркой луны они казались сказочными исполинами. Вместе с тем в груди иногда тревожно билась мысль, что эта сказка не может быть вечной, что придется возвращаться. А вот возвращаться ей было некуда. Никто нигде не ждал. Да и страшно было оказаться опять в большом и столь жестоком по отношению к ней мире. Звонок от московского риэлтера показался Лене в тот момент манной небесной. Договоренность о продаже квартиры была достигнута, документы по оставленной еще весной генеральной доверенности подписаны. Требовалось лишь сообщить номер счета, на который агентству следовало перевести деньги. В тот момент показалось, что все её проблемы решись по мановению неведомой волшебной палочки. С замиранием сердца она попросила профессора связать её с хозяевами дома, и, встретившись с ними, спросила, не могли бы они продлить аренду пока на 5 лет. Её все равно никто нигде не ждал, а вид на жительство, имея договор длительной аренды в этой стане, было получить очень легко. Хозяева согласились, и назвали, по их меркам, безумную сумму, которая, тем не менее, по своей величине не шла ни в какое сравнение со стоимостью большой двухкомнатной московской квартиры. После заключения сделки, узнав остаток суммы на своем счету, она лишь подняла глаза к небу и поблагодарила деда за заботу в очередной раз. В этой стране она еще лет десять могла прожить на данную сумму, материально ни в чем не нуждаясь. Купила небольшую подержанную машину и стала совсем самостоятельной. Бывшие хозяева в благодарность за такой подарок для них, как продажа ненужного им дома, забили продуктами огромный погреб и посоветовали закупить топливо на всю зиму. Что она и сделала… Она была счастлива. До ближайшего города сорок километров по живописной горной дороге. Туда она планировала перебраться ближе к родам. А пока решила остаться в этом собственном одиноком раю, именно таким ей казался этот уголок. В середине сентября все работы в лагере были завершены. Все населявшие его люди разъехались по своим домам. А Ленка осталась одна в своем доме. Живот не казался таким уж и не заметным, однако по-прежнему скрывался за свободными свитерами. Да и некому было девушке его показывать. Она здесь никого не интересовала. Разве что молодая девушка-соседка, гуляющая иногда с маленьким ребенком на руках, бросала на неё недоуменный взгляд, суть которого Елена поняла в один прекрасный день. Летнее тепло сентября сменилось ливнями в октябре и ноябре, и в один из дней, когда Лена собиралась ехать к врачу, на дороге в город вырос преграждающий дорогу щит. Мышеловка захлопнулась. Ливни размыли дорогу. И тут пришло осознание того, что она совсем одна в незнакомой местности, без возможности выбраться отсюда, без знания языка и в полном одиночестве… Страх завладел всем её существом. Она опять осталась одна. Только в этот раз ей страшнее в миллион раз. Она беременна, нет врача, нет никого… Страх стал её всем. Она просыпалась с ним, вместе с ним и засыпала. Он мучил её, сковывал холодом тело. Лишь короткое забвение при свете дня заменяло глубокий беспокойный сон… К концу ноября она жила уже жизнью запертого в клетку животного. Все её действия были механическими. Только страх руководил её жизнью. В этой пустой деревушке не было никого. Как никого не было в её жизни. Тридцатого ноября к уже привычному страху добавилась боль. Она сковывала её тело. «Рожаю», - мигом пронеслось в голове у Лены. «Рано», – следом пульсировала одна мысль… Руководствуясь инстинктом самосохранения и страхом за свое дитя, она, собравшись со всеми силами, почти ползла к двери. Что-то явно шло не так. Боль не отпускала. Лишь нарастая с каждой минутой, по капле отнимала сознание. Сил хватило только добраться до двери, приоткрыть её. И сознание покинуло девушку. Из приоткрытой двери врывался в помещение лютый холод. Темнота, царящая во всем доме, слилась с тьмой вечерней улицы. Лена не знала, сколько она пролежала в таком состоянии. Вдруг в какой-то момент, краем ускользающего сознания, она услышала голоса. Они вытаскивали её из забытья. Крепкие руки уже перенесли ее в спальню. Ее мир наполнялся светом, в тумане проявлялись два лица. Она не понимала, что именно происходит. Лишь странная концентрация - и боль перестает разрушать, маленькими шажочками отходит страх. Ей кажется, что вдруг случилось чудо. Что рядом Он, вновь разделивший боль и принявший удар на себя. Она лишь выполняет его команды, которые почему-то произносятся на непонятном языке. И уже чьи-то руки подсказывают, как надо работать, и все становится ясным. Напряжение, тяжелое восхождение, последний рывок. Пару секунд забытья, в момент которого вспыхивает в памяти сказочный эпизод той ночи, и тишина разрывается криком. Она распахивает подернутые пеленой глаза. Видит два маленьких озерца. Счастливая улыбка, его глаза. -Вик…- шепот обрывается, и уже теплое забытье согревает её душу. Пришла в себя на секунду, когда почувствовала, что то-то самое дорогое ускользает от неё. Молодая светловолосая девушка взяла её маленькую дочь, и обмывает рядом в горячей воде. Высокий мужчина рядом что-то говорит ей на сербском языке. Она лишь показывает головой, что не понимает. Сил нет. Завернутую в теплую пеленку дочь прикладывают в груди. Непривычная боль рождает чувство предельной близости. Сейчас она понимает, что его нет рядом. Но какая-то часть его – теперь навсегда с ней. Она не допустит того, что бы потерять еще и её.
kate: Часть 17. Она. Потихоньку утро за окном вступало в свои права. Лена лежала и вспоминала, как в один миг её холодное неухоженное жилье начало превращаться в Дом, наполненный уютом, теплом, а, со временем, и весельем. Первые недели после родов девушка была безумно слаба. Нервное потрясение, боль, страх, нелегкие роды сделали свое дело. Когда она впервые встала из кровати, - это было на утро после родов, - ноги просто подогнулись, и она рухнула на пол. На звук вбежала соседка в фартуке и испачканная мукой. Вытерев руки о полотенце, она помогла Лене подняться и дойти до ванны. Умывать девушку уже пришлось Зденке. Тогда она еще не знала, как её зовут, но испытала огромное чувство благодарности к ней. Закончив с умыванием, Зденка уложила её обратно в кровать, и положила рядом ребенка, достав её девочку из маленькой плетеной колыбельки у кровати. Тепло и нежность от этого комочка успокаивали и придавали сил для того, чтобы жить дальше. Дверь аккуратно распахнулась, Будущая подруга вошла с подносом, лишь взглядом показывая Лене, чтобы она переложила малышку обратно. Казалось, что все Ленины силы ушли в тот момент, когда ребенок был уложен в колыбельку. Опустившись обратно в кровать, она почувствовала запах крепкого куриного бульона. Окинув спальню взглядом, она поняла, что с ней произошли какие-то безумные изменения. Сейчас она лежала на кипенно-белых простынях. Когда-то интуитивно купленные детские вещи были выстираны, выглажены и лежали маленькой стопкой на углу старого отмытого комода. Напрягая все свои знания сербского языка, она попыталась поблагодарить молодую женщину, сидящую напротив. Правда, почему-то периодически сбиваясь на немецкий или английский язык. Облегченный вздох вырвался из груди, когда соседка заговорила на хорошем немецком, лишь с уловимым акцентом. Тогда в этой тихой беседе Лена и узнала, что Зденка сама не местная. Это родина её мужа, она уехала за ним сразу после выпуска из медицинского университета. Они оба учились в Белграде. Она по образованию акушерка, а муж - врач общего профиля. Женщина рассказала, что вчера вечером она встревожилась, что в соседнем доме так и не зажегся свет, и, не смотря на уговоры мужа, пошла проведать нелюдимую соседку, которую пару раз видела ночью сидящей на крыльце. Увидев Эл, Зденка сразу поняла, что та рожает. Но, не имея достаточной практики, немного растерялась и только крикнула мужа. Подбежавший Александр быстро поднял забывшуюся Лену наверх. И снова исчез на несколько долгих минут – отнес их сына к местному священнику. Вернулся со всеми лекарствами и врачебными инструментами, которые нашел в доме. Они по очереди кипятили воду, на схватках Зденка помогала девушке, а муж протапливал выхоложенный дом. Между ними с ней оставался Александр, а она пыталась приготовить хоть что-то к рождению ребенка. В какой-то момент она просто принесла из дома самые маленькие вещички своего сына и прогладила их очень горячим утюгом, нагладила еще и чистые простыни. Молодая мама только и смогла бросить короткий недоуменный взгляд на колыбельку. - О! Эта колыбелька – она очень старая, - тихо рассмеялась Зденка, - в ней спал еще Александр, а потом и Драган, наш сын. Вчера, когда ты родила, а Александр понял, что все уже позади, он достал её с чердака и принес её сюда. Тебе нельзя еще спать с ребенком, ты очень слаба… Слезы признательности лились из Ленкиных глаз. Она беззвучно рыдала. От того, что она вдруг оказалась вырванной из цепких лап страха и одиночества. Что когда оттолкнули те, кого она считала самыми близкими, ей помогли совершенно не знакомые люди. Согрели, спасли жизнь ей и её ребенку. Просто так, ничего не прося взамен, не требуя за это оплаты и преданности. И сейчас, когда уже профессиональный долг, на который можно было бы списать оказание медицинской помощи, по сути, закончился, о ней продолжали заботиться. И опять в голове она увидела Его четкий образ, история повторялась. Опять её ангел хранитель подарил её людей, которые спасли её от себя самой. И она уже чувствовала, что в её жизнь вернулась Дружба. Женщины еще долго и тихо разговаривали. Зденка сидя в большом кресле напротив кровати, рассказывала, как родилась девочка. Как они с мужем боялись того, что Эл очень слаба (тогда она представилась этим именем), что девочка родилась очень маленькой, но сильной, что не могло не радовать. Но в результате – все хорошо. Просто надо отлежаться и набраться сил, а она пока побудет рядом. В колыбели завозился ребенок, недовольным кряхтением показывая, что проголодался. Лена приподнялась на локтях, но Зденка уже поднялась из кресла и взяла кроху на руки. - Вот, возьми свою маленькую Вик… - Почему Вик? – девушка, недоумевая, смотрела на новую подругу… - Эл, ты сама увидела её глаза, сразу после родов. И назвала её Вик. Сейчас, вспоминая все это, Лена лежала на диване и улыбалась тому, как решился вопрос с именем дочки. Она пыталась позвать Виктора, который, казалось, все это время был рядом, который будто в какой-то момент разделили её родильную боль. Время бежало, и к весне Лена могла уже самостоятельно управляться с домом, ухаживать за дочкой. Силы вернулись к ней. Малышка росла и превращалась в непоседливого эмоционального ребенка. С каждым днем её сходство с отцом становилось все более разительным. Через темный родильный пушок на голове начали пробиваться первые упругие кудряшки, а каждый раз, когда Вик распахивала утром глаза, Лена понимала, что Виктор навсегда останется в её сердце. Сон все-таки пришел к ней, её сморило в тот момент, когда на улице показались первые лучи утренней зарницы.
kate: Часть 18. Он. Мужчина грустно ухмыльнулся своим воспоминаниям. Медсестра тогда все-таки сняла с его пальца кольцо. Сухая, потрескавшаяся и обмороженная кожа зудела и трескалась. Обрабатывать руки приходилось часто. Но ничто не могло сравниться с тем ощущением, что с этим кольцом ушла связь с Ленкой. Ему казалось, что в тот момент, когда кольцо покинуло его палец, разорвалась какая-то ниточка, которая не отпускала его душу вот уже столько лет. Но вместо искомого облегчения, он испытывал только душевную боль, заглушающую все физические страдания. Все его мысли сейчас были об этом ободке. Иногда ему казалось, что Ленку он может встретить в любой момент. Сейчас, находясь вдали от дома, он все чаще вспоминал о ней. Но надежда на встречу также резко сменялась отчаяньем. Порой, анализируя свою жизнь, ему казалось, что назначением и сутью его жизни было оказание помощи ей. Именно в те моменты, когда он был ей нужен, Виктор по-настоящему жил. Радостно открывал глаза навстречу новому дню. Мир расцвечивался новыми красками. Причем не важно, была ли она рядом, или он просто слышал о ней, о её успехах, украдкой смотрел на неё. Он в несколько тысяч раз был более жив, чем сейчас, когда его съедала дикая ревность, когда она начала от него бегать… На третий день с него сняли бинты. Получив от врачей маленький пакетик, в котором были простой нательный крест и кольцо, он хотел последнее сначала одеть на цепочку к распятию. Но на секунду представил, что она может оборваться, и кольцо опять, в третий раз исчезнет из его жизни уже навсегда… Он снова, на секунду замешкавшись, одел его на безымянный палец левой руки. Замешкался потому, что сначала хотел одеть его на правую руку… Но нет, на этом пальце когда-нибудь будет другое кольцо. Хотя бы потому, что в его жизни должна появиться семья. Хотя бы потому, что ему нужны дети. Именно тогда, впервые он задумался о том, что хочет ребенка. Ему начала сниться маленькая девчушка… Он не видел её лицо, но ощущал тепло, исходящее от её тела… И точно знал, что у него будет дочь… Тогда он надел кольцо на левый палец. Обод занял уже привычное место, и на секунду показалось, что опять появилась эта ниточка. Он готов был ждать её всегда, ждать просто для того, чтобы отдать это кольцо. Чтобы еще раз увидеть её глаза. Грустная ухмылка сползла с его лица. Почему он так и не встретил её? Возможно, что-то с ней случилось… На секунду представив, что её ноги уже могут не касаться этой земли, душа перевернулась. Нет. С ней не могло ничего случиться. Он бы наверняка это почувствовал. Ведь если он жив, значит, его миссия в этой жизни еще не окончена. И когда-нибудь он еще, может быть, будет ей нужен… Сон накрыл его прямо в кресле. Темнота сменилась серым зимним утром, за окном начинался новый день. Голова мужчины расслабленно откинулась на спинку кресла, и во сне он опять почувствовал детское тепло.
kate: Часть 19. Уважаемый читатель, я очень-очень прошу заглянуть сначала в скрытый текст, а уже потом накидываться на проду. URL=http://www.radikal.ru][/URL] А теперь аккуратно закрываем картинную галерею , и переходим к чтению. Он. Состоятельный бизнесмен Виктор Степнов в настоящий момент гулял по Котору. Его очередная пассия, с которой он уже твердо решил расстаться, в настоящий момент осматривала ювелирные лавки в другой части страны, жадно сгребая золотые безделушки местных мастеров, славящихся по всей бывшей Югославии своим искусством. Она с великим вожделением тратила деньги с дубликата одной из его кредитных карточек. А ему было все равно. Казалось, ничто не может помешать ему любоваться каждым камнем этого старого, выдержавшего не одну военную осаду города. За долгие годы одиночества он много путешествовал по миру, и всегда идя в толпе, жадно вглядывался в лица прохожих. Кольцо, так и не снятое больше ни разу с безымянного пальца левой руки, сегодня почему-то особенной тяжестью ощущалось на пальце. Очередная не сложившаяся «любовь». Очередная женщина, от которой не требовалось ничего, кроме того, как родить ему ребенка и в ответ получить полный доступ к его банковским счетам, на данный момент оставалась в прошлом. Он даже переехал в отдельный номер, который смог совершенно спокойно снять в еще незаполненном постояльцами отеле. Точнее не так. Он снял отдельные апартаменты с отдельным выходом на другую улицу, что исключало пересечение с ней помимо его воли. И даже оставил бывшей пассии дубликат специально сделанной на её имя кредитной карточки с солидной суммой на счету. Уже неделю, а, точнее, почти восемь дней он находился в том месте, в котором чувствовал себя на удивление спокойно. Не смотря ни на что. Может, потому, что в конце мая было еще немного холодновато, и туристы еще не забыли этот рай на земле, а, может, потому, что яркое, прозрачное, еще холодное бирюзовое море услужливо лизало подножье гор, выраставших прямо из него. Двести семьдесят шесть километров береговой линии состояли из маленьких бухт, и единственного в Европе фьорда. Сегодня в этот город он приехал, чтобы сесть на небольшую туристическую яхту, и с моря полюбоваться на всю эту красоту. До отплытия оставалось еще почти тридцать минут, он сел в кафе у самой пристани, заказал кофе и лишь на некоторые доли секунды окунулся в непривычную тишину, которую уже через несколько минут прервал детский гомон и разговор взрослых на непонятном ему сербском языке. Вдруг в этом многоголосие ему послышался голос, который он узнал бы в миллионе других голосов. Иногда ему казалось, что он узнал бы его в крике всех болельщиков на каком-нибудь матче, куда билеты бронируются за несколько месяцев, и на трибунах заняты даже ступеньки. На секунду замерев, он обернулся и через темные стекла солнцезащитных очков увидел только пару взрослых сербов, держащих на руках готовых сорваться в бег двух маленьких детей. Только белый сарафан мелькнул и пропал за крепостной стеной отделяющий город от моря. Мальчишка был безумно похож на обоих сразу. На вид ему было лет пять, высокий, спортивный и не по годам активный он вертелся на руках у отца. Младшая девочка была полной противоположностью брату и совершенно не походила ни на отца, ни на мать. Худенькая, с огромной шапкой черных кудряшек, которые то и дело лезли ей в рожок с мороженным, она смотрела на мир глазами, цвета безумного моря, распростершегося в нескольких метрах от него. Держалась за руку высокой светловолосой женщины, которая что-то успокоительно говорила ей, низко склонив голову. В этот момент мальчишка уже вырвался из рук отца, и девчушка, выдернув ладошку, но так и не отпустив мороженого из другой руки, устремилась за ним. Они носились, играя в какую-то детскую игру, строившуюся по правилам известным только им. В какой-то момент мальчишка под неодобрительный выкрик родителей, сидящих через несколько столиков от него, пробежал мимо. Маленькая девочка через доли секунды споткнулась о ножку его металлического кресла, а так как рука все еще была занята мороженным, попытка ухватиться за кресло не увенчалась успехом. В ту же секунду он помог ей встать на ноги и, увидев кровь на разбитой коленке, усадил на стульчик рядом. Приложил салфетку к ране и аккуратно промокнул кровь. Сердце отдавало пульсацией где-то в ушах, когда встретились две пары одинаковых глаз, и девчушка улыбнулась ему такой до боли знакомой улыбкой. Второй раз за несколько минут из небытия так плотно всплывал Ленкин образ, что хотелось взмахнуть перед собственным носом рукой, дабы попытаться его отогнать. Вглядываясь в глаза и улыбку девочки, Виктор почувствовал, что кольцо неимоверно жжет и сжимает палец в тисках. - Вик, - незнакомый голос заставил его подпрыгнуть, так называла его последняя, а со вчерашнего вечера уже и бывшая, любовница, - Вик! – обернулся, посмотрел и сразу понял, что не она, облегченно выдохнул. Мать девочки уже подбежала к ним, и о чем-то взволнованно спрашивала малышку, та лишь заразительно смеялась, и, отчаянно жестикулируя, что-то лепетала в ответ. Сербский язык в этот момент казался ему музыкой. Что-то не позволяло оторвать свои глаза от ребенка, и в какой-то момент, представив свой взгляд, он обрадовался, что глаза по-прежнему скрыты очками. Кивнув малышке, девушка на сербском обратилась к нему, он лишь развел руками показывая, что не понимает о чем он говорит. Та, на секунду задумавшись, обратилась к нему на немецком: - Извините, Вик - вот эта вот красавица - она не хотела… Они заигрались с сыном, и она случайно вас толкнула... - Ничего страшного, если Вы не возражаете, я куплю ей мороженное, взамен того, что лежит сейчас на мостовой… Да, с годами он усовершенствовал свой немецкий, да и английский пришлось подучить до того уровня, с которым стоит выезжать за границу, не привлекая к себе внимания в попытке докричаться до иностранного мороженщика на русском языке. - О, что Вы. Совсем не стоит. Это Вы нас простите, не смогли усмотреть за детьми. Вдалеке раздалось нетерпеливое покашливание, женщина, смутившись, странно взглянула на него и взяла девчушку за руку. Ещё раз извинившись, они вернулись к журящему их с улыбкой мужчине. В тот момент Виктору безумно захотелось поменяться с мужчиной местами, что бы рядом с ним сидела эта шкодливая непоседливая девчонка с нереально голубыми глазами. Что бы вокруг носился светловолосый мальчишка…. Только вот что бы вместо красивой сербки рядом с ним сидела бы Ленка. И он бы ни за что в жизни не стал журить ни её, ни дочь… Он бы просто… Его размышления прервались появлением хозяина яхты, предложившим пройти за ним. Оставив на столе деньги за кофе и щедрые чаевые, Степнов еще раз посмотрел в сторону девочки, лишь на секунду сняв очки. Та почувствовала его взгляд и помахала ему рукой в ответ. Теплая волна накрыла его с головой. На негнущихся ногах, пытаясь стряхнуть непривычные чувства, он подходил к яхте. А через несколько минут, сидя на корме маленького суденышка, он не смотрел уже по сторонам, впитывая окружающую красоту. А с помутневшими от волнения глазами пытался справиться с собой и разобраться, что же такого магического было в ребенке, который так затронул его душу. Ведь даже обожаемый Степновым крестник Витя Рассказов не будил в нем тех чувств, которые породила встреча со случайной знакомой. Ему уже не нужна была эта поездка, и где-то на середине пути он попросил развернуть яхту, извинился перед хозяином и отдал все положенные за полную прогулку деньги. В кафе уже никого не было. Проболтавшись по улицам города еще час, он почувствовал, что опять волшебство ускользнуло от него, и, сев в арендованную дорогую машину, поехал к месту, где ему предстояло провести последнюю ночь в этой дивной стране. Уже завтра он вернется в Москву, вернется к своей привычной и бессмысленной жизни.
kate: Часть 20. Она. Лена сидела на переднем сидении огромного джипа Александра. Еще затемно они выехали из деревни, чтобы утром уже оказаться в Которе. Сонные дети долго препирались, споря о том, чья мама поедет с ними на заднем сидении. В результате пришлось кидать «морского», этой детской игре она научила их совсем недавно, и теперь дети увлеченно решали все свои споры таким образом. Удача улыбнулась Драгану. И вот теперь на заднем сидении, тесно прижавшись к дремлющей Зденке под одним пледом на троих, застегнутые в автокресла спят дети. Лена сидела, откинувшись на переднем сидении. Её очередь вести была перенесена на вечер, тогда по более спокойной дороге они отправятся в курортную Будву. А пока есть время подумать. Прошла зима, но растревоженная разговором душа так и не находила покоя. Все чаще во сне она видела Виктора. Впервые за столько лет ей безумно захотелось прикоснуться к его жизни… Возможно, даже рассказать, что у неё растет дочь. Что это их дочь. Но утром, просыпаясь и вспоминая женский голос в телефонной трубке, она убеждала себя в том, что не имеет права врываться в его жизнь. Сколько раз пыталась вбить его имя в строке поисковика в Интернете и хоть что-то узнать о нем… Но каждый раз останавливалась перед тем, как нажать «enter» и стирала запрос. Она. Не. Имеет. Права. Вторгаться. В. Его. Жизнь. От него её мысли перекинулись на мысленную встречу с родителями. Она впервые написала им на пороге трехлетия дочери. Просто робко отправила письмо с несмелыми строчками, и присоединила туда пять фотографий дочери. Ответ получила через два часа. Она так и видела, как мать заливалась слезами, когда это писала. Тогда она даже позвонила ей, специально поднявшись в горы на станцию спасателей. В тесном кабинете начальника станции, оставленная наедине с телефонной трубкой, она прорыдала больше часа после недолгого разговора с родителями. Отец и мать долго извинялись перед Леной за поспешность выводов, которые они сделали несколько лет назад. Чуть позже в разговоре, она узнала, что Льва уличили в подтасовке медицинских данных лабораторных исследований. А потом, совершенно случайно, всплыла правда о том, как Лена «упала» с лестницы и оказалась в больнице, о чем оказывается, родители не знали ничего на момент ссоры. Успокаивать маму пришлось вдвоем: ей и отцу. По разные стороны телефонного провода, связавшего опять трех человек в одну, пусть и странную, семью. Лена давно простила их, а в тот момент просто это озвучила. С тех пор они общались: переписывались по электронной почте, иногда она звонила им. Но вживую – не виделись еще ни разу. Зимой она жила вне зоны досягаемости, а сейчас родители занимались очередным сверхважным проектом. Они должны были встретиться в Москве, когда она приедет туда на несколько дней, на конференцию. В последний вечер – родители будут пролетом в Москве одни сутки. А потом, уже в июле, приедут к ней, знакомиться с внучкой… Вот и сейчас, они решили заехать в Котор только для того, чтобы Лена могла выбрать подарок для родителей. Здешние ювелиры недаром ели свой хлеб, она уже приблизительно знала, что именно она хотела подарить родителям, оставалось только найти нужную вещь в бесчисленном количестве маленьких лавочек. Лена из под прикрытых век наблюдала за Александром, который уверенно вел большую машину по петляющей горной дороге на высокой скорости. Она была безумно рада тому, что её друзья смогли выкроить две недели и отправились вместе с ней к морю. Во-первых, ей не пришлось на черепашьей скорости ползти по опасной трассе, зажатой между горой и обрывом. Во-вторых – они согласились, а точнее настояли на том, что Вик останется с ними, пока она будет в Москве. Она безумно хотела показать Вик свой родной город, а, с другой стороны, понимала, что ей все время придется провести на встречах с коллегами, а как оставить трехлетнего ребенка в Москве одного – она не представляла… И было еще одно - она безумно боялась, совершенно иррациональным страхом, что её дочь встретиться с отцом, а тот попытается разлучить её с Вик. И если при свете дня этот страх был совершенно необоснованным, то ночью она иногда просыпалась в холодном и липком поту… Александр разбудил её в тот момент, когда машина подъехала к воротам старого Котора. Купив детям мороженого, она чмокнула Вик на прощанье, и, уже скрываясь за защитной старой стеной, крикнула дочери, что бы та хорошо вела себя, пока мама поищет её бабушке и дедушке подарок. Она не видела одинокого туриста попытавшегося найти её взглядом. Подарок отыскался на удивление быстро, буквально в третьем магазинчике она нашла серебряные кольца для салфеток, упакованные в тяжелую деревянную коробку. Она помнила, что её родители всегда обедали за столом, застеленным белой скатертью, с хрустящими от крахмала салфетками. Именно этот, пусть и не очень дорогой подарок, казался её таким уместным после долгой разлуки. Чтобы они каждый раз вспоминали о ней и внучке, когда будут садиться обедать, пусть она и дочь и не будут с ними рядом. О возвращении в «большой мир» ей пока не хотелось даже думать. Еще на год у неё есть работа здесь, а вот что делать потом – она не знала. Об этом она просто старалась не думать. Ей просто хотелось навсегда потеряться в этих горах, раствориться в местном воздухе, в бирюзе этого моря, в синеве горных рек... Именно об этом думала она, когда, выходя с огромным пакетом из-за крепостной стены, она замерла на месте стоя все еще в тени. В одиноком туристе, направляющемся к яхтенному причалу, ей на секунду почудился Степнов. Сердце сначала радостно забилось в предвкушении, а потом упало холодным комком страха в низ живота… -Вик… - выдохнуть смогла только в тот момент, когда увидела свою дочь живой и невредимой. Правда спустя пять минут, она уже не была уверенна в полной целостности организма дочери. Та рассказывала ей про то, как разбила коленку, и добрый незнакомый дядя пришел ей на помощь. И вот уже второй раз в голове всплыл образ Виктора в совсем другой ситуации с коленом. Страх, иррациональный, животный страх заставлял её нервничать. Видя изменившееся настроение Лены, друзья быстро перекусили, и, взяв с собой сэндвичи и напитки, загрузились в машину. Только взглянув на побледневшее лицо девушки Зденка села на место за рулем, отправив Лену к детям. Александра быстро сморило сном, а Зденка уверенно и, не торопясь, повела машину к конечной точке их сегодняшнего путешествия.
kate: Часть 21. Еще раз прошу посмотреть картинки, а потом приступать. А теперь привычно закрываем картинную галелерею и переходим к чтению... Она. Несколько часов дороги сгладило её тревогу. Дети не на шутку разыгрались, и приходилось все время чем-то их занимать, чтобы они не разбудили спящего Александра и не отвлекали подругу от крутых виражей на дороге. В какой-то момент ей показалось, что за тонированным стеклом обогнавшей их на трассе шикарной машины может сидеть Виктор. Она лишь проводила её взглядом, на секунду пытаясь представить его лицо. Но тут Драган пролил на себя лимонад, и ей срочно пришлось ликвидировать последствия происшествия. Когда они приехали в Будву, дети, даже не дав разобрать вещи, увлекли взрослых к морю. Наплыв туристов еще не начался, и пляжи были пусты. Только изредка в еще не прогретом море купались местные жители, наслаждающиеся кристальной чистотой Адриатического моря перед туристическим сезоном. Лена со Зденкой остались греться на уже по-вечернему мягком солнце на крупногалечном пляже. Камни еще хранили еще тепло, раскаленные днем добела под жаркими и жгучими лучами. Дети, облачившись в специальные резиновые тапочки, бегали по полосе прибоя. Александр громким голосом командовал ими, не позволяя глубоко заходить в море, руководя их играми и внимательно следя за безопасностью. На секунду прикрыв глаза, Ленка представила, что на его месте мог сейчас быть Виктор, и тут же широко распахнула глаза, отгоняя от себя навязчивое видение. Оставив этот жест незамеченным, Зденка лишь внимательно посмотрела на подругу. Она чувствовала, что с подругой что-то не так. Что опять в её душе поселился тот страх, который, казалось бы, уже канул в лету. Она даже не сказала, что тот странный иностранец, так был похож на фотографию из книги. На отца Вик. Зденка боялась, что подруга опять сбежит, оставшись один на один со своими химерами. Что, забившись в их медвежий угол, опять сорвется, как тогда, когда, скованная страхом, даже рожая, так и не смогла найти в себе сил обратиться за помощью. Лена давно стала уже для неё и Александра как младшая сестра. Они относились к её дочери, как к родной. Тем более что они вдвойне породнились через церковь, в один день окрестив в маленькой часовне над обрывом, и Лену, и Вик. Зденка стала крестной матерью маленькой девочки, а Александр с широкой улыбкой дал согласие стать крестным женщины. Не крещеная в детстве Лена долго и мучительно не могла признаться в этом Зденке. Он лишь упорно отмалчивалась о дате крещения дочери перед спрашивающими друзьями. Но однажды, гуляя с ребенком по деревне, зачем-то зашла в эту маленькую православную часовню и здесь обрела так давно забытое умиротворение. Она долго сидела на маленькой лавочке у входа, крепко прижимая к себе дочь, а вечером смущенно сказала, что хочет окрестить дочь, и, запнувшись на секунду, выпалила, что и покреститься сама. Теперь Лена, ставя в песок свечи в греческой традиции, часто заходила в часовню одна и просила о здравии родителей и Его, молила об упокоении души деда. Сухими губами неумело шептала слова простой молитвы. И успокаивалась, отгоняя тяжелые мысли. Начинало темнеть. Легкий морской бриз холодил кожу. Пришлось возвращаться в небольшую трехкомнатную квартиру, в которой обе семьи поселились на время. Одна комната отошла Зденке и Александру, две меньшие перешли к Вик и Драгану. Лена, на время до отъезда, ночевала с дочерью. Закончив разбирать вещи, они накормили детей, тихо поговорили о дальнейших планах на большой террасе, примыкающей к входу в апартаменты. Когда Вик заснула, Лена, тихо ступая, прошла на кухню и застала там самозабвенно целующихся друзей. Смущенно кашлянула, осознав, что помешала. Александр так резко отскочил от жены, что ударился головой об угол шкафчика для посуды. Покрасневшая Зденка извиняющимся взглядом смотрела на подругу. Лена понимала, что в данный момент она лишняя в этом месте, но и спать не хотелось. За секунды она приняла решение, за которое была отблагодарена взглядом пары. - Ребята, я сейчас пойду, прогуляюсь к морю. А Вы ложитесь, не дожидайтесь меня. Вик так устала сегодня, что все равно, не пробуждаясь, проспит до утра. - Лена, только будь осторожна… - Зденка, честное слово, не буду кидаться на местных мужчин, а подвыпившие туристы сюда еще не нагрянули, - они с подругой переглянулись понимающими взглядами, - Все будет хорошо, не беспокойтесь… И вот она уже бредет по берегу все в том же белом сарафане, совершено не защищающем её от холода еще по-весеннему холодной ночи. Светлые балетки зажаты в руке. Но она не чувствует ничего, кроме ласкающего ноги моря. В какой-то момент она опускается на гальку и смотрит в черную даль. Где-то далеко взрывается смехом подвыпившая кампания немцев. А она, опустив ступни в воду, смотрит на лунную дорожку впереди себя и почему-то вздрагивает, лишь краем сознания услышав такое знакомое, но давно забытое «Ленка». Пытается стряхнуть оцепенение, мотает головой. Но его руки уже поднимают её и крепко обнимают, крепко прижимая на секунду к себе. И отпускают. Она без сил опускается на гальку. - Ледяная вся… - и он уже накидывает ей на плечи пиджак, опускаясь рядом. В этой темноте она не видит его лица, лишь такой родной запах укутывает её. От секундного объятия жжет кожу огнем. Все еще не веря в происходящее, она опять сидит, устремив взгляд на лунную дорожку.
kate: Часть 22. Всем Доброго утра! Он. Вернувшись в курортную Будву, он не находил себе места. Вернул арендованную машину, и в попытке хоть немного успокоиться прошелся по полупустым улицам курортного вечернего городка. Завтра домой, рано утром самолет. Прогулявшись по крепостной стене, которая, казалось, здесь есть в каждом городе, он попрощался с солнцем. Надеясь на то, что в ночи попрощается с морем. Войдя в пустые гулкие апартаменты, он еще раз прокрутил в опаленном впечатлениями мозгу весь сегодняшний день. Как на секунду, ему показалось, что слышал Ленкин голос. Потом эта маленькая девчушка с небесно голубыми глазами и широкой улыбкой Чеширского кота, опять напомнившей о ней. Как потом он на секунду представил, что она может стать его женой и родить ему детей. Что они семья, и как рассеялся этот мираж… Как опять на секунду возникло впечатление, что он опять находится в плену её глаз, когда обгонял на машине огромный, как вагон, джип. Он вдруг представил это настолько явно, что даже на первой отвесной стояночной площадке пришлось съехать с трассы. В тот момент он несколько минут успокаивался, пристально смотрел вниз, где море ласкало отчетливо видную лапу вырастающей горы. Потому что руки дрожали так, что он не мог нормально держать руль. Уже давно стемнело, и мужчина вспомнил, что за сегодняшний день он так и не поел нормально, если не считать утреннего сэндвича, приготовленного заботливой хозяйкой соседнего кафе, где он обычно завтракал и ужинал. Вот и сейчас у него оставалось слишком мало шансов успеть на ужин, а есть все-таки хотелось. Поэтому мужчина быстро влез в джинсы, натянул чуть мятую от долгого лежания в чемодане рубашку с коротким рукавом. Зная о том, что вечером здесь прохладно, он привычным жестом накинул на плечи светлый пиджак спортивного кроя. Лишь недовольно поморщился от собственного небрежного вида, но переодеваться было уже некогда. Войдя в кафе, он увидел, что в нем обосновалась уже полупьяная компания отмечающих что-то немцев, хотел уйти, но добродушная хозяйка уже улыбалась долгожданному клиенту. Он неторопливо ел, наслаждаясь вкусом простой еды, которая казалась ему сейчас вкусней любых, самых изысканных деликатесов, которыми так изобиловали московские рестораны. Закончив ужин, он по привычке выпил чашку крепкого кофе, коря себя за это. Опять не сможет выспаться перед пусть и коротким, но столь некомфортным перелетом. Еще и с бывшей любовницей придется сидеть в соседних креслах, выслушивая очередное нытье или ругань. Отогнав столь неприятную картину, с сожалением посмотрел на уже веселящихся соседей. Хорошо им, он уже и забыл, когда он вот так мог беззаботно смеяться. Он все еще хотел попрощаться с морем. В последний раз проплыть в холодной тугой воде несколько секунд вдоль млечного пути. Это был его маленький секрет. Каждую ночь он шел на пляж и, растворившись в темноте, плыл. Только в этой, жгущей все еще мускулистое и подтянутое тело воде он был честен сам с собой. Это ощущение раньше появлялось только в тот момент, когда он карабкался по скалам. Вот и сейчас он вышел на маленький участок галечного пляжа, зажатого между морем, набережной и светлой крепостной стеной. Разулся и пошел вдоль берега, аккуратно ступая по крупной, порой колкой гальке. И вдруг заметил в лунном свете девушку, устремившую взгляд куда-то вдаль, лишь с жалостью подумал, что ночное купание, скорее всего, не состоится… Что-то влекло магнитом в этой фигурке. Он шел к ней так же неосознанно, как мотылек летит к огню свечи. Тихо подошел, и лишь опять в голове забилась кровь, повторяя рваный ритм пульса. С сердцем творилось что-то невообразимое. Он скользил глазами по её профилю, как когда-то во сне исследовал его тело. Сидела в тонком белом сарафане, который, скрывая тело, лишь добавлял её образу какой-то трогательности. Море ласкало её ступни, тонкие щиколотки переходили в точеные лодыжки, она сидела, обняв колени руками и положив на них подбородок. Казалось, что подол сарафана уже намочило прибоем, но её спокойное задумчивое лицо явно освещалось полной луной. Пытаясь не спугнуть это наваждение, он срывающимся голосом выдохнул «Ленка»… Она, будто стряхивая сон, потрясла головой. На секунду мелькнуло преследовавшее его сегодня весь день её лицо и, не помня себя от радости, он поднял и крепко обнял, прижал к себе. За время этого короткого объятья его обожгло холодом её продрогшего тела. Надо срочно её укутать, заболеет же… На секунду разомкнув руки он понял, что у неё подкосились ноги. И вот уже сорвав пиджак, накрывает им её плечи. И опускается рядом, лишь подняв глаза к небу, умоляет, чтобы этот момент больше никогда не прервался. Он готов вот так вот рядом с ней просидеть всю оставшуюся жизнь, позабыв обо всем на свете.
kate: Часть 23. Сегодняшняя прода вполне отражает мое сегодняшнее настроение Он. Они сидели, не касаясь друг друга, казалось, уже несколько часов. От близости этой девушки весь мир стал ему не важен. Ему даже не надо было касаться её, чтобы представить, как согреваются в тепле его пиджака её плечи. Как от плеч растекается тепло по её телу. Отогреваются озябшие ладони. Как на контрасте тепла её тела и прохлады ночного воздуха напрягается грудь… От осознания того, что она рядом, все его тело уже начинало ныть. Нет, нельзя даже прикоснуться. Он сейчас может её испугать. Ему надо слишком много ей сказать, но как подобрать слова… Чтобы не отпустить её больше никуда. Хотя, как он сможет её задержать… Она замужем, но что тогда она делает сейчас на этом пляже… Миллион не сказанных слов сейчас кружился в его голове, но он был готов поспорить на свою жизнь, что сейчас она хочет быть с ним рядом… Один взгляд украдкой на неё и в памяти всплыл образ её на фоне луны… Она неуловимо изменилась. Ушла в небытие стрижка и челка. Выгоревшие на солнце волосы сейчас были затянуты в хвост. Тонкая цепочка с крестом терялась в ложбинке груди. Это он успел заметить, когда укутывал её в мягкую ткань пиджака. Господи, да за один миг он успел раздеть её взглядом, о чем он думает. Это же Ленка - та девчонка, которую он когда-то вытаскивал с ринга. Помнил ее синяки под острыми лопатками, разбитые на тренировках колени. Острые плечи, всегда обтянутые этими мальчишечьими футболками. Да не ври ты себе. Ты сравнивал её сейчас не с тем образом, который помнишь уже восемь лет, а с тем, который приснился тебе четыре года назад. Приснился. Да, сейчас стало это совершенно ясно. Когда она такая тонкая, хрупкая отстраненно сидит рядом и не делает даже никакого движения, чтобы приблизиться к нему. Но нервы напряжены до предела, и в голове опять всплывает сон… Еле смог сдержать стон, от того, насколько ярким он стал в этот момент… Легкое касание его плеча, и вот уже ее голова покоится на нем. Её запах, тепло - так близко. Да, Боже, как же выдержать это, как не спугнуть её… - О! Степнов! Ты, что ли? – визгливый пьяный голос окрикнул его со стороны набережной. Галина, бывшая… Та, которой он еще вчера дал отставку, сейчас, пьяно пошатываясь, приближалась, зацепившись за какого-то вожделенно смотрящего на неё мужика. От злости на то, что она разрушила этот момент, в горле пересохло, руки непроизвольно сжались в кулаки. Пытаясь контролировать себя, что бы опять не напугать Ленку, он встал и сделал шаг на встречу женщине, заслоняя свою Кулемину от лишних взглядов. Галина отлепилась от новоприобретенного кавалера, а того в момент смыло от одного вида лица Степнова, казавшегося страшной маской при свете луны. - Витенька, любимый… - плаксивым голосом уже тянула женщина, - ну зачем же ты меня оставил так надолго… - Уходи… - сухим холодным тоном попросил он. - Ну Витя, ну все же было хорошо… Пойдем к нам в номер… - она уже стояла рядом и пыталась обнять его за плечи. Он не мог вытащить руки из карманов, понимая, что еще секунда, и он ударит эту мерзкую бабу, как когда-то было с Гуцулом. Только в этот раз исправить уже ничего не получится. - Убирайся, - он уже почти не мог сдерживаться… - А что, ты уже нашел мне замену. А ты скор, Кот… Она еще что-то долго кричала, поливая его грязью… Потом просто посмотрела с презрением на него. Выдохнув и за секунду собравшись, чтобы все объяснить, быстро развернулся к Ленке и … в свете луны отразился только его пиджак, соскользнувший с её плеч.
kate: Часть 24. Она. Голова кружилась оттого, что он рядом. Взгляд из-под опущенных ресниц. Секунда и отводит взгляд, уже навсегда запечатлев его новый образ. Он изменился. Другая стрижка, в коротко стриженых волосах в свете луны отчетливо сверкнули серебром седые волоски. Он стал еще красивее. Узкие дорогие джинсы выгодно подчеркивают сильные ноги. Под тонкой тканью рубашки видно как поднимается его грудь, глубоко вдыхая ночной воздух. Короткие рукава рубашки обнажают напряженные от холодного ветра мышцы рук. И воспоминания той, единственной ночи захлестывают её. И вот уже опять ей кажется, что эти руки грубо ласкают её, разжигают в ней томительную страсть. Тело вмиг вспоминает тяжесть его тела, накрывшего её и подарившего ей ни с чем несравнимую радость. От этих картин в животе затягивается горящий больной ком. Не в силах бороться с этим ощущением она аккуратно кладет голову на его плечо. И замирает, боясь всего того, что сейчас выделывает с разумом её разгоряченное естество. В тот момент она поняла, что готова отдаться ему прямо здесь и сейчас. Что может сама начать это безумие. Что она согласна поплатиться жизнью, лишь бы его руки накрыли её грудь, ощутить его губы на своих, еще раз почувствовать тяжесть его тела…. После этого она будет навсегда готова оставить его, в тот же момент, когда он её попросит… Но сейчас он нужен ей, нужен больше воздуха, который раскаленным облаком врывается сейчас в легкие… - Степнов, ты, что ли? – раздается вдалеке. - Витенька, любимый… - шепчет красивая высокая женщина. Она не в силах остаться. Она чувствует, что разорвана связь. Он уже приближается к другой, оставив её. А она-то, насочиняла себе. Хорошо хоть еще не перешла к решительным действиям. Хорошо бы ему было после того, как его женщина, может, даже жена, застала бы его в тот момент, когда ты бы полезла к нему со своей страстью, которая сейчас осела в низу живота комком неудовлетворения. За секунду она оценила ту, что сейчас уже обнимала Степнова, хозяйским жестом положив руки ему на плечи. Высокая фигуристая блондинка. Ухоженная, холеная, напоминающая красивую картинку из модного журнала. ЧТО она рядом с ней, со своей поплывшей после родов фигурой, в простом марлевом сарафане, который ты носишь только потому, что в нем не жарко летом. Зачем ты ему. Не нужна… Она уже аккуратно поднялась и скинула пиджак его пиджак, когда услышала те слова, которые заставили её бежать. Бежать без оглядки, всколыхнув все страхи, те, что ненадолго оказались забыты в тиши этого момента, и за доли секунды с увеличившейся силой охватили её разум. Разгоралась ссора, и женщина в тишине вечернего моря уже кричала молчавшему Степнову: - Что, не хочешь? Или ты уже нашел мне замену? Очередную податливую бабу?!!! Или, может, эта идиотка согласилась прямо сейчас родить тебе ребенка? Ты ведь так бредишь им, Кот. Об этом вся Москва знает! Что тебе никто не нужен, только тупая самка, которая одарит тебя наследником, который попадет исключительно в твои руки… Дальше она не могла слышать, она уже бежала… Бежала так, как не бегала никогда. Почувствовав, что он уже сорвался за ней, осознавала, что форы у неё нет. Она как заяц, улепетывающий от гончих, металась по городу. На секунду ей даже показалось, что он сейчас нагонит её. Какая-то подворотня, и вот, уже не в силах дышать, она прижимается к холодным камням крепостной стены. Он, тяжело дыша, пробегает мимо. А она еще несколько минут стоит, скрытая молодой лозой, взбирающейся к солнцу по древним камням. Слезы жгут глаза. Её сердце разрывается от боли, она хочет быть с ним, растворятся в нем, таять в его руках. Но у неё есть Вик, узнав о которой, он сможет потребовать отдать ему дочь. А она не выдержит. Не выдержит быть вдали от дочери. Опять остаться одной. Он ведь не позволит ей остаться с дочерью, после того, как она так долго скрывала её от него. Лишь с первыми лучами зарницы она вернулась к временному пристанищу, упала на холодный пол террасы. Лишь свернулась в комок на бетонном полу и дала волю рвущимся наружу рыданиям.
kate: Часть 25. Она. В таком состоянии её и нашла взволнованная Зденка, которая не могла заснуть, так и не дождавшись подругу. Тревожное состояние передалось и Александру, который сейчас ставил чайник на кухне и набирал в шприц успокоительное. Ему хватило только одного взгляда на Лену, чтобы понять, что без этого им сегодня не обойтись. Супруги безмолвно корили себя за то, что отпустили Лену. Когда отгорел огонь их страсти, Зденка поделилась с мужем своими подозрениями. В тиши ночи она поняла, что так встревожило её в сегодняшнем дне. Тот незнакомец, в Которе, который промокал Вик кровь на разбитой коленке. Он был безумно похож на портрет из Елениной книги. Она не могла сказать, что это он со стопроцентной гарантией, но он был безумно похож. Сначала она приняла его за местного, ведь туристический сезон еще даже не начался, но, заговорив с ним, поняла, что он её не понимает. Перейдя на немецкий, удивилась его странному акценту. Такой, только в более мягкой форме, она слышала от Елены, пока та не выучила сербский язык. Русский! И только вечером, в какой-то момент Вик шепнула ей, что у дяди, который ей помог, глаза, синие как небо. Картинка сложилась. Она не верила в двойников. Скорее всего, это он. Зденка слышала торопливые шаги по лестнице, и нетерпеливо подошла к двери, чтобы встретить подругу. Однако через несколько секунд, когда дверь так и не открылась, она резко её распахнула и увидела Лену, свернувшуюся в клубок на бетонном полу и рыдающую в голос. Подошедшему на шум мужу только шепнула, чтобы готовил успокоительное, подняла подругу с пола, и успокаивающе поглаживая по голове, довела до кухни. Усадила её в плетеное кресло. Резкий щелчок лопнувшего стекла ампулы. Резкий запах спирта. Укол тонкой иглы в вену. Оцепенение, вызванное препаратом, охватило Лену, подавляя рыдания. Сознание по чуть-чуть возвращалось к ней. Она пила крепкий горячий чай, который почти силой вливала в неё Зденка. Лишь отрицательно кивая головой, показывала, что не в силах сейчас отвечать на вопросы. Глаза налились тяжестью. Она лишь почувствовала, как Александр подхватил её на руки, как её уложили в постель, как две пары заботливых рук укутали её в одеяло. Как тихо скрипнула закрывающаяся дверь. Как подруга положила её голову к себе на колени. Как под успокаивающими, почти материнскими руками, застывали в глазах слезы. В какой-то момент она провалилась в тяжелый сон.
kate: Часть 26. Он. В тот момент, когда он увидел, что Лены нет на берегу, ему опять почудилось, что ему все это приснилось. Только в этот раз поднятый пиджак согрел её теплом его тело. Он не понимал, куда и почему исчезла она. Как сумасшедший оставшиеся до рассвета часы он бегал по улицам этого курортного городка, подарившего ему эти мгновения чудесной встречи. Ему хотелось отыскать её где-то, прижать к себе и никуда больше не отпускать. Давно забытые собственнические чувства опять всколыхнулись в груди в тот момент, когда ему показалось, что на узкой улочке мелькнул её сарафан, вспыхнувший во тьме белым пятном. Лишь добежав до того самого места, ему показалось, что она где-то рядом, но на секунду притормозив, скользнул по стенам взглядом, побежал дальше. К утру он уже не мог бежать, он шел быстрым шагом по улицам в безуспешной попытке найти ей. Лишь с первыми лучами рассвета он вернулся к тому месту на берегу, где он увидел её. Казалось, что она вот-вот выплывет из утреннего тумана. Но рассевшийся туман доказал ему, что она убежала. Что она исчезла из его жизни, как сейчас утекала зачерпнутая ледяная морская вода из его ладоней. Видением просочилась сквозь пальцы. Опять исчезла из его жизни. Пошарив в кармане, он нашел горсть мелочи и кинул всю её в воду. Гладь разверзлась на миллион маленьких круговоротиков. И через несколько секунд их смыло набежавшим барашком волны. Море приняло его дар, призывая когда-нибудь обязательно вернуться. Он вернулся в апартаменты за пятнадцать минут до того, как должна была приехать за ним заказанная машина. Бессознательно покидал вещи в раскрытый чемодан. Лишь лязг тяжелого кольца о металлическую ручку двери, раздавшийся в тот момент, когда он выходил из апартаментов, напомнил ему о том, что он так и не выполнил просьбу её деда. И в этот момент, тяжелое отчаянье расцветилось тонким лучиком надежды. Он найдет её, когда-нибудь обязательно найдет. Заставит полюбить её. И уже прижав к себе, никогда никуда её не отпустит. Именно об этом думал мужчина, когда выполнял привычные формальности. Такси, аэропорт, регистрация - все в последний момент. За минуту до взлета опустился в кресло самолета. Радуясь, что в полупустом салоне нашлось место, где рядом не было никого. Автоматически по просьбе стюардессы пристегнул ремень, и лишь когда самолет взмыл вверх, он рванулся в этих ремнях, только сейчас осознав, что допустил самую большую ошибку. - Я тебя обязательно еще найду, Ленка, - прошептал он себе, прокручивая кольцо на пальце.
kate: Часть 27. Часть в большей мере эмоциональная, чем содержательная. Курсивом выделен оригинальный текст песни. Он. Вот уже две недели как сумасшедший он мечется по Москве, не находя себе места. Вот уже две недели в колонках ревет «Лирическая» Владимира Высоцкого. Живешь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. « Ленка, Любимая, зачем ты убежала. Я опять ничего не успел тебе сказать. Не успел…» В аэропорту Виктора встречал Рассказов. Уезжая, Степнов ехал на аэровокзал прямо с работы, а бросать машину в огромном мегаполисе абы где в очередной раз, тем более больше чем на неделю – не хотелось. У Игоря же уже давно была доверенность, да и в страховку Виктор его вписал уже много месяцев назад, когда он в очередной раз улетел в горы, а Рассказов по вине какого-то горе-Шумахера, не вписавшегося в парковочное место остался без машины. В ответ на тогда оказанную услугу, Игорь теперь старался встречать друга в аэропорту, зная, как он ненавидит перелеты. В этот раз, он еще и оттаскивал обезумевшего Степнова от касс. Тот пытался купить билеты на переполненные с этой недели чартеры, даже начал орать на бедную девушку за стойкой… Лишь поняв, что билетов нет, Степнов просто замолчал и обреченно понурив плечи покорно пошел к машине. Все равно я отсюда тебя заберу «Где, где же тебя найти... Я готов сейчас все отдать, лишь бы просто ещё раз увидеть твои глаза». Видя состояние друга, Игорь просто усадил его на пассажирское переднее кресло машины, а сам сел за руль. Они, молча, доехали до дома Виктора. Припарковались. А Степнов все так и не отрывал укрытую ладонями голову от колен. Рассказов аккуратно потряс друга за плечо. - Виктор, приехали… Друг только кивнул головой. Молча подхватил сумку. Все действия были механическими, годами отработанными рефлексами, казалось, что душа покинула его тело в том рывке в кресле самолета, когда он остался сидеть, спеленатый ремнями безопасности. Игорь лишь закрыл машину и поднялся за другом в квартиру. Как оставить Виктора в таком состоянии одного он не представлял. Как и не представлял, что могло на него так повлиять. Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света. «Где же, где же ты все это время прячешься. Ведь я успел увидеть, что и тебе больно жить этой жизнью. Почему так хочется верить, что тебе без меня так же плохо, как и мне без тебя» Рассказов зашел за другом в открытую квартиру спустя какое-то время. Виктор уехал вперед на лифте. И будто почуяв неладное, прошел в комнату, где они, когда-то сидели в темноте. Степнов, как и тогда, сидел в кресле за столом, крепко сжимая в левой руке заколку. Казалось, в своем кулаке он сейчас пытался собрать все свои воспоминания, собрать все ниточки ведущие к Ней. - Вить, что случилось? Пара помутневших от внутреннего напряжения глаз оторвалась от созерцания своего кулака. - Я её видел. - Кого? – еще не понимая всей ситуации, решил уточнить Рассказов. - Ленку, Игорь. Ленку Кулемину… Я даже провел рядом с ней несколько секунд. А потом, - из горла вырвался стон, - она опять пропала. Исчезла… Растворилась в темноте… Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, «Почему все так? Почему на секунду показалось, что в мире появились краски, и в секунду все опять залито серым туманом… Почему все время суррогат московского смога вместо чистого воздуха»… В тот момент его прорвало. Рассказал все, что накопилось за этот полусуток. Коротко и четко. Простыми предложениями. Встретил. Поверил. Потерял. Искал. Пропала. Улетел. В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно? «Он придет, тот день, когда я снова прижму тебя к себе. Только когда придет этот день? Как дожить до него…» Всегда спокойный и рассудительный Игорь, резкий противник алкоголизма, сам подошел к бару и налил водку в два стакана. Оба выпили теплую вязкую дрянь как воду. И долго молчали. Друг, уходя, лишь положил руку ему на плечо: - Вить, все еще есть шанс исправить. Только… Украду, если кража тебе по душе, « Нет, нееееееттттт. Ревет все мое существо…» -… ты не думал, что она может быть замужем и счастлива? - Я не знаю Игорь. Если это так, то я просто отдам ей то, что пообещал отдать еще её деду. И уйду. Зря ли я столько сил разбазарил. «Вся жизнь без неё на ветер. Вот уж точно, «разбазарил»…» - Вернусь в Москву, и попытаюсь жить, как жил. Только сначала все-таки попытаюсь её найти… Соглашайся хотя бы на рай в шалаше. « Да только дай шанс, и я к её ногам брошу все, что есть… Хоть звезды, хоть море, хоть дворец, хоть терем… Все, все что угодно…» И вот, опять, квартира. Опять Высоцкий на рефрене. Стонет душа. Автоматические движения. Холодная постель. Тревожный сон. И что-то мухой долго жужжит у уха.
kate: Часть 28. Ну что, поехали? Она. В одной руке листочек, на котором записаны одиннадцать цифр, в другой телефон, на котором она уже несколько раз набирала номер и тут же нажимала красную трубочку. Сказать… Что она может ему сказать? - Виктор Михайлович, я с Вами четыре года назад переспала, а потом родила дочь… - проговорила Лена вслух, и через секунду отбросила трубку. Сегодня её последний шанс… Она и так дотянула до последнего… Уже две недели, как она убежала от него на побережье. Уже неделю она в Москве. Утром самолет, а она так и не выполнила обещание, которое дала Зденке. Телефон нашелся за тумбочкой у кровати мини-гостиницы, уже неделю принимающей её в Москве. Опять одиннадцать цифр, зеленая кнопка и сразу красная… Нет. Так у него не будет выбора. Так у неё не будет шанса предоставить ему выбор. Да и время уже… Глоток холодной воды. Хочется выпить для храбрости, но нельзя. Она должна с ним поговорить, а не упасть на руки бесчувственным бревном. Тем более, что голова все еще была затуманена парой бокалов вина за ужином с родителями сегодня вечером. В час ночи приходит решение. Сообщение. Глубокий вдох. Пальцы сами отстукивают короткий текст. Одиннадцать уже заученных наизусть цифр. Отправить. Выдох. Проходит 5 минут. Рано. Он даже мог еще не прочитать. Занять мозг, вспомнить считалочку. Две недели назад она проснулась в тихой квартире, все так же её голова лежала на коленях подруги. Дочь, где её Вик… Судорожно скользнула по комнате взглядом. -Вик? Вик, ты где? – тоненький шепот сейчас сконцентрировал в себе весь страх потери. Зденка распахнула глаза и увидела подругу в панике мечущейся по квартире. - Вик, где моя Вик?… - Лена, Лена, что случилось?!!! - Зденка, где моя дочь? – паника уже сковывает ей горло. - Лена, не паникуй. Они сегодня с Драганом проснулись рано и ушли с Александром на море. Она давно уже разобралась в подруге, и понимала, что вчера ночью произошло что-то экстраординарное. И это что-то сейчас доводило её подругу до сумасшествия. Но вопрос задать стоило, и, исходя из её ответа, уже решать, что делать дальше. В конце концов, на тумбочке рядом с кроватью, уходя с детьми, Александр оставил еще один шприц с успокоительным. - Лена, объясни, что вчера случилось? Мы с Александром очень испугались за тебя. Ты вчера вернулась очень поздно, да еще и в совершенно невменяемом состоянии… - Зденка, не сейчас, я пойду к Вик, где они? - Ты сейчас останешься, и все мне расскажешь, - только бы не сорваться, молодой сербке сейчас было очень страшно за подругу, но нельзя было выдать свое волнение, это только подлило бы масло в огонь истерики подруги. - Лена, сядь и расскажи мне. Я все равно не отпущу тебя к Вик, не хватало, чтобы ты и её еще напугала. Взгляд в зеркало и девушка застывает. Действительно, в таком виде она может только напугать дочь… От этого становится еще более тошно, и она начинает рассказывать как вчера случайно встретила его. Как от одного запаха его пиджака, от близости его тела готова была ему отдаться. И как потом пришла Его женщина, возможно, даже жена… И про ребенка. То, что врезалось в её память, то, что заставляло прерываться, рассказывая, на рыдания… Зденка нервно поглядывала на шприц, но пока еще не видела смысла его применить. Пока еще можно попытаться остановить её истерику словами. Теми, что со вчерашнего вечера крутятся в голове. Но сначала пусть сама расскажет… - …и я вдруг испугалась, что он отнимет у меня Вик… - выдохнула из последних сил Лена, все еще меряющая шагами комнату. - Сядь и успокойся уже, – голос подруги прозвучал необычно холодно, металлические нотки. - А теперь послушай меня, – проговорила Зденка – Он. Не. Причинит. Вреда. Вик. - Подруга, но как ты можешь так говорить? Объясни мне? Даже не зная его? - Лена. Ну, вспомни, вспомни все, что сама о нем рассказывала. Да и как он может отобрать у тебя то, о чем не знает… -Господи, Зденка… Да что же мне делать… - Сейчас лечь и поспать, - Зденка успокоилась, и отвела взгляд от салфетки, закрывающей полный шприц, - успокоиться, а потом мы что-нибудь придумаем… И вот уже Ленина голова у неё на коленях, и подруга успокаивающе гладит её по волосам… 10 минут. Телефон что-то пикнул в руке. Нет. Не сообщение. Не звонок. Не он. Кончается зарядка. Почему так много жизни «влезает» в 5 минут? Она проснулась, когда стрелки часов давно перевалили за полдень. Солнце заливало все пространство небольшой спальни. Голова опять лежала на коленях подруги. Та все еще поглаживала по голове, и в этих успокаивающих движениях чудилось, что Зденка смахивает пепел тревоги, оставшийся после разрушающего пожара. Огня страха и боли бушевавшего еще несколько часов назад в Лениной душе. Сейчас, при свете дня, впечатления уже не были столь яркими. Подняв голову, Лена взглянула на подругу. Глаза той подернулись пеленой. Казалось, что хоть её телесная оболочка находится в этой комнате, но её мысли находятся очень далеко… - Зденка… Зденка, о чем ты сейчас думаешь? - О жизни, Лен. О том, что все мы женщины одинаковы – сначала бегаем от любви, а потом, если, конечно, хотим стать счастливыми, её догоняем… - Ты о чем? – девушка уже сидела и смотрела в глаза подруги. - Да так. У нас с Александром своя история. Сначала бегали друг от друга. А потом… А потом долго, очень долго шли к тому, что у нас есть… И убежав однажды, мне пришлось долго показывать ему, что я достойна его любви… - Зденка, но ведь у Вас все хорошо, и он тебя любит. И за тобой хоть на край света пойдет… - Лена, я свои полмира за ним уже прошла… - тяжело вздохнула женщина и выплыла из мира тяжелых воспоминаний, - я, в отличие от тебя, за любовью своей бежала, а ты все больше от неё… - Что ты имеешь в виду? Разговор прервался ворвавшимися в квартиру детьми. Вик и Драган подлетают к женщине и обнимают ее. Поверх их голов виден встревоженный взгляд Александра. Одновременно со Зденкой кивают. Лена – утвердительно: «Все хорошо». Зденка неопределенно. Детей оставляют на девушку, а сами удаляются на кухню. Два маленьких энерджайзера прилипают к Лене, и их радость от прожитых моментов отвлекает её от того, что еще не до конца улеглось внутри. Тихий разговор на кухне не выходит за её стены… 20 минут. Наверное, спит. Не слышал. А, может, просто не хочет видеть. Значит, так и должно быть. Может, его вообще нет в городе. Кто знает. А может, уже едет сюда. И не понятно, что больше нужно. Следующие два дня она посвятила детям. Первый раз выйти в город было страшно. По-настоящему страшно. Столкнуться с ним, идя с маленькой Вик на руках и покрикивая на вечно убегающего Драгана… Но у друзей срочно возникли какие-то дела. И они лишь загадочно переглядывались, не отвечая на вопросы. Второй раз было проще. Она лишь скользила по лицам проходящих людей взглядом, лихорадочно пытаясь увидеть его в толпе туристов. Сезон начался, и такое впечатление, что в город за день влилась огромная порция свежей крови. В один момент спящий курорт превратился в бокал хорошего шампанского, где все время устремляются вверх миллионы пузырьков. Заполнены кафе, переполнены гостиницы, кипит жизнь. Лишь только взглядом в толпе все еще высматриваешь одно лицо. Надеешься, до боли в глазах ищешь в толпе, и еще больше боишься увидеть… 25 минут. Не приедет. Не прочитал. Сел телефон. Не позвонит. На третий день – разверзлись небеса. Вик опять вспомнила позабытый разговор про отца. Маленькая почемучка. «Почему папы нет с нами? Почему он не будит меня по утрам? Почему он оставил нас?» И еще сто тысяч «Почему?», на которые у меня нет ответов. И пропасть… - Мама, а, правда, у папы синие, как небо, глаза? - Да, - вырывается на замершем дыхании… И вспышка. Его лицо, голубые «как небо» глаза… Глаза, в которых бурлит что-то совершенно необыкновенное, то, что заставляет стягиваться все существо в тугой узел из боли, страха, любви. Это не старое воспоминание, которое было позабыто и сейчас всплыло на поверхность. Нет. Это то, что увидела тогда в свете лунной дорожки у моря… Вечером того дня, она рассказала о своих страхах Зденке. Вик уже спала. Подруга только тяжело вздохнула. - Вик. Его. Встретила, – внутри все оборвалось, пропасть стала бездонной. - Как? Когда?!! Что он сделал?!! - Лен, успокойся. Он не знает, кто такая Вик. Не может знать. Но он никогда не причинит ей вреда. - Зденка, когда это произошло? Что случилось? Почему ты мне ничего не сказала? - Когда? В Которе. Пока ты покупала родителям подарок. Случилось? В кафе Вик споткнулась о его стул и разбила коленку… Коленка… Другая история с коленкой вспыхивает и отражается на Ленином лице. Слезы. - … Почему? Слишком поздно поняла, кто именно смотрел на твою дочь. Только ночью сопоставив все, что знаю, что видела – поняла, что это мог быть он. А после того, как ты рассказала о встрече – поняла, что это он… И знаешь. Он никогда не причинит вреда Вик. Даже не зная, кто она, он не мог отвести от неё глаз. Тут уже и Лена вспомнила, как ей на секунду показалось, что на пустом причале она увидела его… - Зденка, что мне делать? - Перестань врать себе. Признайся, что любишь. Перестань бегать от него. Прятаться тебе уже хватит. Приди к нему и расскажи все. - Но… - Лена, он уехал. Улетел в Москву в то утро, когда ты прибежала домой… - Зденка, но он может быть женат, а тут я… - Лена, а тебе не кажется, что все-таки пришла пора поговорить на эту тему с ним? Ты тоже замужем была, и что? Тебе это мешало его любить? Или вот это кольцо на пальце, которое ты пыталась сорвать всеми известными методами, сделало тебя счастливой? Знаешь, это женщина, порой, должна идти за мужчиной, а не он бегать за ней… 30 минут. Только приди. Умоляю. - Нет, - сорвалось с Ленкиных губ, - я никогда не была счастлива… Никогда с того момента… - Он не женат, - тихо проговорила Зденка… - Пообещай, что ты поговоришь с ним в Москве. - Но откуда… - сердце радостно скачет в груди… - Пообещай, - твердость в голосе подруги - Я… - «как, как же тебя найти…» - Обещай!!! – она уже почти кричит, и это Зденка, её Зденка, которая не поднимает голоса никогда… - Обещаю… - безнадежно, все равно я не знаю, где его искать… - Возьми, - Зденка протягивает лист из блокнота с московским номером, - это его телефон. Единственное, что мы с Александром узнали у хозяйки виллы о том, как его можно найти… 35 минут. Только приди. Я отдам тебе все. Все, что есть у меня. Я пойду за тобой, куда ты скажешь. Только приди.
kate: Часть 29. Она. В ту ночь она опять убежала к морю. Пришла на то место, где еще недавно повстречала его. Зашла босыми ступнями в воду. Сегодня он точно не придет. Сегодня она в одиночестве. Вытирает тыльной стороны ладони текущие по лицу слезы. И умывает руки в соленой воде моря. Опять луна. Только сегодня ярко светят звезды. Глаза к небу. Мелькает маленькая вспышка на небе и падает. «Комета», – проносится в мозгу, но желание загадать успевает. Мало ли, может и ей улыбнется природа. «Хочу, чтобы прошлое осталось прошлым»… Очередная дорожка слез стерта левой ладонью. Расправлены пальцы. И вдруг раздается тихое «дзыньк». И тепло заливает тело. И еще один соленый ручеек вытерт другой. И теплая набегающая волна опускает что-то в правую ладонь. Еще не понимая, что произошло, крепко зажав правую руку в кулак, она резко выдернула руки из вмиг ставшего жарким моря. Что-то изменилось. И вот уже две руки на коленях. Раскрывает кулачок. Желтая монетка с цифрой пять. Откуда-то всплывает: «пятачок на удачу». Но и это еще не все… Левая рука без кольца… Взгляд в небо. «Спасибо»… 40 минут. Приди. Мне обещало море. Должен. Я просто хочу тебя еще раз обнять. Домой летела. Десять ступенек. Обняла Зденку, которая ждет с тревогой на лице. - Лен, прости меня. Я была жестока. Я потребовала с тебя выполнить то, что ты не сможешь. Идти за ним – это слишком сильная боль. У тебя и так её слишком много было. Я освобождаю тебя от обещания. - Ты была права. Во всем права. Мне подсказало море. И вот, уже 7 дней в Москве. То, что казалось таким ясным, когда она крепко обняла, прощаясь в аэропорту. То, что казалось таким верным, когда целовала дочь на прощанье. Все страшно. 45 минут. Неужели все? Нет. Я обещала ему. Три четверти часа назад. Неделя вопросов и тревог. Наедине с собой. Лишь только большой пакет фотографий Вик. Не для него. Для родителей в самолете. Хотела отдать, да только так и оставила в сумке. Встретилась. Плакали с мамой вдвоем, оставленные отцом наедине. Он только смог прошептать: «Прости». Я только кивнула. Прошлое осталось в прошлом. Оно оставило мне главное - Вик. И надежду на любовь. Долго сидели. Мама просила остаться. И на ночь. И просто в Москве. Они вернулись сюда. Только неопределенно пожала плечами и уехала к себе в отель. Все будет зависеть от… 50 минут. Все. Больно. Не услышал. Не увидел. Не успел. Поздно. Слезы слепят глаза. Конверт с фотографиями Вик. Толстый, пухлый конверт, набитый воспоминаниями. Даже если ты не придешь, она навсегда будет твоей частью. Той, что никто не отнимет. 51 минута. У него еще есть время. Стук в дверь. Конверт по пути брошен на столик у двери. Трясутся руки. Открываю. Успел. - Привет, я ждала. - Привет, я пришел 60 минут. Рядом. Тишина...
kate: Часть 30. Он. Отгоняет у уха навязчивое жужжание. Он никому не нужен в ночи. Ему нужна только она. Предчувствие. Пропущенный звонок и «номер засекречен». А если она? Откуда? Не надейся. Меняя жизнь, сменил не только адрес, но и номер телефона. Не может знать. А если все-таки она. Но номер «засекречен». Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света. Все еще крутится в голове. Высоцкий знал, о чем писал и пел. Как искать тебя? Завтра. Подушка. Одеяло. Годами тренированное «Спать» - внутренняя команда для мозга. Уже подкралась черная бездна забвения. Опять жужжит. «Принято 1 сообщение». Кому и что от него надо? «Ok». Надпись, коротка как телеграмма. Смотрит. Проходит 5 минут. Давно отгорел мониторчик. И лишь любой кнопкой опять зажечь его, как зажечь лампочкой выключенный мозг. Несколько слов. «В Москве проездом. Адрес. Жду. Кулемина» Глаза моргают, боясь спугнуть наваждение. 10 минут. «В Москве» - и сердце колотится часто-часто. «проездом» - и гулко ухает вниз. «Адрес» - он даже не знает, где это. «Жду» - она ждет, и от этого тепло заливает сердце. «Кулемина» - чудо. 15 минут. Телефон моргает, грустно пикает на прощание, и отключается. «В Москве» - где тебя искать? «проездом» - прижать к себе и никогда не отпускать. «Адрес» - как искать? «Жду» - буду. «Кулемина» - Ленка… 20 минут. «В Москве» - телефон отброшен. «Проездом» - дождись! «Адрес» - достану из-под земли. «Жду» - несусь. «Кулемина» - всю душу вымотала… 25 минут. «В Москве» - чертовы джинсы, две ноги в одну штанину. «проездом» - не смей! «Адрес» - забит в поисковик. «Жду» - еще чуть-чуть. «Кулемина» - ааааааааааа……… 30 минут. «В Москве»- ключи от машины. «проездом» - хлопает входная дверь. «Адрес» - почему так тянется время. «Жду» - резкий старт с места, только скрипят колеса. «КУЛЕМИНА» 35 минут. «В Москве» - светофор. «проездом» - красный. «Адрес» - еще чуть-чуть. «Жду» - зеленый. 40 минут. «В Москве» - одностороннее движение. «проездом» - вон из машины. «Адрес» - бегом быстрее. «Жду» - стучит в ушах. 45 минут. «В Москве» - здесь. «проездом» - сонный портье. «Адрес» - лифт слишком долго едет. «Жду» - черт с ним, бегом по лестнице. 50 минут. «В Москве» - за дверью. «проездом» - успел. «Адрес» - рядом. «Жду» - не напугать. 51 минута. «Жду» - выдох. Стук. «Кулемина» - … - Привет, я ждала. - Привет, я пришел. Прижать к себе, как давно мечтал. 60 минут. Не отпускать. Сопит в плечо. Собрать слезинки. Опять прижать к себе. Родная…
полная версия страницы