Форум » Фанфики. Авторы A-Z и 0-9 » Мечта… психиатра » Ответить
Мечта… психиатра
Nastysha: Закрыто по просьбе автора. Kristenka Название: Мечта… психиатра Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: R Жанр: AU, OOC, Agnst, Romance. Размер: Макси Статус: в процессе От автора: 1) Фик-эксперимент. Причем эксперимент, как по форме, так и по содержанию. Первая попытка написания чего-то большого, поэтому всячески приветствуется ваша поддержка! 2) Смотрим на рейтинг, жанр и автора в совокупности и не позволяем себя обмануть лёгким началом. Флаффа не будет. 3) Рейтинг R здесь не подразумевает под собой конкретно жестокость, насилие или сексуальные сцены, но оставляет мне как автору развязанные руки на «есть, где развернуться» в этом плане. 4) Фик будет состоять из двух частей, не обязательно равноценных по объему и содержанию. 5) Все персонажи вымышленные, имеют некоторое сходство с сериальными, но не более. Благодаря Олечке фигли_мигли у фика есть обложка: Комментарии сюда.
Ответов - 12
Nastysha: Часть 1. Нет повести печальнее на свете… «Нет повести печальнее на свете, Чем та, что о спятившей Джульетте». Из размышлений автора. Глава 1. Вечер вышел унылый. Разговор не клеился, вяло переходя от работы к машинам, от машин к жёнам, от тех к футболу и обратно. Жены у Виктора не было, машина была, но не вызывала того благоговейного трепета, какой положено вызывать большой красивой игрушке у мужчины любого возраста, а вот футбол он любил. Но сегодняшний матч по праву мог называться одним из скучнейших на его памяти. Только самые ярые болельщики ещё следили за происходящим на экране, большинство же, с облегчением дождавшись перерыва, дружно выпили за то, чтобы «никогда не видеть такого убожества», и вряд ли вообще заметили начало второго тайма. Виктор снова попытался сфокусировать внимание на футболе и опять безуспешно. Казалось, скучно даже судье, который каждые две минуты поглядывал на часы, и Степнов мог поклясться, что каждый раз при этом он читал у того на лице «господи, дай мне терпения». — Я за добавкой, — Виктор поднялся со своего места, жестом указав на пустой бокал в своих руках. Беседа за столом как раз снова вернулась к четырехколесным друзьям, так что его разгоряченные от выпитого и, наконец, всё же увлеченные беседой друзья не особо отреагировали на его уход. — Пусто у тебя, — Степнов сел на табурет возле барной стойки. — Так будни, да и матч проходной, — Толик, бармен, как всегда невозмутимо пожал плечами, наполняя бокал, не спрашивая чем: Виктор был почётным клиентом, и что важнее, его другом. Это место, как и сам Толя, было удивительным. Маленький спорт-бар с огромным плазменным экраном был огорожен от остального пространства, которое тоже было не особо большим – барная стойка и более светлый зал со столиками для тех, кто равнодушен к спорту. Работало это заведение с вечера и до позднего утра. В лучшие времена, а для спорт-бара это периоды чемпионатов и решающих матчей, оба зала были забиты под завязку, но даже если за соседними столиками сидели фанаты Спартака и Локомотива, дело никогда не доходило до драки. Вообще формально здесь была охрана, но на деле два суровых паренька с каменными лицами увлеченно давили на кнопки клавиатуры стоящих перед ними ноутбуков, лишь изредка окидывая взглядом помещение. Порядок же обеспечивал один только Толин вид. Толик, как его звали постоянные обитатели бара, был почти двухметровым детиной внушительной комплекции. Как огромный Анатолий умудрялся ничего не снести и не разбить в узком пространстве за стойкой – оставалось неизвестным науке чудом. Вдобавок, Толя потрясающе ловко обращался с бутылками, стаканами, бокалами, в общем, со всем, что билось, выскальзывало, падало хоть однажды у любого обыкновенного человека. У любого, но не у Толика. Одним из любимых развлечений у старожилов были пари со случайно зашедшими в бар посетителями, для которых Толя становился откровением, гуру, достигшим просветления. Картину дополняло всегда невозмутимое выражение лица бармена. Это то, что знал каждый, хоть раз побывавший здесь. Но никто здесь, и Степнов был в этом уверен, не знал, что Толя больше всего на свете любит свою племянницу – девятилетнюю Катю, ходит в церковь несколько раз в неделю, и изредка бессильно, как ребенок, плачет. Тот факт, что Виктор об этом знал, но всегда вёл себя так, как будто не знал, делал их дружбу особенно крепкой. Именно Толя показал это место Виктору, и с тех пор для него здесь всегда есть свободный столик, потому что друг Толика здесь – это святое, даже для владельца бара. Возвращаться за столик не хотелось, уж лучше тут. В очередной раз стряхнув с себя сонное оцепенение, Виктор огляделся по сторонам. И поразился, почему он не заметил её раньше, слишком уж вызывающе она смотрелась в этой привычной глазу обстановке. Она сидела за противоположным концом барной стойки, потягивая коктейль. Высокая блондинка с коротенькой юбочке и облегающей маячке на тонких лямках, на ногах же на невообразимом каблуке открытые туфли, или босоножки, или как их там называют. От таких девушек у Степнова сводило скулы, как от слишком сладкой ириски. Но в этот раз всё было иначе: блондинка не только всем своим видом противоречила окружающей обстановке, она противоречила самой себе. Чуть более пристального взгляда оказалось достаточно, чтобы разглядеть фигуру спортсменки, причём такую фигуру не получают от фитнеса, это уж он как профессиональный тренер мог сказать, тут скорее что-то вроде волейбола или баскетбола. — Знаешь её? — не отрывая взгляда от девушки, спросил у Толика. — Первый раз вижу, — Толя даже не повернул головы. Сделав глоток пива, Виктор Степнов отметил про себя, что вечер, возможно, будет не таким уж и скучным.
Nastysha: Глава 2. За то время, что Виктор посещал это место, он легко научился распознавать, кто и зачем сюда приходит. С болельщиками понятно. Были ещё мужчины, обычно его возраста или старше, которые приходили просто выпить и пообщаться в чисто мужской компании. Отдохнуть от работы, подруг, любовниц, жен, детей. Они, как и любители спорта, предпочитали зал с экраном. Основными же клиентами второго зала была молодежь, в основном подростки. За углом находился какой-то модный клуб, и каждый вечер стайки «уже не детей», как они себя считали, приходили сюда, чтобы выпить, перед тем, как продолжить ночь в клубе. Алкоголь придавал им смелости, ощущение собственной значимости, а также помогал преодолеть смущение, робость и страх. В общем, использовался, как и всеми остальными людьми в мире. Витя ещё раз отхлебнул из стакана. Он не был убежденным трезвенником, но уже давно предпочитал безалкогольное пиво. Разумеется, в клубе наверняка было полно выпивки, именно поэтому сюда заходили лишь те, для кого клубные напитки были не по карману – студенты, предпочитающие дешевое пиво и коктейли в жестяных банках. На первый взгляд, можно было принять эту девушку за одну из них, но это было не так. Да, её одежда и обувь действительно были больше нарядом клубной девочки, но на этом её сходство с местной молодёжью заканчивалось. Во-первых, она была одна – робкие и не очень первокурсницы всегда перемещались в пространстве стайками, слишком громко и подчеркнуто непринужденно смеясь. Во-вторых, она была старше их – на вид уже за двадцать, хоть и не намного. Ну и, в-третьих, коктейль, что она пила, явно не был дешёвым. Одинокие женщины тоже сюда заходили, но и под этот типаж она не попадала. Те были старше, со вкусом одеты. Заказывали бокал вина или коктейль и всегда садились с той стороны стойки, где сейчас сидит он: этот угол стойки видно из первого, «мужского» зала. Иногда образ дополняла тонкая сигарета, которая выкуривалась так же медленно, как уменьшался алкоголь в бокале. Кто-то искал мужа, другая – спонсора, третья – секс без обязательств, кто-то отмечал годовщину развода, кто-то повышение на работе, которая была всем, женщины постарше – очередной собственный день рождения. Каким бы ни был повод, одно всегда было общим – этот угол барной стойки. За те несколько минут, что он её разглядывал, она ни разу не повернулась. Казалось, ей вообще не интересно всё, что происходит вокруг. Девушка медленно обводила пальцем край бокала, расслабленная, уверенная в себе. Изредка она откидывала голову назад, убирая волосы с лица. Интересно, о чём она думает? Что вообще делает здесь? У Виктора была ещё одна мысль на этот счёт, но этот вариант ему не нравился. Он сам не знал, какое ему до этого дело, но почему-то не хотел, чтобы эта загадочная незнакомка оказалась обыкновенной ночной бабочкой. Словно в ответ на его мысли, один из компании мужчин, покидающей бар, что-то сказав остальным, направился прямиком к ней. Виктор разочарованно вздохнул. Сейчас его загадочная красавица упорхнёт, только её и видели – таким девушки не отказывают. На всё произошедшее дальше ушло не больше минуты – Виктор видел, как удивлённо вытянулось лицо парня, затем он метнул взгляд в сторону Толи и молча удалился с гордо поднятой головой. — Восьмой, — Толя довольно хмыкнул. Витя закашлялся, подавившись пивом. И вот тут она обернулась. Ну и идиотский, должно быть, у него вид. Растерялся как мальчишка, а она вдруг ослепительно улыбнулась ему и отсалютовала полупустым бокалом. Шутливо поклонился со своего места и отсалютовал в ответ. Залпом допив остатки, девушка ловко спрыгнула с табурета и медленно направилась в его сторону. Подошла почти вплотную, так что он почувствовал её аромат – что-то сладко-терпкое, с горчинкой. — Я не помешаю? — голос низкий, вкрадчивый, при этом слегка растягивает гласные. — Нисколько, — тут же вскочил на ноги. — Толик, угости девушку. — Благодарю, — снова улыбнулась. Ещё одна улыбка улетела в сторону Толи. — Мне то же самое, — Надеюсь, с вами рядом эти идиоты перестанут мне докучать, — это уже опять ему. — Вы ведь не позволите обидеть одинокую, беззащитную девушку? — Что вы, конечно нет, им всем придётся иметь дело со мной. Вам не о чем волноваться, — и добавил чуть тише, наклонившись к ней, — пока вы со мной. — Значит, мне крупно повезло, — томно выдохнула и, протянув руку, добавила, — Полина.
Nastysha: Глава 3. Всё произошедшее потом Степнов помнил смутно, как в тумане, хоть алкоголя в его крови и не было. Ничего не значащий разговор, флирт, чувство собственной значимости оттого, что эта молодая, красивая, и явно независимая девушка отчего-то выбрала его. Он сам не заметил, как они уже целовались прямо там, за стойкой, наплевав на людей вокруг. Голова кружилась, её аромат наполнял лёгкие, сердце стучало, словно бешеное. На них неодобрительно поглядывал Толик – это Виктор отметил уже машинально, не в силах оторваться от её губ. — Может, продолжим у тебя? — её хриплый шёпот у самого уха кружил голову, заставляя чувствовать себя безбашенным, как во времена своей молодости. Никаких правил не существует, есть лишь их тела, жаждущие друг друга, все «так нельзя» мира не стоят и квадратного сантиметра её кожи. — Да… — а руки всё равно исследовали её тело, не оставляя шансов на здравомыслие. Он не в силах был оторваться от неё, даже чтобы дойти до машины. — Шшш… Спокойно. Нам некуда торопиться, — она ладошкой прикрыла его губы, а он поцеловал её пальцы. — Подожди меня здесь, я только припудрю носик и вернусь. Всё также грациозно спрыгнула с табурета, послала улыбку Толе, воздушный поцелуй ему и походкой, от которой учащалось сердцебиение, отправилась в дамскую комнату. Перевёл дух, лишь когда она скрылась из виду. Помотал головой, еле удержался, чтобы не похлопать себя по щекам. Что это было за наваждение? При мысли, что у них впереди ещё вся ночь, ощутил себя почти всемогущим, словно сегодня весь мир в его руках. Подошёл к друзьям попрощаться, пришлось выслушать кучу скабрезных шуточек – все уже успели оценить его «тесное» знакомство с Полиной. Он помнил свои принципы относительно случайных связей, но Полина была подарком самой судьбы, и даже если завтра он будет сожалеть обо всём, это не сравниться с тем сожалением, что будет у него, если сейчас он её упустит. Да, конечно же, они вызовут такси, развлекайся. Было неприятно видеть этот плотоядный блеск довольно пьяных глаз. Лишний раз ощутил отвращение к алкоголю. Оглянулся на стойку – её ещё не было. С облегчением отошёл от столика, нащупал в кармане связку ключей. — Ты чем девушку обидел? — Толина фраза привела Виктора в замешательство. — Какую девушку? — Блондинку. Ту, красивую. Выскочила только что на улицу, как ошпаренная. — Как выскочила? Ты уверен? — этого можно было и не спрашивать, Толя не был склонен к подобным розыгрышам. Кинулся к выходу, распахнув двери перед собой. Оглядывал улицу в надежде, что она просто решила подождать здесь, вглядывался в каждую фигуру, чтобы узнать её. Её не было. Туда-сюда сновала молодёжь, редкие одинокие прохожие спешили домой, а его девушки-видения словно и не существовало никогда. С силой ударил по двери, боль в руке чуть заглушила накатившее разочарование. Чернее тучи вернулся в бар. — Она ничего не сказала? — Просто выбежала из туалета и пронеслась к дверям, — Толя пожал плечами. Злость клубилась внутри, захотелось послать всё к чертям и напиться так, чтобы навсегда стереть её прикосновения. Что это было? Словно щёлкнуло что-то – ну конечно, на спор! Проспорила подружкам, что подцепит мужика, вот откуда и нелепый наряд, и все отшитые кавалеры. А он-то, дурак, решил, что особенный, а ей просто нужно было сделать всё самой, иначе не считалось. Браво, молодец, девочка! Как мальчишку прыщавого его уделала. Так и надо тебе, Степнов, так и надо – ишь, слюни распустил уже. Выдохнул. Что ж, в одном он оказался прав – скучно не было. — Ладно, пойду я, — кивнул Толе, — не везёт мне что-то сегодня, — развёл руками. Вышел на улицу, вдохнул ночной воздух. Прогуляться что ли? Остыть ему определённо стоило. — Вить, постой! — Толин голос был каким-то странным. — Тут твоя Золушка оставила. В недоумении развернулся и упёрся взглядом в её туфли, которые ему протягивал Толя. — Теперь тебе придётся её искать, принц, — Толик довольно улыбался – вся ситуация явно казалась ему очень забавной. — Она что, босиком ушла? — всё также ошарашенно смотрел на женскую обувь в руках бармена. — Видать босиком, не разглядел я. Можно у парней спросить, да только они вряд ли вообще на неё внимание обратили, — Толя явно имел ввиду охрану, — Забирай. — А если она вернётся за ними? — Ну, вот я и дам ей твой номер, или ты мне их себе оставить? — Толя сделал вид, что собирается обратно, внутрь помещения. — Давай сюда. Сидел в машине, задумчиво глядя на стоящие рядом на сиденье женские туфли. Вряд ли одним из условий спора было оставить свою явно не дешёвую обувь в туалете. Так кто же ты, Полина, и что на самом деле за всем этим кроется? Вздохнув, повернул ключ в замке зажигания. Да, уснуть сегодня будет очень проблематично.
Nastysha: Глава 4. Прошло несколько дней, а он всё не мог перестать думать о Полине. Ему снились тревожные сны, в которых он пытался её догнать: то, следуя за фигурой в толпе, постоянно терял из виду, то, наоборот, бродил за ней по пустынным переулкам. Каждый раз, когда он принимался бежать за ней, она словно растворялась в воздухе, а он просыпался. Бродил в темноте по квартире, а потом пил какой-нибудь успокаивающий чай, сидя на полу в коридоре и глядя на её туфли, как будто небрежно брошенные здесь самой их владелицей. Надо бы убрать их в коробку в шкаф, а то смотрятся они в его холостяцкой квартире – нелепей не придумаешь. Или ещё лучше выбросить в мусорный бак во дворе, а вместе с ними и её из своих снов и мыслей. Только сам по-прежнему пил чай и молча сидел на полу, пока не рассветало. Это не было любовью или даже влюблённостью – у него не перехватывало дыхание, не ныло в груди при мысли о ней. Не было болезненной эйфории и тягучей бездны отчаяния от её отсутствия. Просто она не отпускала, преследовала, словно призрак, предвестник чего-то очень важного в его жизни, а он пытался ухватить это и понять, как ускользающее от громких звуков будильника сновидение. Нет, Виктор не был фаталистом, чтобы принять ту встречу за проделки судьбы, но даже его интуиции было достаточно, чтобы понять – эта девушка всё изменит. Что подразумевалось под этим «всё» он не мог объяснить даже себе. Каждый вечер он проводил в баре, что было излишним в дни Толиных смен (тот непременно позвонил бы, если что), и очень утомительным в смены Максима, Толиного сменщика. Максим был парнем молодым, гиперактивным и просто патологически болтливым. Обычно Степнов не появлялся в баре, когда работал Максим, теперь же, за два вечера подряд с ним в одном помещении раскалывалась голова от одной мысли появиться там снова. Вместо этого принялся кружить на машине по окрестностям, обводя внимательным взглядом такой вроде и знакомый, но в то же время чужой район. На что он надеялся, и что собирался делать, если вдруг всё-таки встретит её, он пока не знал. Остановился на светофоре, всё так же погруженный в размышления, скользнул взглядом по девушке, что переходила дорогу. Высокая, спортивная, чуть сутулая, она шла, низко опустив голову. Лицо было закрыто шапкой светлых волос и длинной чёлкой. Чёлкой! Его словно дёрнуло током. Неужели она? Воздух огласили недовольные гудки – ему давно уже горел зелёный. Нажал на газ и, проехав чуть дальше перекрёстка, припарковался прямо у обочины. Выскочил из машины, бросился в сторону девушки, боясь, что она, как в его снах, тут же исчезнет. Девушка всё так же медленно и задумчиво брела по дорожке, сунув руки в карманы узких джинсов, на ногах – кеды. С чего он решил, что это она? Замер в нерешительности и… побежал за ней. — Девушка! Подождите, девушка! — слегка дотронулся до её руки. Она вздрогнула и подняла на него глаза. Её глаза. Вот только во взгляде не мелькнуло и тени узнавания, он был какой-то усталый и… печальный, обречённый что ли. — Вы на днях были в спортбаре через улицу и оставили там обувь, — прозвучало так глупо и нелепо, что мысленно чертыхнулся. Сейчас покрутит пальцем у виска и пошлёт его куда подальше. — Можете выбросить, — она нисколько не удивилась, продолжая безучастно смотреть на него снизу вверх. — Но это ведь были вы? — Виктор в замешательстве рассматривал её лицо без следа косметики, да и говорила она иначе – не растягивая слова и чуть глухо. — Вы выглядели тогда немного… по-другому. — Я в курсе, — она пожала плечами. — Это всё? — Вы по счёту не расплатились, — это сорвалось с его языка раньше, чем он успел обдумать сказанное. Она прикрыла глаза и потёрла переносицу – жест его матери в ответ на известие об очередной проделке сына. — Сколько? У меня с собой нет денег, но я обязательно заплачу, — открыла, наконец, глаза и заговорила быстро-быстро. — Стоп-стоп-стоп, — чересчур эмоционально замахал руками, — и вы каждому случайному прохожему просто так вот верите на слово? — А в чём дело? А вы кто? — она только сейчас заподозрила во всём этом подвох. — Я думала, вы там работаете. — Нет, мой друг там работает, а я просто там был в тот вечер… — он проглотил уже готовое вырваться «с вами», запнулся, — футбол смотрел. — Ну, тогда другу передайте, что я заплачу, — она снова потеряла к нему интерес. — Давайте сделаем лучше. Мы сейчас с вами пойдём в какое-нибудь кафе, — задумался, — тут за углом есть неплохое, и вы там мне всё объясните, потому что я ничего не понимаю. В наши дни не каждый день встретишь Золушку, — выразительно посмотрел на неё, приподняв брови. — А с другом я сам разберусь. Идёт? Девушка задумчиво рассматривала его долгим, пристальным взглядом. Виктор вдруг ощутил себя как на экзамене, готовясь узнать оценку за не очень-то блестящий ответ на билет. Мысленно повторял про себя: «Соглашайся, соглашайся». — Идёт. Только вы всё равно не поверите, — она поджала губы, но сказала это беззлобно и ровно. — Ну, зачем вы так сразу, — улыбнулся. — Богатый опыт, — вот теперь она слегка скривилась, — Вас как зовут-то, принц? — А, простите. Виктор, — чувствуя сильнейшее дежа вю, протянул ей руку. — А меня Лена, — рукопожатие было не по-девичьи крепким. — Ну, Лена, рассказывайте, — чуть подался в её сторону. Они сидели за столиком у окна, и она вертела в руках стакан с газировкой. Словно решившись, поставила его на стол и посмотрела Виктору прямо в глаза. — У меня диссоциативное расстройство личности, — выдержав секундную паузу, добавила, — это значит, что там, в баре, была не я. То есть уходила уже я, а вот до этого там был другой человек. В моём теле. — Мечта психиатра, — пробормотал он. Витя вдруг осознал, что понял всё ещё на улице, пожимая ей руку – сказалось длительное общение с Мариной. — Что, простите? — она смешалась. — У меня есть подруга, она психиатр. Так вот она всегда повторяет, что диссоциативное расстройство – мечта любого психиатра, — пожал плечами, будто речь шла о чём-то естественном и будничном. И тут вдруг она улыбнулась ему – слегка, уголками губ, и всё её лицо сразу приобрело удивительную мягкость. — Да уж, — откинулась на спинку стула, будто избавившись от чего-то давящего. — Пожалуй, так и есть. Узнать подробнее о "Диссоциативном расстройстве" можно здесь. Рекомендую ознакомиться, прежде чем спрашивать "а что это такое?".
Nastysha: Глава 5. — И давно это у вас? — постарался спросить как можно более непринуждённо. — Можно на «ты». — Хорошо, — пожал плечами. — И давно это у тебя? — Несколько лет, — произнесла с явной неохотой. Вдруг оживилась, — как много вам рассказывала ваша подруга-психиатр? — Не так чтобы много, — стал вспоминать. — У неё таких случаев в практике не было. Так, объясняла что-то на примере Джекилла и Хайда. Одно тело, две или больше личностей, каждая сама по себе. Могут быть разного возраста, даже пола, со своими уникальными особенностями, привычками, предпочтениями. Вызвать такое может какая-нибудь психологическая травма, или бывает с раннего возраста, — приподнял брови, — но я так понимаю, что это не ваш… не твой случай? — Не мой, — покачала головой. — Не наш. Они молчали некоторое время. Лена раздумывала, глядя в окно. Потом заговорила медленно, запинаясь. — Я не помню, когда это началось. Последнее, что хорошо помню – начало одиннадцатого класса, а потом провал. Дальше уже всё было очень странным. Я приходила в себя в незнакомых местах, в чужой одежде, несколько дней всё было нормально, а потом снова провал. Вообще-то, я то время тоже плохо помню. Я жила с дедом, родители работали за границей. Дед испугался того, что со мной происходит, рассказал им. Они приехали, потом была какая-то больница. Мне там всё время что-то кололи, капали, пичкали всякими пилюлями и таблетками. Решили, что у меня шизофрения… — И как же?.. — Как меня выпустили такую? — с сарказмом. — Я не то имел... — стушевался. — Я знаю, извини, — почему-то шепотом. Продолжила уже нормально, — однажды, очнувшись, нашла записку, там было что-то вроде «Хочешь выбраться отсюда? Скажи, что провалов больше нет, что всё помнишь. Вчера была рисовая каша на завтрак и дежурила медсестра Наташа». — Это была записка от Полины? — догадался. Бросила на него какой-то странный быстрый взгляд. — Да, от моего воплощения, — ответила, так и не смотря на него. — И вам удалось всех обмануть? — Ну, лучше одна, но странная, чем… чем то, что было. Нет, выздоровлением это не признали, конечно. Так, поставили в диагнозе приписку «ремиссия», да на учёт к психиатру, но да – отпустили домой. — А дома? Разве родные не догадались? — А что дома? Родители к тому времени уже снова были за границей, так что дома был только дед. — И они вот так просто уехали? Зная, что ты в больнице? — искренне возмутился. — А что они могли сделать? У них там работа – они врачи, к тому же Серёжка – мой младший брат – был совсем маленький, а я итак была в лучшей клинике, под присмотром у их хороших то ли друзей, то ли знакомых, — уловил в её голосе горечь. — А дед? Догадался? — Конечно, догадался. Но он меня очень любит, он сразу был против психушки, так что ни за что не позволит мне оказаться там снова, — взгляд стал жёстким, когда снова упомянула больницу. — Родителям он ничего не скажет. — И как вы живёте теперь? — недоумевал. — Эти туфли – у вас что, всегда так? — О, её любимое развлечение, — её спокойствие испарилось, жесты стали резкими, нервными. — Она просто знает, что я не могу ходить в этом. А наряд? Ты ведь видел её наряд? Кивнул, усиленно отгоняя от себя воспоминания об этом самом наряде. Какое странное ощущение – помнить, как целовал её, её прикосновения, её тело и видеть сейчас это тело перед собой, таким одновременно знакомым и чужим. А Лена тем временем не умолкала. — Это же не юбка, это пояс! Это она специально меня провоцирует, издевается! Ладно хоть я не появилась в объятиях какого-нибудь мужика с его языком у себя во рту, — брезгливо поморщилась. Закашлялся. Взял себя в руки, посмотрел на Лену – она, кажется, не обратила внимания, продолжая возмущаться. Её возгласы прервал телефон. — Нет, дедуль, всё нормально, я уже иду домой, — посмотрела на него, — я просто тут встретила одного знакомого. Да, уже иду. Убрала телефон обратно в карман, как-то криво улыбнулась одним уголком. — Что ж, приятно было познакомиться, Виктор. Мне пора, дед волнуется. Спасибо за разговор и за колу, — быстро поднялась и пошла к выходу. Несколько мгновений смотрел на её удаляющуюся спину. — Лена! Постой, Лена! — догнал. Снова. — Я же на машине, давай подвезу? Улыбнулась своей сияющей улыбкой и кивнула. — Я вон в том подъезде живу, — указала рукой. — Понял. Доставлю в лучшем виде, — шутливо отсалютовал. — Зачем же, я бы и отсюда дошла! — смутилась. — Ничего, Золушек принято до ступенек довозить, на то она и карета, — подмигнул. Лена прыснула. — Спасибо, — она замялась, держась за ручку двери. — Витя, а ты приходи к нам в гости как-нибудь, дед рад будет, у нас мало кто бывает, — посмотрела на него с затаенной надеждой. — С удовольствием. — Нет, если тебе не хочется… — они сказали последние фразы одновременно, поэтому она не сразу сообразила. — Правда? — Правда, — радовался её улыбке. — Могу даже завтра. — Завтра! Здорово… — она снова смутилась. — Второй этаж, направо. Тогда до завтра. — До завтра. Лен, — вдогонку из окна, — а с туфлями-то что делать? — Я же говорю – выброси! — смеясь, крикнула ему и скрылась за дверью подъезда. Первым желанием, когда пришел домой, было позвонить Марине. Непонятно зачем: то ли рассказать про этот уникальный случай, то ли спросить совета, то ли помощи. Так и медитировал с трубкой в руках. Взглядом, как обычно в последнее время, упёрся в туфли, так и стоящие в коридоре. Нет, Марине он звонить не будет – пока он сам себе не сможет хоть что-то объяснить из того, что с ним творится, её впутывать он не станет. На следующий день долго раздумывал, что взять с собой: хотел было цветы, но почему-то остановился на торте. Подъезд был открыт, бегом взбежал на второй этаж. Так, направо. Когда нажимал на звонок, заметил, что трясутся руки. Аж присвистнул от удивления – ну как мальчишка. Интересно, а кто откроет дверь? Лена или её дед? Только сейчас пронзила запоздалая мысль – а что, если это будет кое-кто третий? В этот момент дверь распахнулась. — Вы должно быть Виктор? — на него смотрела широко раскрытыми глазами улыбающаяся Лена. — В…Виктор… — Замечательно! — восторженно всплеснула руками девушка. — Да вы проходите, Виктор, Петр Никанорович вас уже ждёт, все уши прожужжал, — она буквально затолкала его внутрь, прежде чем он хоть что-то успел сообразить. Теперь он, наконец, смог её разглядеть и окончательно лишился дара речи. Старомодная юбка в складку, бесформенная блузка с огромной брошью, а светлые волосы собраны в плетеную корзинку из тонких кос. Откуда-то из глубины квартиры показался импозантного вида старичок. — А, вы должно быть Виктор! — старичок точно так же всплеснул руками. — Говорит, что Виктор, только он странный какой-то, молчит вот, — девушка подозрительно разглядывала его, прижавшего к себе торт, словно щит. — Всё в порядке, Светочка, идите лучше на кухню, проверьте, всё ли готово. — Ах! Пирожки! — нечто странное, что должно было быть Леной, унеслось с визгом в глубь помещения. — Виктор, я думал, что Лена рассказала вам о своей болезни? — расстроено пробормотал мужчина, как только они остались одни. — Рассказала, — подкосились ноги, и вдруг захотелось ущипнуть себя и проснуться, потому что всё очень уж походило на нелепый сон. — Так их что, много?
Nastysha: Глава 6. — Трое, — и подумав, добавил, — не считая Лены, конечно. Значит, Полина, Светочка и есть ещё кто-то. Ощутил жгучее желание развернуться и убежать подальше из этого сумасшедшего дома – перед глазами всё ещё стояла картинка с визжащей Леной-Светой. — Вы извините, но я, наверное, пойду, — выдавил подобие улыбки для старика, тут только заметил торт в своих руках. — Это вам. — Виктор, прошу вас, останьтесь! — Ленин дед как-то слишком отчаянно вцепился в него. — Лена вас так ждала! Так радовалась, что впервые за много лет у неё появился новый знакомый… — Но Лены всё равно тут нет, как я понимаю. — Нет, — старик продолжал быстро тараторить. — Это она разволновалась просто, вот и получилось так… Да вы не пугайтесь, Света – она хорошая, просто странная немного, она даже специально для нас с вами пирожков напекла, а пирожки у неё – пальчики оближешь… — Да я верю, — перебил. — Мне просто надо это обдумать всё, понимаете? Переварить. Не готов я сегодня к пирожкам. Вот вы… — Пётр Никанорович, — наконец представился тот. — Вы, Пётр Никанорович, поймите – сложно всё это… — Да я-то понимаю… А о Лене вы подумали? — весь энтузиазм старика прошёл, и сказал он это уже очень тихо. — Вы зачем вообще пришли, Виктор? Вы ведь кого-то из них должны были уже видеть? — Да, Полину… — смутился. — Значит, могли предположить, что сегодня увидите не Лену? — старик пытливо рассматривал его, и под этим взглядом было ой как неуютно. — А, понимаю… То Полина, а то Света. Что ж, Виктор, тогда лучше вам действительно уйти. Я не знаю, что вы от девочки ждали, но вы ошиблись. Ещё несколько минут назад казавшийся жалким, теперь пожилой человек смотрел на него гордо, свысока. Виктор узнал этот независимый взгляд – точно такой же был у Лены. У настоящей Лены. — Это не так. Мне действительно понравилась Лена, — сделал акцент на последнем слове. — Давайте я оставлю свой номер телефона, и Лена, когда сможет, мне позвонит? Даже размышлял Пётр Никанорович точно также, как внучка – некоторое время пристально глядя перед собой. — Вы передадите ей мой номер? — спросил прямо, так и не дождавшись ответа. — Передам, — старик кивнул. По дороге домой Виктор в который раз обдумывал слова Петра Никаноровича. Действительно, а зачем, собственно, он пришел к ним? Чего ждал? Зачем ему всё это? Неужели, надеялся на продолжение знакомства с Полиной? Но ведь она, по сути, ничем не отличается от всех тех молодых, привлекательных женщин, что он видит каждый день на работе, и которое его никогда особо не вдохновляли. Да, его к ней влекло, но не более. В ней нет ничего особенного, если не считать её болезни. Значит, он всё-таки не солгал, когда сказал, что дело в Лене. Лена. Что же такого произошло в твоей жизни, что ты вот так защищаешься от мира? В конце концов, ей просто нужен друг, кто-то, с кем можно поговорить. И он, Виктор, вполне может таким человеком быть. Вот и всё, и нет тут никаких других скрытых мотивов. Может быть, он даже сумеет ей как-то помочь. Познакомит её с Мариной, та ведь всегда мечтала о возможности на практике изучить это расстройство, глядишь, и удастся Лену вылечить. Внутренний голос ехидно осведомился, о ком он думает сейчас больше – о Лене или о Марине? Об обеих – огрызнулся сам себе. Лене он просто хочет помочь, а Марина его… друг? Виктору хотелось так думать. Он оба старались сохранить эту дружбу после разрыва, но всё осложнялось одним обстоятельством – она всё ещё его любила, поэтому каждый раз при встрече Степнов чувствовал неловкость. Нет, она никогда не подавала виду, Виктор просто это знал. В последнее время они виделись очень редко, и то каждый раз на людях, а Витя очень скучал по их дружбе, по их разговорам обо всём и ни о чём. А может, он и зацепился за эту девочку, чтобы найти повод для встречи с Мариной? Нет, ну это совсем бред, разве ему нужен повод? Эх, как всё стало бы просто, если бы у неё кто-нибудь появился. Это, конечно, не гарантирует им возобновления прежних отношений, тех, что были ещё до того, как они стали встречаться, но хотя бы избавит его от чувства вины. То ли за то, что разлюбил, то ли за то, что и не любил вовсе – за что именно, он и сам до сих пор не знал. Он прождал звонка весь вечер и весь следующий день. И ещё день, и ещё. Мысленно перебирал возможные причины того, что она не звонит: дед передумал, Лена всё ещё не Лена, Лена передумала. А вдруг что-то случилось? Решил вечером после работы караулить в её дворе – просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Телефон зазвонил, когда он уходил с работы. Глядя на высвечивающийся на экране незнакомый номер, Виктор сразу понял, что это она. — Алло. — Привет, — молчание. — Я хотела извиниться… за то, что так получилось. Мне надо было сразу всё до конца тебе рассказать. — Я думаю, есть вещи, которые нелегко рассказывать о себе даже близкому человеку, не говоря уж о том, с кем только познакомился. Я понимаю, Лен. — Спасибо. — Лен, — переложил трубку в другую руку, — а тебе хоть кусочек торта-то достался? — Не-а, — рассмеялась. — Но Соня говорит, что торт был вкусный. — А Соня – это?.. — Да. — И какая она? — Самая адекватная из всех нас, поверь, — хихикнула. — А вообще ты Светочке понравился. Замечательно – три из четырёх. И тут мелькнула шальная мысль – а что, если не такие уж они и разные?..
Nastysha: Глава 7. Они созванивались с Леной несколько дней подряд, и это было даже слишком нормально после всего того, что сопровождало их знакомство. Лена была Леной. Она звонила сама, чтобы Степнову не пришлось мучительно размышлять, чей же голос он слышит в трубке. Они больше разговаривали о ней, главным образом, потому что Виктор в принципе не любил говорить о себе. С каждым разом Виктор узнавал всё больше об её жизни. Их действительно было четверо, сменяли они дружку хаотично, в этом не было никакого порядка и последовательности – никогда нельзя было однозначно сказать, когда и кто из них проявится. Зачастую, возникновение одной из них вызывали глубокие эмоции – испуг, потрясение, сильный стресс, но так было не всегда. Оказалось, они вполне успешно приспособились ко всем возникающим практическим проблемам: они вели общий дневник, записывая все важные события, происходящие с ними, исключением была Света, у которой дневник был отдельный, личный. Это было связано с тем что, не смотря на то, что все они четверо знали друг о друге, Света предпочитала игнорировать наличие «других». Это был её способ выживания – считать себя вполне нормальной молодой женщиной. Но дневник она всё же вела, в этом её убедил Ленин дед, которого Света считала своим далёким родственником, одиноким и нуждающимся в заботе – именно так она объясняла то, что живёт в одной квартире с Петром Никаноровичем, ни в коем случае не являясь при этом его внучкой Леной. Ленин дед вообще был кем-то вроде диспетчера у столь разных воплощений Лены: он был в курсе всего, что происходит с каждой из них, со всеми был в хороших отношениях (даже с Полиной, что, судя по Лениному тону, она никак не могла понять), и при этом, именно он следил за тем, чтобы для окружающего мира они создавали образ единой личности. Пётр Никанорович был их общим знаменателем. Также Витя узнал, что дед Лены – довольно известный писатель-фантаст Кулёмин, продолжающий писать и сейчас. Его гонорары – это и было то, на что они жили, в основном, поскольку найти работу для Лены, такую, чтобы устраивала всех четверых, и при этом не возникало бы никаких вопросов у работодателя, было практически невозможно. Все эти дни Степнов мучительно размышлял над тем, что делать дальше. Он чувствовал, что Лена очень хочет выбраться из дома хоть на какое-то время, но не знал, куда им стоит пойти. Парк, кино, кафе – что именно? И имеет ли вообще смысл строить планы в их ситуации? Как чаще всего и бывает, верное решение пришло к нему неожиданно, и сейчас они вдвоём шли по тёмным коридорам уже пустого спортклуба, где он работал. Подойдя к двери зала, Витя достал из кармана связку ключей, открыл дверь, зашёл внутрь и включил свет. — Проходи, — потянул Лену за собой. — Как тебе? — Ух ты! — Лена с восторгом оглядывала баскетбольный зал. — Так ты здесь работаешь? — Нет, я вообще больше личный тренер, но, бывает, прихожу сюда после закрытия – пользуюсь тем, что есть доступ, чтобы покидать мяч. Расслабляет. — Да, — она слегка улыбнулась, и это прозвучало как «понимаю». Витя был рад, что она как-то упомянула, что в школе всегда любила баскетбол. — Ты в школе тоже занимался баскетболом? — Ага. Сначала терпеть его не мог – родители практически заставили. — Тебе нравилось что-то другое? — Если бы. Мне не нравилось вообще ничего. Я был той ещё головной болью для окружающих. — Ты? — Лена удивлённо вскинула брови. — Ага. Я был полным придурком и отъявленным хулиганом, — он говорил это с горечью, не так, как вспоминают «былые подвиги» юности. — Тренер тогда что-то во мне разглядел, не смотря на то, что я почти всегда опаздывал, а, бывало, и пропускал тренировки, соревнования. Однажды ему это надоело, и он вытурил меня их команды. Я сначала ликовал – свобода! А потом как-то, знаешь, понял, что мне этого не хватает – мяч, кольцо, цель, работа через боль и никаких мыслей в голове. — Он согласился взять тебя снова в команду? — О, не сразу, — Виктор рассмеялся. — Сначала он преподал ещё пару полезных уроков. В общем, придурком я быть не перестал, а вот баскетбол полюбил навсегда. — Наверное, теперь родители тобой гордятся? — она произнесла это, мягко улыбаясь. — Они… умерли, — Виктор постарался произнести это спокойно, но Лена всё равно поняла, что попала прямо в рану, которая так и не зажила. — Мне жаль, — она дотронулась до его руки и слегка сжала его пальцы. Виктор хотел сказать, что всё нормально, но вместо этого лишь молча сжал её руку в ответ. Лена как-то нервно дёрнулась и быстро убрала руку. — Так где можно переодеться? — она улыбнулась, сцепив руки в замок, стараясь избавиться от возникшей неловкой паузы и сгладить впечатление от своей нервозности. — А, раздевалка вот здесь. Форму взяла? — Ты уже спрашивал! — она рассмеялась. — Взяла. Она вышла из раздевалки пять минут спустя, всё время одёргивая форму, явно оставшуюся ещё со школьных времён, с номером на спине. — Что не так? — Я… я несколько лет уже не играла, — Лена переминалась с ноги на ногу. — Не кисни, Кулемина, — сам не зная, почему вдруг назвал её по фамилии, Виктор бросил в неё мяч. Подтверждая, что спортсмен бывшим не бывает, Лена Кулемина этот мяч поймала, и теперь с удивлением разглядывала свои руки, сжимающие его. Неуверенно стукнула им об пол. Ещё раз. Снова. Бросила на него быстрый взгляд и рванулась в сторону кольца.
Nastysha: Глава 8. Виктор в очередной раз бросил взгляд на Лену, сидящую рядом. Её лицо покрывал румянец, слегка влажные волосы липли к щекам и лбу – последствия тренировки и душа. Она, прикрыв веки, с наслаждением подставляла свое лицо потокам ветра из приоткрытого окна, а он заставлял себя отводить глаза, и каждый раз с трудом концентрировался на дороге. У него даже получалось – ровно до тех пор, пока не смотрел на неё снова. Она улыбалась своим каким-то мыслям, изредка распахивала глаза – словно чтобы убедиться, что он всё ещё здесь – и улыбалась ещё шире, на этот раз уже ему. И Виктор улыбался в ответ. На очередной такой поворот головы в её сторону заметил, как она медленно убирает тонкую прядь волос ото рта, проведя пальцем по щеке. Сильней вцепился в руль, так что побелели костяшки пальцев, слишком шумно выдохнул и остался с единственной мыслью в голове – вот бы поцеловать её сейчас! Мозг откликнулся мгновенно, подсовывая ему воспоминания их тренировки – ох уж эти контактные виды спорта! Степнов слил конец их импровизированного матча вовсе не потому, что поддавался, как решила она. Просто он окончательно потерял способность сосредоточиться, когда она была так близко. Её локти, плечи, шея, колени, бедра, тяжелое прерывистое дыхание, горящие глаза – Виктор практически сбежал в душ. И уже там, стоя под холодной водой, ругал себя последними словами – вполне невинное желание быть ей другом вдребезги разбилось от этих их многочисленных хаотичных прикосновений. Лена же, казалось, ничего не замечала – она вся отдалась игре. Ни смущения, ни страха, ни печали, ни тоски в ней сейчас не было – и боялся уже он. Боялся спугнуть эту её ничем не омраченную, по-детски искреннюю радость любым своим неосторожным шагом. Именно поэтому он крепко сжимал челюсти и представлял на Ленкином месте Толину Катю в день их первой встречи – семилетнюю девочку в инвалидной коляске, которая впервые в жизни увидела лошадь. Это было именно то, что нужно – видеть в Лене лишь ещё одного ребёнка, которому нужна помощь. Но сейчас, находясь с ней в одной машине на расстоянии вытянутой руки и глядя на её чуть приоткрытый рот, Степнов меньше всего на свете видел в ней ребёнка. Ещё один шумный выдох. Виктор снова жил в ожидании её звонка, мысленно прокручивая в голове каждое воспоминание, вплоть до того момента, как она обернулась у своего подъезда и с улыбкой подняла руку в знак прощания. Не помахала, а именно подняла, чуть неуверенно, будто в замедленной съёмке. Словно хотела прикоснуться к нему вот так – через расстояние и стекло. Он прикоснулся в ответ, прижав ладонь к окну машины. И с того момента – с ощущения холодного стекла на пальцах – Степнов всё время чувствует пустоту от Лениного отсутствия. Виктору вдруг захотелось, чтобы у неё было что-то от него – какая-нибудь мелочь, чтобы вспоминать. Он раздобыл для неё баскетбольный мяч с автографом Виктора Хряпы и теперь сгорал от нетерпения передать его Лене. Желание связать их чем-то материальным было настолько сильным, что Витя решил передать мяч её деду или кому угодно, кто будет дома. Даже если это будет не Лена, он хотя бы сможет её увидеть. Стоя перед дверью Кулёминых, Степнов отогнал воспоминания о прошлом визите и потянулся к звонку. Дверь распахнулась на мгновение раньше, чем он успел это сделать, и, увидев друг друга, они застыли с одинаковым выражением удивления на лице. Затем, также молча, они разглядывали друг друга: она смотрела на мяч в его руках, он – на тонкую оправу её очков. — Виктор, — с полуулыбкой скорее констатировала она, чем спросила. — Софья, — в тон ей ответил Степнов. — Можно просто Соня, — девушка продолжала тепло улыбаться ему. — Витя, — он продолжал разглядывать эту новую, одновременно знакомую и незнакомую ему Лену. — Вы куда-то уходите? — Да, сегодня последний день одной выставки, на которой мне бы хотелось побывать, а раньше никак не вышло, — Соня выразительно закатила глаза. — Ясно. А я просто хотел передать это Лене, — протянул ей мяч. — Спасибо, она… Ей будет очень приятно, — мягко произнесла она, перед тем, как скрыться внутри квартиры с подарком. Пока её не было, постарался привести мысли в порядок. Соня была какой-то… совсем другой. Из-за очков за ним наблюдал внимательный взгляд взрослой и умной женщины. Это отлично сочеталось с её одеждой – классические чёрные брюки и светлая блузка – но никак не вязалось с внешностью Лены – с её непослушными светлыми волосами и спортивным телом. А может это просто то, какой сама Лена станет лет через десять? Лена-уже-не-ребенок, Лена-женщина. — Не возражаете против компании? — как можно непринуждённей поинтересовался Виктор, когда Соня вернулась. Не то, чтобы Степнов ожидал, что она бросится ему на шею в первые десять минут, но то, что вышло в итоге, было сверх его понимания. Сонечка зачарованно разглядывала фотографии, застывая у каждой из выставленных работ на какое-то время, казалось, полностью позабыв о его присутствии. Поначалу Виктор пытался привлечь её внимание, задавая вопросы о выставке – тогда она словно выныривала из другого мира, вежливого отвечала ему, и, убедившись, что ответ для него понятен, снова погружалась в мир фотографа. Где-то внутри него недоумение смешалось с раздражением. Пока он провожал её домой, Соня всё время неловко извинялась, и теперь уже Степнов чувствовал жалость – это звучало так, будто она извинялась за то, что она – это она. Как-то виновато и обреченно. — Это не из-за тебя. Просто я… скучаю по ней, наверное, — как-то само слетело у него с губ. — Я знаю, — чуть тихо прошептала она. Виктор не знал, сколько времени он так сидел, уставившись в одну точку. Раздавший звонок показался оглушительно громким, и он не сразу попал на нужную кнопку в телефоне, а, попав, сообразил, что звонят, вообще-то, в дверь. — Скучал по мне? — девушка его мечты стояла в двух шагах от него. В облегающем топе и мини-юбке. Не дожидаясь ответа, она скользнула внутрь квартиры и, запустив руку ему в волосы, потянулась к губам.
Nastysha: Глава 9. Последним осознанным действием Виктора было то, что он сумел закрыть входную дверь, на этом измученный ожиданием и сомнениями разум сдался под напором ощущений. Было выше его сил оттолкнуть её от себя, даже если бы Виктор этого хотел, девушка же, наоборот, с какой-то отчаянной решимостью цеплялась за него, сокращая пространство между ними до минимума. Они прервали поцелуй на несколько мгновений, чтобы наполнить лёгкие свежей порцией кислорода, и за это время Степнов успел увидеть череду сменяющих друг друга эмоций в её взгляде. Это было так быстро, что он не сумел расшифровать ни одну, кроме последней – и это была мольба. Всем своим видом сейчас девушка умоляла его. Вот только остановиться или продолжить?.. — О, я скучал, — прошептал Виктор и… перехватил у неё инициативу. Полина с готовностью уступила, расслабившись в его руках. Продолжая её целовать, Виктор увлекал их обоих в комнату, пока они не оказались рядом с диваном. Рукой он полусознательно поглаживал полоску кожи на её спине между юбкой и топом, и его тело отзывалось дрожью в ответ на дрожь, что он вызывал в её теле. Голова закружилась, и Виктор не успел осознать, как оказался сидящим на диване с Полиной на его коленях. Её лицо покрывал лёгкий румянец, она закрыла глаза и выгнулась, пока он стягивал с неё тот маленький кусочек ткани, что прикрывал её сверху. Видя её полуобнажённой, дышать стало ещё тяжелее. Позволяя рукам свободно скользить по её телу, Виктор дорожкой поцелуев двигался от её рта ниже по подбородку и шее. — Лееена…— практически беззвучно выдохнул в ключицу, не заметив, как она вдруг напряглась. — Что ты сказал? — обхватив ладонями его лицо, Полина попыталась заставить его посмотреть ей в глаза, но способность ясно мыслить ещё не вернулась к нему. — Лена… — удивляясь её вопросу. Осознание всей ситуации доходило до Виктора медленно, пока он наблюдал гримасу боли на её лице. Выругался, когда всё же дошло. Она не поменяла позы, просто сидела, ставшая сразу такой маленькой и жалкой, устремив взгляд к потолку, чтобы остановить стоящие в глазах слёзы. — Я думала, что всё из-за меня… Что ты меня искал… — Полина заговорила тихо, по-прежнему не глядя на него. — Что из-за меня смирился со всем этим… И всё это время ждал меня… А тебе тоже нужна лишь она, — последние слова она произнесла жестко, с горечью, всё-таки посмотрев на него. — Прости, — Виктор не знал, что ещё сказать – абсурдность всего происходящего с ним в последнее время была выше его понимания. Он хотел добавить что-то ещё, найти хоть какие-то подходящие слова, но выражение лица Полины вдруг изменилось — эмоции ушли, лицевые мышцы расслабились, глаза словно остекленели. Виктор испуганно чуть встрянул её, схватив за плечи. — Полина! — с облегчением заметил, что её взгляд снова приобретает осмысленность. — Витя? — протянула она удивлённо, часто моргая, будто только проснулась. Виктор понял всё за секунду раньше неё, и волна жгучей ненависти к себе поднялась из самой его глубины, застряв комком в горле. Прямо сейчас он смотрел в растерянные глаза Лены. — Витя? — ещё раз повторила она, прежде чем сложила всё воедино: свой вид, его руки, всё ещё лежащие на её плечах, их недвусмысленную позу. Лена отшатнулась резко, как от удара. Упала. Продолжила пятиться от него, прикрывая руками грудь, пока спиной не наткнулась на противоположную стену. Вся сжалась в комок, словно затравленный зверёк, вместо криков из горла вырывались лишь рваные хрипы. Степнов собрал воедино всё своё самообладание, осторожно опустился на полу на колени, подняв руки над собой. — Лена, всё хорошо, я ничего тебе не сделаю, — старался говорить как можно мягче, не делая попытки приблизиться. Её боль калёным железом выжигала всё изнутри. Поискал глазами её топ, дотянулся, перекинул ей. Отвернулся к окну, давая ей возможность одеться. — Какая же я дура, — Лена встала, пошатываясь, в голосе отвращение. — Это сразу было из-за неё, да? — Виктор промолчал. — Вот почему такой интерес, а я-то уж решила… — она проглотила остаток фразы. Смотрела на него долго, пристально, с презрением, затем на негнущихся ногах прошла мимо него в коридор. Виктор видел, что её бьёт мелкая дрожь. Он знал, что ни одно его слово, ни одно его действие сейчас не поможет: он заслужил всё то, что Лена думает о нём сейчас, это ведь было почти правдой. В дверях она обернулась. — Не смей даже близко походить ко мне. К любой из нас. Никогда.
Nastysha: Глава 10. — Прости, мне не следовало давать ей адрес, — Толя виновато вздохнул. — Да ты-то тут причём, — отмахнулся Виктор. — Сам запутался. — Немудрено. Что будешь делать? — Не знаю. — Объясни ей всё. Расскажи, как есть. — И сделать всё ещё хуже? У меня ощущение, как будто я имею дело с чем-то очень хрупким, вроде хрусталя, знаешь. И я очень близко к тому, чтобы это разрушить. Если уже этого не сделал… — Вить, давай по порядку. В чем была проблема? Ты не знал, кто из них тебе нужен, так? — Так. — Теперь знаешь? — Теперь знаю, — усмехнулся с горечью. — Лена? — Лена. — Ты её любишь? — спросил Толя, чуть помедлив. — Люблю. Только понял это слишком поздно. — Почему сразу поздно? Ну что за мелодрама? — поморщился Толик. — Повинись, добивайся, ухаживай. — Всё не так просто, Толь. — Да знаю я. Но, подумай – с тобой такое так часто происходит, что ты так легко этим разбрасываешься? — Не часто. По правде сказать… вот так – впервые. Всё так… ясно. Я как будто всю жизнь эту девочку ждал. — Ну и?.. — Не хочу причинять ей боль. Снова. Не хочу сделать ещё хуже. — То есть оставишь всё как есть? И пусть в её жизни будет одним подонком больше? А если сейчас опустишь руки, ты таким подонком для неё и останешься, — хитро прищурился Толя. — Этого хочешь? Так для неё будет гораздо лучше, конечно. Совсем перестанет доверять людям, окончательно замкнётся в себе… — с безобидным видом перечислял Толик. — Понял, понял! — перебил его Витя. — Ты прав. — Вить, нет гарантии, что ты больше не облажаешься. Но ты же всё и исправишь. Ты хороший человек, и эта девушка нужна тебе не меньше, чем ты ей, — Толя положил свою огромную руку Виктору на плечо. — Ты ведь так и не научился себя прощать. — Спасибо, — Витя благодарно посмотрел на друга. Громко вздохнул. — Что решил? — Я уже идиот, не хочу быть ещё и подонком, — улыбнулся. — Буду исправлять, что натворил, — и добавил с горечью, — у меня богатый опыт. Естественно, на деле всё оказалось гораздо сложнее, чем на словах. Петр Никанорович даже не пустил его в квартиру, чуть не устроив скандал, угрожая при этом вызвать милицию, если ещё раз заметит Виктора. Обнадёживало, что Кулемин был зол, но не был в отчаянии – по крайней мере, с ней всё в порядке. Степнов занял выжидательный пост в соседнем дворе, откуда был виден подъезд Кулеминых, но внучка Петра Никаноровича, казалось, на улицу не выходит совсем. Телефон её отзывался противным «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Степнов жил в режиме постоянного ожидания, готовый в любую минуту сорваться днём с работы или ночью из дома, если она позвонит. Спал плохо. Единственный раз, когда удалось её увидеть – это оказалась Света, окатившая его таким презрением, что Виктор не нашёлся, что ответить. Не был готов к обвинениям, что он «так поступил с пожилым человеком, который так хорошо относился к нему». Для Светы он был лишь одним из поклонников творчества фантаста, чем-то его обидевшим, так что встреча с ней ничего не меняла. Кроме того, что в милицию заявлять на него никто не торопился. Казалось бы, все эти неудачи должны были ещё больше повергать в отчаяние, но чем больше проходило времени, тем уверенней и спокойней становился Виктор. Он много раз представлял их разговор: что будет говорить он, как отреагирует Лена, и каждый вариант казался ему никуда не годным, но чем дальше, тем более неважным это казалось. Главное, быть рядом с ней, а правильные слова… они придут. Судьба в очередной раз вмешалась в планы Виктора по-своему, в лице Сони, поджидающей его возле его дома. — Привет. Я… возможно, я могу помочь. Я не знаю, что случилось, но не думаю, что ты желал ей зла, — Соня пристально смотрела на него. — Не желал, — она кивнула. — Мне всего лишь надо поговорить с Леной. — А она с тобой разговаривать не станет, — Соня принялась размышлять вслух. — И Петр Никанорович тебе не позволит. Меня одну никто тоже слушать не станет. — И какой выход? Ждать? — Есть, — она замялась, — одна идея. Но она может не сработать, и вряд ли тебе понравится. — Что нужно от меня?
Nastysha: Глава 11. — Будем обзаводиться сообщниками, тебе придётся быть убедительным, — видя его недоумение, добавила, — я могу дать тебе возможность поговорить с кем-нибудь из девушек прямо сейчас, но нет гарантии, что это будет Лена. — Ты можешь это? — от изумления Степнов не смог подобрать слов. — Но как? — Предоставь это мне. Виктора слегка насторожило, что Соня старательно избегала смотреть ему в глаза, но он отмахнулся от этого ощущения. Поднялись в его квартиру. — Что дальше? — спросил, когда они оказались внутри. — Где у тебя кухня? — проследила за его жестом, коротко кивнула. — Зайдёшь туда минут через пять после меня. Не раньше и не позже, ровно через пять, хорошо? — Хорошо, — внутренний голос снова невнятно забормотал, предостерегая. Мягко дотронулся до её плеча, — ты точно уверена в том, что собираешься делать? — А ты? — парировала Соня. — Возможно, это твой единственный шанс, ты уверен в том, чего хочешь? Виктор мерил шагами коридор, не представляя, что и как он будет говорить. И кому. Прежде чем условленные пять минут истекли, из кухни раздался пронзительный женский визг. Степнов со всех ног кинулся туда. Представшая перед его глазами картина невольно вызвала у Виктора короткое, но ёмкое ругательство. Девушка сидела на полу кухни, длинная юбка была задрана, обнажая правую ногу почти до бедра. Светлая кожа резко контрастировала с ярко-алой кровью, текущей из свежей раны, которую она зажимала рукой. Окровавленный нож валялся неподалёку. Ему хватило доли секунды, чтобы всё разглядеть, после чего Виктор оказался рядом с ней. — Лена, посмотри на меня, Лена! Всё хорошо, — он осторожно тряс её за плечи. — Виктор? — она с трудом сфокусировала на нём взгляд. — Ты повторяешься, — глухо пробормотала Полина, прежде чем потерять сознание. Виктор был даже рад, что она отключилась – это позволило отложить выяснение отношений и сосредоточиться на её ране. Хорошо, что у него есть аптечка – травмы были издержками его профессии. Пока обрабатывал порез, убедился, что он был совсем не глубокий – не останется и следа. Теперь он понимал, в чём заключался Сонин план – вызвать то самое «эмоциональное потрясение», чаще всего и служившее причиной перевоплощений. Шока от острой, мгновенной боли и вида крови вполне хватило для этого. Было ясно, и почему Соня умолчала о подробностях – он бы ни за что не согласился на такое, если б знал. Внезапная догадка пронзила его, и вот он уже внимательно рассматривает тонкие белые шрамы на её запястьях. Ведь отчего-то же Соня знала, как это подействует, и объяснение было только одно – это происходило и раньше. Только отличие старых шрамов было в том, что они не были от таких вот относительно безопасных «экспериментальных» порезов. От рези в глазах стало почти больно, Виктор крепко зажмурился и спрятал лицо в её волосах, баюкая её на руках, словно ребёнка. Он не позволит ничему плохому случится больше с этой девочкой. Полина пришла в себя, когда он уже искал нашатырь. Обрадовался, что успел убрать нож и кое-как оттереть запекшуюся кровь с её рук – девушка была бледной, как полотно. — Не переносишь вида крови? Она кивнула, осторожно осмотрела повязку на ноге и… стыдливо одернула юбку. Брови Степнова удивлённо поползли вверх. Какое-то время они просидели молча, пока она окончательно не пришла в норму. — Какого чёрта здесь творилось? С чего это вдруг Сонечка съехала с катушек и взялась за оружие? — Откуда… — он хотел спросить, откуда она знает про Соню, но осекся, глядя на её одежду. Было непривычно и странно видеть Полину без соответствующего образа. Только сейчас заметил, что очков на ней не было, видимо Софья предусмотрительно убрала их в сумочку. — Мне нужно было поговорить с… — Виктор снова запнулся. — С Леной? — вкрадчиво поинтересовалась Полина. — И с Леной, и с тобой. — А менее варварские способы, вроде телефона, уже отменили? — она была настроена вполне мирно, и Виктор позволил себе слегка расслабиться. — А ты бы стала разговаривать со мной по телефону? — Конечно, нет! — и добавила мечтательно, — но ты бы помучался. — А я и помучался, — тихо признался Виктор. Полина внимательно оглядела его, что-то обдумывая. Её руки были скрещены на груди, и хоть на ней не было яркого макияжа и вызывающей одежды, он наконец-то её узнал – по этому взгляду уверенной в себе женщины. Она усмехнулась. — Ну, вот она я, о чём будем говорить? — Я хотел извиниться. Я не должен был позволять заходить этому так далеко – я сейчас говорю не про случай в баре, тогда я был абсолютно свободен идти до конца – я говорю о том, что произошло здесь, в этой квартире, когда все мои мысли уже были о другой, — Виктор склонил голову на бок и добавил тише, — единственное моё оправдание в том, что вы с ней на одно лицо. — А ты ведь хороший мужик, Степнов. Действительно хороший, — задумчиво протянула она. — Вот только я не имею привычки спать с первым встречным мужчиной, — хитро прищурилась. Виктор не сразу понял, что она имеет ввиду. Вспомнил их знакомство: бар, как она ловко отшивала мужчин, пока он долго сидел с барменом Толей, как она сама подсела к нему, тем самым сведя на нет раздражающие её приставания, как он предложил её угостить, оплатив её выпивку, и как она потом упорхнула в дамскую комнату. Степнов расхохотался. — Так ты тогда всё равно собиралась ускользнуть? — сквозь смех спросил он. — А у меня комендантский час, — прыснула Полина. — Иначе после одиннадцати дед организует спасательные поиски по всему району, — затем добавила дерзко, без тени чувства вины, — сам посуди, откуда у безработной девушки со справкой от психиатра деньги на дорогие коктейли. — Ладно, с этим понятно - я купился, как мальчишка, — Виктор снова стал серьёзным. — Зачем же ты пришла ко мне домой?
Nastysha: Глава 12. — Сама не знаю, — пожав плечами, искренне ответила Полина. — Вся эта история с верным рыцарем, разыскавшим меня в большом городе и не сбежавшим, когда выяснилось, что красавица оказалась чудовищем – всё это было так… мило. Мне нравилось думать, что ты пошёл на это ради меня, а не ради неё. Это делало меня такой… живой. Настоящей. — А ты не считаешь себя настоящей? — осторожно спросил Виктор. — О, я очень даже настоящая! Просто, — Полина подняла ладони вверх, внимательно разглядывая, — это её руки, её тело, её жизнь. И Лена не упускает случая напоминать об этом, — усмехнулась. — А я другая. И я тоже живу, живу в этом теле, и у меня есть свои желания, свои мечты. Я хочу, и чтобы своя жизнь у меня тоже была, но за неё приходится бороться каждый миг. Потому что никому не нужна Полина, или Соня, или Света – все с радостью вернули бы «нормальную» Лену. И ты в том числе. Я права? Виктор предпочел промолчать – оба знали, что так и было. — Вы поэтому так не выносите друг друга? — Потому что я единственная, кто отстаивает своё право тоже жить? Да, наверное, поэтому. Светочка предпочитает делать вид, что всё в норме, что никого другого, кроме неё, нет, а наша святая Сонечка с радостью бы перестала существовать, «ради счастья Лены», если бы это зависело от неё. — Но ведь вы только усложняете друг другу жизнь своей враждой, не решая проблемы. — Степнов, правда в том, что у нашей проблемы нет решения, — Полина подалась вперёд всем телом, глядя ему прямо в глаза. — Запомни это. — А Пётр Никанорович? — перевёл тему Виктор. — Почему тогда у тебя с ним хорошие отношения? Разве он не тот, кто бы с радостью вернул прежнюю Лену? — Даже если и так, он не напоминает мне об этом каждый божий день. Он относится ко мне, как к своей внучке, но Лена тут не причём, это как если бы… у него было две внучки, понимаешь? — Витя кивнул. — Он единственный, кому есть дело до меня. — Мне есть дело до тебя, — Виктор сам поразился тому, что это сказал. Теперь от удивления брови вздёрнула Полина. — Степнов, ты определись. То Лена тебе нужна, то вдруг я. — Ты меня не так поняла. Лену я люблю… — А спать будешь со мной? — Не передёргивай, — поморщился. — Не собираюсь я с тобой спать. Но узнать тебя поближе я бы хотел. — Будем дружить домами? — Слушай, и чего потом ты удивляешься, что у тебя нет друзей, с таким-то характером. — Нормальный у меня характер, — надулась Полина. — Тогда мир? — Виктор протянул ей руку. Какое-то время девушка молча смотрела на неё, затем осторожно вложила свою. — Мир. — Только одно условие, — Степнов не торопился прерывать рукопожатие. — Ты перестаёшь вести себя с Леной, как последняя сволочь. Полина закатила глаза. — Я подумаю над этим, — нехотя пообещала она. — А теперь тебе придётся меня накормить, чтобы компенсировать моральный ущерб. Оказалось, что Полина вполне комфортно чувствует себя и в Сониной одежде, по крайней мере, в её движениях не было никакой скованности. Любит макароны с сыром и крепкий кофе без молока, а также сидеть на стуле, поджав под себя ногу. Разговаривали мало и, в основном, о всякой ерунде – оба только привыкали к своим новым отношениям. Затем Полина засобиралась домой, и когда Виктор предложил её подвести, хитро заметила, что и так не собиралась топать пешком в таком виде. Чуть не бросилась ему на шею, когда из дальнего угла шкафа Степнов вытащил на свет её туфли, те самые, что Ленка оставила в баре, и всю дорогу ехала, прижав их к себе. А Виктор смотрел на неё украдкой и понимал, какой же она тоже ещё ребёнок. Довёз её до подъезда, но выходить не стал. Полина обошла кругом машину и остановилась с его стороны. Виктор опустил стекло. — Не кисни, Степнов, будет тебе твоя Ленка, — и Полина скрылась прежде, чем он успел хоть как-то отреагировать. Впервые за долго время Виктор ощутил облегчение – он ей поверил. Эпилог Части 1. Сердце радостно забилось в груди, когда он наконец увидел Лену, неловко переминающуюся у своей двери. Осознал, как же он скучал по ней, и что никогда больше не спутает её, Ленку, ни с кем другим. Она была особенная, и такая… родная. — Ленка… — выдохнул. — Я… — она с трудом подбирала слова, ковыряя пол носами кедов — Это правда? — Что? — Что у вас ничего не было? — Виктор кивнул. — И что ты назвал её моим именем? — Да. — Почему ты мне сразу не рассказал правду о вашем знакомстве? — Потому что не хотел причинить тебе боль. Знал, как ты отреагируешь. — Ты всё равно её причинил. — Знаю, — аккуратно положил руки ей на плечи. Лена вздрогнула, но не отшатнулась. — Прости меня. Я сам в себе запутался тогда. — Мне это знакомо, — выдохнула. — А теперь распутался? — Теперь распутался… — осторожно взял за подбородок. Удерживая её взгляд, произнёс чётко, отделяя каждое слово, — я тебя люблю. Тебя. Люблю. Лена дёрнулась, закусила губу, её глаза заблестели. — Правда-правда? — прошептала срывающимся голосом. — Правда-правда. — А ты понимаешь, во что ввязываешься? Я даже не могу дать тебе то, что могла бы дать Полина. Я не готова к этому и не знаю, буду ли когда-нибудь готова, — произнесла с болью и горечью. — Это не важно. Я просто буду рядом, хорошо? Если ты мне позволишь… Слёзы вовсю катились по её лицу, поэтому Лена просто кивнула. Виктор прижал её к себе, попутно поцеловав в висок. Она дрожала и плакала в его объятьях, доверчиво прижавшись в ответ. — Всё будет хорошо, вот увидишь, всё будет хорошо… — Я так устала… Так устала от всего… — Тшшш… Я знаю. Вместе мы что-нибудь придумаем. Ты мне веришь? — Верю… — Вот и хорошо, не думай больше ни о чём. Я с тобой… Они так и стояли на лестничной клетке, обнявшись. Виктор ждал, пока поток её слёз иссякнет, позволяя ей излить всё, что накопилось за долгое время, и пообещал себе, что сделает всё для того, чтобы она была счастлива. Чего бы ему это не стоило. Конец первой части. Комментарии сюда.
полная версия страницы