Форум » Фанфики. Авторы А-Я » Из-за меня… » Ответить
Из-за меня…
Вика: Автор: Вика Муза: paintera Особая благодарность: forget-me-not Название: Из-за меня… Пейринг: КВМ Рейтинг: R Жанр: Angst, Romance, POV Статус: в процессе Комментарии: http://kvmfan.forum24.ru/?1-12-0-00000250-000-220-0-1412600361 Примечание: по сюжету эта история примерно совпадает с сериалом до того момента, как, ударив на соревнованиях Гуцулова, Степнов увольняется из школы по собственному желанию. После чего события развиваются иначе. Степнов исчезает из жизни Лены навсегда. До поры, до времени навсегда… Приятного всем чтения! Автор против размещения фика на других ресурсах! ОблоЖЖЖка! Я её слепила из того, что было ))) Шедевральный подарок от Оли Elfa Новая обложка от автора Обложка авторская R [more][/more]
Ответов - 63 новых, стр:
1 2 3 4 All
Вика: 61. Просыпаюсь, на моей щеке покоится тёплая ладошка Владика. Отец его нежит нас умиротворённым взглядом. Две недели в Питере пролетают, как два дня. Квартиранты благополучно съехали, клининговая компания провела генеральную уборку – Мишка на днях отчитывался. Можно и домой возвращаться. По сей день в голове не укладывается: Мишка спас Витю, с нами со всеми нянчится… Степнов чуть ли не боготворит теперь его. Несостоявшийся соперник – ближайший друг отныне и впредь. И сегодня вечером мы наконец-то его увидим – ужасно дико скучаю. - Надо Владьку будить, шепчет мне муж. - Нет! - протестую одними губами. – Прими душ, приготовь на всех завтрак, а мы пока ещё немножечко поспим. – В ответ он расплывается в счастливой улыбке и неслышно поднимается с дивана. Проходя мимо, коротко и невесомо целует меня в плечо. Вроде и обыденно, а внутри всё сжимается. Чуть погодя малой перекатывается с середины на отцовскую половину. На цыпочках убегаю в ванную, затем помогаю Степнову с завтраком. Вскоре аппетитные ароматы собирают всех сонь за столом. После малые смотрят мульт, а мы, родители, тем временем вносим завершающие штрихи по сбору багажа. И вот уже микроавтобус с шашечками увозит нас от дома Романа Робертовича. Он держит на руках малышку, к его плечу щекой прижимается Маруська, рукой нам машет… Владик с Алинкой машут в ответ. Наталья Николаевна вытирает слёзы радости. Витя с отцом уже планы обсуждают. Алёна слегка насторожена, но в целом настроена весьма оптимистично. Она и не представляет, какая встреча её ждёт. Эта долгожданная встреча настигает нас всех спустя несколько часов. На Ленинградском вокзале нас встречает Мишка. Отвешивает поклон вежливости старшему поколению да незнакомцам. В растерянности не знает, кого из нас троих первым сжать в объятиях, и простирает руки. Витя решительно пожимает его ладонь, в ответ тот бескомпромиссно прижимает его к себе, по плечам друг друга похлопывают, заходясь смехом, обнимаются так, что поочередно от земли друг друга отрывают. - Смотрю, ты очухался! - Кожевников одобряет форму друга. – Ну, Алёнка, ну иди уже сюда!.. – Протягивает вперёд руки и пальцами к себе манит. Оглядываю присутствующих. По родителям видно – уже научились доверять всему происходящему, Степнов снисходительно губы жуёт. Алёна?.. Алёна в панике! Алина… Бедный ребёнок: незнакомый дядька к матери подкатывает. - Миш, познакомься… - Недоразумения пресекать следует на корню. - Родители Виктора… - Те представляются, мужчины руки пожимают. – А эти прекрасные принцессы – это Алёна и Алина. Дочь и внучка Романа Робертовича. - Ой, пардоньте! – Ладонью рот прикрывает. – Просто я Лену раньше всегда Алёнкой величал. – Виновато плечами пожимает. – Ну, Елена Никитична, идём уже обниматься – полгода как-никак не виделись!.. – Шаг вперёд, и он кружит меня в своих объятиях, чертя узоры по платформе. - Я тоже! Я тоже! Я тоже соскучился! – озорно вопит малой. – Я тоже на ручки хочу! – И Мишка кружит нас обоих – Богатырь!.. - Миш, будь другом – подбрось нас до автовокзала! – Степнов вдруг в один момент буквально отбирает нас у приятеля. - Какой ещё автовокзал? – явное огорчение. - Да мы в деревню на недельку другую – к родителям, - поясняет муж, поправляя на Владьке кепку. - Хочу обнаглеть и напроситься в гости – истосковался до жути! – Степнов смеётся до хрипа в горле. Успокоившись на родителей кивает. Те одобряют. – Есть! – радуется Кожевникова, как ребёнок. – Так, быстро к машине! – Хватает больше половины поклажи и вихрем направляется к выходу в город. Мы чуть поспеваем следом. - Сначала ко мне заедем – мама вас с дороги человеческой едой накормит! – кидает торопливо через плечо, не предусматривая отказа. – Если никто не против, я бы Джокера ещё с собой захватил! – подмигивает мне. И меня несёт!.. Кидаюсь во все тяжкие в искреннем рассказе о восторженной любви к этому чумовому псу. Отец только снисходительно эпитетами к месту блещет. Да, компания подобралась та ещё!.. Стоит ли удивляться тому, что Мишка встречает нас на отцовском минивене, что Елена Ивановна по приезду кормит всю нашу шайку-лейку первым, вторым и компотом? Уточнять ли то, что дорогой до деревни спят абсолютно все пассажиры, а я, с Джокером на коленях, успешно реализую миссию штурмана? Всю дорогу напролёт трындим с Кожевниковым без умолку, но и мельчайшее междометие остаётся только нашим – остальные сопят в унисон. Окно чуть приоткрыто, и лицо обдувает свежий ветер с влажных полей, дурманя концентрированным запахом Родины: петрикор и сено. И с очередным порывом ветра вдруг ухмыляюсь собственной мысли: тачка наша, чистой воды, ковчег. У Маньки – филиал. Ной?.. Ной – Степнов! Ну или – Кожевников. Это под каким углом посмотреть. Наконец мы на месте. Наталья Николаевна суетливо проверяет грядки, кроликов, куриц и прочее имущество. Чуть позже делегация в составе самого старшего и самого младшего поколения Степновых направляется к соседям, что следили за домом. Благодарственные гостинцы к визиту прилагаются. Мишка с Джокером провожают их и в ожидании играются на сельской дороге – дурят, одним словом. Степновский пёс им завидует да по вольеру носится, раздирая глотку. Мы с Витей ужин колдуем да баню топим, Алёнка с Алинкой сидят скромненько на табуретках вдоль стеночки, да только каждые пять минут уточняют, чем помочь могут. Красота. Чувствую, все грядущие две недели буду эту душевную красоту созерцать. Неудивительно, что после бани дети и родители мигом засыпают, а мы со Степновым и Кожевниковым да Джокером выбрались во двор – посиделки у костра после долгой разлуки самое оно. Чуть позже к нам смущённо присоединяется Алёна. - Мне не спится, - поясняет она. – Можно с Вами? - Можно… - И наконец-то Мишка отводит от меня нежнейший взгляд. Витя даже расслабляется: дух переводит, меня к себе крепче прижимает да поленья в костре перемешивает. Похоже, один Джокер против такого расклада. Старается перехватить внимание хозяина от новой знакомой – тщетно, те друг другу на уши знатно приседают. Даже мы об этих двоих что-то новое узнаём – забавно. Не получая, вопреки всем усердиям, внимания и ласки, Джокер линяет от хозяина ко мне – морду на коленях пристраивает, нежится. Витя по загривку его треплет – тот млеет. Ещё немного в таком темпе, и мы его усыновим. Хотя, ещё, правда, бабушка, дедушка есть… О чём это так звонко Алёна смеётся?.. Хм, Мишка байки из гастрольной молодости травит. Скучает что ли по былым временам – поговорить бы нам по душам, но… спокойствие Степнова дороже. Хотя… вглядываюсь пристально в лицо любимого… доверяет он нам обоим и каждому полностью и бескомпромиссно. - С вами круто, но мне нужно отлучиться – дочку проверить. – Алёна откланивается, а следом и Витя: - А я Влада проверю. – Чудом успеваю украдкой чмокнуть его в щёку на прощание. - Хорошо всё у вас? – Не приемлющий мельчайшей фальши, взгляд Кожевникова прожигает меня насквозь. - Хорошо. С чего ты так остро сомневаешься? – плотнее кутаюсь в палантин. - Степнов так шустро за Алёной убежал – боюсь, не дойдут до детей… Если только до общих… - Срываюсь на смех, присаживаюсь к другу, на плечо его голову пристраиваю. - Он ушёл, чтоб нас с тобой наедине оставить! Дурындала ты! – Шутливо кулаком в грудь его бью. - Да ладно?! – Вскидывает брови, словно не веря собственной фартовости. - Да ладно! Видит же, истосковались мы! - Он что… совсем ревновать перестал?.. – Дабы меня не трогать, руки костром занимает. - Совсем. - Не понимаю… - Головой мотает в замешательстве. – Ладно тогда, полгода назад, не до того было, но сейчас?! - Он доверяет нам: и тебе, и мне. – Разлохмачиваю его причёску, и он вмиг становится каким-то ранимым и уязвимым что ли?.. - За те полгода, что по скайпу общались мы все, я это уловил, но опасался – пыль в глаза пускает. Вижу, анализирую, понимаю – адекватный мужик, и тебе с ним реально повезло, да что там: всем его родным и близким повезло!.. Только вот в мозгу мысль сверлит: он же собственник дикий! Это моё – руками не трогать! - Ну так ты и не трогай! – Прячу смущённую улыбку в кулаке. - Да уж нет! Великую дружбу на одноразовый секс не размениваю! - После Вити с Владькой, вы с Манькой – мои ближайшие друзья. - А для меня ты просто единственный Друг. Ну разве, что после родителей с Джокером, да наравне со Степновым! – Смеемся напару. Я доверчиво руку в его ладонь раскрытую вкладываю. - У меня чувство, что ты по гитаре, по дороге заскучал – есть такое? – Для пущей откровенности локтём в рёбра его пихаю. - Раньше же у меня интернет-магазин был, а последние полгода, что магазин в вашем спорт-клубе держу, днями напролёт среди инструментов да живой музыки. Люди придут: подбери, настрой… Нет-нет, да и сам в тишине к гитаре какой приложишься. А ещё же активная борьба с безответной любовью – так стихи пошли, мелодии… - Вдохновение?! Вдохновение – это хорошо. – Подмигиваю ему. - Ну так а что с любовью-то? - Я тебя люблю. И до смерти буду. И не вижу смысла про это врать!.. – Выдыхает, как после чисто-сердечного. – Просто понимаешь, Алёнка… Чёрт! Понимаешь, Ленок… До тебя никогда и ни к одному постороннему не питал я той самой безусловной любви – я люблю тебя так, будь ты мне младшей сестрой, родной дочерью. Инстинкт хищника, конечно, имел место быть определённый период, но чем больше мы сближаемся, тем крепче я к тебе душой прикипаю, любовь к тебе – любовь к твоей душе… - Выдыхает, выпутываясь из клубков собственных мыслей. – Я, конечно, отчасти завидую Степнову, но… в приоритете ни в койку тебя затащить, а счастье твоё в приоритете: я люблю всё, что любишь ты, и благодарен всему, что любит тебя, и!.. - Я всё это понимаю и принимаю. Искренне благодарна тебе за это… - Ещё крепче переплетаю наши пальцы и щекой к плечу его прижимаюсь. - Сегодня вот даже прозрел! Впервые с нашего знакомства поймал себя на мысли, что меня привлекает какая-то девушка помимо тебя – это я про Алёну… - Хмыкает. – Но, судьба-злодейка, опять мне не везёт: и эта замужем!.. - В разводе она. – Косит на меня краешком глаза. – Они не общаются. Вообще. Совсем. И даже у Алинки в графе «отец» прочерк. - Вы специально нас сводите?! – Резко отстраняется, что аж обидно становится. Обидно, холодно, одиноко, страшно. Словно в детстве одну мама посреди безлюдного проспекта оставила. Правда, ничего подобного не было, но мне почему-то кажется, что ощущения примерно такие… - Упаси Бог! – Возмущение почти искреннее. – И потом: «сводят»… - Условный жест пальчиками. – Какой-то шлак. Вы же у нас оба те ещё звёзды. – Расплывается в улыбке, да алеет румянцем. – Ладно, если серьёзно, мы гостили у девчонок довольно долго – проявили знак вежливости, к себе пригласили. Ты же знаешь, с подружками у меня не клеится, а с Алёной как-то… комфортно что ли?.. А если она ещё и тебе симпатична, то я очень за вас рада. - Ну, чисто внешне, да и в общении девочка она приятная, мысли у неё правильные, человек, видно, гармоничный… Но… - Переносицу трёт. – Выводы-то делать рано. - Они гостят у нас, минимум, до свадьбы. Скоро Маша с семьёй приедут. Мужчины будут мансарду с верандой утеплять, дабы круглый год всей семьёй под одной крышей собираться, да ни в тесноте, а мы с девочками будем к празднику готовиться. Так что… если это время ты будешь где-то неподалёку… у тебя есть возможность испытать все шансы, себя проявить!.. – Расплывается в улыбке, всматриваясь вдаль. – Смотрю, уже пошёл мыслительный процесс?.. - На стройке буду на подхвате, да и вы, девочки, думаю, от личного водителя не откажетесь? – Подмигивает заговорчески. - От тебя мы никогда не откажемся! – Обнимаю его со спины. - Точно не откажитесь, а то уж я боюсь, прогоните меня с моими балалайками из своего фитнес-центра? – Смеёмся. – Вы, кстати, на работу когда думаете возвращаться? - С ноября. Витин компаньон примерно на год (может, чуть дольше) уезжает в Таиланд. – Собеседник присвистывает. – Его старинный приятель планирует там бизнес замутить, вот и берёт с собой за компанию толкового юриста. - Эх, неправильно мы с тобой живём, Елена Никитична! Не-пра-виль-но!.. – Подкидывает полешки в костер. – Надо зимой в Таиланде жить, а мы неправильно живём. - Может, и неправильно, зато счастливо. – Плечами пожимаю. - Да, по вам со Степновым видно, что счастливо вы живёте, хотя… ты только не обижайся – уставшая ты очень. – И трепетно, пушистые после бани, волосы мои от лица убирает. - Ничего, Витя оклемался – а это самое главное. Всё самое жуткое позади. Впереди исключительно приятные хлопоты – на венчание даже мои родители с братом приедут. – И по этому поводу я искренне счастлива, хотя и мандраж берёт. - Лена. – Он не терпит недосказанности. Скрытая правда для него хуже лжи. - Ммм? – Ещё стараюсь сохранять хорошую минуту при плохой игре. - Меня-то хоть не обманывай – вижу же, что грузишься по какой-то теме. - Да, забей, я уже смирилась. Почти… - Отмахиваюсь. Отламываю от поленошка лучину и черчу ей по земле чудные узоры, что означают хаос в моей голове. - И с чем это ты «смирилась»? – настораживается ни на шутку. - Матерью мне, видимо, не стать. Ну, нет – с Владиком я, конечно, почти чувствую себя мамой, но вот это всё: беременность, роды… - исповедоваться земле порядком легче нежели родным глазам. - Впрочем, тебе не понять эти женские заморочки… - Почему не понять – Степнов же понимает? – Мягко, но бескомпромиссно поднимает моё лицо за подбородок. - Понимает. Поддерживает, как может. Говорит, что о сроках и диагнозах говорить не уместно, что ещё успеем и всё будет. Но… - Читаю в Мишкиных глазах согласие с другом. – Но ему проще: он, как и ты, мужик – размышляете вы иначе, сын у него есть, да и всё, что ему нужно – я. - А тебе, значит, Степнова недостаточно? – Ухмыляется провокационно. - Недостаточно. Родить хочу. От него родить. – Да, любовь к мужчине, к Своему мужчине, это не слова на ветер, это… это роды в муках, это его взгляд и голос у человека с твоей улыбкой, это, когда у вас таких далёких, чужих и посторонних, общий на двоих родственник. Это когда берут его кровь, твою кровь в равных пропорциях, смешивают в шейкере, после чего та загустевает до состояния глины, и вот из глины создают новый сосуд, обжигают его под солнцем и самую светлую душу в него вдыхают… - А врачи что говорят? – В глаза мои обеспокоенно вглядывается. - Ничего не говорят – нормально всё. – Несдержанно всхлипываю, и он к груди своей меня бережно прижимает. По голове гладит. – С декабря мы лишены близости, а в сентябре венчание – за сорок дней до надо держать строгий пост. Мы решили, что легче вовсе пока не начинать… Да и ловим мы уже кайф от самого факта, что мы вместе и навсегда. Ценим каждый момент и запрещаем друг другу думать о том, что однажды один из нас покинет другого – хм, второй кинется следом. Это наверняка. – Смеёмся оба хрипло. – И ещё… я точно знаю, что моё бесплодие – расплата за Степнова, за то, что семью разбила, мать с ребёнком разлучила. - Не вздумай дурь эту Витьке говорить! – Ещё крепче сжимает в объятиях, ко лбу губами горячими прижимается – и только сейчас понимаю: с нервов меня лихорадит. – У тебя ещё лет двадцать-тридцать в запасе. – В палантин мои плечи укутывает. – Лена, ты права не имеешь о дурном думать. Ты!.. – Лицо моё в ладонях сжимает и сквозь глаза всматривается. – Вас обвенчают, что и после благословления во время любви мужа проклинать себя продолжишь? Ребёнок не придёт к матери, которая себя проклинает, которая саму себя презирает, ненавидит и простить не может!.. – Слёзы мои утирает. – Прошу тебя, когда Степнов будет тебя любить, не смей ни о чём думать – просто кайфуй, кайфуй и люби в ответ. Будет любовь – будут и дети. – В охапку опять меня сгребает, предоставляя тем самым укрытие. Укрытие, чтобы побыть слабой, уставшей, посмотреть в глаза страху сквозь пелену слёз… Укрытие, чтобы набраться сил и живительной силы. Укрытие, чтобы переждать собственную, внутреннюю борьбу и бурю. - А крёстным будешь? – Перестаю дрожать и решаюсь на самый, пожалуй, не уместный разговор, но собеседник, как и я, принимает его всерьёз: - Не шутишь?! - Ты – крёстный, Машка – крёстная. Если девочка – Маша, если мальчик – Миша. - Ну, логично – в честь деда! Я-то тут ни причём!.. – Отстраняюсь и в шутку в плечо его ударяю. – Эй, да шучу я, шучу! – Смеёмся оба сквозь слёзы. – В честь деда – это официальная версия, а я-то знаю, в честь меня! - Именно! – Тянемся с объятиями друг к другу, но между нами втискивается Джокер и лицо мне вылизывает. Щекотно – смеюсь. - Ну что, навидались? – Степнов всё же в своём репертуаре. Хотя, это он больше так – для проформы, чтобы не расслаблялись. – Мы картошки помыли – в костре запечём и чай в термосе травяной заварили. – Раскладывает всё на столике неподалёку. – Вы бы уже отлипли друг от друга – там Алёна следом идёт, ещё не так поймёт. – И подмигивает. Мы в ответ лишь заливаемся дружным смехом. Ещё и Джокер нам подлаивает да ко мне жмется, морду на колени мои кладёт. - Он вообще не пьёт? – шепчет мне на ухо его хозяин. Киваю в ответ утвердительно. – Припоминая наше знакомство, удивляюсь тому, как же ты с ним выживаешь?.. - В том то и дело, что с Ним допинги ни к чему. И вообще… нашёл, что вспоминать!.. Сам-то тоже в принципе не пьёшь! – упрекаю его в аналогичном тоне. Смеёмся. Появляется Алёна с посудой и салфетками, Вите чуть помогает, затем напротив нас опускается и озадаченного взгляда с нас не сводит, а мы всё смеёмся и смеёмся. - Извините, возможно, покажусь некорректной, но понять никак не могу… Вы друзья с универа или со школы, со двора, дальние родственники? – Смеёмся ещё громче. - Они. – Зависая над костром, Степнов замирает между нами и Алёной. – Брат. – Указывает на меня. – И сестра. – На Кожевникова. – Названные. Мной названные. А если серьёзно, пару лет назад у Мишки была своя группа, и Лена написала для них пару песен. – Да ладно?! Фантаст, ё-моё! Хотя, возможно, он сам хочет в это верить, и ему совсем не стоит знать, как мы в действительности познакомились. Собственно, я и сама об этом уже не помню. – Кстати, Ленок, может, сыграешь нам? – И подобно фокуснику, что извлекает из чёрного цилиндра белого кролика, достаёт из-за стены беседки старую-добрую, слегка потёртую акустику. – Я давно не слышал, как ты поёшь, а вечер располагает. – Вот подстава – так подстава. Надеюсь, Степнов читает в моём взгляде, что садист он. - Она, должно быть, расстроена… - Видя моё замешательство, Кожевников перенимает инициативу, и инструмент уже в его руках. Отстраивает со знанием дела. Алёнка тем временем с Витей продолжают колдовать над ужином. Пара нестройных аккордов сопутствует перетягиванию струн. Уверенный перебор. Приглушенный мужской кашель, и начинается искусство, ну или магия… Забери меня к себе. Я так устал бежать за тобою вслед. – Мучительно и долго его надежда трансформировалась в принятие. Открой глаза, закрой лицо руками. Свет... я хочу увидеть свет Между нами… - Между нами, пожалуй, именно свет и есть. Свет и ничего кроме. Пустота неистова, вам не Понять меня, не переубедить… - Да, он упёртый. Прыжок мангуста.. пусто... пусто Жить... я боюсь так дальше жить В ультра-люстрах… - Да, подкинули мы со Степновым в его размеренную жизнь знатных спецэффектов. Отпусти... с невыносимою утратой… - Как же он просил меня, умолял… Не потому что хотел занять Его место, а потому что терзаний моих видеть не мог. Утро... пойдём домой. Запусти себя в кратеры моей души… Дыши... дыши... дыши Я сам нажму все клапаны… Я даже не удивляюсь тому, что Алёнка восхищена, а с наступлением тишины робко аплодирует. Мишка, конечно же, смущается. И да, его рукам безумно идёт гитара. Гитара… Мишкина песня пробуждает во мне воспоминания о былом: былые времена, былые смятения, былые мысли, былые чувства и эмоции… Былые мелодии и былые стихи, даже вероломно прочитав мой дневник, Степнов о которых незаслуженно не ведает по сей день… Мишка ставит инструмент между нами, и я тут же жадно, даже вожделенно, сжимаю гриф. Твёрдые, пересохшие пальцы чувствуют под собой текстуру дерева, сколы и шероховатости, изгибы… тугие струны… Глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и на одном дыхании… не веришь небу, не веришь картам, не веришь в женские слёзы давно. и если нет в тебе любви ни капли, тогда зачем тебе сердце дано? и для чего, не понимаю, тебе судьбой была дана я? и вроде вместе, но в вечной гонке уже не слышишь моё SOS. от одиночества на осколки, пока ты где-то, но только не здесь. я разбиваюсь на осколки о график наших встреч недолгих я прошу тебя, постой мне нельзя сейчас одной забери меня с собой забери меня с собой и всю неделю я жду субботы, хочу тебя в свой шёлковый плен, но, чёрт возьми, что там за работа меняет планы в последний момент? и если это выбираешь, зачем вообще тебе нужна я? не видел неба, не видел знаки, не видел женские слёзы давно. а мне что делать с тобой - не знаю, ведь я живая, мне нужно тепло. но не закрою свои двери, пока ещё во что-то верю… И у Степнова слезятся глаза. Ну-ну, только давай ни сейчас, ни при третьих лицах. Это только наше. Наедине. В спальне. Когда посреди ночи укроешь меня замёрзшую. Знаю, ты так делаешь очень часто. Просыпаешься среди ночи. Долго и пристально рассматриваешь меня в темноте. Бубнишь сбивчиво какую-то молитву – почти заклинание. В лоб коротко целуешь. Одеяло поправляешь. И опять тишина – засыпаешь… И да, ты помнишь иллюстрацию каждой строчки. Знаю. Вижу. Чувствую.
Вика: Если это ещё кому-нибудь нужно... Благодарю *** Эпилог - Вот мы и танцуем свадебный вальс!.. – Чмокает украдкой в щёку да кружит над землёй. – Откровенно говоря, надеялся удостоиться второго танца, но отец, тесть… и только потом я!.. - А ты, я заметила, время зря не терял! – провоцирую друга на откровенный разговор. - Ты про танец с Алёнкой? – Киваю. – Это всего лишь танец. Всего лишь… - Вздох сожаления. И даже какого-то смирения… - Что за пессимизм?! - Реализм, Лен, ре-а-лизм. – Растеряно поджимаю губы и в знак поддержки склоняю голову к плечу друга. Он благодарен, я чувствую. Вдруг Мишка хмыкает. Отстраняюсь. Вглядываюсь в его лицо. – Слушай, а у тебя же получилось... У тебя Всё получилось!.. – Заливаясь радостным, искристым смехом, кружит меня в объятиях – порхаю мотыльком в его сильных руках. - Что? – Вцепляюсь в его плечи, спасаясь от неминуемого падения, да вторю его смеху. – Что у меня получилось? - У тебя всё получилось! Всё!.. - Что, всё-то, Миш, что? - Степнов твой. – Наконец-то опускает меня на землю, лбом ко лбу моему прижимается. - В смысле? – Давно я столь растерянно себя не ощущала. - Степнов твой, как ты и хотела. – От собеседника не скрывается моё замешательство. – Ну, помнишь наше знакомство?.. Я уже и сам даты точной не вспомню, но накануне Нового Года дело было. Ты сказала мне тогда, что у тебя получится: Степнов будет твоим, а мне не на что рассчитывать! Визитку мою ещё порвала!.. Скажи, поделись мудростью, как у тебя получилось? - А…ты об этом… - Отмираем и вновь движемся в медленном вальсе. - Ну так я была слишком настойчивой, слишком наглой, слишком навязчивой, слишком… Слишком отчаянной. – Улыбаюсь любимому, вглядываясь вдаль поверх плеча друга. – Я вела себя очень, очень и очень плохо… гадко и омерзительно. И более того, я ни о чём не сожалею. Так или иначе, все кривые сошлись в этом дне и в этом месте. Да, ты прав: я своего добилась. И знаешь, порой даже не верится… - Наконец-то выдыхаю с абсолютным облегчением. - И вот сейчас не верится. Кажется, есть ты, есть я, а всё остальное лишь фантазия – мои наполеоновские планы, которыми я в очередной раз с тобой делюсь. – Смущённая усмешка слетает с моих губ. - Но на этот раз всё взаправду. Спасибо, что помог мне пройти этот путь. – Поправляю на лацкане Мишкиного пиджака замысловатую бутоньерку. – Спасибо, что ты рядом. За поддержку твою спасибо. Страшно подумать, если бы ни ты, ни твоя поддержка… - Ну, вот только не выдумывай: ты сама со всем справилась. – Снимает мою ладонь со своего плеча и целует её украдкой. - Только ты не смей моему примеру следовать! – Изображает, что не въезжает. – Ты имеешь право быть лишь настойчивым. Но… должен быть осторожным, деликатным, терпеливым… галантным, - для пущей убедительности тычу пальцем в его грудь в такт каждому эпитету. - Ты поможешь мне? – И опять мою ладонь целует. - Ты сам со всем справишься, а я… мы будем рядом. – Молча благодарит, крепко обнимая. – Помоги нам с Витей сбежать, - пользуясь близостью, шепчу ему на ухо самую отчаянную на данный момент мольбу. - То есть?.. - Мы хотим только вдвоём побыть пару дней хотя бы – у Владика отпросились уже… - голос предательски сдаёт моё волнение. – Видишь, меня и так трясёт, а впереди все эти поздравительные речи… Ну Что Нам в Нашей ситуации могут сказать Наши родители, ммм?.. Да и прочие многочисленные родственники… - Киваю в сторону высокочтимых тётушек да дядюшек. – Не ожидала я такой подставы, конечно… Надеялась на скромный ужин в тесном кругу самых близких. - Подстава, согласен, знатная. – Звонко усмехается, подчёркивая всю фатальность вечера. -Но и выход у тебя был эффектный – у всех челюсти поотпадывали!.. - Да, Алёнка постаралась на славу... – С трепетом провожу ладонями по собственным плечам. – Из меня-то такую красавицу сделать. - ЛЕНА! – Строго так косит на меня. - Знаю-знаю-знаю, от меня без ума самые крутые мужики мира – значит, грешно мне на свою внешность жаловаться, - на улыбке до боли в скулах выдаю на одном дыхании, закатив глаза, и чувствую, как щёки рдеют румянцем смущения. - Именно, Лена, именно! - Щёлкает меня по носу. – Удумала, видите ли: цену набивает, на комплименты напрашивается… - Миш, зубы мне не заговаривай, а скажи лучше: поможешь сбежать? - Невтерпёж?! – И подмигивает до кучи!.. - Кожевников, харе стебать! – Злюсь уже ни на шутку. Тот смеётся. - Я надеялась на уютное, камерное торжество, а на деле… - Понаехали, хочешь сказать? - Ну, нет… - Кусаю губы, подбирая слова. - Не порти макияж, - цедит сквозь зубы на ухо. - Понимаю я, все эти люди, родственники Степновых, они важны и родителям, и Машке, и Вите, но… смотрят они на меня так, ровно Степнова я приворожила, а его бывшую живьём в землю закопала. - Так, значит, вот как ты сама себя оцениваешь… - Тяжко выдыхаю в ответ. – Слушай, Ленок, мы с Алёнкой забабахали крутецкий праздник, и я никому, даже вам со Степновым, не позволю перекроить сценарий вечера! Вы сбежите, но только после салюта. Сам вас увезу… - хнычу в ответ. – Тебе и слова никто из присутствующих не сказал, а ты уже видишь в них врагов. – Хнычу порядком жалобнее. – Ну, в самом деле?! - Разве ты не видишь, что мне необходимо от всего этого хоть немного передохнуть, - молю друга о помощи и в отчаяние сжимаю в кулаках ткань пиджака на его плечах. - Ну ты, как всегда, бежишь вперёд паровоза! – Отчаянно закатывает глаза. Что-то, явно, идёт не по его плану. - То есть? – хватаюсь за соломинку, за единственную надежду, что вечер может перестать быть томным. - Весь сюрприз же себе портишь. - Говори уже, говори! – Дергаю друга за руку, пятилетка, словно, конфету клянчит. - Хочешь больше крутых фото со свадьбы? – Плечами пожимаю. – Венчание сняли. Изящный сет с территории храма и парка рядом, режимная съёмка на банкете… Короче, мы с Алёнкой нашли чумовые локации! Кадры будут – закачаешься!.. – Считывает с лица моего всё недоумение и разочарованно вздыхает. – Если тебе Сейчас фотки не нужны – представь, как внукам их показывать будешь. – Невольно расплываюсь в улыбке, и чуть щиплет глаза. Мишка вручает мне белоснежный хлопковый платок. - И как ты себе это всё представляешь? – Промокаю уголком платочка влагу в уголках глаз. Мишка отбирает платок и помогает мне привести себя в порядок, сохраняя при этом макияж. - Старую русскую забаву с воровством невесты ещё никто не отменял. – И хитро так подмигивает. - Что?! Ты в своём, вообще, уме? – Кажется, кричу я неуместно громко. - Степнов в деле. – Бонд, чувствую, нервно курит в сторонке. – Если тебе невтерпёж, уедем пораньше – через минут пятнадцать. Жених кинется на поиски пропавшей невесты: погуляете, пофоткаетесь, от гостей отдохнёте. - Я тебя обожаю. – В забытье кидаюсь на друга с объятиями. - Знаю я. – Воротник свой поправляет. – Расходимся по одному. - Ммм, постой!.. – Хватаю его за рукав.- Мне нужно сменить обувь и пальто прихватить! - Уже в авто, - обронил, не глядя на меня, и прямиком к Алёнке. Боится упустить – не спугнул бы… Оглядываю гостей и направляюсь к…сыну. Да, к сыну!.. Это же он сам пару недель так вдруг невзначай попросил у нас с Витей разрешения называть меня мамой. Меня. Мамой. Мы тогда в унисон оба разревелись. Улыбаемся сквозь слёзы, Владьку к себе прижимаем, тот, бедный, понять толком слёз наших не может, по головам гладит, успокоить пытается. - Владик, объявили белый танец – можно тебя пригласить? - Э-э-э… Если честно, то я уже пообещал этот танец Алине. – И нервно в сторону косит. – Но если ты хочешь, я договорюсь – она поймёт. – Присаживаюсь перед малым, ладошки его мягкие сжимаю. - Нет. – Мотаю головой. – Если ты уже дал слово женщине, никогда не смей брать его обратно. Никогда. - Даже ради тебя?.. - Ни ради меня, ни ради кого-то другого. Будь верен своему слову и своему решению. Всегда. - В таком случае мне стоит поторопиться. – Обнимаю моего мальчика. – А ты… точно не обидишься? Скучать не будешь? - Не переживай за меня – с Серёгой потанцую, ну или… с папой. - Лучше с Серёгой – с папой ещё успеешь. Я вас могу каждую неделю в ресторан на свидание отпускать, как тебе? - Каждую неделю, думаю, уж чересчур часто: привыкнем - и ни в радость будет. Но вот раз в месяц самое то, как считаешь? - Э-э-э… Соглашусь с тобой. И мне каждый пятничный вечер коротать в одиночестве не придётся. Мам, как же я хочу стать проницательным, как ты! – Как же он мил в этой своей рассудительности ни по годам. - Владюш, ты и так гораздо мудрее меня, гораздо!.. - Да? Ты, правда, так считаешь?! – Киваю. – Мамочка, я тебя обожаю, но мне пара: нельзя заставлять даму долго ждать. - Будь осторожен – не наступи Алинке на ноги. – Подмигивает и убегает. Только сынок скрывается в толпе танцующих, мою руку уже сжимает Серёга. - Потанцуем? - С радостью. – Кружу малого, а затем увожу в центр танцпола. - Владик только и знает, что весь вечер с этой Алиной возится! Даже тебе в танце отказал, хотя ты у нас самая красивая! - Так уж и самая красивая? – Кружу мелкого, а он и рад. - Самая-самая! Ты самая красивая невеста из всех, что я видел! Да ты даже, когда не невеста, всё равно самая красивая! - А знаешь, Серёж, мне приятно, даже если это и не правда. - Правда-правда-правда! - верещит, припрыгивая в танце. Кружась за руки с братом, оглядываю всех присутствующих. Вглядываюсь в лучики добра в уголках влажных от хмели да веселья глаз, в улыбки далёких и чужих пока ещё родных людей: улыбки с ямочками, улыбки с опущенными уголками, улыбки, откровенно обнажающие не только дёсны, но и эмоции радости. Все эти люди, которых, по сути, я совсем и не знаю. Знать – не знаю, но боюсь до спазмов в животе!.. Так вот, я их боюсь, а они зла-то мне и не желают! Они меня – ту, которая разбила семью их всеобщего любимчика, не просто прощают и принимают, но и… благословляют что ли?.. Они все дарят праздник, не только для любимых Мани и Вити, да их родителей, но и для Меня. Они все вместе сообща для Вити и для Меня мутят какой-то сюрприз!.. И мне жутко совестно, что я боюсь и стыжусь всех этих людей. Впрочем… уже не боюсь. Расслабляюсь, привыкаю… Доверяю…Доверяю настолько, что даже и не заморачиваюсь терзать себя догадками. Сюрприз пусть будет сюрпризом, а я буду наслаждаться сегодняшним праздником: танцевать, принимать, пусть и не всегда абсолютно искренние, поздравления, ловить восхищённые взгляды Степнова, Мишки, наших отцов… Мишкины родители удивились, но с радостью приняли приглашение. Вот уже видно, что и Алинка с Алёной им по душе… Хорошая семья получится. Хорошая… Если и выбирать день сурка, я бы выбрала сегодня… Трепетная подготовка к торжеству. Величественный обряд венчания: счастливая Машка со своим любимым и долгожданным Романом Робертовичем, мы с Витей… Не менее выстраданные. Глаза и улыбки родных и близких. Их поздравления, пожелания, напутствия… Зачитанные, на правах ведущей, Алёнкой письма и послания и Степновых, и Кулёминых – всех тех, кто не смог присутствовать лично. Уникальный в своей креативности и интеллигентности праздник: стильная музыка, сдержанный декор, элегантный и какой-то искристый сценарий вечера!.. Маша с мужем достаточно рано покидают нас всех – у их малышки режим, и этот режим превыше всего на свете. Свадебным подарком их семье от всей Степновской родни, да пригоршни родных, коллег, приятелей, друзей Романа автомобиль – учитывая занятость супруга, жене личная машина не повредит. Машка в восторге, конечно. Говорит, что только учиться боится. Впрочем, тут же исправляется, что после того, как мужа отцу столько лет спустя вновь показала, уже ничего бояться не стоит. Все гости суетливо, торопливо и как-то возбуждённо-восторженно прощаются с молодыми, провожая их в новую, счастливую жизнь. Вся эта круговерть мне только на руку. Сбегаю. Кожевников похищает меня, как в высокосортном гангстерском боевике. Несёмся по пустой трассе, в голос подпевая любимые на двоих песни. Опускаю стекло и подставляю лицо попутному ветру. Друг счастливо смеётся, любуясь мной. Приезжаем мы, действительно, в дивное место – отреставрированная усадьба восемнадцатого века и почти без людей. Красота… Гуляем по набережной реки, он несёт в руках шлейф моего платья, теребит его. Я кутаюсь в своё кашемировое серое пальто, привезённое родителями ещё в прошлом году. Болтаем, шутим, обсуждаем яркие и значимые мелочи, неловкость гостей, когда один из них вдруг удумал сравнивать невест Степнова, да ещё и на третью намекая: Витя был готов сквозь землю провалиться, Михаил Юрьевич тем простофилям языки их бескостные оторвать. Молил меня потом о прощении недотёп-родственников, успокаивал, как мог, а я обнимала его плечи и представляла Витю лет через тридцать… Мне нравится. Вот честно – нравится. За разговором с Мишкой по достоинству оцениваем его шансы породниться с Романом Робертовичем. - Родителям очень девочки понравились. – У него аж голос сипнет. - За Алёнку не скажу – девушка она скрытная, обожглась – вот и приглядывается, прежде чем довериться. Но Алине твои мама и папа точно приглянулись – весь день рядом с ними трётся, да и Елена Ивановна с ней, как с родной: обнимает её, целует – твоя мама очень душевная… Ты бы ей доверился, она примет твой выбор, я уверена! Примет и поможет тебе с девочками сблизиться. Она мудрая очень. Мудрая, добрая, и, что самое важное, счастья тебе желает. - Это да… Мама моя чумовая. Знала бы ты, как она расстроилась из-за того, что ты не меня выбрала – у неё большие планы на тебя были!.. – Улыбаюсь смущённо. - Вы, Кожевниковы, все чумовые – правда, но… Степновы…Они Мои, они родные!.. - Понимаю. - Я буду за тебя безумно счастлива, если у вас с Алёной всё сложится. – Улыбается в благодарности моё персональное Солнце. – Ты сам-то не передумал ещё? К тому же Алина – чужой ребёнок… - Ну тут всё, как у тебя с Владиком… - Останавливаемся у ограждения. – Сама же знаешь, когда любишь человека – любишь всё, что любит он и любит его… - Любишь?.. - Ну типа того… - Находит в кармане пиджака монетки. Запускает одну за одной, от каждой по воде идут круги. Круги по воде… Одно событие влечёт за собой другое, то – третье, и так далее… - Но тебя бесспорно больше. – Ухмыляется на уголок губ. Опускаю голову на его плечо. - А знаешь, что, Миш, влюбляйся в неё сильнее, только если поймешь, что чувство твоё взаимно, а то настрадается опять твоё трепетное сердечко из-за очередной неблагодарной, глупой девчонки, которой не дано понять, какое же ты счастье. - Точно, так и сделаю – дело говоришь! Уж я к ней и так и эдак, со словами и без слов!.. – пропивает мой друг уж как-то очень грустно. – В этом деле главное дров не наломать, да? - Да, не наломай дров, как мы с Витей, как Манька с Романом Робертовичем, как сама Алёнка со своим первым мужем… И, знаешь, что ещё, Миш?.. Первым быть – это далеко не главное, куда важнее оказаться по итогу последним. Последним и единственным. - Да, тут ты права… права… Во всём ты, Ленок, права… Во всём… - И то, что между нами с тобой выбирает меня, тоже права? – Со спины к нам подходит Степнов. - Вить, неужели ты так и не понимаешь?.. – Кожевников с укоризной качает головой. – Нет здесь вопроса выбора, нет!.. Ленка любит тебя, и нет для неё иных вариантов! Нет! – Тот молча прижимает нас к себе. - Я-то всё это понимаю. Понимаю. Но вы со стороны, черти, так сладко да гармонично монтируетись, что аж перетрясывает всего!.. – Нервно выдыхает. – Да не смотрите вы на меня, как на полоумного, я доверяю вам обоим и каждому из вас, но… Лен, пойми и ты меня, боюсь я… боюсь тебя потерять. – И букет мне мой протягивает. – Ты забыла на столике родителей. – Прижимается губами к моему виску. – Пойми, ты нужна мне, как воздух – не смогу без тебя, вот и схожу с ума, не веря собственному счастью, что ты моя только и ни перед кем не надо оправдываться. - Как это – ни перед кем?! – Мишка деловито руки на груди складывает. – Передо мной за каждую слезинку оправдаешься, за каждую!.. – И кулаком ему машет. - Обожаю я тебя, Миш, обожаю!.. – Крепко обнимая, от земли его отрывает. – Ленок, родная моя, прости… - И теперь уже меня на руках кружит. - Прости, что сегодняшний день запропастился лет на восемь. Прости… И молю тебя, не покидай меня… не покидай меня… - шепчет, словно молитву, мне на ухо. – Не покидай меня!.. – Умиляясь нашим милованием, Мишка отходит от нас чуть в сторону, да командует, приехавшему с Витей, фотографу, мол, можно начинать творить – пора. И так ближайшие часа полтора-два: мы гуляем, целуемся, обнимаемся, вглядываемся вдаль, предвкушая общее будущее… Признаёмся друг другу в любви и молим о прощении - и всё это до слёз. А тем временем парень с камерой только и успевает, восторженно улыбаясь, то и дело нажимать кнопку спуска, деликатно прося нас, развернуться к свету да встать чуть левее – так тень по-особому ляжет. После мы все вчетвером отогреваемся в ближайшей кафешке, распивая ароматный кофе, да разглядывая магические кадры на мониторе камеры. - Открытки шикарные, потому что вы вместе по судьбе – это я наверняка знаю, у меня глаз на это дело заточен! – заверяет нас владелец камеры. Да и свидетель соглашается, качая головой. По возвращению на праздник нас со Степновых, как проштрафившихся, все гости ежиноглассно загоняют в центр танцпола, объявляют танец молодых, сами окружают нас, расставляя по кругу миниатюрные, пузатые бокалы со светящимися свечами внутри. И, когда все уже возвращаются за столы, я вновь незаметно пропадаю. Мы с Кожевниковым усаживаемся на высоких барных стульях, когда из-за закрытого занавеса доносятся реплики гостей: - Невесту-то второй раз подряд украли! - Или сама сбежала!.. - Вить, я тебе что говорил, сбежала твоя жёнушка со свидетелем – уж больно хорош, чертяга! Пара проникновенных фраз – и Алёнка реанимирует ситуацию. Занавес раздвигается. И в сплошной темноте только два луча освещают нас с тем самым свидетелем: я с микрофонной стойкой, Мишка с акустикой… Луч над Мишкой чуть меркнет, и все взгляды теперь прикованы лишь ко мне. Сильные пальцы друга пробегают по струнам, он кивает из сумрака, и всё – пора… Разбуди меня, Искупай в самой чистой воде. Глаза и ладони - Нет лучше нигде! И качается мост Между мной и тобой... Разбуди меня Поцелуем полыни и звезд. Я парю в этом танце Пленительно в рост, И взрывается мост Между мной и тобой... Навзничь упавшие, Насмерть пропавшие. Нет стыда у любви, Запретов не может быть! Парим друг над другом мы, Кружим самолетами - Этим эфиром Только и можно дышать, В этих движениях Только и стоит жить! Разбуди меня. Не искала, но все же нашла. Дышу на свободе, Тоска умерла И не стоит того, Чтобы долго о ней... И тишина, гробовая такая, хорошая тишина. - Однажды ты нашёл мой дневник… Прочитал там все мои стихи да песни, посвящённые, естественно тебе – кому же ещё то?.. – Гости разбавляют тишину недоумения лёгким, непринуждённым смехом. – Эту песню ты слышишь впервые – надеюсь, каждую строчку уяснил!.. – Аплодисменты, и я спасаюсь от них, сбегая со сцены в самые родные объятия. - Михаил Юрьевич, Никита Петрович, мамы!.. – Мишкиному голосу безумно идёт объёмное звучание. – Тут такое дело, молодых пора поздравлять, время поджимает… - Часы свои демонстрирует. – Прошу, родители, дорогие, выходите на сцену – поздравляйте молодожёнов от всех от нас! – И вновь аплодисменты. Провожаем встревоженным взглядом родителей до сцены. Жмёмся друг к другу плотнее. Внимаем, как говорится!.. Мамы и папы говорят много, немного сбивчиво, но искренне и от души. Не преувеличивают и не преукрашают. Они честны и откровенны, а от того трогательны в своих речах. И мы оба далеко ни сразу понимаем, что к чему, но клан Степновых со всей страны и, разрозненный по всему миру, род Кулёминых дарят нам с Витей Медовый месяц – три недели на берегу Чёрного моря, говорят, на южном берегу Крыма ещё во всю правит балом лето. Мы теряем дар речи, а Мишка под руки уже ведёт нас к своему авто. Собранные чемоданы, говорит, в багажнике, да и не до благодарных речей – на регистрацию быть успеть. И мы уезжаем под залпы салюта…
Вика: *** Поднимаясь над горизонтом да едва смещаясь с востока на юг, солнышко касается моего лица своими лучами, пробуждая тем самым от крепкого, сладкого сна. Оглядываю незнакомую комнату. Все возможные оттенки белого, молочного, фарфорового… подкрашены персиковым, медовым, золотым сиянием солнца, что сквозь молочно-туманную вуаль окна рисует замысловатые узоры, орнаменты. Стандартный гостиничный номер отличается некой, едва уловимой самобытностью. Не побоюсь этого слова – эксклюзивностью. Безукоризненно стильный и вместе с тем по-домашнему уютный интерьер. Моё кашемировое пальто и пуховая паутинка-палантин работы рук мамы Наташи как-то по-особому торжественно висят на плечиках на открытой передвижной платяной штанге. Вторит им костюм жениха. Обрамляем и защищает. Оберегает от чуждого взгляда окна. На полке-основании отдыхают, по всей видимости, уже пустые чемоданы. Фрукты разложены на стеклянной поверхности стола, в чаше из-под них налита вода, в ней плавает мой цветочный венок, рядом ваза с моим букетом. Ни за что не стала кидать его в толпу страждущих: засидевшихся двоюродных сестёр да взрослых, торопливых племянниц Степновых. Букет почти весь вечер простоял в вазе под чутким оком моих родителей. Сама я даже с рассветными лучами Крымского солнца в жену ещё не превращаюсь – до сих пор в невестином платье да с хитросплетением колосков на голове - слава Богу, хоть колготки муж с меня снял. Муж!.. Господи, де чего же гадкие слова: жена, муж, супруги!.. Жена – хана, муж – уж, супруги – угги… Фу, мерзость! Это уж точно не про нас. Любовь. Мы. Есть. Любовь… Сажусь в кровати. Оглядываюсь. Так, а всё же, где моя любовь? Запускаю пальцы меж прядей, прическа рассыпается, мысли разбегаются от затылка в хаотичном порядке. Ощущаю едва уловимый аромат Вити. Склоняюсь к его подушке… так и есть – теперь это самая вкусная подушка в мире… - Кхм!.. – Оглядываюсь. Стоит посреди комнаты. И откуда только взялся? – И чем ты занимаешься? - Да вот - пытаюсь понять, ночевал ты со мной или нет?.. - Ночевал. – Разглядывает меня как-то по-особому. – Проснулся пораньше, провёл утреннюю тренировку – всё остальное время я был с тобой. Честно… - Мне кажется, или его глаза чуть слезятся? – Сейчас не благоухаю, как эта подушка, поэтому – я в душ. Где-то ближе к одиннадцати нам завтрак принесут – можешь ещё поваляться. - Возьми меня с собой… - И он берёт меня на руки. Утыкаюсь носом в его шею. И даже сейчас его запах – самый лучший, самый родной, самый важный запах на свете. На руках со мной заходит в ванную. Ставит меня на пол, пока оглядываюсь по сторонам, примечая ультра-стильные мелочи да собственные, заботливо выстиранные вручную, колготки, подсыхающие на змеевике, быстро отправляет все свои вещи в стиралку, запускает её. Настраивает воду и встаёт под душ. - Ленок!.. – Машет мне рукой. – Иди ко мне. - Слушай, Степнов, плевать, конечно, на первую брачную ночь, но одну традицию я не позволю тебе нарушить… Платье с меня должен снять Ты!.. – Самодовольно усмехаясь, смахивает с лица воду и выходит из-под искусственного водопада, мельчайшие капельки с его тела пропадают в ворсе мягчайшего, белоснежного ковра. Мягко разворачивает меня к себе спиной. Его нежные руки скользят с моих плеч к запястьем, от талии к плечам… Медленно и кропотливо расстёгивает миллион мелких пуговичек вдоль позвоночника. Кружевная ткань освобождает моё тело, и каждый оголённый миллиметр моей кожи покрывают его поцелуи: легкие и невесомые… И так вплоть до пят. Платье спадает к моим ногам, обрамляет их кружевным венком. Помогая покинуть западню, целует мои коленки. Бережно вешает платье на плечики, да на крючок входной двери. Избавляет меня от последнего куска кружевной ткани да ставит под воду. -Ты благодаря реабилитации да со своими тренировками уже, кажется, сильнее, чем был даже год назад!.. – искренне восторгаюсь тому, как он уверенно и легко таскает меня на руках. – Радует, что ты уже почти забываешь о всех передрягах, в которых погряз из-за меня. – Щёлкает меня по носу, к себе прижимает. – Вить, а не помнишь, когда мы в последний раз… кхм… в прошлом, кажется, декабре или в ноябре даже?.. – Смеётся, но не зло: без сарказма, а как-то трогательно – с умилением что-ли. – Просто, я смущаюсь как-то… Робею… Сама от себя в шоке! – Краснею, должно быть. - Лучше бы ты робела года два назад на своей кухне. – Моё лицо в его ладонях. – Хотя, нет… Если бы ты тогда робела, мы бы тут с тобой сейчас не стояли. – Смеёмся. – Благодарю. Благодарю тебя за всё. Благодарю тебя за твою наглость, за твоё бесстрашие, за твою настойчивость, за твою отчаянность, за твою, так уместную, так необходимую, беспринципность. Благодарю тебя за всё: за наше прошлое, настоящее, за то, что я наверняка знаю одно: умру – мои веки закроет твоя рука. – Сжимает в объятиях. Подбородком в лопатку упирается. – Ты всю жизнь всё делаешь из-за меня: бежишь, закидываешь трёх-очковый, прибегаешь первой и выигрываешь, играешь на гитаре и творишь: поешь, сочиняешь… - Тяжко выдыхает. – Унижаешься, навязываешься, заботишься, ублажаешь… Спасаешь… Любишь… Всё из-за меня… Ты живёшь из-за меня. И столько всего натерпелась из-за меня… За все наши расставания и за все наши скандалы, за все мои крики и за все твои слёзы всю жизнь мне молить и не вымолить твоего прощения, любовь моя… - Так отчаянно обнимает меня, словно не тело сжимает, а душу. - А ты свою собственную жизнь жертвуешь из-за меня… - Чуть отстраняется, лицо моё в оковах его ладоней, пристально всматривается сквозь мои глаза. – Ещё тогда в школе ты не жил своей жизнью, ты жил Моей жизнью! Ты жизнь свою, не раздумывая, был готов отдать из-за меня!.. Стоило нам встретиться вновь – ты вмиг перекроил всю свою жизнь. Из-за меня… - Так будет всегда. Пока ты дышишь из-за меня. Целует меня в лоб. И я растворяюсь в нём… Из-за меня ночи без огня и цели. Из-за меня накануне дня. Из-за меня замерло на самом деле. Из-за меня линия огня. Из-за меня просто я, наверно, умер Во времена накануне дня. Двадцать один день спустя… - Господи, и как ты только полетишь?! – Кладу на лоб любимой, смоченное в холодной воде, полотенчико. – Всё ещё тошнит? – Кивает. Тянется к бокалу с лимонной водой. Приподнимаю её, подушки под спину подкладываю, бокал сам держу – в руки не даю. Тянет потихоньку самодельный лимонад через трубочку. Тяжко выдыхаю. Сегодня Кулёмина соскочила с кровати ни свет, ни заря – в районе четырёх утра, её вырвало пару раз, она меня ещё к себе в ванную не пускала – сумасшедшая!.. Открыла только, чтоб дверь не выломал. Отдышались, умылись. Обратно в кровать её уложил, а она с простынями сливается!.. Начал ещё про симптомы расспрашивать… Слабость: руки, ноги не слушаются, сильное головокружение. Проанализировали меню – отравление исключили. К тому же, Кулёмина накануне и от ужина отказалась, ссылаясь на усталость – видимо, уже тогда самочувствие начало ухудшаться. И как я только мог её не уберечь?! Ленку то тошнит, то она в тяжёлый полусон проваливается, то чуть ли не бредит, то пить просит, а приносишь пить – отказывается. То у воды не тот вкус, то не тот запах. Обрядовые танцы вокруг любимой пляшу, попутно чемоданы собирая, лишь бы ей полегчало. И так уже пятый час!.. - Говорил же тебе, чтоб панаму надела, а ты: осень, осень!.. – Застегиваю чемоданы, утрамбовав в них последние вещи, опускаюсь на край кровати. Пульс Ленке измеряю – не радует. – Осень – она в Подмосковье осень, а здесь, в Крыму, солнце жарит - будь здоров! - Степнов, ты действительно считаешь, что у меня тепловой, ну или солнечный удар? – Облизывает свои сухие губы, пальцы наши переплетает. - Ну, а что ещё?! Отравление? Вряд ли… - Растерянно пожимаю плечами. – Да и с чего: ты последние дни почти ничего толком и не ела, а то, что ела, как-то внушает доверие, знаешь ли! - А если… и ни солнце, и ни отравление, а нечто третье?.. – Улыбается лукаво, заинтриговать ровно пытается. Лично я ничего забавного не вижу. - Вот этого я и боюсь, поэтому скорее хочу доставить тебя к врачу: вдруг с тобой что-то страшное… - Нервно выдыхаю. Ещё немного и начнётся откровенная паника. Нельзя мне. Нельзя быть слабее Ленки. – С одной стороны хорошо, что самолёт через пять часов… Да, такси я заказал – будет вовремя, через час. С одной стороны, говорю, хорошо, что вечером уже в Москве будем – если что, «скорую» вызовем. Но… с другой стороны, боюсь, как дорогу перенесёшь?.. Лен, может, билеты сдать, гостиницу продлить – отлежишься пару дней в номере, полегчает, и полетим уж тогда со спокойной душой, а? - Да полетим, как запланировано, не переживай… Хорошо всё со мной будет – ты же рядом. – Ладонь свою холодную на колено моё кладёт, отворот на шортах разглаживает. – Ты косметичку мою куда положил? - В рюкзачке твоём… - Уже достаю, вручаю хозяйке. Кивает – мол, сам открывай, смотри. – Что тебе нужно? – Раскрываю молнию. – Что достать? – Тушь, бальзам для губ, пудра, пачка салфеток и… ещё одна продолговатая, узкая туба, так похожая на тушь… Видел уже нечто похожее однажды. Беру дрожащей рукой, разворачиваю лицевой стороной… Аж дыхание сводит. Маленький цифровой экран. Плюсик. Два. Тире. Три. - То есть, получается, сразу, как прилетели. – Ленка кивает, и с моих глаз летят крупные слёзы. Всхлипываю, лицо ладонью утираю сквозь улыбку. – И чего ты молчишь? – Ладони её к лицу своему прижимаю, пальчики целую. - Дома уже хотела рассказать. Представляла, как снимок УЗИ тебе подброшу. - От смущения аж румянец чуть касается её лица. – А тут этот токсикоз так некстати, но я ему даже рада – всё-таки токсикоз лучше, чем ничего… чем совсем ничего… - Да, ты же так боялась, что… - И вновь у меня, взрослого, прожжённого мужика, слёзы горло пережимают. – Но сейчас об этом ни слова! Беречь тебя надо… Вас беречь надо! И делом, и словом, и мыслю!.. – Вновь тест в руках кручу-верчу. – Две-три недели. С ума сойти!.. – Ложусь рядом с любимой. Моя ладонь скользит по её бёдрам под подол сарафана. Застывает внизу её живота – там, где наши жизни сплетаются воедино. – Меня от счастья также трясло, когда в храме венчались, когда Владька попросил разрешения мамой тебя называть, когда мы… после нашего первого – нет, после нашего Второго раза!.. Когда родителей твоих освободили, и ты первым делом прибежала в мои объятия! – Целую мою Ленку в макушку. – Я счастлив, счастлив… - Из-за меня? - Из-за тебя. - Из-за меня…
полная версия страницы