Форум » Фанфики. Авторы A-Z и 0-9 » Чистая сила » Ответить
Чистая сила
azna: Автор: azna Название: Чистая сила Рейтинг: R Пейринг: КВМ Жанр: Romance, Humor, Fairy-tale, OOC и немного Angst Почетная муза: SUN_J Если вдруг с комментариями, то это где-то примерно здесь Лена Bello4ka подарила истории обложку Еще одна иллюстрация. Огромное спасибо Оксане Рыбке-Собачке
Ответов - 30, стр:
1 2 All
azna: *** 21 Следующие два часа он говорил без умолку, сыпал шутками и анекдотами. Он был в ударе. Он превзошел сам себя. Она сначала смотрела недоверчиво из-под челки и улыбалась одним уголком рта. Но он не останавливался, и, постепенно, она расслабилась, стала прыскать в ладошку, и глаза ее заискрились неподдельным весельем. А еще через несколько минут она уже смеялась, не переставая, пока не упала на траву без сил. Но тут черт его дернул спросить: - Лен, у тебя… кто-то появился? Она перестала смеяться и приподнялась на локтях. - В смысле? - Ну-у… слух прошел… - Какой еще слух? – Лена села и убрала волосы с лица. - Что ты… кхм… - Ох, не стоило затевать этот разговор. Но слово – не воробей… - Что ты замуж выходишь. - Я? Замуж?! – Она уже вскочила на ноги и смотрела на него сверху вниз. – Это вы к чему сейчас? - Лен… - А вы меня ни с кем не путаете? Со Светланой Михайловной, например? - Я… - Или с самим собой? Это же вы вроде жениться собирались? А сейчас, типа, стрелки переводите? О себе не хотите говорить, зато обо мне какие-то слухи собираете. Лучшая защита – нападение, да? - Лена, постой. - Не постою! Идите вы знаете куда?! - Я просто хотел проверить! - Проверить ЧТО?! ЧТО вам еще не понятно?! - Лен… - Он попытался приблизиться. - Не подходите. – Она шагнула назад. - Не подхожу. – Степнов остановился и поднял руки вверх. - Я пошла спать. Ясно? - Ясно. Ленка скрылась в шалаше, а Степнов опустился обратно на землю. Вот какого рожна его опять понесло?.. Снова все испортил. Задушевные разговоры и выяснения отношений – не его конек. Он человек действия и всегда был уверен, что чувства нужно доказывать делами. Дом построить, мамонта приволочь – вот это да. А разговоры – это все пустое, толку от них никакого – одно расстройство. «Что вам еще не понятно?!» - Она так это выкрикнула… как будто он уже наизнанку ее вывернул. А ему ничего не понятно. Она нужна ему вся – с ног до головы и до самого донышка – на меньшее он не согласен. И отдать готов столько же. Согласиться на меньшее – опять обмануть ее и себя. Но она для него потемки. Говорила, что любит его, но что она на самом деле чувствовала?.. что называла любовью? До самой темноты, взвинченный, он нарезал круги по поляне, стараясь привести мысли в порядок. Немного успокоившись, спустился к реке, посидел, глядя на течение… потом вспомнил, как увидел ее днем – ммм… - внутри все завибрировало. Нет, так ведь и чокнуться можно. Нужно пойти назад, лечь и постараться заснуть. Ленка лежала на топчане, наблюдала, как темнеет клочок неба, который виднелся через отдушину под сводом шалаша, и размышляла о том, что угораздило ее влюбиться в идиота, каких на свете мало, который за недолгий срок развития их запутанных отношений успел и жизнь ей спасти, и все нервы вытрепать. И что это за странная любовь у нее к нему такая, что хочется одновременно раствориться в нем без остатка, и придушить собственными руками? Ни сна, ни дремы не было ни в одном глазу, но она решила, что из своего убежища не выйдет ни за что, а Степнов – рыцарь до мозга костей – вряд ли придет снова выяснять отношения, черт бы его побрал. Ну и ладно, сам виноват. И где он только слухи такие дикие собирает? Ведь исчез сразу после выпускного, так, видимо, торопился жениться, что как сквозь землю провалился. Зря она на него накричала… Да и он тоже хорош… лучше бы сказал, что любит, вместо того чтобы ерунду городить и слухи всякие проверять. На улице окончательно стемнело, по Ленкиным прикидкам было около полуночи. А сон все не шел. И ей уже порядком надоело валяться без толку. Обо всем на десять рядов передумала, пару раз даже по щекам текли слезы злости и разочарования. Весь спектр мыслей в голове перебрала – от «пусть только попробует войти!» до «идиот, давно бы уже пришел мириться!». Ну вот что с ним было делать, с таким бестолковым? Не выдержав, наконец, своего добровольного заточения, она встала и, осторожно отодвинув полог, выглянула наружу. Мирно потрескивая, горел костер. Степнов лежал лицом к огню, подложив под голову руки. Глаза его были закрыты. Лена постояла с минуту, прислушиваясь, как он дышит, и потом тихонько, на цыпочках прокралась мимо и знакомой тропинкой убежала на речку. Не успели ветви кустов сомкнуться за ее спиной, как Степнов открыл глаза и сел. «Удрала!» - Билась в голове единственная мысль. Он не спал. Более того, он пребывал в таком странном состоянии – сложно словами описать… словно с него сняли кожуру… или какой-то защитный колпак… звуки, запахи – все стало в несколько крат интенсивнее. Небо словно придвинулось ниже, специально, чтобы он мог рассмотреть и даже потрогать все звезды… И Кулемина думала, что он ее не услышит? Наивная!.. Словно пружиной подброшенный, он вскочил и неслышной звериной поступью бросился по теплому следу. Даже если бы она решила убежать, ей бы не удалось. Догнал бы. Но она не спешила. Оставив на берегу одежду, медленно пошла в воду. Нет, она не пыталась сбежать – его сердце чуть сбавило ритм – она просто пошла купаться. Река сияла, отражая серебристый свет луны. Стройное девичье тело отчетливо выделялось на переливчато-мерцающем фоне, привлекая взор – вот по колено уже вошла. Легкий ветер теребил ее волосы, и до его чувствительного носа доносился ее теплый манящий запах... И сердце снова стало набирать обороты, разгоняя кровь. О, это знакомое ощущение закрученной внизу живота пружины, древнее как мир, как звезды, что смотрят сейчас на него, готовые сорваться, упасть прямо в руки и исполнить самое заветное желание. Не спуская глаз с темного силуэта, он вышагнул из шорт и вошел в реку. Серебристая вода шептала что-то ободряющее, будто подгоняла. Но он не торопился, шел, неслышно перетекая вместе с волнами. Приблизившись, осторожно положил руки ей на плечи. Лена вздрогнула и задышала чаще, а по коже ее под его горячими ладонями пробежала мелкая дрожь. Опасаясь испугать ее своим возбуждением, он не подходил вплотную, отчаянно борясь с соблазном схватить и прижать к себе покрепче. Вода плескалась у бедер, но была слишком теплой, чтобы унять его жар. Не оборачиваясь и не сказав ни слова, Лена пошла вперед. Он, не выпуская ее плеч, двинулся следом. Едва вода скрыла ее по грудь, она остановилась и повернулась к нему. - Думала, спрячешься в воде, и я не увижу, какая ты красивая? - Шепотом спросил Степнов, глядя ей прямо в глаза. – Боишься меня? - Нет. Ну, конечно, что еще она могла ответить на этот вопрос… - А почему прячешься? Она молчала. В ее глазах отражалась луна. - Подойдешь ближе? Я не прикоснусь к тебе, если не хочешь. – Отнял руки и спрятал их за спину. Ленка сделала шаг навстречу. Их разделяло теперь не больше двух ладоней. Она положила ему руки на грудь, скользнула вверх, погладила плечи. Оттолкнулась, обвила его ногами, крепко обняла за шею и прошептала: - Держи меня. Пусковой механизм был запущен. Он подхватил ее бедра, подтягивая выше и прижимая крепче. Из груди его вырвался не то рык, не то стон, извещающий мир: свершилось – вот она, вся в его руках. Она то теснее прижималась, цепляясь за его плечи, то открывалась, откидывала голову, отдаваясь новым ощущениям. А он впитывал ее каждой порой, целовал, прикусывая кожу – губы, шею, плечи, грудь – смаковал каждый сантиметр. Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, и он всем телом ощущал исходящий от нее жар. Этот чистый первобытный зов невозможно было спутать ни с чем. Женское и мужское тела совершенны, их части, самой природой предназначенные быть соединенными, неотвратимо и безошибочно находят друг друга. Она чувствовала его возбуждение. Было жутковато, но она уже, сама того не осознавая, нетерпеливо ерзала, стараясь найти выход своему дикому напряжению. Крепко ухватив ее бедра, он переместил ее чуть выше, прижал к себе, четко и недвусмысленно обозначив свое намерение, и замер у самого входа. - Страшно? Ленка задышала чаще, инстинктивно стиснув коленями его бедра. - Одно движение, - прошептал он, - и все… я не смогу остановиться. Я тебя уже никуда не отпущу и никому не отдам. Слышишь? – Преодолевая бурлящее в крови и срывающее крышу желание, он смотрел в ее затуманенные глаза. – Мы до конца дней будем вместе. Ты готова? У тебя еще есть выбор… В воде, дарящей невесомость, он, наверное, мог бы продолжать свою пытку. Но она свой выбор она уже давно сделала, а потому постаралась расслабиться и на выдохе сама сделала решительное движение вниз и навстречу. Господи… это было больно – аж дыхание перехватило, и слезы брызнули из глаз. Но эта боль была такой малостью по сравнению с облегчением, которое с каждым вдохом наполняло ее, пока он несколькими тягучими мощными толчками утверждал свое единоличное право любить и оберегать ее всю ее долгую и счастливую жизнь. Спасибо за спасибо! Я тут
azna: *** 22 - Княгинюшка, да ты никак спишь? Не дождалась меня. Задремавшая Ольга почувствовала, как в щеку ее ткнулись мягкие усы. - Ммм… - она сладко потянулась и открыла глаза. – Это ты? - Конечно, я. Ты ведь никого другого не ждешь? А? – Мягкие усы снова щекотнули ее щеку. – Признавайся… - Долгожданный гость был настроен игриво. Горячие ладони тянули с ее плеч ночную рубашку. – Я ревную. – Сквозь шепот он покрывал ее россыпью легких поцелуев. – Я страшно ревнивый, ты же знаешь… - Постой, - Ольга попыталась отстраниться. – Погоди, Сашенька. Ты скажи, как там? - Где? - Там, на острове. Как они? - Хорошо. – Поцелуи становились все настойчивее. - Что хорошо? - Все хорошо. - Саша… - Мрррр… - Саша… Александр Петрович! Князь, а ведете себя как мальчишка! - Я соскучился. - Это не повод. - Еще какой повод! - Так ты сначала расскажи. - Да все там хорошо. - Ну? - Что «ну»? Сказал же: все у них хорошо. - Ты нарочно меня дразнишь, да? - А я разве дразню? - Дразнишь! Издеваешься! Хочешь, чтобы я померла от любопытства. - Да что ты будешь делать! Ладно… что ты хочешь услышать? - Все! И в подробностях! - Такие интимные подробности передавать нехорошо. – Князь принял неприступный вид и пересел на край кровати. - Вот как? – Ольга вскочила, одергивая рубашку, и присела рядом, пытливо заглядывая мужу в лицо. – А таковые уже имеются? - Не стану это обсуждать. - Саша, ну Сашенька, одно только слово. Одно маленькое словечко – да или нет? Ну? Ну? Да? Да?! Князь покосился на супругу, картинно выгнув бровь. - Ну, не томи! – Ольга сильно толкнула его в грудь, опрокидывая на кровать. – Скажи, не то… - Нависла сверху, грозно сдвинув брови. - ДА. – Рыкнул князь и, перехватывая инициативу, перевернул ее на спину и подмял под себя. - Все. Назад дороги нет. Довольна? - Довольна, - выдохнула Ольга под его тяжестью и крепко обняла за шею. – Очень довольна, - повторила шепотом, ласково целуя в губы. – Давно бы так… Лена проснулась первой, едва через неплотно задернутый полог стал пробиваться еще не яркий утренний свет. Лежала тихо, прислушиваясь к себе, к песне, которая тихо звучала внутри. Осторожно перевернувшись на бок, она приподнялась на локте. Он еще спал и был так близко, что можно было в мельчайших подробностях рассмотреть его лицо, первые серебряные нити на висках и тонкие лучики веселых морщинок в уголках глаз. Затаив дыхание, она осторожно и невесомо очертила пальцем его профиль – от жестких завитков надо лбом, по благородной горбинке носа, по сомкнутым губам к упрямому подбородку… Он шумно вздохнул и приоткрыл один глаз. Ленка испуганно отдернула руку. На несколько секунд повисло неловкое молчание, которое ни один из них не решался нарушить. И вдруг глаза его блеснули. - Ну что, Кулемина, к пробежке готова? Она ожидала чего угодно, но не этого простого вопроса, а потому замерла, раскрыв рот. Не дав ей опомниться, Степнов скатился с топчана, на ходу натягивая и застегивая шорты. - Подъем-подъем! Нечего валяться! «Ничего себе…» - думала себе Лена, торопливо путаясь в майке и одновременно испытывая облегчение. Это было, по крайней мере, похоже на того Степнова, которого она знала. А вот если бы он начал ей стихи читать и руки целовать… тогда, с учетом всего, что с ней случилось в этих странных краях, можно было бы считать, что она окончательно тронулась умом, и ожидать, что целующий ей руки призрак Степнова растает так же внезапно и бесследно, как странный Витольд. А так вроде все было логично – утро, Степнов, пробежка. Он несся впереди по тропинке, уворачиваясь от хлещущих веток, выкрикивал что-то ободряющее. А она следовала за ним по пятам, стараясь не сбивать дыхание, и думала о том, что счастлива. На обратном пути он вдруг резко остановился в зарослях, развернулся и принял еще летящую по инерции Ленку в крепкие объятия – растрепанную, разгоряченную и запыхавшуюся. - Доброе утро! Я тебя люблю. - И я… тебя… то есть, вас… то есть, тебя, - она пыталась прорваться с ответным признанием через его поцелуи. Так важно было сейчас ответить ему. – Я тоже тебя люблю. Очень. Теперь она знала, как крепко он умеет обнимать. Сердце чуть сбавило темп, но он не дал ей опомниться. - А теперь, - решительно взял за руку и потянул за собой, - водные процедуры. Мы же с тобой спортсмены? Значит, все должны делать по науке. «Мамочки!» - только и успело промелькнуть в ее голове, а схватил ее на руки и ринулся в прохладную воду. Не отпускал, прижимал к себе крепко и кружил ее, поднимая волны и кучу брызг. Ленка обнимала его за шею и смеялась, запрокинув голову. Мокрые с ног до головы, они вернулись на свою поляну, держась за руки. - Переодевайся в сухое, и будем тебя кормить, - сказал Степнов и направился было к костровищу. Но Лена остановила его, удерживая за руку. - Постойте. Виктор Михалыч… то есть… в общем, я не хочу, чтобы ты… да, чтобы ты так говорил. Я не хочу. Не надо так. - Как? – Спросил он почти испуганно. Ленка сжала губы, глядя в сторону, но через секунду посмотрела ему в глаза снизу вверх. - Как будто я маленькая, и меня надо переодевать, кормить… Я… у нас ведь теперь все… по-другому? – Последняя фраза неожиданно прозвучала вопросительно. На мгновенье ей показалось, что он замер в нерешительности, не зная, что ответить – но лишь на мгновенье. - Прости. – Он подхватил ее под мышки и поставил на чурку так, что глаза их теперь были на одном уровне. – Конечно, теперь все по-другому. Сквозь мокрую майку она чувствовала тепло его рук на своей талии. - Ты ведь не считаешь, что я ребенок? - Нет, я так не считаю. – Лицо его было серьезным, но глаза уже почти улыбались. - Смеетесь надо мной? – Ленка дернулась, хотела спрыгнуть с чурки. - Нет, что ты. – Он не пустил, а улыбка уже тронула губы. - Смеетесь. – Она обиженно скрестила руки на груди. Он обнял ее, сдернул с чурки и, смеясь, закружил по поляне. Когда остановился, зашептал, зарываясь лицом в ее мокрые волосы. - Как не смеяться, когда ты меня все на «вы» да «Виктор Михалыч» называешь. Где ж тут по-другому? Если не смеяться, рыдать скоро начну. - Я не… - Я тебя не тороплю. – Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. – Да? - Угу, - неуверенно откликнулась Ленка. - Есть хочешь? - Да, - ответила смущенно. - Вот только не надо думать, что есть и носить сухую одежду хотят только маленькие. Я ем в два раза больше тебя. Иди, - развернул и мягко подтолкнул ее к шалашу, - переодевайся. Спасибо за спасибо! Я тут
azna: *** 23 Вчерашние шашлыки пригодились и хорошо пошли с поджаренным хлебом и горячим чаем. Вместе разогревали завтрак, вместе ели, вместе наводили порядок… крутились на маленьком пятачке, сталкивались, соприкасаясь плечами, локтями, наступая друг другу на ноги… испытывая неловкость, торопливо извиняясь... Снова накатило это дурацкое тягостное смущение… Ленка глаз не могла поднять – невозможно было видеть его голым по пояс, с бугрящимися под загорелой кожей мышцами, без того чтобы снова и снова не вспоминать его силу и страсть, даже мимолетная мысль о которых теперь заставляла кровь ухать вниз, к самым сокровенным местам. Желание снова ощутить его вторжение стучало внизу живота, сильнее, чем сердце в груди, заставляя руки и ноги холодеть до дрожи. Под таким давлением остатки скромности уже были не в счет – только характер и спортивная выдержка, им же и воспитанные, удерживали ее от того, чтобы повиснуть сейчас на его шее и горячим шепотом просить «еще». Он смотрел, как хаотически она двигается, как полыхают ее щеки и дрожат пальцы, когда она чувствует его взгляд, и, стискивая зубы, старался контролировать поток своих мыслей, которые настойчиво рисовали ему яркие картины, как он, подхватив на руки, несет ее в шалаш и закрепляет начатое прошлой ночью, и делает это так, чтобы на этот раз… чтобы она… и сам себя одергивал: «Рано! Дай ей прийти в себя». Взяв наконец себя в руки, он обнял ее за плечи, усадил себе на колени, и, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать целовать ее шею и прикусывать мочку уха, стал объяснять, что ей придется немного поскучать, потому что ему нужно починить сеть, и если он ее починит, то, возможно, к вечеру получится поймать немного рыбы… Выглядел он при этом так, словно он сам, а вовсе не Ленка, порвал эту злополучную сеть. Как честный человек, Ленка сочла своим долгом предложить посильную помощь, которая, естественно, была отвергнута. Принимая во внимание полное отсутствие опыта, и вообще какого бы то ни было представления о рыболовных сетях, Лена не только не обиделась, но даже тайком облегченно вздохнула. Степнов принялся возиться с сетью, а она вытащила покрывало, пару старых книжек и устроилась в сторонке за шалашом загорать. Очередной раз посыпав голову пеплом и со скорбью помянув забытый в Москве купальник, она, нервно оглядываясь, торопливо сняла рубашку, подвернула шорты покороче и улеглась, подставив солнцу спину, убеждая себя, что это вовсе не выглядит вульгарным или двусмысленным. В конце концов, она делала это не на его глазах и ни на что его не провоцировала – даже в мыслях такого не было… ну разве что самую малость… где-то очень глубоко внутри… Обе книжки оказались беспросветно скучными. Одна была про героическое строительство какого-то северного города, другая – про деревню узбекских хлопкоробов. Видимо, по причине отсутствия литературной ценности в книгах отсутствовала и добрая половина страниц, не иначе когда-то кем-то пущенных на розжиг костра. Можно было бы, конечно, сходить в шалаш, поискать что-нибудь поинтереснее… но ведь пришлось бы вставать, одеваться, идти мимо Степнова – нервничать опять, обмирать от неловкости. Взвесив все «за» и «против», Лена осталась лежать на покрывале за шалашом и вскоре задремала, разморенная полуденным солнцем. Когда он закончил чинить сеть, солнце было уже высоко. Он сгонял на реку, закинул «невод», потом пулей вернулся на поляну, раздул тлеющие в костре угли, подбросил дров, повесил над огнем котелок с водой. Достал печенье. - Леен? Чай пить будешь? Она не ответила. - Лена?.. – Он заглянул за шалаш. – Блин, Кулемина! – Это уже шепотом вырвалось. Она спала, подложив руки под голову. Без рубашки. Он присел рядом. Отвел светлые пряди с ее лица. Не удержался – положил руку на горячую, пропитанную солнцем кожу. Лена коротко вздохнула и, разлепляя глаза, приподнялась на локтях. Поморгала и постаралась сфокусироваться. Что-то такое было в его взгляде… Секунды через две причина его легкого смятения дошла и до нее. - Ой… - Ленка упала обратно на покрывало, заливаясь краской до самых ушей. - Ты чего, Кулемина, - язык его с трудом ворочался, - лежишь тут... Заснула, что ли? Солнце вон какое. Обгореть – раз плюнуть. Одевайся давай… - выдернул из-под нее смятую рубашку и набросил ей на спину. Отвернулся. И пока она торопливо застегивалась, делал вид, что собирает книжки. - Это что за чушь? – Открыл одну наугад и пробежал глазами пару строк. – Ты это читаешь? - Что? – Лена, путаясь в пуговицах и петлях, обернулась. - Ааа… Нет. Взяла наугад, а там фигня всякая. - Да уж… Ладно, пошли. Там вода уже закипает. Спустя полчаса, обжигаясь и дуя в кружку, завернутую в большой лист лопуха, она маленькими глотками пила ароматный чай, настоянный на листочках дикой смородины, и старалась правдоподобно отвечать на его непростые вопросы. - Лен, ты как здесь очутилась-то? - Ну, приехала просто. В дом отдыха… Деду путевку предложили… эээ… в поликлинике… - Одну? - Чего? - Одну путевку дали? - Ну да. А сколько? - Бывает, две дают. - Да? - А он, значит, не поехал? - Кто? - Петр Никанорович. - Ну… нет, не поехал. Он это… не захотел. Сказал, что бывал уже тут. И у него там с издательством дела какие-то… сроки… - Тебя, значит, вместо себя отправил. - Угу. - Как он с поликлиникой договорился? У них обычно с этим строго… - Эээ… не знаю, если честно. Не вникала. Он предложил, я поехала. Все равно там… делать нечего было. - Одна… - Да. – Ответила твердо, несмотря на уколы совести и тревожные мысли о Новиковой, которая, скорее всего, уже ищет ее со свойственным ей темпераментом. - Вас… кхм… тебя что-то смущает? Мы вроде уже выяснили - я не выхожу замуж. Поэтому вполне можно допустить, что я приехала сюда одна. А вы… то есть, ты… ты как тут оказался? - Случайно. Не планировал. - Угу. Сбежали от невесты? - Лена! - Что? - Я… я думал, ты знаешь… - Что именно? Он нервно кашлянул и чуть не опрокинул кружку. - Блин… мне казалось, в ту ночь… когда я пришел к тебе… уже все понятно было… и мы все… очень громко разговаривали. Ленка стиснула кружку в ладонях. Сердце тревожно забухало. - Что-то я не въезжаю, Виктор Михалыч. Вы про что сейчас? Когда вы приходили? - В ночь после выпускного. Когда ты ушла, я понял… если… не догоню тебя, буду потом жалеть всю жизнь. Она сглотнула комок. Надо было что-то ответить, но голос не повиновался. Он отставил кружку. Встал, сделал несколько хаотических шагов, ероша волосы. Потом решительно направился к ней и опустился на колени, глядя ей в глаза. - Так мне и надо. После всего, что произошло… - Я ждала, - нашла в себе силы выдавить Ленка. – Но не дождалась. - Ты ребенок… - он погладил ее по щеке. - Я не… - Тшш… конечно, нет. Прости. Просто ты быстро бегаешь и крепко спишь. И слава богу… этот кошмар… эта грязь тебя не коснулась. Зато деду досталось, будь здоров. Прости меня, Ленка. Я думал, это конец. - Сто раз уже извинялись. - Пусть будет сто первый. Нам с тобой, похоже, еще много перетрясти надо. - Да я тоже хороша… - Но я-то старше… - Вот только не надо сейчас… - Не буду… я одно понял, Ленка: если тебя не будет рядом, жизни мне тоже не будет. - А она? - Она тоже поняла. Очень быстро. - Значит, отпустила? - Я сам себя отпустил. - Чудно… как мы тут с вами встретились… а ведь так бы и мучились до сих пор… - Сам удивляюсь. Когда увидел тебя тогда ночью в реке, думал, совсем тронулся от тоски. - Я тоже подумала, что у меня глюки. - Ленка… - Сгреб ее с колоды и прижал к себе крепко. – Если ты вздумаешь исчезнуть так же внезапно, как появилась, я… я, наверно, точно свихнусь. - Не собираюсь я исчезать. Не надейтесь. - Слушай… - он вдруг спохватился, - а в пансионате… или как там его… тебя не потеряют? Хороший был вопрос, только она не знала, как на него ответить. - Не знаю, - сказала, как есть. – Может быть. А ты где тут остановился? Я тебя в доме отдыха не видела… вроде. - Я в деревне живу. В доме – как раз по ту сторону брода. По знакомству. Это знаешь, чей дом? - Чей? - Рассказова. - Да ну?! Игоря Ильича? - Не совсем. Дяди его. Но Игорь Ильич тут тоже бывал. Он меня сюда и сосватал. - Вот сейчас на минуточку… я надеюсь, речь идет только о доме? - Только о доме. Честное физкультурное! - Ну ладно. Мне уже интересно. Покажете? - Обязательно. Он чудной. Тебе понравится. - Да тут, по ходу, все чудное. - Вот это точно. Спасибо за спасибо! Я тут
azna: Каких-то три с половиной месяца, и блудный автор приперся. Единственное оправдание - с главой. *** 24 Солнце клонилось к закату, а на благословенном острове снова стали нарастать напряжение и нервозность. И Степнов, и Ленка, каждый со своей стороны, как могли, старались держаться непринужденно, но обоим было сильно не по себе. Можно было долго находить себе дела, однако сеть уже проверили, рыбу почистили, ужин приготовили и съели, в приступе хозяйственного энтузиазма отдраили все вокруг до первозданной чистоты. Кажется, единственно траву на поляне не расчесали, и то только потому, что стемнело. Долго сидели у костра, наблюдая, как летят в темное небо золотые искры. Сидели друг напротив друга, разделенные пламенем костра. Мысль о том, чтобы пойти в шалаш и лечь… как бы это сказать… в одну постель… напрягала обоих неимоверно. Степнов неуклюже пытался рассказывать анекдоты, Ленка старательно смеялась, хотя смысл их едва ли доходил до нее в полной мере. Дважды Виктор срывался и убегал к реке, якобы на звон колокольчиков сети. Ничего, конечно же, там не звенело. Просто ему катастрофически необходимо было вырваться из плена ее глаз, в которых дразняще плясали языки пламени. Каждый раз он горячо надеялся, что она воспользуется его отсутствием и уйдет спать в шалаш, и тогда он смог бы с более-менее спокойной совестью лечь у костра. Об этом он безмолвно молился звездам и реке, но они остались безучастны… в конце концов, они же их соединили, и разделять соединенное теперь было бы непоследовательно… Он строго-настрого запретил себе все, чего она так ждала, потому что знал, что стоит только приблизиться к ней или, не дай бог, коснуться, он уже не сможет остановиться… а ведь он дал себе слово подождать, не делать ничего, что может причинить ей малейший дискомфорт – вряд ли она сейчас оценит порывы его страсти – а хочет он ее до темноты в глазах. Ленку терзали противоречивые мысли: ей казалось, что долгожданное «все было» должно снять барьеры и препятствия, и очень, ну просто очень-преочень хотелось продолжения. Но… хоть он и старался прошлой ночью сдерживать свой натиск, их обоюдная нетерпеливость отзывалась теперь специфическими ощущениями в глубине ее женского естества, правда, вполне терпимыми и втайне даже доставляющими ей чувство глубокого удовлетворения. Ее эти ощущения явно беспокоили меньше, чем Степнова, который каждый раз, когда она невольно морщилась, вставая или садясь, с тревогой вглядывался в ее лицо, и глаза его заволакивало нечто, сильно напоминающее чувство вины… Вот только нового витка его самобичевания им сейчас и не хватало. Ему ведь только дай повод. И что теперь? В конце концов, он мужчина… и если он в этой щекотливой ситуации даже не пытался сесть поближе, то уж она точно не станет себя предлагать. А ведь при свете дня им удалось наладить контакт и стать ближе… и теперь ее почти трясет от желания, чтобы он хотя бы обнял, а он… Сколько можно было так сидеть? До утра? Или пока оба не свалятся от усталости и нервного напряжения и не заснут прямо там, где сидели? Вдруг, откуда ни возьмись, у костра материализовался большой серый котище. Они уже привыкли к тому, что кот появлялся и исчезал, когда ему вздумается, потому появление его осталось без внимания, даже когда он стал ходить туда-сюда, задевая их хвостом. Походив немного, кот улегся на большую, теплую от огня колоду, некоторое время таращился вместе с ними на огонь, потом прижмурил глаза – задремал вроде… Лена вздохнула. Степнов сорвался с места и опять убежал проверять свои колокольчики. На ощупь пробираясь в кромешной тьме, он добрался до берега и упал на песок, стискивая голову руками. Наваждение какое-то… каждый ее вздох болью отзывался в груди. Он видел, как она смотрит на него – в ее глазах вопрос и робкое ожидание счастья. И как ему теперь подобрать слова, как объяснить ей, девчонке, вчера еще школьнице, что он, взрослый мужик, страшно переживает, что не был сдержанным и нежным и разворотил ей «там» все… а с утра еще и на пробежку потащил – идиот – вместо того, чтобы на руках ее носить… Как ей все это вывалить? Какие слова подобрать? Как убедить, что надо, чтобы там зажило… что это для ее же блага… а ему трудно сдержаться, когда она так близко, и он боится снова потерять голову и навредить ей. Представил, как говорит ей ровно те же слова, что и три злополучных месяца назад: Ленка, так, мол, и так, надо подождать… - и заскрипел зубами от бессильной ярости. Похоже, это никогда не кончится. Вдруг стало нестерпимо душно, будто воздух кончился. Виктор запрокинул голову и посмотрел вверх – ни одной звездочки – небо словно набухло, отяжелело, клубясь низкими темными тучами. Через мгновенье тяжелый, почти осязаемый мрак вспорола ослепительная вспышка, грянул гром, и в небесные прорехи хлынул горячий, будто слезы, ливень. «Лена!» - Степнов вскочил и, не разбирая дороги, ринулся обратно. Дождь хлынул как из ведра, неожиданно, да еще с грозой! Ленка вскочить не успела, как уже промокла с головы до пят. Они с котом наперегонки бросились к шалашу. Вода текла по лицу, слепя глаза, ручьями стекала за шиворот. Огонь в костре быстро сдавал позиции под натиском воды, на поляну упала кромешная тьма. В шалаше она первым делом недоверчиво ощупала свод. Сухо. Слава богу. Секунду поколебавшись – поискать ли сперва свечку или переодеться в сухое, Лена склонилась ко второму и принялась стаскивать с себя мокрую одежду. Она едва успела раздеться и завернуться в нечто, выдернутое из стопы белья и на ощупь определявшееся большой льняной простыней, как в шалаш ввалился Степнов. В темноте он запнулся за кота – бедолага с диким обиженным мявом отлетел в сторону, а Степнов, пролетев вперед, сшиб Ленку с ног и вместе с ней рухнул на топчан. Ленка заорала от неожиданности. Доски охнули и прогнулись. «А вы как думали?» - Кот ехидно прищурился, зализывая в дальнем углу ушибленные ребра. – «Теперь вам ни одной ночи не спать раздельно». - Напугал? – выдохнул Степнов, соображая, что прижимает ее всем телом к набитому травой тюфяку. - Не то слово, - откликнулась Кулемина хриплым шепотом. - Извини, - он осторожно погладил ее по щеке, а рука, сама по себе, совершенно не повинуясь его воле, спустилась ниже и накрыла обнаженную грудь. Ленка издала короткий сдавленный стон – на большее просто воздуха не хватило – одновременно осознавая, что простынь во время падения сбилась с груди и… - Ты похожа на русалку – мокрая и с хвостом, - сообщил Степнов, отодвигаясь в сторону и скользя рукой вдоль ее тела. – Что это на тебе? Юбка? - Простыня… кажется... - Ааа... – Рука снова двинулась вверх. Ее тело сперва мурлыкало и тихо пело под его шершавой ладонью, кожа постепенно согревалась, становясь более чувствительной. Но вскоре легких тающих прикосновений стало мучительно мало, и песня приобрела совсем иное звучание. Она пробралась глубже, разливаясь по венам горячим вином, в мелодию вплелись ритмичные, как сердцебиение, удары барабанов и протяжные гортанные вскрики. Торопливые нетерпеливые поцелуи, тяжелое дыхание, бессвязный шепот вперемежку с хриплыми стонами… Кажется, он твердо намеревался не прикасаться к ней сегодня даже пальцем? Какое там! Потеряв голову от ее близости, он, как дикий зверь, пытался разодрать и отбросить прочь проклятую простыню, чтобы вновь почувствовать ее своей. Но простыня, как на зло, путалась и затягивалась все туже, и скоро Ленка не могла даже колени согнуть. Крепко спеленатая ниже пояса, она тоже нетерпеливо брыкалась, силясь освободиться из льняного плена – да все без толку – хоть кричи, хоть плачь. В дальнем углу серый кот поблескивал в темноте зелеными глазами и улыбался в усы: «А кто говорил, что будет легко?» Снаружи бушевала гроза, небо с грохотом обрушивало на шалаш нескончаемые потоки воды. - Лен… Ленка… Леночка… Стараясь унять собственную бурю и взять себя в руки, он поймал ее запястья и придавил к подушке над головой, нависая сверху. - Шшш… Тише… Черт с ней, с этой простыней. Поцелуи стали нежнее. Лоб. Щека. Уголок губ. - Русалка моя… Дыхание выравнивалось, и сердце сбавляло бешеные обороты. Подбородок. Теплая ямка меж ключиц. Пусть так. Сам бы не сдержался – простыня помогла. Осторожно отпустил ее руки. - Давай спать? - Спать? - Спать. Завтра распутаем тебя. Она молча отвернулась на бок. Он придвинулся ближе, обнял, прижал к себе крепко, повторяя собой ее контур. Рука снова неосознанно легла на ее набухшую от желания грудь. Лена дернулась со сдавленным всхлипом и попыталась отодвинуться. Он не пустил, прижал еще теснее. - Люблю тебя. Она затихла. Упрямое молчание длилось несколько минут, для него – почти вечность. И наконец: - Я тоже тебя люблю. Очень. Спасибо за спасибо Я по-прежнему тут Примечание 1: тем, кто доживет до следующей главы, обещается баня (та самая). Примечание 2: автор вышел в отпуск.
azna: Всем привет! Желаю всем отпусков хороших и разных *** 25 - Лена… Лен, просыпайся…Вставай, Ленка. – Он тормошил ее за плечо. – Вставай. - Ммм… - С трудом разлепляя глаза, она повернулась на спину. На лицо упали тяжелые холодные капли. – А? – Села рывком. - Вставай. Надо выбираться отсюда. Полог был отдернут. Снаружи уже рассвело, но было серо и мокро. Лена попыталась встать – не тут-то было – простыня держала мертвой хваткой. - Черт! - Давай помогу, - Степнов протянул руки, но она окатила его взглядом, не менее холодным, чем вода, которая капала со свода, и демонстративно прикрыла грудь. - Я сама. Выйди… те. Он на секунду замер, но тут же молча развернулся и вышел под дождь. «Обиделась. Ладно…» Уворачиваясь от капающей с потолка воды, Лена выпуталась из простыни, сложила и вернула ее в стопу белья. Косясь на вход, торопливо нашла на полу свою одежду. И майка, и шорты были сырыми. Она стала одеваться, шипя и чертыхаясь. Шорты – еще куда ни шло, но влажная рубашка – брррр. В углу за сундуком лежал ее пакет с запасными вещами. Однако, что дело – дрянь, она поняла, едва нашарив его. Пакет был мокрым и снаружи, и внутри вместе со всем содержимым. «Блин!» Похоже, «пуленепробиваемый» шалаш здорово протек за эту ночь. Поколебавшись между мокрой майкой и влажной рубашкой, Ленка выбрала второе, с содроганием натянула ее и принялась втискивать пуговицы в неподатливые петли. Закончив, осмотрелась, поправила постель. Вода продолжала капать, на топчане уже образовалось большое мокрое пятно. «Да, надо отсюда выбираться» Собравшись с духом, вынырнула из шалаша под дождь и зябко передернула плечами. От вчерашнего зноя не осталось и следа. Степнов стоял у входа, скрестив руки на груди, с волос капала вода. Рядом стоял туго набитый рюкзак. - Придется обойтись без завтрака. Он разнял руки, расправил туго скатанную куртку, которую грел на груди, и набросил ей на плечи. Первым порывом было сбросить его куртку в мокрую траву, но здравый смысл взял верх, к тому же куртка хранила его тепло… в общем, она запахнулась покрепче и пошла вперед, не оглядываясь. Воды в реке стало больше. На берегу было скользко, и Ленка едва не упала, когда прямо ей под ноги из кустов выскочил серый кот. Брезгливо потряхивая мокрыми лапами, кот пересек тропу и снова нырнул в заросли. Степнов ткнулся ей в спину, заскользил по прибитой дождем траве и схватил ее за талию. Вместо того чтобы постоять на месте смирно и дать ему обрести равновесие, она сердито дернулась – в итоге оба повалились наземь. Он упал на спину – утянул тяжелый рюкзак, она со всего маху приземлилась на него пониже живота. Степнов глухо охнул, стиснул зубы и перестал дышать. «Так тебе и надо!» - Мстительно подумала Ленка, сообразив, куда села, резво вскочила на ноги и повернулась к пострадавшему лицом. Стиснув побелевшие губы, он мужественно пытался встать, преодолевая сопротивление рюкзака и гравитации. А когда поднялся, глянул так, что у нее зародились подозрение и робкая надежда, что даром ей это не пройдет. Казалось, переправа через реку не закончится никогда – несколько раз их сносило с брода, но они возвращались к переправе и упрямо двигались к берегу. Оба, разумеется, вымокли до нитки, хотя, куда уж сильнее – еще на берегу дождь и так все промочил насквозь. Вода в реке, к счастью была почти теплая, даже в том месте, где обычно обжигала ледяной стужей. Но едва они выбрались на берег, их пробрал такой колотун, что зуб на зуб не попадал. Степнов схватил Ленку за руку и бросился вверх по склону. Скользя и цепляясь за высокую мокрую траву, они добрались до огорода и побежали по размокшей тропинке, хлюпая и разбрызгивая грязную жижу. Двор. Дом. Неужто добрались? У крыльца Степнов снял рюкзак и закинул его на верхнюю ступеньку. Лена прислонилась к стене у водостока и принялась смывать с ног налипшие комья земли. - Ну, здравствуйте, соколики! – Раздался приветливый голос, от звука которого оба подскочили от неожиданности. Посреди двора стояла улыбающаяся Марфа. В объемном темно-зеленом дождевике она смахивала на лесное чудище. - А я-то думаю: не утопли бы там – вона, дождина какой хлещет. А вы ужо тут. - Шалаш протек, - сообщил Степнов. - Так вот и я говорю! Чего там сидеть-то? Правильно, что домой пришли. Да вы заходите-заходите. Чего как неродные-то? Как по мановению волшебной палочки в доме забурлила жизнь. От печи плыло благодатное тепло, глазом моргнуть не успели – бабка шустро выставила на стол самовар, баранки, варенье… - Почаевали? Теперича в баню надо, - строго сказала Марфа после чая, глядя как ежится Ленка в своей мокрой рубашке под лоскутным покрывальцем, которое бабка на скорую руку набросила ей на плечи. – Пойдем-ка Витюша, подсобишь мне. А ты, - повернулась к Лене, - пока тут у печки посиди. - Красивая девка, - на крыльце бабка одобрительно двинула Степнова локтем в бок. - Уй! - И с характером. Он не ответил, только усмехнулся. - Баню-то я затопила уже. - Марфа махнула рукой, и Виктор увидел дымок над трубой. – Поди теперь к поленнице под навесом, возьми, сколь унесешь. Подбросить надо, чтобы пожарче было, а то синие оба… Давай-давай, поворачивайся! Застудим же девку! Степнов опрометью бросился к поленнице, нагреб охапку и бегом понес в баню. Марфа уже ждала, приоткрыв дверь, у ног ее терся промокший до костей серый кот. - Ага… Ну, сам подбросишь, а я побежала. – Подхватила кота и стала запихивать под дождевик. Кот жмурил зеленые глаза и совершенно не сопротивлялся. Виктор разулся в предбаннике, открыл маленькую тяжелую дверь в парную. Там было жарко и сухо, терпко и сладко пахло нагретым деревом. Хотелось закрыть глаза и дышать глубоко, чтобы этот запах заполнил все тело без остатка. Запихнув в печь два больших полена, он несколько минут наблюдал, как лижут кору языки пламени, потом закрыл заслонку и встал. По спине ползли капли пота. Несколько дней назад здесь он мечтал, чтобы Лена оказалась рядом. Она являлась ему в видениях и снах, и он все готов был отдать, чтобы они стали реальностью. И вот самая невероятная, самая фантастическая его мечта сбылась. Река принесла ему Ленку, и теперь она с ним – настоящая, живая Ленка, загорелая, дерзкая, с упрямым взглядом из-под спутанной челки. Но что-то никак у них не ладилось... Степнов вздохнул и вернулся обратно в предбанник. Натянув мокрые кроссовки, вышел во двор. Дождь лил, не переставая, шуршал по крышам, трепал листву деревьев. Широким шагом преодолев двор, он взбежал на крыльцо. - Лен, - позвал в приоткрытую дверь, - баня готова. Тишина. - Лена! – Позвал громче. – Баня готова. Иди мыться. Прислушался. Опять тихо. Заснула, что ли? - Лен… - сунулся в дверь и столкнулся с ней нос к носу. У нее на шее висело большое полотенце. Неловко посторонившись в узком дверном проеме, дал ей протиснуться наружу. - Там все готово. Ты… Она молча посмотрела на него через плечо, отвернулась и спустилась с крыльца. - Ты… справишься там? – Двинулся было за ней. Она остановилась, повернулась и пригвоздила его к стене тяжелым взглядом прищуренных зеленых глаз. - А что? Помочь хочешь? От неожиданности он открыл рот, но не нашел, что ответить. - Ясно. – Криво усмехнувшись, Ленка отвернулась и пошагала по дорожке. – Куда уж там… помощник, блин. Последние слова, хоть и едва слышны были, резанули слух хуже любого крика. Кровь бросилась в голову, как от хорошей оплеухи. «Ах ты…» Он рванулся за ней, догнал на полдороги, ни слова не говоря, схватил, перекинул через плечо и потащил ее в баню. Ленка попыталась брыкаться и бить его по спине, но резкий увесистый шлепок по заду привел ее в замешательство и умерил пыл. Мужчина и женщина, наблюдавшие за этой сценой из-за соседнего забора, переглянулись. Женщина покачала головой, а мужчина довольно улыбнулся. - Не хмурься. Милые бранятся… слаще будет. Не даром старые люди говорили: мириться лучше всего в бане. Нам с тобой, что ли, поссориться… а, лада? – Приобнял жену. - Господи, что ты несешь? А если они разнесут ее? - Не разнесут. Не на ту напали. Затолкав свою ношу в узкий предбанник, Степнов закрыл дверь на крюк. Ленка попыталась укрыться в парной – не тут-то было – он ухватил ее за шиворот и дернул к себе. Затрещала ткань, на пол посыпались пуговицы. С рыком «Стоять!», не деликатничая, он быстро стащил с нее остатки рубашки и шорты. Она кричала: и «Пусти!», и «Пошел вон отсюда!», и что-то еще, пыталась сопротивляться, но получив второй шлепок – крепкий и звонкий, нагишом влетела в парную и приземлилась на лавку. Степнов одним движением скинул футболку и принялся расстегивать джинсы. - Если ты минуту посидишь спокойно, я сделаю теплую воду. Если будешь дергаться, буду мыть холодной. Ясно? – Он переступил порог, на ходу обматывая короткое полотенце вокруг бедер, захлопнул дверь и резким движением загнал тяжелый тугой крюк в петлю. Ленка испуганно таращила глаза, пока он смешивал воду. - Ты будешь меня мыть? - Буду. Вставай. - Я не… - Руки! – Рявкнул, аж оконце вздрогнуло. Развернул ее и принялся намыливать мочалку, прожигая насквозь яростными голубыми глазами. Он вертел ее из стороны в сторону и тер мочалкой так, что, казалось, кожа на ней вот-вот лопнет, потом обливал то горячей водой, то холодной и снова тер, будто шкуру хотел спустить. Сначала Ленка пыталась отбиваться, но скоро поняла, что дело плохо, и ее сопротивление только хуже выводит его из себя, а силы явно не равны. Когда он решительно взялся за веник и толкнул ее к полку, она стиснула зубы и решила стойко вытерпеть все до конца. Пусть он сильнее, но пощады она не попросит. Однако, странное дело… стоило только перестать сопротивляться, как гнев и обида, колом вставшие у нее внутри, стали таять, как глыба льда в летний зной. Веник хлестал распаренную кожу, но она утратила чувствительность, тело потеряло границы, был только жар – внутри и снаружи, в котором расплавились ее реальность, ее принципы, ее упрямство... последнее, что вспышкой озарило уже затуманенное сознание, был шквал холодной воды, которым он окатил ее с головы до ног. Веник будто стал продолжением его руки, только теперь его ярость была направлена против самого себя. Не успокоился, пока не отхлестался до красных полос, потом отшвырнул веник и взялся за мочалку. Без мыла остервенело тер везде, куда только мог дотянуться, а когда на теле уже живого места не осталось, отшвырнул мочалку и упал на лавку без сил. Выплеснулась клокочущая в груди злость и на месте ее образовалась пустота. Он посмотрел на свои руки – их сотрясала мелкая дрожь. И что теперь?.. Ленка шевельнулась, приходя в себя. Сначала подняла голову, потом, собравшись с силами, сползла с полка, пошатываясь, добралась до бочки с холодной водой ополоснуть лицо. Тело было тяжелым, а голова – удивительно ясной. Смахнув воду с глаз, она посмотрела на Виктора. Он сидел, покрытый красными полосами и липкой испариной, и выглядел совершенно измученным. «Моя очередь», - Лена взяла в руки увесистый кусок душистого бело-желтого полупрозрачного мыла. Ярости уже не было. Не было обиды. Не было злости. Была… невыразимая щемящая нежность. Взбивая пену на жестких кудрявых волосах, скользя по крепкой шее и сильным рукам, растирая мускулистую грудь, она подумала, что хочет обнять его, прижаться и никогда не отпускать. Она не хлестала его, не драла мочалкой, однако наполненные тихой нежностью движения, словно острым ножом, снимали с него старую кожуру и наполняли новой силой. Она сама в этом убедилась, когда стащила с его бедер намокшее полотенце. Он не сопротивлялся – был ли в этом смысл, если он собирался прожить с ней всю жизнь, и, в конце концов, что такого ужасного, запретного или невероятного она могла там увидеть. Когда она один за другим вылила на него три больших ковша прохладной воды, смывая пену, он поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она попыталась улыбнуться, смущенно кусая нижнюю губу. Потянув за руку, он привлек ее к себе, крепко обнял, прижимаясь лицом к ее груди, и выдохнул жарко и протяжно. Ленка запрокинула голову и вцепилась ему в волосы, чувствуя, как кружится голова и пол уходит из-под ног. Тело снова начало растворяться, высвобождая загнанный внутрь жар. Повинуясь единственному и непреодолимому желанию стереть все границы и стать единым целым, он подхватил ее под слабеющие колени и усадил на себя верхом. Глядя в ее разверзшиеся зрачки, понял – никаких прелюдий. Степень ее готовности зашкаливала, он ощущал ее жар, тело звенело от высокого напряжения, и вход его был ознаменован таким стоном, что поначалу он даже испугался, не сделал ли ей больно, но по ее лицу, закрытым глазам, приоткрытым губам понял, что секунду назад принес ей долгожданное облегчение. Хорошее начало… крепко обхватив ее одной рукой, другой упираясь в лавку позади себя, он начал осторожное движение, смакуя каждый толчок, и вдруг почувствовал, что она тоже инстинктивно пытается двигаться, поймав его ритм. Ободренный, он прибавил скорости, но через несколько секунд она неожиданно вздрогнула и замерла. В ее глазах были недоумение и легкий испуг. Озаренный догадкой, он улыбнулся широко и радостно. «Поймала!» Перехватив ее покрепче, он ускорился, поощряя ее двигаться в такт, и через минуту она вцепилась зубами ему в плечо, захлебываясь в новых ощущениях, которые мощной волной поднялись из точки соприкосновения двух горячих тел и затопили все тело до последней клеточки. Он едва успел выйти, чтобы взорваться снаружи, крепко прижимая к себе свое трудное счастье. Напряжение схлынуло, стало так тихо, что слышно было, как ползет по стеклу оконца капля испарины. Степнов закрыл глаза и вознес горячую безмолвную благодарность всем небесным и земным силам, которые подарили ему эти бесценные минуты – на его искусанном плече всхлипывала его любимая девочка, испытавшая первый оргазм в своей жизни. Спасибо за спасибо - очень приятно. я тут Примечание: ну что, как ни крути, надо возвращаться в большой мир...
azna: *** 26 Они потерялись где-то между небом и землей, парили в невесомости… - Лен?.. - Ммм… - Ты как? - Ммм…- Сил отвечать не было. Хотелось просто молчать и бесконечно нежиться в его объятиях… но она ощутила, как напряглось его расслабленное тело, забугрились мышцы. Он коснулся ее подбородка, приподнял лицо. Глаза в глаза. - Как ты? - Хорошооо. Он не удержался, нашел губами ее ухо: - Будет... еще лучше. Заливаясь краской до самых ушей, Ленка уткнулась ему в шею. - Пойдем в дом? Она вздохнула и потерлась щекой о его плечо. Тело категорически противилось какому бы то ни было движению, но она сделала над собой усилие и сползла с его колен. - Пойдем. Степнов задержался на минуту – разложить по местам банные принадлежности, а когда вслед за Леной вышел в предбанник, застал ее задумчиво рассматривающей то, что осталось от рубашки и шорт. Сказать по правде, осталось не много... Не долго думая, он обернул ее в большое полотенце, то самое, которое она принесла из избы, а останки одежды и закинул в печку, где догорали поленья. Притихший огонь снова вспыхнул и затрещал. Степнов закрыл заслонку, натянул штаны и, открыв дверь, вышел на улицу. Дождь кончился. Сквозь клочковатые бело-серые облака местами проглядывало синее небо, да и солнце уже вот-вот готово было провать остатки туч, подсвечивая их края яркими каемками. С карнизов, водостоков и листвы еще сочилась и капала вода, воздух был влажным и свежим. Подхватив Лену на руки прямо с порога, едва она успела показаться, он быстро зашагал к крыльцу. И нес ее легко, чуть не взлетая, будто рухнули тяжелые оковы и тело налилось невиданной силой. Двор будто стал меньше, ступеньки – ниже, дверные проемы – выше и шире. Кажется, дом был несказанно доволен, что их теперь двое – и не просто двое, а двое по уши друг в друга влюбленных. В горнице вкусно пахло живым гостеприимным домом. На столе под большим расшитым полотенцем угадывалось бабулькина забота Усадив обернутую в полотенце Ленку на широкую лавку, Виктор прошел в спаленку. Комната, в которой он несколько дней назад спал один, маленькая и сумеречная, прохладная и одинокая, теперь стала просторней и приветливее, впустила солнце и налилась теплым золотисто-медовым светом. Показалось?.. или кровать щедро раздалась для двоих, и комната запросто ее вместила?.. Степнов зажмурился, потряс головой, снова открыл глаза. Изменилось ли что-то, понять так и не успел, - предприняв попытку сделать шаг, запутался в вездесущем коте. Он чудом удержал равновесие, взмахнув руками как мельница, и с зубовным скрежетом подавил острое желание отвесить животине здоровенного пинка. Кот с равнодушным видом вышел из комнатенки, а Степнов с шумным выдохом опустился на кровать. Черт бы побрал это несносное создание – еще пара дней, и кто-то кого-то точно покалечит. Впрочем, бог с ним, с котом, сегодня они будут спать в сухой и чистой постели, это ли не праздник после залитого водой топчана в шалаше. Он задумчиво погладил покрывало и ощутил под ладонью тонкую мягкую ткань, отличавшуюся от жесткого покрывала. - Леен?.. Лена заглянула в комнату и шагнула через порог, придерживая на груди полотенце. Он стоял посреди комнаты и осторожно кончиками пальцев держал длинную тонкую... рубашку? Да, - подумала Ленка, - наверное такое называли “нижними рубашками”. - Оденешь? - в его глазах блеснули вопрос и осторожная надежда. - Ну-у... - она слегка пожала плечом, всем своим видом выражая крайнюю степень сомнения. Но потом решительно протянула руку. - Давай. Степнов задержался взглядом на окутывающей ее махровой ткани, но поборол себя и предпочел выйти, проявляя деликатность и прихватив с собой свой рюкзак. Лена снова посмотрела на рубашку. Выбирать-то было особо не из чего, а ему, похоже, будет приятно. Раз так, она вполне способна потерпеть это... эту... разновидность одежды, пусть и не самую удобную. Хотя натянув ее на себя, она несколько поменяла свое отношение – невесомая рубашка одновременно хранила естественное тепло тела и давала такую желанную в летний день прохладу. Не удержалась – подошла к старому мутному зеркалу в углу комнаты. Ух ты... Дверь скрипнула, показалась голова Виктора. - Ты... - он замер на поуслове. Моргнул. - Там... - тщетно пытался собраться с мыслями. Да, видимо, зеркало ничуть не обманывало и не приукрашивало – выглядела она в этой рубашке, мягко говоря... сногсшибательно. - Ты что-то сказал? - она повернулась, поправляя спадающую бретельку. - Ммм... - он честно постарался вспомнить. Не получилось. - Ну... как? - она неловко растопырила руки, переминаясь с ноги ногу. Он распахнул дверь и целиком вошел в комнату, уже в чистых джинсах, но еще голый по пояс. - Длинновата немного, да? - Подобрала край, обнажая ноги до колен. Предательская бретелька снова соскользнула с плеча. Степнов с шумом втянул в себя воздух, в один шаг преодолел разделявшее их расстояние, обнял ее, отрывая от земли и крепко прижимая к себе. - Ленкаа... - выдохнул в теплые, пахнущие солнцем волосы. - Ты... не понимаешь... - Понимаю. - Она отстранилась. - Я понимаю. Правда. - Провела пальцами по его обнаженной груди, спустилась по животу до кромки джинсов и ощутила знакомую внутреннюю дрожь. - Я тоже... Я чувствую то же самое. - Голос ее совсем охрип, и вместо тысячи слов она просто взяла в ладони его лицо и прильнула губами к его губам. Сумбур и неловкость исчезли, как не бывало, осталось только чистое, горячее счастье обладания самым желанным на свете человеком. - Как думаешь, у них там все в порядке? - Невысокая красивая женщина с большими встревоженными серыми глазами уже в который раз приникала к окну, нервно теребя тяжелую черную косу. - У них все исключительно хорошо. - Мужчина, расслаблено полулежавший в кресле с книгой в руке, напротив, был совершенно спокоен. - Я уверен. - А я нет. - Тонкие белые пальцы лихорадочно заплели косу до самого кончика и тут же принялись раздергивать обратно. - Я их не чувствую, Саша. И я не понимаю, что там происходит. - Ты просто устала, Лада. Совсем не отдыхаешь последнее время. - Отбросив книгу, князь легко вскочил из кресла. - Так нельзя. - Подошел и мягко положил руки на плечи жены. - Олюшка... Ольга закрыла глаза и вздохнула. - Ты уже достаточно сделала. Пусть дальше сами, чай, не маленькие. - Это ты... - Ольга резко повернулась, вглядываясь в лицо мужа сузившимися потемневшими глазами. - Ты все закрыл. А я-то, дура, уже два часа бьюсь, как муха о стекло. - Лада, - князь сжал руки жены, - оставь. Ты уже вывела их, весь бурелом позади остался. Все, Ладушка. Ну ей-богу, ну? Еще несколько мгновений Ольга, звенящая от гнева, как натянутая струна, пристально смотрела на мужа, а потом обмякла и устало спрятала лицо на его груди. - Саша... а вдруг рано? Если сорвутся опять? - Не сорвутся. - Ссориться начнут... - Не начнут. - Они... - Лада моя... - Князь ласково погладил жену по голове. - Тебе дай волю, ты их до старости пестовать будешь. - Жалко неразумных, - вздохнула княгиня с грустной отрешенной улыбкой. - Не жалей. На то она и любовь земная, порадуйся за них. Давай-ка, я спать тебя уложу... Спасибо за спасибо я тут
azna: большое спасибо добрейшей и терпеливейшей Оксане (Рыбка-Собачка) за волшебный пендель. *** 27 Степнов открыл глаза и сел на кровати. От закрытых ставень в спальне было сумрачно, однако по свету, сочившемуся через дверной проем из соседней комнаты, угадывалось, что уже рассвело. Он провел рукой по простыне рядом, хотя уже знал ответ. - Лен? – Спустил ноги на пол, наощупь определяя в полутьме одежду. – Лена! Тишина. По спине пробежал холод. Господи-боже… как он мог не услышать, когда она встала, как не почувствовал? Всю ночь рук от нее не отнимал, даже во сне. Он и заснул только потому, что под ладонью было ее тепло. Как же это… В соседней комнате ее тоже не было. На столе стояла большая миска, накрытая полотенцем, глиняная кринка и полстакана молока. Это не могло быть сном. Ведь нет? Это было бы… жестоко – дать ее и снова отнять. Последние три дня перевернули его представление о мире, вспять повернули время, заставили снова поверить в чудеса. И если теперь все окажется сном, обманом, сказкой, наваждением… если всего этого не окажется… - на ходу натягивая джинсы, запинаясь и путаясь в штанинах, он выскочил на крыльцо. - Лена!!! Они сидели, тесно прижавшись плечами, почти соприкасаясь склоненными друг к другу головами – растрепанная солнечно-соломенная и темная, с тяжелым узлом на затылке – о чем-то увлеченно беседовали и тихонько смеялись – обе вздрогнули и обернулись на его крик. Две пары глаз – зеленые и темно-серые – смотрели удивленно, а он стоял как вкопанный, не в силах выдавить ни слова, чувствовал только, что с плеч падает гора, а внутри развязывается узел. - Здорово, сосед. Потерял чего с утра пораньше? Виктор обернулся. Через забор с соседской стороны скалился незнакомый мужик. - Да не. Нормально все. – Оглянулся по сторонам и через две ступеньки пошагал с крыльца. – Дров надо нарубить. Сосед прищурился, оценивая размеры огромной поленницы под навесом, и понимающе кивнул, усмехаясь в усы. Сидящие женщины молча проследили направление взгляда одного мужчины, потом стремительную траекторию другого и переглянулись. Степнов лихо рубил дрова – топор со звоном вонзался и с хрустом колол дерево, щепки мелкими брызгами разлетались в разные стороны. Ольга потрепала Лену по плечу и поднялась, отряхивая юбку. - Мне нужно идти. Скоро на работу. Приходи сегодня и ни о чем не беспокойся. - Да, мы придем. – Лена тоже встала. – Ему же можно? – Указала глазами на Степнова. - Можно. Приходите вдвоем. Одежду, если понадобится, в шкафу посмотри. - Спасибо! - Не за что. Ольга Васильевна легко сбежала по ступенькам и пошла к воротам. - Виктор Михалыч… - Лена обняла опорный столб и прижалась к нему щекой. – Вить! Виктор опустил топор, выпрямляясь и утирая пот со лба. - Завтракать будешь? Он кивнул. Со звоном вонзив топор в чурку, отряхнул руки посмотрел на разбросанные вокруг поленья. - Я помогу. – подобрав подол длинной рубашки, Ленка спрыгнула с крыльца в траву. - Эй, куда босиком? На секунду она замерла на одной ноге, потом все равно двинулась к нему, дразня дерзкой улыбкой. - Да ладно, ерунда. Вдвоем же быстрее будет. - Не слушаешься? – притворно рыкнул он. - Неа… Степнов качнул головой, усмехаясь. - На щепки не наступай. - Не буду. Когда дрова аккуратно и крепко улеглись в поленницу, Лена потянула его умываться. Стояла рядом с полотенцем наготове, пока он плескался и фыркал у большой бочки с дождевой водой, и обмирала от счастья, вытирая капли с его загорелой кожи. Все время во дворе он вел себя сдержанно, но едва переступив порог дома – скрывшись прочь с посторонних глаз, со стоном схватил ее и крепко прижал к себе. Целовал куда попало – глаза, губы, щеки, волосы – горячо и бессвязно просил больше не исчезать и никогда никуда не уходить без предупреждения. Ошарашенная таким натиском, она соглашалась, осознавая и признавая, что была не права, когда ушла так тихо, хотя всего лишь не хотела его будить, и, чувствуя, как слабеют ноги и дрожат колени, готова была обещать все-что угодно, лишь бы он не размыкал своих крепких объятий и не заканчивалось это восхитительное сумасшествие. Ближе к полудню они выбрались из дома и неторопливо, рука в руке, пошли по деревне в сторону усадьбы. На Ленке был незатейливый выцветший синий сарафан и старенькие сандалии, которые нашлись в шкафу и пришлись в пору. Шли по длинной пустынной улице, болтая обо все и ни о чем, не замечая редких прохожих, провожавших их улыбками и понимающими взглядами. Скоро деревенская улица закончилась и плавно перетекла в полевую дорогу, которая извилистой лентой стелилась под ноги, откликаясь на каждый шаг облачками белесой пыли. Когда показалась ограда усадьбы, Лена крепче сжала ладонь Степнова. - Волнуешься? - Есть немного, - неохотно призналась она, сморщив нос, - ты же знаешь Новикову. И деду я уже сто лет не звонила… Он усмехнулся. - Выше нос, Кулемина. Прорвемся. Ленка кивнула и зашагала быстрее. На разъяренную Новикову они наткнулись, едва свернули в боковую аллею - Кулемина, я не поняла, ты от меня специально прячешься, что ли? – Лерка стояла, руки в боки, и метала гневные искры, как испорченный трансформатор. – Я тебя с утра с фонарями ищу. Здрасьте, Виктор Михалыч. – Она вдруг осеклась, моргнула и потрясла головой. – Виктор Михалыч?! А вы как здесь… в смысле, что вы тут… Кулемина… - Членораздельно сформулировать мысль никак не получалось. - Лер, спокойно. Все нормально. Я все объясню. - Да? Ну ка, ну ка... объясни мне, что у нас изменилось за полдня. Договаривались после завтрака идти на речку. Время, - она выразительно постучала пальцем по запястью, - уже к обеду. Я пять раз обежала весь дом, весь этот чертов парк – Кулеминой нет! И вот вам здравствуйте. Кстати, здравствуйте, Виктор Михалыч. Вы-то как здесь? – Валерия пришла в себя и ринулась в наступление. Лена и Степнов переглянулись. - Проездом. – Виктор был краток. – Заехал знакомых навестить. - Ну надо же! Какое удивительное совпадение, - восхитилась Новикова. – Отойдем-ка. – Кивнула Ленке и пошла вглубь аллеи. - Вить, подожди нас здесь. – Лена тронула его за руку и пошла за подругой. Удалившись от Степнова на пару десятков шагов, Лерка остановилась, развернулась и зашипела, как рассерженная кобра. Ленке припомнилось все: и чем закончился выпускной, и в каком она была состоянии, и как отзывалась о своем любимом физруке перед отъездом в дом отдыха, и что подруга все это время была с ней рядом, а сегодня Кулемина пропала на полдня, и теперь выясняется, что он приехал сюда и разыскал их, и ЧТО-ТО ТАКОЕ происходит, а она, Новикова, узнает последней, а это, черт возьми, не по-товарищески!!! - С чего ты взяла, что происходит ЧТО-ТО ТАКОЕ, - ровным тоном поинтересовалась Лена. - Кулемина, - Валерия скрестила руки на груди и склонила голову на бок, - ты дуру-то из меня не делай. С каких пор Степнов у нас стал «Витей»? - Ммм… ну да, - Лена постаралась изобразить покаяние. – Прости. Все так неожиданно... - Неожиданно! – Передразнила Лерка, закатывая глаза, и отвернулась. Повисла тишина. Новикова дула губы, Лена перекатывала камешек носком сандалии. - Он хоть извинился? – Лера, наконец, повернулась со вздохом, в голосе ее уже сквозили понимание и сочувствие. - Да, - откликнулась Ленка со смущенной улыбкой. - Как следует извинился? - Да. - А ты? – Новикова грозно прищурилась. - И я извинилась. - Дура ты, Кулемина, – подытожила подруга. – Оба вы дураки. И я была права! - Ага. – Ленкино лицо озарила счастливая улыбка. - Ладно, пошли. Они вернулись к нервно переминавшемуся с ноги на ногу Степнову. - Мне все понятно, - сурово сообщила Новикова. – И я предупреждаю: если вы еще раз попробуете обидеть Ленку, будете иметь дело со мной. Степнов всем своим видом выказал искреннее раскаяние. Ленка кусала губы, чтобы не расхохотаться. Проходившая мимо Ольга Васильевна поприветствовала троицу и пригласила всех проходить на обед в столовую. - Она его знает? – шепотом поинтересовалась Новикова на ходу. - Да, она живет по соседству с домом, где он остановился. - Нда? – Лерка покосилась на Степнова. – А ты откуда знаешь? - Он мне сам сказал. - Когда успел-то? И вообще, как он нас нашел? - Я тебе потом расскажу. - Еще как расскажешь! Кстати, я договорилась с ребятами, сегодня вечером идем на гору звонить в Москву. Мобильник заряди. Спасибо за спасибо! Я тут
azna: 28 - Ну, чем вы тут занимаетесь? – Степнов ловко поддел вилкой кружок огурца. – Спортивная площадка есть? Испугавшись, что Новикова, рассказывая о местных красотах и развлечениях, заодно вспомнит, что не видела ее уже три дня, и начнет задавать «трудные» вопросы, Кулемина пнула его под столом и сделала большие глаза. На Леркином лице отразилась напряженная работа мысли. Она посмотрела на Лену и уже открыла было рот, но тут рядом материализовалась Ольга Васильевна – на правах гостеприимной хозяйки поинтересовалась о качестве обеда. Новикова отвлеклась от предмета обсуждения и защебетала о котлетах. Ольга покивала, улыбаясь, ласково потрепала девушку по плечу, скользнув взглядом по лицам Ленки и Виктора. Уголки ее губ дрогнули, и она отошла к соседнему столику. - Да… - Лера тряхнула головой и снова уставилась на Кулемину. – Клевые сегодня колеты… - Ммм… вас хорошо тут кормят, - промычал Степнов с набитым ртом, согласно кивая. – Вкусно. После такого обеда, - добавил он, отхлебывая компот, - обязательно нужны умеренные физические нагрузки. - Виктор Михалыч! – Возмущенно взвизгнула Новикова. – Мы вообще-то сюда отдыхать приехали! - Никаких отговорок. После обеда час отдыхаем и идем купаться. – Рука его привычно взметнулась к груди, но свистка не нашла. Ленка снова пнула его под столом. В легком замешательстве он пригладил волосы и… зачем-то погрозил Новиковой пальцем. Та в недоумении вытаращила глаза. - А что сразу я-то? У Кулеминой, между прочим, вообще купальника нет. Лена и Виктор враз засуетились и стали выбираться из-за стола. Лерка, пожав плечами, допила компот и потянулась следом. Девчонки шагали по аллее к основному корпусу. Степнов шел следом на некотором расстоянии. Новикова что-то спрашивала, Лена отвечала коротко, стараясь не вдаваться в подробности. На крыльце, перекинувшись парой слов, подруги разошлись в разные стороны. Лерка поспешила к тенистой беседке, откуда доносились смех и звуки гитары, а Лена поднялась по ступенькам, с усилием отворила тяжелую дверь и, оглянувшись на Степнова, прошла внутрь старинного здания. Виктор коротко глянул по сторонам и поспешил следом. В узких заставленных цветами коридорах было тихо и прохладно. Лавируя между кадками, они добрались до Ленкиной комнаты. Лена пошарила по панели над дверью и наша ключ. - Здесь все запросто. На доверии, - пояснила она Степнову, не оборачиваясь. Два щелчка, она распахнула дверь и жестом пригласила его войти. Он сделал пару неловких шагов, пересек границу и остался топтаться у порога. Комнатка была маленькой – вмещала только узкую кровать, тумбочку, шкаф, да еще небольшой столик, вроде журнального, и пуф. В отсутствие Ленки, по всей видимости, в комнату и в самом деле никто не входил, горизонтальные поверхности уже подернулись тонким слоем пыли. Взгляд его снова и снова возвращался к кровати, он представил спящую Ленку, безмятежность и спокойствие на ее лице, тень от ресниц на щеках, ровное дыхание – теперь все это он сможет наблюдать каждую ночь, каждую ночь они будут рядом, а не в таких вот узких одиноких постелях. Два стремительных шага вперед… - Ленка… - сгреб ее в охапку и прижал к себе крепко. - Вить, ты чего, - она даже вздрогнула от неожиданности. Его внезапный порыв выдернул ее из задумчивости, в которой она пребывала, перебирая содержимое своего рюкзака. - Ты мое счастье, - шепотом сообщил ей на ухо и поцеловал в макушку. – Вернемся в Москву – поженимся! – Добавил, сверкнув глазами. Ленка повернулась, удивленно подняла брови. - Чего это вдруг? - В каком смысле? – Степнов даже опешил от такого вопроса. - Ну… с чего вдруг такая тема – Москва… вернемся… поженимся… - А что… ты против, что ли? - Я… не знаю… еще не думала. – Чувствуя, что краска заливает щеки, Лена снова принялась рыться в рюкзаке. - Вот те здрасте… - он отошел и обескураженно уселся на пуф. - Вить, - Лена выпрямилась и выдохнула, - вообще-то, это очень серьезное решение. Как у вас быстро все… - У кого это «у вас»? – Он снова вскочил на ноги. Ленка прикусила язык и сделала неопределенный жест. - То есть, пожениться – это серьезное решение, а то что мы… - он взмахнул руками – это так себе, пустячок?! Я деду твоему как на глаза покажусь? - Блин, Степнов, - Ленка рассмеялась, отошла к тумбочке, нашла мобильник и зарядное устройство и воткнула вилку в розетку, - ты странный. На Уткиной ты хотел жениться из вредности, на мне – от стыда… Ты сам-то этого хочешь? - Кулемина, - он взревел, как раненый бизон, - ты соображаешь, что ты несешь?! Телефон замигал индикаторами, запиликал, стал выбрасывать жалобные сообщения. Она уткнулась в экран, хотя не в состоянии была прочитать ни одной буквы. От счастья и волненья сердце бухало в груди, как кузнечный молот. Она только что, можно сказать, получила предложение руки и сердца, не совсем обычное, правда, - без цветов, кольца и всякого такого… а теперь из-за нескольких оброненных ею фраз взрослый мужик, тот самый, который только что, можно сказать, сделал ей предложение, в бешенстве крутится на шести квадратных метрах, как торнадо, и, видимо, вот-вот все разнесет и возьмет свои слова обратно. Это надо уметь… молодец, Кулемина. Хотя, это же Степнов, ей выбесить его – дважды два. - Лен… - он, уже метнувшись было к двери, остановился у порога и обернулся. – Ты сейчас пошутила, да? Ты же не думаешь, что я… нуу… - Что тебе стыдно, за то что ты со мной спал? – Ленка посмотрела на него, прищурившись. - Блин, Кулемина, формулировочки у тебя! – Снова загремел, схватившись за голову. - Нет, я так не думаю. - Ну? И чего тогда? – На лице его отразилось искреннее недоумение. И правда, чего это она? Ленка прислушалась к себе. В кровь будто впрыснули что-то, она бурлила, как шампанское. В таком состоянии, наверно, можно запросто пройти по канату над пропастью, сунуть голову в пасть льва, разогнать машину до двухсот километров в час… или испытать на прочность отношения с любимым человеком – запустить когти в живое и посмотреть, сколько выдержит. Опять на экстрим потянуло, Кулемина? Не набегалась еще? Бросив мобильник на тумбочку, пошла к нему – обняла, прижалась крепко, подняла голову и посмотрела ему в лицо. - То есть это ты мне сейчас предложение делаешь? Степнов открыл было рот, но тут же закрыл его и от души шлепнул себя ладонью по лбу. - Блиин, вот дурак… идиот! Так, иди сюда, - взял ее за руку и вывел на середину комнаты. Не отпуская руки, встал на одно колено. – Елена Никитична, составьте мое счастье… - Что-что? – Ленка прыснула в кулак свободной руки. - Счастье, говорю, составьте. Елена Никитична… Ленка, прекрати смеяться! - А что это вы тут делаете? В проеме распахнутой двери стояла Новикова. Спасибо за спасибо Я тут
azna: 29 Ленка вздрогнула от неожиданности и инстинктивно попыталась отдернуть руку, но Степнов даже бровью не повел и руки ее не выпустил, и смотрел снизу вверх синющими своими глазами, не отрываясь и не обращая внимания на нежданного свидетеля. - Лен, ты согласна? – В повисшей тишине его голос прозвучал спокойно и уверенно. И в этой ауре спокойствия и уверенности мямлить, сомневаться или кокетничать было бы непристойно глупо. - Да, - ответ ее был таким же простым и естественным, как то, что утром встает солнце, а за зимой приходит весна. Опешившая было Лерка снова обрела дар речи. - Женитесь, что ли? - Да, - они ответили хором, не отрываясь глядя друг другу в глаза. Виктор встал и поцеловал невесту, ладонями ощущая, как полыхают ее щеки. Лена тут же воспользовалась возможностью спрятать лицо на его груди и перевести дух. - Я так и знала, что этим кончится, - Новикова довольно усмехнулась, скрещивая руки на груди. – Хотя я бы на твоем месте, Кулемина, так быстро не согласилась бы. Чтобы некоторые – не будем показывать пальцем – как следует подумали бы над своим идиотским поведением. Степнов ни слова не ответил, только крепче прижал Лену к себе, а она, счастливая до безобразия, зажмурившись, сопела ему в футболку. - Кстати, вы вечером на гору с нами? Или у вас другие… планы? Лена встрепенулась, подняла голову и взглянула на Виктора. - Конечно пойдем, - он буквально снял ответ с ее языка, и ей осталось только кивнуть утвердительно. - Окей. Встречаемся после ужина у ворот. Знакомая дорога. Березы, березы, березы… стеной стоят, и все вокруг белым-бело, и светится необыкновенным волшебным светом. Над головой – листва зеленая и небо… голубое-голубое с розовеющим западным краем. Носится от березы к березе сочное звонкое эхо. Было так хорошо идти рядом, едва касаясь друг друга руками, иногда встречаясь глазами. Время от времени поблизости возникала Новикова, смотрела с подозрительным прищуром: я, мол, слежу за вами, а за тобой, Кулемина, особенно. Ленке было смешно, а Степнову, как будто, все равно, хотя... - Новикова, - зычно гаркнул он, когда Лерка снова приблизилась, - шире шаг! Держи дыхание! – Был бы свисток, наверное, свистнул бы для пущей убедительности. - Виктор Михалыч, - дула губы Новикова, — вот сейчас вообще не смешно. - А разве должно быть смешно? Движение – это жизнь. Больше двигаешься, дольше живешь… – И все в таком духе. Лена слушала, улыбалась и размышляла, что «Виктор Михалыч» звучало теперь так странно. Ну какой он «Михалыч»? За несколько дней разница в возрасте испарилась, как и не было ее вовсе. По крайней мере, она ее точно больше не чувствовала. Посмотрела на Степнова, встретила его теплый взгляд, и снова по всему телу рассыпался фейерверком миллиард искр счастья. Забравшись на вершину горы, Ленка вздохнула и решительно взялась за телефон. Чего боялась, пожалуй, сама не могла объяснить. Да и стоило ли бояться, это же дед. Он всегда ее понимал и поддерживал. Даже когда все было особенно сложно. Дед по-прежнему был спокоен и не переживал по поводу ее редких звонков. Вроде не скучал и на возвращении ее не настаивал. Во время разговора у Ленки возникло ощущение, будто дед хочет у нее что-то спросить, но не решается. Тогда она решилась сама. - Дед… тут такое дело… в общем, Степнов здесь, и мы помирились… и мы… мы вместе теперь. Вот… Выдохнула. Подняла глаза и встретила его взгляд, встревоженный и успокаивающий одновременно. Если он так будет смотреть, она больше никогда и ничего не будет бояться. Наверное, это и называется «как за каменной стеной». Дед на том конце не выказал по этому поводу недовольства, напротив, в голосе его и словах сквозило облегчение и, как будто, затаенная радость. И у Ленки тоже отлегло от сердца. Если дед спокоен и рад за нее, все будет хорошо, и нет больше препятствий ее со Степновым счастью. Когда она завершила звонок, Виктор попросил телефон, чтобы набрать Рассказова. Там новости тоже были обнадеживающие. Светочка таки сдалась под напором поклонения и дала согласие выйти замуж за Милославского. Еще одна гора упала с плеч, ведь гнев гражданки Уткиной мог подпортить радость возвращения в большой мир, к которому они уже подспудно готовились. На обратном пути, когда спускались с горы в рощу, у обоих было ощущение, что выросли крылья, которые легко несут в новую жизнь. Достигнув берез, Виктор взял Лену за руку и потянул в сторону он ребят. Некоторое время они еще перекликались, а потом Степнов заговорщическим шепотом предложил сбежать. — Сбежать? Куда? — удивилась Ленка. — Куда глаза глядят. — А куда они глядят? Кругом березы и березы. И темнеет уже… а если заблудимся? — Ну и что? Даже если заблудимся, утром все равно найдемся. Пошли. — Ну тогда погнали, — задорно откликнулась Кулемина, и они нырнули в белое сумеречное молоко. Некоторое время их еще настигало эхо, а потом вместе со сгущающейся темнотой окружила почти полная тишина. Шли и шли куда-то наугад, целовались, хмелея от запахов ночного леса, пока не заслышали впереди шелест реки. К звукам течения примешивался еще какой-то тихий тонкий… не то смех, не то плач. Подошли ближе и из темноты, подсвеченный лунным светом, выступил силуэт небольшого дома. Он стоял наполовину на земле, наполовину на сваях, упирающихся в дно реки. Медленно и плавно вращалось и поскрипывало большое колесо. — Это мельница? Вить, смотри, это же мельница! — Ленка устремилась вперед. — Пойдем посмотрим. — Пойдем. Осторожно, ноги не переломай. Дверь легко открылась. Внутри дом был пуст, да и домом это назвать было сложно. Не было ни стен, ни потолка – весь дом был одной комнатой, окна без стекол выходили на все четыре стороны света, а сверху через сильно прохудившуюся крышу сочился свет звезд и луны. На полу большими охапками было набросано сено, от этого в доме стоял волшебно сладкий дух. Лена глубоко вдохнула, запрокинула голову и закрыла глаза. — Давай тут останемся ночевать. Тут так пахнет. — Давай. — Степнов принялся сгребать и сбивать сено в большую кучу. — Готово, падай. И сам первый повалился, раскинув руки. Лена упала рядом и с блаженным стоном вытянулась. — Как хорошо. Он подтянул ее ближе, обнял и устроил ее голову на своем плече. Журчала река, мерно поскрипывало колесо, перемигивались лукавые звезды под пристальным взглядом медовой луны. Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные — Ты слышишь? — Лена приподнялась на локте и прислушалась. — Что? — Виктор открыл глаза. — Будто шепчет кто-то… Степнов прислушался. — Слышу, как вода шумит… — Нет, не вода. — Может, ветер? Лена напряженно прислушалась. Верещали кузнечики, ветер перебирал листву… — Тебе приснилось, наверное. — Да, наверное. — Опустила голову обратно на его плечо и прижалась крепче. — Вить… — Ммм? — У тебя был кто-то? Ну… раньше… серьезные отношения? — Раньше и серьезные? — Прижался щекой к ее макушке. — Были. Даже жениться собирался. Ленка притихла, дышать стала через раз. — Это не про Светлану Михалну? — Робко уточнила на всякий случай. — Что? А… нет. Ей показалось, что он сдержанно вздохнул. Пуза затянулась. — И что? — Ничего, как видишь, — он тихо рассмеялся. — Три года встречались, два… нет, три раза ходили в ЗАГС заявление подавать. — Три раза?! — Снова поднялась на локте, чтобы рассмотреть в темноте его лицо. — Первый раз в ЗАГСе прорвало трубу, и он был затоплен и закрыт. Во второй раз приемщица заявлений аккурат в тот день сломала ногу – упала со стремянки в архиве. Мы в дверь, а ее на носилках выносят в скорую грузить. Вахтер дверь перед нашим носом запирает – некому, граждане, ваше заявление принять, ЗАГС закрыт. Он умолк. — А третий? — А в третий раз… в тот день мы сильно поругались. Потом вроде помирились. И все-таки побежали в ЗАГС, но не успели, рабочий день у них уже закончился. — Степнов снова засмеялся и мотнул головой. — Стоим мы на крылечке, молодые, глупые, злые… психуем друг на друга. И тут вдруг перещелкнуло. Девушка моя замолчала, а потом говорит: Это знак, Степнов. Три раза – это уже точно знак. Я замуж за тебя выйду. Я ей: Дура ты суеверная. Какие, к черту, знаки? — Но она как отрубила. — Жалел? — Поначалу – да, как-то обидно было. Потом ничего, отпустило. А теперь, — он повернул голову и посмотрел в ее мерцающие в темноте глаза, — я очень ей за это благодарен. Иначе у меня не было бы тебя. У Ленки горло перехватило. — Что с ней теперь? — Все хорошо, насколько я знаю. — слышно было, что он улыбался. — Глубоко и счастливо замужем, двое детей, дом — полная чаша. — Хорошо, — в ее голосе слышалось облегчение. — Все хорошо, что хорошо кончается. Банально, но факт. Большое видится на расстоянии. Мне иногда кажется… нет, я уже уверен, что все, что случилось со мной в жизни, все вело меня к тебе. Какая-то сила. — Нечистая? — Не удержавшись, хохотнула Ленка. — Нет, — уверенно ответил Виктор, — точно чистая. — Почему? — Потому что нечистая, Кулемина, спортсменов не берет. — Аааа… Спасибо за спасибо Я тут
azna: *** Эпилог Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные Звездами благословлённые, Землей соединенные, Водой венчанные Ольга сидела на большом камне и шептала заговор, прикрыв глаза. С бесконечной любовью выдыхала слова в звездное небо. Тяжелая коса расплетенным концом упала в воду и струилась вместе с течением. Рядом терпеливо лежал большой серый кот и щурился на лунную дорожку. Когда жена умолкла, кот оборотился человеком, сел рядом и обнял ее за плечи. — Лада моя, неугомонная. Устала? Ольга устало опустила голову ему на плечо. Вздохнула. — Это ничего, князюшка. На то и поставлены — любовь человеческую лелеять да приумножать. — И то верно. Они бы и сами справились, но с твоей помощью, конечно, вернее и быстрее вышло. Княгиня учуяла в его словах иронию и ткнула в бок с притворной сердитостью. — А вот да! Не то ходили бы еще семь лет вокруг да около. Сколько дров бы еще наломали. Разве лучше было бы? Разве не права я? — Права-права, — князь обнял ее крепче, — конечно, права. — Да ты смеешься опять! — И не смеюсь вовсе. Они мне тоже понравились. Хорошие оба, чистые. Мы самую малость подтолкнули. Они сами все поняли. — Петру на старости лет радость. — И то верно. — На свадьбу в большой город поедем? — Эк далеко ты заглядываешь, лада. — Да разве далеко — года не пройдет, как все сладится. — А может, сюда? — Хорошая мысль, Саша! — Вот и говорю. — А мы им такую свадьбу устроим… — Точно. Всю жизнь помнить будут. Да пребудет с вами чистая сила. Конец Спасибо за спасибо Я тут
полная версия страницы