Форум » Мини-фики. Авторы А-Я » Автор: Наза. Эксперименты » Ответить
Автор: Наза. Эксперименты
Наза: Всем спасибо, кто заглянул в эту тему! В мои небольшие работы я стараюсь внести что-то новое и оригинальное, оттого каждую их них можно назвать экспериментом... Истории эти разные - и трагичные, и счастливые... Ваше мнение необходимо как воздух... Очень люблю отрицательные мнения (притом не на словах, а действительно люблю), ну а критику просто обожаю! комментарии
Ответов - 10 новых
Наза: АВТОР: Наза БЕТА: All-a A НАЗВАНИЕ: без названия РЕЙТИНГ: G ЖАНР: POV, Angst ПЕЙРИНГ: КВМ СТАТУС: окончен Огромное спасибо моей бете! All-a A, Алла, моя благодарность не знает границ! ОТ АВТОРА: написан после 39ой серии третьего сезона, когда Лена и Степнов выходят из клуба, смотрят друг на друга… и расходятся в разные стороны. А перед этим Степнов уже не один раз отталкивает Лену… Вот и навеяло… … Мы гуляли этой ночью в парке. Под чёрным бархатным небом, по которому сотнями алмазных осколков рассыпались звёзды. Запрокинув голову, я вглядывался в вечность и размышлял. Размышлял о Нас. Впервые за долгое время – без боли, обид и сожаления, без тяжкого груза прошлого. Один на один с небом, дыша его спокойствием, впитывал таинственную тишину, повисшую между нами, и из души уходило все негативное, а самое главное – мое сердце покидал страх. Я улыбнулся: на душе стало легко и спокойно, как в детстве, когда вся жизнь казалась прямой и ровной дорогой. … Мы гуляли этой ночью в парке, я и моя спутница. Я не видел ее, но незримо ощущал её присутствие, чувствовал её обжигающее дыхание на своей шее. Она была рядом – протяни руку и сможешь коснуться… но я пребывал в раздумьях. Мысли текли размеренно и неторопливо. Казалось, я совсем не замечал свою спутницу, но я сейчас чувствовал ее еще лучше, еще обостреннее, чем когда бы то ни было. Мы шли, дорога уже подходила к концу. Наше молчание ничто не нарушало. Вот только память внутри меня заходилась в немом отчаянии, звала и пыталась достучаться до сердца. Память нельзя ничем заглушить, память не заставишь замолчать… … «Виктор Михайлович, я люблю вас…» Темная прихожая, блестящие зеленые глаза напротив. Яркая вспышка из прошлого, кажется, такого далекого и, увы, неповторимого… Я вздрогнул – мое спокойствие улетучилось. Эти глаза… что они со мной делают? Эта девушка… не дает спокойно жить, не дает спокойно дышать. Моя спутница поняла, что мое настроение изменилось, и заволновалась. Я почувствовал её тревогу, но даже не взглянул на неё. Знал, что прежде, чем сделать окончательный выбор и решить свою судьбу, должен вспомнить, должен хоть ненадолго погрузиться в прошлое, ощутить его счастливое прикосновение. Хоть на долю секунды… Чтобы попрощаться? Возможно. Прикрыл глаза. Воспоминания сменяли друг друга. Боже, неужели все это было со мной?! … «Виктор Михайлович, маму с папой освободили!» Счастливый взгляд изумрудных глаз. Родная моя… как же я за тебя рад!!! Миг – и мир вокруг перестает существовать, кружась в какой-то неведомой буре эмоций, унося меня за пределы вдруг ставшего тесным спортзала… … «Виктор Михайлович, давайте я вас покормлю». Нежный взгляд изумрудных глаз. Любимая моя… заботишься обо мне, с ложечки хочешь покормить. Смешанные чувства любви и жалости теснят грудь. Бережно касаюсь её руки, тихо благодарю за всё. И лишь потом осторожно начинаю проваливаться в обволакивающий сознание сон… … «Виктор Михайлович…» - ее голос, ее взгляд, ее улыбка… Нехотя открыл глаза, с трудом выбираясь из плена ослепляющих счастьем мгновений прошлого. Луна висела над головой, заливая мертвенным светом пространство. И как я не заметил её появления? Так же, как не заметил, что дорога кончилась. Я стоял в конце пути. Резко похолодало, и ветер начал гулять среди одиноких заснеженных деревьев. А впереди ждала она – моя спутница, та, которая всегда присутствовала в моей жизни и которую я старался не замечать. А сегодня я сам позвал её, пригласил прогуляться этой ночью. И она пришла, откликнулась, словно ждала этого момента всегда. А теперь стояла чуть впереди, протянув мне руку, и ждала, когда я решусь, наконец, быть с ней, быть вместе. Навсегда. Это было сложно: сердце по-прежнему продолжало болеть от любви. Но разум все решил – я сделал свой выбор. Сейчас и навсегда. Окончательно и бесповоротно. Шагнул вперед и вложил руку в её ладонь, сжал решительно и крепко. Луна словно улыбнулась и скрылась за облаками. Ночь скрепила наш союз. Мы пошли вперед. Я и моя спутница – я и Одиночество.
Наза: АВТОР: Наза БЕТА: All-a A НАЗВАНИЕ: Общая ошибка РЕЙТИНГ: G ЖАНР: Angst СТАТУС: окончен ПЕЙРИНГ: КВМ Огромное спасибо моей бете! Алла, ты даже не представляешь, насколько помогла мне!!! ОТ АВТОРА: написан сразу после серии третьего сезона, когда Лена узнает, что Степнов женится… Коричневое небо. Почему коричневое? Потому что это цвет злости и ненависти. Золотая листва под ногами. Шуршит, мешая идти. В припадке ярости пинаю листья. Они кружатся, кружатся, медленно оседая на грязный асфальт. Больно, но стараюсь не поддаваться. Иначе не выдержу – зареву, как маленькая девочка. Кусаю до крови губы. Становится чуть легче. Воздух горяч. Он обжигает легкие. Набираю, не глядя на экран, номер. ТВОЙ номер. После долгих гудков слышу твой голос. Задыхаюсь от нежности и теплоты. Родной мой… любимый, единственный… Но помертвевшие губы лишь слабо произносят: - Ненавижу. Телефон летит на землю. Плевать. Закрываю лицо руками. Ну почему так? Почему? "Люблю, люблю, люблю", – стучит сердце. И ненавижу – потому что выбрал не меня. Снова поднимается из глубины души ярость. Ах так? Ты женишься? Женишься на этой глупой библиотекарше? Задыхаюсь… да делай что хочешь! Гори все огнем! Ты свой выбор сделал… а я… буду медленно умирать в мучениях, не в силах забыть тебя. *** Бесцельно хожу по комнате. Не могу остановиться. В висках стучит. В голове бьется только одна мысль: «Ошибка. Ошибка. Ошибка». - Ты идиот! Ясно тебе? – говорю отражению в зеркале. «Зачем ты решил жениться на этой глупой библиотекарше? Да тебя воротит от одного ее вида!» В зеркале – усталые серые глаза. Серые… от боли, от тоски, от невыносимого отчаяния. Серые… когда-то они были голубыми. Бесцельно смотрю на себя в зеркало. Пусто. Как пусто… без нее невозможно жить. Она – мой глоток кислорода. А вдруг все можно исправить? Последний шанс. Самый последний. Ведь не смогу без нее дышать. Беру телефон. Знаю ее номер наизусть, ведь он давно отпечатался в сердце. Нерешительно смотрю на экран. Сознание разрывается от тоски. Как я скучаю… без твоих глаз, улыбки я ничто. Меня нет. Оживу, только когда увижу тебя, и скажу, скажу самое главное. ЛЮБЛЮ. Люблю безумно, отчаянно, до дрожи. Люблю. Тебя, все, к чему ты прикасаешься, воздух, которым ты дышишь, землю, по которой ты ходишь. Люблю, люблю, люблю… И вдруг телефон оживает. Короткий взгляд на экран – и мир переворачивается в одно мгновение. ТВОЙ номер. Невыносимо быстро бьется пульс. Ты сама позвонила мне. Надежда – она вспыхивает во мне. Сейчас я скажу тебе, прокричу на весь мир, как я тебя Люблю… И тут же губы немеют. Слова застывают, обрушиваясь холодным камнем куда-то вниз. В голове отдается всего одно слово, твое слово – «ненавижу». «Ненавижу» - оно впечатывается мне в душу, как будто огромная скала рухнула на меня и пригвоздила к месту. Ты ненавидишь – и имеешь на это полное право! Но я, я… *** Боже, какой поворот в нашей общей судьбе мы проскочили?! черкните пару строк вот сюда, пожалуйста
Наза: АВТОР: Наза Бета: All-a A НАЗВАНИЕ: без названия РЕЙТИНГ: PG-13 ЖАНР: Angst СТАТУС: окончен ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: В тексте представлены весьма неоднозначные эпизоды, содержащие, возможно, жесткие в эмоциональном плане сцены. Поэтому очень впечатлительных людей прошу не читать… Огромное спасибо моей бете! Алла, я тебе очень благодарна! Он устал. Его вымотало бесконечное ожидание и последовавшее за ним отчаяние. Он устал. Голубые глаза потускнели, и в них уже не светилась радость. Вокруг глаз прибавилось мелких морщинок. Он устал. Теперь его взгляд всегда был устремлен в одну точку. Казалось, он видит что-то недоступное пониманию других людей. И только иногда появлялось в его глазах что-то человеческое, очень знакомое, но неуловимое. В этот год он очень похудел и ослаб. Высокий и когда-то сильный, мускулистый, бывший спортсмен, он постепенно превращался в изможденного жизнью человека, рано постаревшего и вызывающего жалость. Врачей беспокоил его отказ от пищи, они знали, что в организме их пациента начались необратимые процессы … Впрочем, он не сопротивлялся, когда умелые руки опытной санитарки бабы Вали, отработавшей здесь вот уже четыре десятка лет, кормили его буквально с ложечки. Он апатично смотрел на неё и послушно, но без всякого аппетита глотал казенную пищу под ласковые увещевания. - Ну вот, Витенька, вот и молодец, - она наливала ему теплого чая в стакан и осторожно, но настойчиво подвигала к его руке. Он безропотно отпивал мутную коричневую жидкость, по-прежнему глядя сквозь санитарку. Ей было жалко Витеньку – так она его называла, – потому что жалость была ее врожденной чертой. Эта добрая старушка жалела всех: от бродячих котов до своих коллег-врачей, которые после рабочего дня уходили домой с красными от усталости глазами… А Витенька безропотно пил чай, все так же пытаясь разглядеть что-то неведомое окружающим людям. *** После ужина он сидел на кровати, замерев в одной позе и сложив руки на коленях, как старик. Взгляд его остановился на щербатом, покрытом облупившейся кое-где краской полу. Казалось, высокий синеглазый мужчина полностью отрезан от мира… Но это было не так. Мозг его работал необычайно четко, мысли быстро сменяли одна другую. Он думал. Думал о том, как устал за последние два года. Думал о том, как ему тяжело. И как не хватает ее. О ней он думал постоянно. Вспоминал ее улыбку, и память тут же открывала эпизод из прошлого, когда он подошел к ней однажды в коридоре и спросил: «Почему я не вижу самую красивую улыбку школы?» И тут же получил ее в ответ – радостную и такую солнечную, что казалось, она освещает полмира. Он улыбнулся своим мыслям. Как же тяжело без нее… Сердце болит уже не один год, разум отчаянно кричит в тишине, когда он проводит свои пустые дни в полном одиночестве… Единственное, что у него осталось, – воспоминания, напоминающие осколки, но по-прежнему живые… Он вспомнил, как вытаскивал ее с ринга, а затем бережно нес на руках, прижимая свое сокровище к сердцу. И готов был весь мир разорвать, чтобы уменьшить ее боль. Душу свою готов был вывернуть, только чтобы с ней все было хорошо. И любил… Любил так нежно и трепетно… Заботливо укрывал по ночам одеялом, а сам не спал, словно охраняя ее покой. Готовил по утрам завтраки и хотел стать лучшим поваром в мире, лишь бы ей понравилась его стряпня. Как же он любил… Отчаянно и страстно… В первый раз и навсегда. И мучительно боролся с собой: она такая юная, невинная школьница, а он – кто он? Ее учитель, тридцатилетний, ничего не достигший в жизни… Боролся с собой, даже к психологу обращался, вот только все попытки вырвать Лену из сердца разбивались об один ее взгляд. Находиться рядом с ней, слушать ее низкий приятный голос, вдыхать легкий, едва уловимый аромат духов – это была и высшая пытка, и одурманивающая радость… А потом ее поцелуй… Он чуть не задохнулся от нахлынувших воспоминаний… Сколько уже прошло времени, а он все помнил до мельчайших деталей… И будто снова очутился в маленькой прихожей, почувствовал, как она смело, даже требовательно хватает его за рубашку и притягивает к себе. А через мгновение… Хлопнула дверь. Громкий звук вырвал его из прошлого. Он недовольно поморщился, возвращаясь назад, в убогую палату. Но как же ему было тепло несколько минут назад… Баба Валя неспешно вытирала пыль с тумбочки, когда услышала тихий, осипший голос: - Почему она меня бросила? Санитарка взглянула на пациента. Еще секунду назад его взгляд ничего не выражал, но сейчас полностью изменился. Голубые глаза будто вспыхнули изнутри: в них можно было разглядеть и гнев, и печаль, и отчаяние. - Почему она меня забыла? Не навестила, не позвонила – бросила! Я ради нее умереть могу, а она даже не вспомнила про меня. Не любит. О, я знаю, что она меня не любит и никогда не любила! Ведь так? – Он встал с кровати и теперь грозно надвигался на санитарку с диким, отчаянным выражением лица. Но баба Валя привычным движением уже набирала в шприц лекарство, попутно шепча что-то ласковое и успокаивающее. Через пару секунд она легко поставила укол: Виктор закрыл глаза и откинулся на подушку. Женщина тихо вышла из палаты. *** Была ночь. Больница спала, только в ординаторской горел свет. Там за столом сидели две женщины, разговаривали и пили чай. Неяркая лампа освещала лежащую на столе газету. «На этой неделе завершилось, наконец, расследование громкого дела, с небывалым шумом обсуждаемого в СМИ. Речь идет о событии, произошедшем этой зимой, когда прямо на уроке физкультуры погибла ученица десятого класса. Мы уже писали о ходе расследования обстоятельств случившегося. В итоге суд вынес окончательное решение: в гибели школьницы виновен учитель физкультуры, не закрепивший канат, как того требует техника безопасности. Напомним, что громкую огласку это дело получило благодаря деду погибшей школьницы – известному писателю Петру Кулемину. Как он заявил на суде, он ненавидит учителя, погубившего его единственную внучку, и требует для него самого строгого наказания». Послышался негромкий голос санитарки: - … А после суда Витенька наш чудить начал, придумывать всякое… Будто девочка эта жива, а он ей помогает и даже с дедом ее подружился, представляешь? – баба Валя покачала головой. – Да старик его ненавидит… Каждый день новую историю рассказывает с девочкой этой… И каждый день ждет, что она к нему придет… Вторая женщина, отставив чашку с чаем, грустно вздохнула: - Жалко мужика. Он и не с нами уже… Живет только в своих фантазиях… В своей палате спал Виктор. Ему снилась Лена – его единственная, любимая… И он счастливо улыбался во сне. поделитесь, пожалуйста, своим мнением (абсолютно любым!) вот здесь
Наза: АВТОР: Наза БЕТА: All-a A НАЗВАНИЕ: Шанс РЕЙТИНГ: G ЖАНР: Angst ПЕЙРИНГ: КВМ СТАТУС: окончен СПАСИБО: Алла, ОТ АВТОРА: в силу определенных обстоятельств выкладываю не трагичный миник… Не бывало еще никогда такого. Казалось, легкий снег укутал все вокруг белоснежным покровом. Серебристый снег, легкий и невесомый, подарил этой ночи волшебство, таинственно разлитое в мерцающем воздухе… Такого не бывало ещё никогда. Казалось, звезды, обессилев от долгого пути, отдали весь свой свет. Отдали давно, задолго до появления Земли, и теперь лишь слабо мерцали на черном полотне неба. Никогда еще не бывало такого. Ночь как бесконечность… Девушка сидела возле окна. Не спала, хотя ночь уже давно владела этим миром. Луна слабо освещала тонкий силуэт, ложась жемчужной тенью на плечи. В тонком прозрачном зеркале стекла отражался лик ночной незнакомки. Правильные черты лица обрамляли светлые, будто посеребренные лунными бликами волосы. Таинственно мерцали в полутьме зеленые глаза. Ей не спалось. «Сон – это маленькая смерть», - кажется, так сказал кто-то из великих. Эта мысль не давала покоя. Не было никакой нужды во сне, более того, впервые за свою жизнь девушка боялась заснуть, обостренно чувствуя величественное очарование ночи. Ночь, как добрая королева, дарила свою милость, предоставляя шанс. Шанс, который нельзя упустить. Но как суметь поймать его? Девушка, вздохнув, отвернулась от окна. Прошлась по комнате, ступая мягко и осторожно, как дикая кошка. Потому что боялась спугнуть манящее и волнующее чувство, которое ощутила, когда сидела, прислонившись к стеклу, – прислонившись к луне. Тревога и беспокойство охватили её. Что-то неведомое рвалось изнутри, из самых глубин души, поднималось, ища выхода… Огромная луна за окном, как магнит, вытягивала наружу все сокровенные переживания… Легко вздохнула. «Помоги мне», - прошептала еле слышно; слова слетели с губ в бесконечность темной ночи. Кого она просила о помощи? Бога? Она не верила в него. Судьбу? Она знала, что судьбы нет. Высшие силы? Возможно. Вселенную? Скорей всего. Луна смотрела немного иронично, даже ехидно. «Боишься?! А потерять его не боишься?» «Боюсь», - призналась сама себе девушка. Она нервно облизнула губы. Сегодня последняя ночь, когда он здесь, в этом огромном городе. За много километров от ее квартиры – но все равно рядом. А вот завтра он сядет в самолет и улетит, разорвав ту единственную тонкую ниточку, которая пока еще связывает их. Сожжет все мосты. Навсегда. … Тонкие пальцы дрожали, не попадая на кнопки телефона. Гудок… вдох… еще один длинный гудок… выдох… «Последняя ночь», - отчаянно билось сердце. Последняя… гудок, еще один и еще… Нет! Пальцы похолодели. И на смену надежде пришло отчаяние. «Возьми трубку, возьми!!!» - шептала дрожащими губами. Сердце, которое мгновение назад готово было остановиться, вдруг радостно застучало… потому что длинные гудки сменились чуть хрипловатым мужским голосом: - Алло. Девушка протяжно вздохнула и выдохнула в трубку: - Витя… Витя, это я… Витя, прости меня… *** Самые простые слова даются нам тяжелее всего. И чаще всего именно они и решают нашу судьбу. Главное – научиться их произносить и верить в шанс, который так редко дарит нам жизнь… Пожалуйста, поделитесь своим мнением... вот здесь
Наза: АВТОР: Наза Бета: All-a A НАЗВАНИЕ: Ваза РЕЙТИНГ: PG-13 ЖАНР: Angst СТАТУС: окончен СПАСИБО: Алла, спасибо тебе От автора: данный текст является довольно своеобразным… Именно поэтому его можно выделить как самостоятельный, оконченный миник, но если сюжет вас категорически не устроит, предлагаю следующую мою работу рассматривать как продолжение этого текста… Резкий шум за приоткрытым окном – я вздрагиваю от неожиданности. А ваза, которую я держала в руках, упала на пол. И разбилась, разлетелась на множество осколков. Я замерла, не в силах пошевельнуться. Стояла, не смея поверить в то, что вещь, которой я безмерно дорожила, перестала существовать. Но переливающаяся в солнечных лучах груда осколков убедительно доказывала обратное… Я громко вздохнула. Нет… моя любимая ваза… Та, которую прислали родители из далекой Швейцарии, прислали как подарок, в тот день, когда мы с Витей стали жить вместе. Она была такая красивая… Светло-кремовая, и так таинственно мерцала в вечернем полумраке, и так привлекательно – в лучах утреннего солнца… А сбоку – искусно выписанные ярко-красные розы, торжественные и горделивые. И самое главное – гравировка «Леночке и Виктору – на счастье». Я гордилась этим подарком. И очень ценила, ведь он означал, что мои родители одобрили наш союз. Помню, как в тот счастливый вечер, когда мы получили вазу, я, радостно улыбаясь, сказала Вите: «Это будет наш талисман». И берегла её, как самое дорогое. И не сумела сберечь… А теперь была готова разреветься от бессилия и невозможности все исправить… Присела на корточки, чтобы собрать осколки. Еще раз горько вздохнула – жалко-то как… Протянула руку к самому большому стеклу, как вдруг услышала резкий крик за окном. Дернулась от неожиданности – на руке тут же появился большой порез, который стремительно набухал, превращаясь в кровоточащую полосу. Кровавые капли падали, расползаясь на ковре зловещим пятном. Я уставилась на него… Казалось, пятно увеличивается прямо на глазах… В голове было пусто. Вот черт! Да что со мной происходит? Дернула головой, стряхивая странное, впервые в жизни испытанное оцепенение. Зажав рану тряпкой, пошла на кухню за аптечкой. Перевязывала руку – кровь все еще сочилась, когда зазвонил телефон. Звонок был очень громкий, даже слишком, настойчивый… Пришлось, придерживая руку бинтом, бежать к трубке… Номер незнакомый… - Слушаю. - Здравствуйте, - мужской голос. - Скажите, вам знаком Степнов Виктор Михайлович? В горле пересохло, и я сдавленно прошептала: - Да… Это мой жених, - на лбу выступили капельки холодного пота. - Что случилось? - Девушка, мне очень жаль, - голос в трубке немного смягчился. - Я работаю в городской больнице… Мой собеседник произносил еще какие-то ненужные слова и просил успокоиться, но я уже ничего не слышала. Трубка выскользнула из ослабевших пальцев. Вдруг стало нечем дышать, перед глазами все потемнело, комната закружилась, и я стала проваливаться в черную глубокую бездну. … На полу по-прежнему блестели осколки разбитой вазы.
Наза: АВТОР: Наза БЕТА: All-a A НАЗВАНИЕ: без названия РЕЙТИНГ: PG ЖАНР: Angst СТАТУС: окончен От автора: данный текст можно рассматривать как продолжение моей предыдущей работы. Также хотелось бы сказать, что написан текст довольно... своеобразно... , что продиктовано основной идеей текста... Я почти забыл этот эпизод из детства. Сколько мне тогда было? Четыре? Пять? Отец еще жил с нами, значит, мне едва-едва исполнилось пять лет. Но сегодня ночью, когда я очнулся на больничной койке, с трудом понимая, где я и что происходит, среди спутанных и нехотя ворочающихся в голове обрывков мыслей неожиданно вспыхнуло яркой, ожившей картинкой это детское воспоминание, выскользнуло из самых потаенных уголков памяти… …Мы отдыхали на даче. Поставили стол во дворе и обедали там, наслаждаясь теплой солнечной погодой. Мама убирала посуду, а я смотрел на нее, на ее неспешные движения. Дул прохладный ветерок, и с веток сливы, под которой я сидел, мягко падали спелые красные плоды, тут же теряясь в густой траве. Я следил за муравьем, деловито тащившим сухую веточку, и очень-очень хотел посмотреть, куда же он несет свой груз. Но мама запретила мне вставать, кажется, я был так наказан. И теперь сидел, сначала обижаясь на маму, а потом просто наслаждаясь теплым солнышком и свежим ветерком. Хотелось встать и побежать вслед за ветром по прохладной траве, чтобы она щекотала пятки, вдаль, за ворота, за речку и еще дальше-дальше, по неведомой земле… Муравей убежал, мне стало скучно. Я небрежно рвал пальцами сочную траву, отчего руки были уже мокрыми… Громко хлопнула калитка – вошел отец. Странно, у него было такое суровое, будто каменное лицо, и он так торопился, что даже не взглянул на меня. Быстро подошел к маме и что-то сказал. Мама ойкнула, прижала руки к щекам, а на лбу у нее появилась маленькая морщинка. Посуда была брошена, а мама вслед за отцом поспешила в дом, на ходу обернувшись ко мне, и строгим голосом велела сидеть на месте. И, только родители скрылись за дверью, появился Он. Стоял, скрытый зарослями смородины, и улыбался. Я несмело улыбнулся в ответ. Так прошло какое-то время, он стоял не двигаясь, лишь ветер трепал его длинные светлые волосы… Я во все глаза смотрел на незнакомца, на его удивительную одежду, похожую на длинное белое платье. Я никогда не видел, чтобы мужчины носили платья, и теперь заворожено разглядывал этот странный наряд. И все хотел спросить, почему он так странно одет… Но я был воспитанным мальчиком и знал, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, даже если очень хочется, и так и не решился задать этот вопрос. А незнакомец поманил меня пальцем и тихо позвал: - Витя, иди сюда… Размышлял я недолго. С одной стороны, мне нужно было отсидеть мамино наказание, а с другой – этот человек в платье знает меня! Значит, я могу подойти к нему… Вскочил с места и подбежал ближе. Странно, почему-то я никак не мог рассмотреть его лицо, помню лишь добрую улыбку. Он улыбался, а я все хотел спросить, кто он и откуда меня знает. Но не спрашивал, а просто трогал ткань его ослепительно белой одежды. Она была мягкая-мягкая, мягче, чем мамино праздничное платье, и, казалось, струилась между пальцами. А этот удивительный человек не останавливал меня, только положил руку мне на голову и прошептал несколько слов, но так тихо, что я не разобрал их… А затем я увидел, как мама вышла из дома и как она ищет меня. Я повернулся к незнакомцу, попытался посмотреть ему в лицо и сказал: - Мне надо идти. - Подожди, - его теплая рука легла мне на плечо, осторожно, но сильно сжала, не отпуская. – Подожди. Я хотел возразить, что мама будет меня ругать, посмотрел на него – он загадочно улыбался, будто знал какую-то важную тайну, и вглядывался в небо. Я хотел сбросить его руку, удерживающую меня на месте, как вдруг раздался страшный грохот, и я понял, что случилось что-то ужасное… Я машинально закрыл уши руками и крепко зажмурился. А когда открыл глаза, увидел, что на том самом месте, где я недавно следил за муравьём, лежит большой кусок шифера, рухнувший с крыши. Я медленно перевел взгляд на маму. Лицо у нее было белое, глаза широко распахнуты, и она с ужасом смотрела на это место… Мне стало жутко: губы у мамы тряслись, но она не плакала, просто стояла, прижав ладони к побелевшим щекам… Я не выдержал и разревелся во весь голос… И вдруг почувствовал, что руки, сжимающей мое плечо, больше нет … Я обернулся – таинственный мужчина в белом платье исчез. … Это воспоминание неожиданно проснулось во мне, когда я с трудом открыл глаза, продираясь сквозь липкое, обволакивающее сознание действие наркоза. Голова гудела от сильной боли, и я практически потерял связь с реальностью, не осознавая, где я и что происходит… Это потом уже понял, что я в больнице. На следующий день окончательно пришел в себя, с недоумением выслушав слова врача, что родился в рубашке и что с такими травмами не живут… Это потом я с ужасом вспоминал, как на перекрестке на меня налетел черный джип, отбросив на асфальт, как хрустнули кости и перед глазами вспыхнули красные круги, затуманивая сознание… Вспоминал, как вокруг кричали люди. Это потом я вытирал Ленкины слезы, шептал, что все будет хорошо, и ласково гладил ее по руке, слушая путаный рассказ о том, как она почувствовала, что со мной что-то случилось… Это все было потом… А тогда, той ночью, я впервые пришел в сознание после операции… Все тело била крупная дрожь, на лбу выступила холодная испарина, а во рту чувствовался соленый привкус… Голова кружилась, я хватал ртом воздух, пропахший лекарствами и болью… И вдруг увидел Его. Он стоял возле кровати, смотрел на меня сверху вниз и так же тепло улыбался, как тем далеким летним днем. Перед глазами по-прежнему все плыло, но фигура в ослепительно-белом платье не исчезала. Я моргнул, пытаясь прогнать видение, но он по-прежнему стоял рядом. Протянул ко мне руку и что-то сказал… И снова, как и тогда, я не разобрал слов… Но благодарно шепнул в ответ: - Спасибо. Спросить меня о смысле (если непонятно) и поделиться своим мнением можно вот здесь
Наза: АВТОР: Наза БЕТА: All-a A НАЗВАНИЕ: без названия РЕЙТИНГ: PG-13 ЖАНР: Action, AU ПЕЙРИНГ: КВМ СТАТУС: окончен От автора: этот миник – моя небольшая «шалость» (под этим словом я не подразумеваю R-ные сцены), просто небольшой эксперимент – на этот раз, с тематикой… Обращение к подобной теме для меня несвойственно, и потому появление этого миника для автора оказалось полной неожиданностью Лена передернула затвор. Щелкнул механизм, и на ладонь ей мягко выпала пустая обойма. Прошло всего несколько минут, а уже истрачены почти все боеприпасы. По спине пробежал едва ощутимый холодок, когда Лена вставляла новую обойму. Последнюю. «Черт, кто же знал, что я встречу его здесь?» Тут же одернула себя – нельзя упоминать черта, особенно когда ты на охоте. Охота… Нет, сегодня это не было настоящей охотой. Обычно собирались все вместе, шли, хорошо подготовленные, полностью экипированные, прикрывая спины друг друга. А сейчас Лена стояла в конце темного переулка одна, посреди дымящихся мусорных баков, зная, что за ней наблюдают. И еще большой вопрос, кто на кого охотится. Последняя обойма. Шесть патронов. Неработающий мобильник. Темнота, окутывающая переулок, и враг, затаившийся неподалеку… Он видит в темноте лучше, чем кошка, он слышит в темноте лучше дикого зверя – он и есть самый дикий зверь из всех… сама сущность Зла. Лена же ничем не защищена. Сейчас она отчаянно-напряженно всматривается вдаль, пытаясь обнаружить хоть малейшее его присутствие… Тщетно. Зло умеет таиться. Кто сказал, что темнота однородна? Нет, темнота живет своей жизнью, двигаясь, вздыхая, подкрадываясь ближе и ближе… Девушке чудится, что черный мрак липкой паутиной окутывает тело… Или это не сгустившийся мрак, а просто волны страха разливаются по венам, вызывая холодную испарину на лбу? Надо сосредоточиться… Глубокий вдох… Выдох… Лена удобнее перехватывает пистолет взмокшей ладонью, двумя руками, как учили, сильно сжимая холодный металл. Указательный палец, готовый в любую секунду разорвать мертвую тишину громким выстрелом, удобно лежит на спусковом крючке. Тихо… Очень тихо… Слишком тихо… Лишь сердце отчаянно бухает под ребрами. Один… Два… Три… Лена считает, пытаясь успокоить неровное сердцебиение. Ноги дрожат… Четыре… Пять… Ты просто маленькая глупая девчонка… Тебе рано выходить на охоту одной… Шесть… Семь… Успокойся, успокойся… Восемь… Девять… «Главное для охотника – не потерять самообладания», – спокойный негромкий голос командира звучит в ушах… Десять… Одиннадцать… Где же ты, командир? … Двенадцать… Тринадцать… Его здесь нет. Никого нет. Есть враг и шесть патронов. Или он, или я. Тринадцать… Тринадцать… Хорошее число. Неправда, что оно несчастливое. Тринадцать, тринадцать, тринадцать… Четырнадцать. Тишину разрывает резкий крик, отчаянный, дикий, бьющий по барабанным перепонкам. Так воет волк-одиночка на луну, когда приходит его время умирать… Такой ужас вызывает рев смертельно раненой львицы. От этого звука холодеет тело, хочется убежать подальше, спрятаться, закопаться как можно глубже, закрыть уши руками и представить, что это всего лишь страшный сон… Но только это не сон! Лена кивает, стряхивая оцепенение. Руки больше не дрожат – пистолет с освященными пулями сжат твердо и решительно. Закусила губу, ждет, всматриваясь в темноту. Нервы сжаты подобно пружине, готовой вот-вот разжаться и ударить по тому, кто затаился неподалеку… Спина под рубашкой взмокла от напряжения. Этот крик – всего лишь иллюзия, морок. Согнать, согнать… Клин клином вышибают… Звук убивают звуком… …Пуля вылетела мгновенно, слабо дернув отдачей ладони. Лена даже услышала ее свистящий звук. Глупости, конечно, это невозможно услышать. Просто натянуты, будто оголенные, нервы. Негромкий хлопок – это пуля вошла в кирпичную стену напротив, осыпав облицовку. И после этого вновь стало тихо. Завораживающе тихо… …Он прыгнул. Лена не успела понять, когда это произошло – его полет был слишком быстр. Просто воздух вокруг завибрировал, и тотчас же на нее обрушилось что-то большое и тяжелое… Но ее тело, отточенное долгими годами тренировок, среагировало мгновенно. Лена стремительно упала на землю, сгруппировавшись и перекатившись, и через мгновение уже полусидела в боевой стойке, выставив перед собой пистолет и ловя в прицел врага. Он был большим, очень большим, таких крупных особей Лена еще не видела. Так вот почему так много жертв в городе, вот почему зверь ненасытен. Желтые глаза светились в полумраке, зверь зарычал, обнажая острые клыки… В памяти вспыхнули фотографии жертв, которые Лена изучала – растерзанные, с прокушенными до самых мышц тела, до того обезображенные, что опознание их невозможно… В ту же секунду палец нажал на курок, плавно, но быстро. Но зверь даже не заметил пули, чиркнувшей его по загривку. Оскалившись, он снова прыгнул на Лену. Еще один быстрый перекат – камни на асфальте оцарапали обнаженные кисти рук. Лена не увидела – почувствовала, как напрягся зверь, почуяв небольшие капли крови, выступившие на теле. Густая шерсть на загривке встала дыбом, желтые зрачки расширились от дикого, неистового желания впиться зубами в охотницу… Лена почувствовала это, не зря же ее обучали инстинктивно реагировать на малейшее движение врага… Пуля была выпущена мгновенно. Лена осознавала, что по сравнению с первобытной реакцией зверя скорость пули ничтожно мала, поэтому на одном дыхании жала на курок снова и снова. Еще одна пуля и еще одна. Лена увидела, как по шерсти расплывается темное пятно. Еще одно попадание – прямо в сердце, туда, где оно находится у этих тварей. Он рухнул прямо в прыжке, мгновенно, еще секунду назад парил в воздухе, а теперь лежал на земле, суча лапами. С морды стекала вязкая слюна, под его большой тушей расплывалось огромное бурое пятно. Лена удовлетворенно посмотрела на павшего врага. Очень крупный экземпляр. Таких у нее еще не было. Вскинула руку и привычным движением, не целясь, послала последнюю пулю прямо в голову. Контрольный выстрел. *** Тонкая полоска света пробивалась из-под двери гостиной, когда Лена осторожно, стараясь не шуметь, вешала куртку на крючок в прихожей. Дверь распахнулась, на пороге, опираясь на косяк, стоял он. Губы плотно сжаты, руки перекрещены, смотрит с немым укором. Лена вновь почувствовала себя виноватой, как всегда после ночной охоты. Чувство вины лишь усилилось, когда она натолкнулась на его суровый взгляд, поэтому Лена, опустив голову, просто уткнулась ему в плечо. Такой родной, теплый запах… Она обнимает его изо всех сил, отчаянно вцепившись в спину, сжимая его в объятиях, как в последний раз. Сегодня она могла не вернуться… Эта мысль не давала ей покоя. Сейчас, чувствуя его теплые руки, которые гладят ее по щекам, слыша его тихий взволнованный голос, но не понимая, что именно он говорит, Лена полностью расслабилась. Тело обмякло. Наконец можно дать выход своим эмоциям, накопившимся за эту долгую, страшную ночь… Лена плачет у него на груди, а он мягко вытирает ее слезы, целуя в макушку, и больше не хмурится, и не спрашивает, где она была. Ей сейчас нужно успокоиться, а он просто будет рядом, как всегда. Лена прерывисто вздыхает, взглядом благодаря его за понимание и поддержку. Всё хорошо, слезы – это нормально, это защитная реакция, это нервы. Зато сегодня она будет спать спокойно впервые за долгое время, зная, что городу и ее родному мужчине больше ничего не угрожает.
Наза: АВТОР: Наза Бета: All-a A НАЗВАНИЕ: без названия РЕЙТИНГ: G ЖАНР: виньетка, romance ПЕЙРИНГ: Он, Она СТАТУС: окончен Почему она не боялась сейчас, стоя на краю обрыва? Почему в груди тянуло холодной волной, когда она смотрела вниз, ведь перед ней стремительно обрывалась звенящая, отдающая резкой нехваткой кислорода в легких пропасть, но чувства страха не было? Всего лишь наслаждение, резкое, нервное, граничащее с безумием, кричащее ей остатками сознания, что всего пара сантиметров – и она рухнет вниз… Но страха не было… - Ты сумасшедшая. - Мужские руки обняли ее за талию, осторожно, но настойчиво потянули назад. - Ты что творишь, глупая? – выдохнул он куда-то в затылок, так, что стало щекотно от мимолетного прикосновения теплых губ. Она улыбнулась. Перед ней были горы, огромные, величавые, покрытые седой снежной шапкой. Два человека на небольшом горном выступе казались песчинками на фоне вечных скал. - Я не боюсь. - Она повернулась к нему лицом, обхватив руками за плечи. - Не боюсь. - Я боюсь, - ответил он серьёзно. - За тебя боюсь, понимаешь? - Не надо. Где-то за много километров рухнуло что-то, но, благодаря эху, им показалось, что это произошло совсем близко. - Слышишь, - она пристально вгляделась вдаль, - гора упала. Он рассмеялся: - Глупая, горы не падают мгновенно. Они рушатся веками под действием ветра и солнца. - Веками? – Она потянулась к нему. Его губы были жесткими и оставляли слабый привкус соли. - Веками, - подтвердил он, нежно гладя по шелковистым волосам. - А мы? - Что мы? - Мы, - она смотрела строго и серьёзно. – Как мы умрем? - Мы не умрем, - он крепко обхватил ее за талию. - Не сейчас. У нас впереди целая жизнь длиною в вечность… Она зажмурила глаза, мечтательно запрокинула голову вверх, подставляя лицо нежным лучам солнца, и тихо прошептала: - У нас впереди вечность… А горы хранили свое вековое молчание… Хочу выразить огромную благодарность всем, кто уделял время моей графомании... сколько бы не прошло времени, любой ваш отзыв о моих работах крайне важен :)
Наза: Автор: Наза Бета: All-a A (Алла, огромное тебе спасибо! ) Название: без названия Рейтинг: PG-13 Жанр: Angst (немного), Romance Статус: окончен Отдельное спасибо хочу сказать Наташе Nikoletta за искренность и поддержку Спичка вспыхнула и погасла, успев высветить в полутьме два силуэта. - Не надо, - послышался сдавленный шепот. - Почему? - Я не хочу. - Пошли отсюда. Мимо проехал автомобиль. В мимолетном свете фар было видно, как два человека торопливо уходят, скрываясь за углом здания. В квартире было темно и душно. - Проходи. Сейчас свет включу. - Не надо, - сказала она тихо. - Почему? - Я не хочу. Он остановился посреди коридора. - Ты хочешь сидеть в темноте? Она кивнула, потом, через пару секунд, поняв, что он все равно не видел этого жеста, сказала громче, чем прежде: - Я не хочу видеть свет. - Ты ненормальная. - Он подошел к ней, приобнял за плечи. - Я ведь даже тебя толком не видел. Он хотел развернуть девушку к себе, но она выскользнула из его объятий, слегка оттолкнув мужчину. - Я в душ, - ее голос был бесстрастным, абсолютно лишенный эмоций. Он скинул ветровку и прошел в спальню. Потянулся к настольной лампе, но вдруг замер. В голове вертелась фраза: «Я не хочу видеть свет». Мотнул головой, словно отгоняя наваждение. «Боже, какая глупость», - рассмеялся и дернул за шнур. Теплый свет мягко заполнил комнату. В душе продолжала шуметь вода. Вдруг он остановился посреди комнаты, пораженный: что же он делает? Все, что произошло за последние пару часов, показалось глупым, ненужным, будто навязанным кем-то извне. Не он сейчас управлял ситуацией, а просто поддался мимолетному желанию: плыл, подхватываемый накатывающими волнами, и даже не пытался выбраться на берег. Вот только и берега никакого нет. Он оглядывается, пытаясь разглядеть тонкую полоску береговой линии. Тщетно. Нет берега. Есть только далёкий горизонт. Горизонт – это надежда. Надежда еще есть. А спасительного берега уже нет. Он представил, как откроется дверь ванной и оттуда выйдет эта высокая стройная девушка. Девушка в его ванной – это уже похоже на странный сон, а ведь он даже лица ее не разглядел… Только во сне логика не нужна, все бредовые поступки кажутся правильными и последовательными… Но он не спит. Он представил себе, как она войдет в спальню, как подойдет и положит руки ему на плечи, обнимая… Представил и понял, что не сможет смотреть ей в глаза. Рука сама потянулась к лампе. Комната снова погрузилась в полумрак. «Я не хочу видеть свет». Кажется, только теперь он осознал истинный смысл этих слов. *** Он сидел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Легкий шорох платья и осторожные шаги босых ног по паркету. Девушка застыла на пороге, одной рукой осторожно касаясь стены. Он медленно сжал пальцы, другой рукой вцепившись в подлокотник кресла. Девушка манила к себе… Высокая, длинные ноги, едва прикрытые тонкой тканью платья… - Ну что же ты? – в ее тихом голосе угадывалось недоумение. – Передумал? В ее отчаянной позе ему почудился вызов, рожденный не этой девушкой, а самой дикой и необузданной Природой. Противиться зову он не мог. Отпустил подлокотник, встал, медленно подошел, чувствуя, как накаляется воздух. Она опустила глаза, пряча взгляд, когда он подошел совсем близко. Опасно близко. В тишине темной комнаты легкие движения навстречу, шорох одежды казались оглушающими. В темной тишине прикосновение отозвалось дрожанием всего тела. Сантиметры до ее губ… Он замер. Хотел. Не смог. Что-то не позволяло. - Ну что же ты? – на этот раз отчаянно, даже обиженно. Как ребенок, у которого вырвали конфету из рук. Он закрыл глаза на несколько секунд, а когда снова открыл, вгляделся в ее лицо. Боже, да она совсем юная… Стыдливо прячет глаза, будто воровка. Но нет, вор здесь один. Вор – это он. Он не позволит снова разрушить чьи-то чистые мечты, не простит себе, если снова будет не понят еще одной наивной девушкой… Он отступил на шаг назад. В ее больших глазах застыло непонимание. Еще один шаг назад. «Прости меня, девочка. Я не тот, кто тебе нужен. Я не смогу дать то, что ты хочешь». Еще один шаг. «Уходи, забудь то, что было, и не жалей о том, чего не было». Он снова вцепился в подлокотник спасительного кресла. Откинув голову назад, слушал, как она, гневно топая, одевается. Ее шаги разрывали тонкую паутину тишины вокруг него, и потому, когда хлопнула дверь, он облегченно вздохнул. Один на один со своим одиночеством… И только сейчас он осознал, что истинное никогда не заменить суррогатом… *** Дождь хлестал по лицу, будто не пуская вперед. А ему казалось, что, наоборот, дождь подгоняет, подхлестывает – быстрей, еще быстрей! И он мчался, летел, не разбирая дороги: по асфальту, по мокрой, скользкой земле, перепрыгивая бордюры и не замечая прохожих, слившихся в одну сплошную безликую массу… Вот и подъезд. Он резко остановился, приводя дыхание в порядок. Но разве это возможно, если сердце бьется в сумасшедшем ритме, не подчиняясь сигналам разума… И не от быстрого бега сердце сейчас заходится в отчаянном ритме… …Дверь открылась очень быстро, так и не дав ему возможности отдышаться и привести мысли в порядок. - Виктор Михайлович? – удивленно спросила она. – Что-то случилось? Он замер, не в силах отвести взгляд от ее лица. - Да вы проходите, - она открыла дверь шире, приглашая войти. Он неловко кивнул: слова застряли где-то в груди, сдавливая, не давая дышать. Вошел в квартиру и сразу же почувствовал приятный, по-домашнему теплый запах. Хорошо. Ему здесь хорошо. И легко. Все сомнения прочь. - Лена, - позвал тихо, пытаясь вложить в голос как можно больше нежности. Получилось легко – нежность переполняла его сейчас изнутри. Взял за руки, – какие они теплые – улыбнулся, посмотрел в глаза. Ответный взгляд. Она смотрела на него серьезно и даже строго. Руки по-прежнему в его ладонях. Даже не дернулась, словно так всё и должно быть. - Лена, я дурак, - сказал и поразился своим словам. А ведь и впрямь, сколько он может бегать от нее? Сколько боли он причинил этой девушке, если она давно перестала улыбаться в его присутствии? Сколько он может терзать ее, а, в конечном счете, их обоих? Это было тяжело: смотреть в ее глаза, отчаянно искать там крохи надежды. Это было правильно: смотреть в ее глаза и одним взглядом просить прощения, умолять дать ему малейший шанс. Ее губы дрогнули. На долю секунды ему показалось, что она заплачет, и сердце сжалось от боли – значит, не простила. Но она… улыбнулась. Как раньше, когда все было просто, когда они были счастливы оттого, что находятся рядом. Она улыбалась, а он чувствовал, как рушатся все барьеры, выстроенные их руками, как падают тяжелые кирпичи непонимания, страха и взаимных упреков… Она улыбалась, а он вдруг понял, что улыбается вместе с ней. А еще вдруг ощутил, что в уголках глаз предательски собирается влага. Мужчины не плачут. Но от счастья, наверное, можно? …Нет, Лена, это всего лишь капли дождя. Слышишь, какой дождь? Сильный, очень сильный. Может, пойдем гулять под дождем? Да, я романтик. Ради тебя я готов быть кем угодно… Пойдем быстрее, пока дождь не кончился. Нет, зонт не нужен. Я обниму тебя, и ты даже не заметишь, что идет дождь… скромно надеюсь...
Наза: Все-таки решилась выложить конкурсный фик (наверняка не все читали все работы на главном ) Автор: Наза Бета: All-a A (Алла, огромное спасибо за помощь и оперативность ) Название: Карнавальная ночь Пейринг: КВМ Рейтинг: PG Жанры: Romance, AU Статус: окончен Хочу сказать большое-пребольшое спасибо Кэт за обложку. Катя, очень красиво *** Её волосы пахнут морем. Лазоревым морем ранним утром. Прохладой, в которую хочется закутаться, и пропахшей солнцем круглой песчаной галькой. Он аккуратно, словно боясь спугнуть видение переливающегося в рассветных лучах моря, касается ее волос. Осторожно, кончиками пальцами, будто пытаясь впитать в себя ее запах. Бережно, ладонью, проводит по щеке, вдыхая одурманивающий запах морской свежести… - Пора. - Она подается вперед, как можно ближе к его ладони, так чтобы ни один миллиметр воздуха не разделял их. - Уже? – Он не понимает, что она пытается сказать. Сквозь прикрытые веки различает только ее силуэт. В полной темноте (лишь тонкая полоска света из-под закрытой двери напоминает, что они не одни в этом мире) ее профиль кажется точеным, словно вырезанным из мрамора, – величайший шедевр искусства. - Уже, - она шепчет, но не потому, что им нужно прятаться и скрываться от посторонних глаз. Она шепчет, потому что так надо. Она боится спугнуть то, что поселилось в темноте. И в то же время она знает, что это не зависит от источника света… - Ну так иди. - Но вместо того, чтобы отпустить ее, осторожно проводит губами по щеке. Дразнит, и она это понимает. Мягко улыбается, хотя и видит, что его глаза закрыты. А он всё равно чувствует – слишком близко они находятся, так близко, что ни один миллиметр не отделяет их друг от друга… *** Лена не вышла – выскользнула из подсобки. Эта тесная каморка, забитая ведрами, стала для нее в последнее время самым дорогим местом в школе… Лена мечтательно улыбается… «Так, стоп, девчонки идут», - одергивает себя, увидев, как ей радостно машут из другого конца коридора. Улыбка тут же исчезает. Лена кивает головой, поправляя сбившиеся набок волосы. Пытаясь скрыть волнение, нарочито спокойной походкой идёт в класс. Лишь после того, как прозвенел звонок и гул голосов в обезлюдевшем коридоре затих, дверь подсобки тихо скрипит, выпуская мужчину, который, озираясь по сторонам, направляется к лестнице. Начинается урок, и подсобка снова свободна… по крайней мере, до следующей большой перемены… *** - Ле-е-ен! – Наташа дергает свою соседку за руку уже почти пять секунд. – Да, Лен, же! - Что? – Лена вскидывает голову, затуманенным взглядом смотрит на Липатову. – Прости, я, кажется, задремала. В ответ – лишь саркастический смешок, крайне неприятный, но Лена уже привыкла не обращать на это внимания. Лучшая подруга как-никак. - Задремала? Да ты конкретно так вырубилась! «Если она сейчас начнет приставать с расспросами, я этого не выдержу», - проносится в голове. Но вслух Лена лишь спокойно спрашивает: - Что случилось? - На карнавал, говорю, в чем пойдешь? – Наташа выжидающе смотрит на подругу. «Спятили они, что ли?» - Наташа, подожди, - Лена тяжело вздыхает. – Какой еще карнавал? Почему я должна в чём-то идти? … - Карнавал будет уже через два дня. – Лера так радостно размахивает вилкой, что чуть не попадает ей в Лену, которая как раз осторожно присаживается на соседний стул. - Осторожнее, - Лена хмурится. Лера лишь отмахивается от нее. - Вы же готовы к костюмированной дискотеке? - А что, там еще и дискотека будет? – Лена решает поддержать разговор, чтобы не огорчать подруг, которые едва не пищат от восторга. Сама-то она решила не идти на этот вечер-маскарад. Во-первых, нормальный костюм уже не успеть приготовить, ну, а, во-вторых… Лена мечтательно представляет, что у них с Виктором будет свободный вечер: без работы, без репетиций, без девчонок и их вечных проблем, которые требуют безотлагательных решений… «Пусть идут, - решает она про себя, – но без меня». - Лен, ты-то что наденешь? Учти, спортивный костюм за карнавальный наряд не считается, - Лера смеётся, довольная собственной шуткой. - Нет, девчонки, без меня. Я еще не выздоровела, горло болит. - Лена показательно выдавливает из себя несколько хрипов. – Да и уроки надо подтянуть, меня ж две недели почти не было. И контрольные срезы скоро. И… - Постой, постой! Хочешь сказать, ты не пойдешь? – В больших карих глазах Леры застывает неподдельное удивление. «Ну слава богу, догадались…» - Нет. Обойдетесь без меня. Тем более, что мне надеть нечего. Не в спортивном же костюме идти? *** - Ты представляешь, что они хотели? – Лена прижимается спиной к его груди. Улыбается, потому что уже через мгновение чувствует теплые руки у себя на талии. Он дразняще дует ей в макушку, прижимая к себе. - И что же такого ужасного предложили твои «яблочки»? – тихий голос успокаивает. Лена вздыхает. В объятиях этого мужчины легко и спокойно. Как на волнах теплого моря, когда они бережно покачивают твое тело… Только с ним можно расслабиться и почувствовать себя настоящую… - Ты ведь знал, что через два дня карнавал? - Конечно, знал, - Виктор кивает. – Я его и предложил. Лена отстраняется, выныривая из ласкающего моря. «Знал? А почему же мне ничего не сказал?» Виктор непонимающе смотрит на девушку. Она нервно откидывает челку – он уже изучил этот жест, как и тысячу других, тех, что она выполняет непроизвольно, не задумываясь, на уровне рефлексов. А он бережно собирает их по крупицам, откладывает в сознании, впитывая в себя привычки, манеры, стиль – её. - Почему ты мне раньше не сказал о карнавале? Он недоуменно пожимает плечами. - Не знаю… Забыл. Не думал, что тебе это интересно. Лена медленно кивает. «Ведь и впрямь меня это не интересует. Глупо думать, что мы должны рассказывать друг другу всё». Но следующий вопрос застает врасплох. - Ты уже решила, в чем пойдешь? Какого персонажа будешь изображать? – Он улыбается, а глаза смеются. У него самая добрая улыбка в мире… - Вообще-то я хотела не идти, а провести вечер с тобой. - Лена снова прижимается спиной к его груди, а он снова обнимает. - Если хочешь провести вечер со мной, то придется прийти. Я же дежурным буду на дискотеке… Лена берет его ладонь в свою, мягко покачивает большую сильную руку. Прижимается к ней щекой. Скоро звонок и пора идти. Он тоже чувствует, как стремительно бежит время, когда они находятся вместе. Осторожно целует в висок. - Ты подумай над этим, ладно? - Что тут думать? – Лена легко смеется. – Разве что над костюмом… - Хочу видеть тебя в платье… Она выбирается из его объятий, легким взмахом ладоней поправляет прическу. - Не дождетесь, Виктор Михайлович, - отвечает, смеясь… *** Вечером она вместо уроков обдумывает, какой костюм надеть на этот дурацкий карнавал. В голове, как назло, ни единой мысли. Вот Лерка с Наташкой наверняка уже всё продумали до мелочей. «Черт, и где только моя фантазия?» - злится на саму себя, потому что понимает, до чего же банальны ее мысли. Раздраженно чертит карандашом каракули на полях тетради по алгебре - Борзова убьет за такие художества… Ну и пусть! Карандаш летит в сторону. «Ничего не могу придумать», - она чувствует свое бессилие, а еще злость. Всегда привыкла полагаться на себя, а теперь придется обращаться к девчонкам или еще к кому-нибудь, чтобы сшить этот чертов костюм. В голове ни одной идеи – лишь глупые, ненужные мысли: неудавшаяся из-за очередных капризов Наташки репетиция, порванный сегодня ремень, его руки в темной глубине подсобки… «Стоп! Это не глупо». Она мечтательно откидывается на спинку стула, погружаясь в сладкие воспоминания таких редких встреч наедине… Его робкие, едва ощутимые поцелуи, от которых всё равно перехватывает дыхание… Его нежные, защищающие от всех проблем объятия… Держится, не переходит черту – и поэтому, помимо всепоглощающей нежности, Лена чувствует к нему огромную благодарность, пропитанную счастливым обожанием… *** - Вот, - Лера бросает на стол что-то пушистое и большое. Очень большое. - Это еще что? Лена, словно не веря своим глазам, осторожно дотрагивается до белой ткани. Руки тут же утопают в бесконечных оборочках и складочках. «Это что, кружева?!» Она быстро отдергивает руки, с непониманием смотрит на подругу. Глаза Леры искрятся радостью. Она, что же, хочет, чтобы Лена ЭТО надела? «Ну уж нет! Ни за что!» Скрещивает руки на груди, принимает независимый вид – обычную маску. Друзья уже привыкли видеть её такой: самостоятельной и всегда уверенной в правильности принимаемых решений. - Ну? – У Леры улыбка до ушей, и только потому, что она так искренне хотела помочь, Лена сдерживается и не говорит прямо всё, что думает об этом наряде великовозрастной куклы Барби. - Лер… - она мнется, - понимаешь, это немного не то, что я просила… совсем немного… *** У них одна вазочка с попкорном на двоих. Она держит ее на коленях и периодически шутливо хлопает Виктора по ладони, когда он тянется за очередной порцией хрустящих палочек. В комнате пахнет жареным попкорном. Лена с наслаждением вдыхает этот запах – кажется, что это самое вкусный воздух, которым она когда-либо дышала. Виктор смеется: - Не-е-ет, оно не могло быть настолько ужасным… Лена приподнимается на локтях, поворачивает голову, чтобы заглянуть в родные глаза. - Оно было белое. И в кружевах. Разве этого недостаточно? - Перестань, я уверен, что тебе идет белое. - Он снова тянется к вазочке. И плевать, что в плейере стоит диск с фильмом, который они собирались смотреть. Куда приятнее просто сидеть вдвоем, прижавшись друг к другу, периодически сталкиваться пальцами и тихо смеяться в приглушенном свете одинокой лампы… - Белое мне идет, - Лена утвердительно кивает. – Мне не идет платье. - Ты шутишь. Всем девушкам идет. - Кроме меня. Я в нем буду выглядеть, как… - Лена мнется, придумывая сравнение поярче, - как бегемот в юбке. Он снова смеется. Эта девочка сводит его с ума – своими шутками, своими разговорами, низким голосом – собой. Непроизвольно он крепче прижимает ее к себе, словно боясь упустить. - А что за костюм получился бы из этого платья? - Не знаю. Может, какой-нибудь принцессы. Или Золушки… Или огромного бисквитного торта, посыпанного кружевами. Неважно уже, - она пожимает плечами. – Всё равно я его ни за что не надену. - Но тебе ведь нужен костюм… Это карнавал, все должны быть в масках… Она затихает на несколько секунд и опускает голову. Виктор чувствует, что она словно пытается отстраниться от него. Что-то тут же меняется в окружающей обстановке – ее плечи напрягаются, и куда-то вмиг исчезает веселый настрой. - Что, Лен? – Он привстает, обнимая за талию. – Что? - Мы с тобой и так словно в масках… Она вскидывает голову, смотрит пристально и серьезно. - Карнавал – это мы с тобой… Скрываемся ото всех, прячемся… «Лена, глупышка, что ты еще выдумала?» Он берет ее ладонь в свою, переплетает пальцы, остро чувствуя вечернюю тишину. - Обещаю, - его голос звучит торжественно, как на присяге. – Обещаю, что это продлится недолго, осталось ведь совсем чуть-чуть? Ле-е-ен… До выпускного всего два месяца… Всего два месяца. «Всего два месяца, - его слова эхом отдаются в голове. – Всего два… Всего? Да это же целая вечность…» *** Зеркало не просто большое. Оно очень большое. Высокое и занимает чуть ли не половину стены. Лера вертится перед ним, поправляя выбившиеся из-под шапочки пряди волос. - Лер, - Лена решает отвлечь ее от этого важного занятия, - зачем тебе такое большое зеркало? Лера смеется, цокает каблучками деревянных сабо. Выхватывает откуда-то прямо из воздуха блеск для губ. - Ох, Ленка, не меняй тему. Лучше скажи: будешь платье надевать? - Лер, не начинай. Мы это уже обсудили, - Лена встает, с грохотом отодвигая стул. – Ни за что! - А дресс-код на входе? – Лера умело накладывает тени на веки, успевая боковым зрением следить за подругой. – Витенька тебя не пропустит без костюма. - Думаю, это как раз не проблема… - В чем же тогда проблема? Лена молчит, лишь загадочно улыбается отражению в зеркале… *** - Так, кто у нас здесь? Медведь? Ну и фантазия у тебя, Семенов, как у пятиклассника, - Виктор добродушно ворчит, но это скорее для проформы, чтобы «не расслаблялись». Сегодня праздник, и он остро чувствует, что ученики хотят отдохнуть. И он знает, что иногда им нужно давать такую возможность. - А это у нас кто? – Перегораживает вход в актовый зал, где проходит костюмированный праздник, кому-то в костюме Бэтмена, ласковым голосом обращаясь к нему: - Личико приоткрой, Гюльчатай. - Виктор Михайлович, - раздосадовано отвечает маска. - А-а-а-а-а, Южин, проходи, проходи. - Усмехаясь, пропускает парня. «Вроде почти все. Вот только Ленки нет до сих пор. Неужели не придет? Обещала же…» Музыка грохочет на всю школу, мимо с визгом проносятся школьники, от разноцветных костюмов которых уже пестрит в глазах. Даже учителя хихикают над чем-то не хуже своих учеников на уроках… Веселье началось… Вот только он вдруг ловит себя на мысли, что без нее веселья никакого не будет. … «Значит, не придет», - Виктор, в последний раз взглянув в полутемный пустой коридор, заходит в зал. *** «Наконец-то!» - Лена с трудом дожидается момента, когда Виктор исчезает за дверью актового зала. В коридоре становится тихо: грохот музыки и гул голосов становятся чуть приглушеннее. Лена ждет еще минуту и, лишь окончательно убедившись, что праздник начался, тихо, но уверенно крадется в противоположную от центра веселья сторону. … «Аппарат абонента выключен или находится…» Да сколько можно-то! Виктор нервно сбрасывает звонок. Он уже сбился какой по счету – наверняка, когда Ленка всё-таки соизволит взять телефон, у неё будет не меньше двадцати пропущенных вызовов. «А ведь ты параноик, Степнов», - грустно усмехается про себя. Экран мобильника гаснет, и он кладет аппарат в карман, предварительно убедившись, что сигнал связи работает бесперебойно. «Не параноик», - возражает после непродолжительных раздумий сам себе. Но даже сейчас боится признаться, насколько ему стала нужна эта девушка… Вечер без нее – пустой, время без нее – выброшено на ветер, жить без нее – невозможно… На сцене школьники показывают сценку, наверняка, очень весёлую, так как весь зал смеется. Даже директор, сидящий рядом, добродушно посмеивается, одобрительно покрякивая. Виктор пытается понять, что изображают юные пародисты, но уже через пару мгновений, осознав всю тщетность этих усилий, прикрывает глаза и погружается в блещущие светом и наполненные теплом воспоминания о вчерашнем совместном вечере… *** «Вроде всё», - Лена критически оглядывает себя в зеркале. Зеркало маленькое, поэтому она боится, что упустила что-то в своем внешнем виде. Сегодня всё должно быть идеально. Волосы тщательно уложены, кожа гладкая и даже ни капельки не блестит – всё вроде отлично. Лена задорно подмигивает себе и улыбается: «Теперь точно всё». …Праздник в самом разгаре, потому Виктор не слышит телефонного сигнала. Лишь через некоторое время он обеспокоенно достает телефон и не может сдержать улыбку. Вот ведь, сила воли есть и выдержка тоже вроде присутствует, но одно короткое сообщение напрочь выбивает почву из-под ног. «Я в спортзале». Он, будто не веря своим глазам, перечитывает эту строчку вновь и вновь. Грудь наполняется теплом, и радость вытесняет все чувства. Она здесь и ждет его – больше ничего не имеет значения… *** Темно, но ты видишь. Тихо, но ты слышишь. Осторожно делает шаг вперед, словно боясь неизвестности. Смешно, ведь это родной, изученный до последней щербинки в полу спортзал. Место, где он проводит большую часть дня, но почему-то сейчас страшновато идти вперед. Вспарывает тишину легким полухрипом: - Ле-е-ен? – Вскидывает голову, словно пытаясь расслышать в тишине шорох ее одежды. За большими, во всю стену окнами легко пляшут блики уличного фонаря. - Лен, - зовет на этот раз еще тише, словно маня голосом. Слышит откуда-то из глубины негромкое: - Я здесь. Осторожно идет вперед. Глаза свыкаются с темнотой, и он видит зыбкие очертания ее фигуры. Стоит спиной к нему. Отвернулась, ждет. «Я здесь, слышишь, родная, я за твоей спиной… Чувствуешь мои пальцы на своих плечах? Слышишь мое дыхание возле уха? Чувствуешь, как я перебираю твои волосы – легко и невесомо?» Она медленно поворачивается к нему лицом. Близко-близко, чтобы глаза в глаза, чтобы видеть и вглядываться в них, чтобы искать отражение друг друга в зрачках… - Привет, - шепчет слегка хрипловатым голосом, - а я уже соскучилась… - Я тоже. - Наклоняясь ближе, вдыхает едва ощутимый аромат карамели. - Ты меня с ума сведешь… Легкий смешок – Лена улыбается и тихо произносит: - Эта игра в прятки… Она с ума сводит… Я, наверное, не выдержу до выпускного… - Почему? – он словно читает ее мысли. Ловит в темноте ладонь, бережно прижимается к ней губами. – Потому что два месяца – это целая вечность? Она утвердительно кивает. - Я устала скрываться. От всех – от девчонок, от деда. Знаешь, я даже рада, что родителей нет… Скрываться еще и от них у меня не было бы сил… Виктор чувствует, как она вздрагивает – непроизвольно прижимает ближе, словно пытаясь передать всё свое тепло. Защитить. Укрыть от неприятностей… - Потанцуем? Она отстраняется, резко подняв голову от неожиданности. - Что? - Хочу пригласить тебя на танец… Виктор загадочно улыбается и протягивает ладонь. - Здесь же нет музыки. - Она почему-то сопротивляется, но с каждым мгновением всё слабее и слабее. - Ну и что? …«Музыка есть, независимо от того, слышим мы ее или нет… Есть ли жизнь на Марсе, нету ли жизни на Марсе – это науке неизвестно, но ведь это не меняет абсолютно ничего для маленьких красненьких инопланетян, которые существуют, несмотря на то, что мы их не видим... Родная, я научу тебя не видеть, а всматриваться, не слушать, а вслушиваться»… Согласно кивает головой. Медленно кружатся за спиной блики от раскачивающегося фонаря за стеной – там, во внешнем мире. А они здесь. Одни, и никто им не мешает. Никто и ничто. Она берет его ладонь, привычным движением переплетая пальцы. Двигаются неспешно, плавно, торопиться им некуда… - Знаешь, - он негромко смеется, - а я ведь до последнего надеялся увидеть тебя в актовом зале… До последнего ждал, что ты придешь… - Я пришла… - Я всё-таки надеялся увидеть тебя в платье… - Он дразняще дотрагивается до ее щеки, опаляя мимолетным прикосновением. Она непроизвольно тянется за ним, но Виктор отклоняется назад. Легко смеется, глаза радостно сверкают. - Еще увидишь, - тихо обещает Лена. «Жизнь долгая, не буду же я всё время ходить в джинсах», - проносится в голове. - Обязательно увижу. Например, на нашей свадьбе… Она задерживает вдох. Непонимающе смотрит на Виктора. А затем подается навстречу и утыкается ему в шею, пытаясь спрятать дрожащие губы и готовые вот-вот закапать слезы. Первые за долгое время слезы радости.
полная версия страницы